Когда Тэхен представлял себе жизнь без Миён, бывшей будущей жены отца, то он и не думал, что будет чувствовать себя настолько прекрасно. За год совместного с ней проживания чувство легкости в собственном доме забылось, словно и не было его никогда. А сейчас оно возрождалось из пепла, позволяя чувствовать свободу и вседозволенность. Да, Тэхен совсем не маленький мальчик, но он сам знает, что является тепличным росточком. Омега рос в тёплых семейных условиях, с огромной любовью от папы и надежной защитой от отца. И он совершенно не торопится покидать этот драгоценный сердцу дом, его все устраивает и ему хорошо. Он там, где его семья, где его любят и дорожат. Чувство защищенности здесь ощущается выше всего, поэтому он совершенно не хочет покидать эти стены. Это место он со всей возможной любовью называет домом, не просто словом, а так, когда искренне, с душой и теплом, куда хочется возвращаться и пустить корни, чтобы навечно.
Прошло три дня, а девушки не видно даже на горизонте. Отец, выслушав рассказы сына, что так происходило каждый раз, разозлился еще больше, наконец, поверив сыну. Но Ким на него не обижается, понимает, что все ссоры действительно выглядели так, будто из ревности, словно сам начинал. Поэтому сейчас Тэхен очень уверен, что в этот дом она вряд ли вернётся в скором времени. И уже даже готов собрать чужие оставшиеся вещи, чтобы вручить собственноручно и помахать ручкой на прощание. Девушка казалась нормальной, пока не стала жить с ними. Буквально в считаные дни из милой принцессы превратилась в стервозную ведьму, которую тщательно скрывала перед альфой, снимая маску лишь перед взрослым сыном-омегой. И Кима, на самом деле, поражало то, как мастерски люди могут играть нужную им роль. Он вот так не умеет, потому что воспитан был светлым и искренним человеком, который всегда старался передать самые лучшие свои качества маленькому сыну.
Сейчас омега чувствует себя прекрасно, как никогда, потому что они с отцом остались одни, так ему нравилось больше всего после смерти папы. Их связывают родственные узы и они одни у друг друга. Для счастья большего и не нужно. Настолько отдался чувству комфорта дома, что сумел позабыть о другом:
— Я сегодня не смогу забрать тебя с учебы, дорогой, — альфа с сожалением смотрит на сына, когда они остановились у учебного заведения.
Все эти дни мужчина, по просьбе сына, забирал и привозил его в указанное время. Потому что омега все еще очень боится находиться за стенами дома, понимая, что это единственное место, куда, наводящий ужас альфа, не сможет войти. Но за эти дни привык к такому распорядку, что и в голову не приходил тот факт, что не всегда отец сможет вот так возить его. Расслабился. Ругает себя за это сам.
— У нас срочное собрание будет, поэтому я ну никак не смогу вырваться, — наблюдает за реакцией.
— Я… я что-нибудь придумаю, — натянуто улыбается, скрывая испуг от возможной встречи вечером. — Не переживай, — целует мужчину в щеку и выходит из машины. — Хорошего дня, — машет рукой на прощание, провожая машину взглядом.
И как теперь добираться домой? Мысли снова обрушаются на него лавиной. Тэхен то теперь знает, что не параноик, а от этого еще страшнее оказываться вечером на улице без сопровождения. И он почему-то сомневается, что парочка омег, с которыми он может пройти вместе, хотя бы половину пути, как-то остановят альфу. Тому ничего не стоит забрать его на разговор, потому что все его одногруппники и одногруппницы, увидев такого статного и хорошо выглядящего мужчину, сами отдадут его на растерзание, не заметив и капли страха в глазах.
Помнит, что разозлил, от этого и боязно ещё больше. Тэхен совершенно не знает, чего ожидать и что может произойти. Он видел его дважды и дважды не смог понять даже чуть-чуть. Его действия словно выученные до идеала, инстинктивные, холодные и властные. Тэхен чувствует это как «хочу и буду». Альфа словно не знает и не принимает слово «нет», лакомится вкусом страха, сам давит, подчиняет и контролирует. Пользуется способностью своего тела. От него хочется избавиться. Он простой омега и никакого отпора дать не сможет, не ему.
Сегодня он не задерживается, покидает университет, когда еще светло, чтобы хотя бы маленькое чувство безопасности было. Когда людей много и можно добраться до дома со свидетелями, когда территория университета кишит студентами, что вышли на перекур или собираются скорее свалить. Так безопаснее. Наушники давно лежат забытыми дома, потому что ему слишком необходимо слышать звуки вокруг, вовремя реагировать. Но его ничто из выше перечисленного не спасает. Даже то самое количество студентов вокруг, которые собственно и спешат по своим делам, проходя мимо и иногда задевая плечом, извиняясь. Потому что он сталкивается с черными холодными глазами сразу же, как оказывается у ворот. Те смотрят лишь на него, снова прожигают, испепеляют, желают вырвать сердце. На альфу смотрят и шепчутся, чего он и ожидал, а сам Тэхен от него ощущает лишь мороз по коже, замирая на месте, думая как себя сейчас нужно вести.
И ему не нужно ничего говорить, сам подходит ради собственной же безопасности. Так кажется правильнее. Ведь все ещё помнит, на что способны, и что сам зверя разозлил.
— Умный мальчик, — произносят негромко, но с ощутимым давлением.
Давление, поглощающий ужас, дрожь во всем теле… Тэхен не ощущает. Впервые не ощущает. Как и ауры сильной, разве что лёгкий запах чего-то древесного, который выделяется на фоне других альф. Обычных.
Почему?
Омега думает, что из-за количества людей вокруг.
— А теперь садись в машину, — склоняет голову, наблюдает.
По всей видимости, это его привычка. Глубокий взгляд пугает, Тэхен не понимает, что крутится в чужой голове, какие мысли он сам вызывает у альфы, если тот его так рассматривает, словно перед трапезой. Когда полностью сожрет его, Тэхена.
— Пожалуйста, — шепчет, заламывая брови. — Только не в машину, — кажется, что ком уже подкатывает к горлу.
Он совершенно не хочет оказываться не на свободной территории, в закрытом пространстве с ним. Это вселяет очередную порцию страха. Пытается разжалобить мужчину, сделать хоть что-то, чтобы оказаться в безопасности.
— Я тебе говорил, что меня бояться не нужно, — хмурит брови недовольно. Жалобный вид омеги не смягчил намерений. — Как и злить.
— Я прошу прощения за прошлый раз, — быстро реагирует на слова. Знает заранее, что это будет льстить и должно все же смягчить ситуацию. — Я не хотел вас злить, мне очень жаль.
Чонгук смотрит на него пристально, разглядывает, принюхивается, и ему уже не так сильно хочется причинить этому омеге боль. Он, чертовка, до ужаса сообразительный, знает, что нужно делать. Поэтому альфа уже имеет предположение, что парень догадался о его происхождении, о его характере. Сложно не понять, что мужчина делает то, что хочет, и никакой омега не имеет никакого права ему противостоять.
— Какой ты все же воспитанный, — облизывает нижнюю губу и закусывает ее, не имея сил оторвать глаз. Его тянет к нему как магнитом, непонятно почему. — Хороший, умный мальчик, — повторяется, не может не. — Молодец.
Встает с капота машины и приближается почти в плотную, жадно втягивая воздух рядом с ним, чтобы пустить по легким этот запах легкого страха и какого-то его родного, напоминающего умиротворение, чтобы после прошептать на ухо:
— Но в машину тебе придётся сесть, — разочаровывает омегу, что обреченно вздыхает.
Тэхена берут под руку без причинения боли, как обычно происходит, ведут к переднему пассажирскому и открывают дверь. Что он делает? Омега теряется. Этот пугающий альфа ведет себя на публике настолько по-другому… И Чонгук ни за что не признается самому себе, что отчего-то не делать ему больно куда приятнее, чем наоборот.
— Ты не знаешь моего имени, — сходу начинает альфа, выезжая с небольшой парковки. — Чон Чонгук и можно на ты.
— Хорошо, — Тэхен за эти несколько дней столько статей перечитал, как про убийц, маньяков и все в этом роде, так и про чистокровных альф, поэтому следует выстроенной схеме в голове.
Главное отвечать, показывать себя послушным. Такие альфы, как он, такое любят и уважают, потому что в большинстве считают себя выше остальных.
— И я очень рекомендую тебе не делать таких глупостей, как в прошлый раз, — от этой темы феромоны сами распыляются по салону, давя на парня, что пытается выровнять дыхание.
— Такого больше не повторится, — как заезженная пластинка. — Не злись, пожалуйста.
Тэхен действует интуитивно, подбирая фразы, но очень хочет, чтобы давить перестали, чтобы этот чертов страх не накатывал той сильнейшей волной, как в прошлый раз. Этому альфе нужно полное подчинение и это уже поняли, осталось только найти нужные рычаги. Чонгук поворачивается к нему, останавливаясь на светофоре, и словно любуется. Именно это видит омега на самом дне, когда погружается в холод и мрак, набравшись смелости заглянуть в глаза. Он чувствует себя рядом с ним побитым щенком, что вообще не характерно для него. Но не может и слова против сказать, ничего не может. Потому что над головой вывеска красным мигает, сообщает о том, что по тонкому льду ходит.
В миллионный раз жалеет, что подошел узнать время.
Но лучше пусть не знает, что если бы не Чонгук, то его тело ему бы уже давно не принадлежало, был бы продан и забыт.
— Я не злюсь, — шепчет и своевольничает, когда приближается к парню. Ему до безумия сильно хочется ощутить вкус этих искусанных губ, вылизать рот начисто, опробовать.
— Ты давишь, — прикрывает глаза и ртом жадно втягивает воздух, которого, кажется, совершенно не осталось.
— Ты просто слишком нежный, — усмехается и открывает окно со стороны омеги.
И Тэхен очень уверен, что дело не в нем, а в самом Чонгуке, который просто издевается над ним и… Который везёт его неизвестно куда. Он не уверен, что может спросить, куда они едут, потому что все еще страшно, все еще слегка дрожит тело, он все еще напряжен. А альфа от чего-то спокоен и не хочется думать о том, что это затишье перед бурей. Потому что возможно все, а Тэхену хочется жить.
Чонгук ведет расслабленно, в какой-то момент полностью подавляет собственные феромоны, закрывая окно. Омеге кажется, что тот чем-то недоволен. Тяжелее дышать стал. Поэтому Тэхен смотрит на него тайком и сжимается в маленький комочек, лишь бы не заметили, не сорвались. Сам наблюдает и изучает. Альфа весьма красив, у него выточенное острыми линиями лицо, глубокие черные глаза, на данный момент неожиданно уставившиеся на него, заставляя задержать дыхание, а ещё эта чертова улыбка, которая всегда похожа на оскал дикого животного, собирающегося вот-вот напасть.
— В прошлый раз… — Тэхен открывает рот, решая отвлечь мужчину разговором, попытаться сменить чужое настроение. — Отец сказал, что ты пометил меня своим запахом, — хлопает глазками и не понимает, насколько сильно своей этой невинностью и испугом заставляет альфу хотеть его себе ещё больше.
— И? — вскидывает бровь, не отрывая взгляда.
А сам любуется этой растерянностью на красивом лице, этими погасшими рядом с ним звездами в глазах.
— Зачем? — Тэхен чувствует себя на пятнадцать, вместо своих двадцати двух.
— Ради безопасности и чувства собственничества, — как обычно прямо, его ответы сбивают омегу с толку. — Я знаю, что пугаю тебя, и давлю целенаправленно, но ты один из немногих, кто все равно умудряется противостоять мне, — паркуется у какого-то заведения. — Не прыгаешь на меня с желанием и инстинктами сучьего поведения жалкого омеги, — Тэхен хмурится и злится.
Его должно было это смутить, наверное, но то, как Чонгук выражается об омегах уже второй раз, выводит его из себя. Тэхен терпеть не может такого отношения к, так называемому, слабому полу, каждый раз заводится, кто бы так не говорил. Всегда плевать, выше ли тебя по статусу человек, старше ли он. Тэхен найдёт, что ответить.
У него характер отца… характер альфы. И обычно он играет против него, заставляет вспыхнуть молниеносно.
— Не смей говорить так об омегах только потому, что ты чистокровный альфа, — сквозь зубы, но с блеском страха в глазах. — Мы слабы, по сравнению с вами, альфами, но это не делает нас никчемными и на все готовыми, ясно? У нас тоже есть свои желания и мнения, мы такие же люди.
И Тэхен мысленно орет на себя, бьет по голове, протестуя, напоминая, с кем находится, пытаясь заткнуть собственную гордость во имя спасения самого себя. Но не получается, рот не закрывается. А альфа смотрит с интересом, с усмешкой на губах, доволен таким поведением, этой дерзостью, смешавшейся со страхом, в глазах; наблюдает за взмахами ресниц, за открывающимися пухлыми губами, что в грязных фантазиях каждый раз представляет, за нахмуренными бровями. Тэхен превращается в какое-то невообразимое чудо, когда становится
таким.
— Сними свою корону, она не украшает такого чистокровного альфу, как ты, — бросает последние слова и тяжело дышит от злости.
— Ты просто невозможный, — рычит Чонгук, притягивая омегу за грудки совсем близко к себе.
Завелся с пол-оборота. Омеге от него не сбежать, никуда не деться. Он попался, как мышь в мышеловку. Только для него сыр здесь не сладок, а отвратителен.
Тэхену в один момент становится снова ужасно страшно, когда он оказывается на таком ничтожно маленьком расстоянии от чужого лица, от губ. Он бегает глазами по альфе, пока тот делает то же самое. Молится всем существующим богам, чтобы остановили этого дьявола во плоти. Чонгук выдыхает на эти манящие губы и не может удержаться, впивается в них оголодавшим зверем. Ему плевать на толчки в грудь, на дрожь от страха в теле, на выступившие слезы, он целует. Жадно, как до глотка воздуха дорвался. Сминает сладкие, не отвечающие губы, за затылок плотнее прижимает к себе. Давит на подбородок пальцами, силой заставляя открыть рот, чтобы пустить туда свой язык, который отчаянно пытаются вытолкнуть. Тэхен уже плачет, не сдерживаясь, никак не может оттолкнуть от себя этого сильного альфу, что придавил его к сидению, сжимает челюсть руками и позволяет себе его целовать. Грубо, несдержанно, со вкусом соли от слез омеги.
Чонгук чувствует, как в паху болезненно давит, что готов взять этого парня прямо здесь и сейчас, наплевав на всю свою сдержанность по отношению к нему, сбросить с себя цепи, что сам навешал, чтобы не сорваться, не причинить той боли, которую причиняет другим. Разложить его на заднем сидении, взять силой, грубо, до криков и горьких слез, до мольбы остановиться и прекратить. Хочет его силой, хочет до боли, до смешивающихся запахов крови и собственной смазки. Не почувствовал, как отпустил самого себя, как заткнул омегу своим давлением, как пригвоздил к сидению. Он его опробовал, изучил своим языком все, до чего дорвался, смакует вкус и боится открыть глаза ровно на столько же, на сколько и мечтает. Не знает, что принесёт ему чужой вид зареванного лица, но уже чувствует, как омегу всего трясёт от ужаса. Это не обычная дрожь, как было до, это куда серьезнее. И Чонгук совершенно себя не понимает, его внутреннему альфе не приносит это чувство былого наслаждения.
Отстраняется, открывает глаза и видит то, что ему не нравится. Почему-то. У омеги красные опухшие губы, покрасневшее лицо, а глаза… Чонгуку не приносит удовлетворение то, что в них видит. Там какая-то непонятная ему боль, смешанная со словно бы очередным разочарованием и бешеный неконтролируемый страх. Он говорил, что ему нравятся слезы в его глазах, но, кажется, соврал. И ему, и самому себе. Тэхен в какой-то момент поднимает руку и замахивается для удара, а Чонгук, видя все, даже не останавливает. Получает заслуженную обжигающую пощечину, от которой гореть место удара начинает, а вот после уже не успевает среагировать.
Омега вылетает из салона авто и несется сломя голову в обратном направлении, не закрывая даже дверь.
— Черт, черт, черт, — тянется, закрывает быстро дверь и спешит выехать за парнем.
На улице давно не летняя погода, а сегодня осень разбушевалась во всей красе, потому что, оказывается, на улице ливень стеной, который начался также резко, как и поступок альфы в машине. Тэхен ничего почти не видит перед собой из-за пелены слез, так ещё и льет как из ведра. Он за две минуты уже промок насквозь, пока бежит, не останавливаясь. Но он будет и дальше нестись от Чонгука подальше, лишь бы не оказаться больше перед ним, не попасть в эту пасть хищного волка. Он даже не понимает, где находится, просто бежит вперёд, туда, откуда приехали, чтобы спрятаться от этого гребаного альфы, что раз за разом заставляет испытывать его все больший всепоглощающий ужас. Сердце пытается вырваться из груди, все тело трясет, и Тэхен знает, что это не от холода. Ему приходится остановиться на перекрёстке, потому что горит красный, но вокруг много людей, ещё и с зонтами, поэтому он выдыхает, чувствуя, что сейчас может спрятаться, затеряться в толпе. Чувство безопасности не приходит, потому что видит чужую машину слева от себя, там с ума сходят, это слышно по рычанию двигателя, по тому, как шины свистят, крутясь на месте. Чонгук вот-вот сорвется с места и он взбешен. Тэхену становится страшно ещё больше. За себя. За собственную жизнь. Но он ни разу не жалеет ни об одном своем поступке. Этот альфа заслужил. Загорается зелёный для пешеходов и омега не придумывает ничего лучше, как влететь под зонт к девушке, что замирает на месте в испуге.
— Пожалуйста, не останавливайтесь, — слезно умоляет, и девушка округляет глаза, но продолжает идти. — Могу я какое-то время пройтись с вами? Мне очень нужно.
— Д-да, конечно, — Тэхен не разбирает, кто она, альфа, омега, ему плевать сейчас. Главное, что он спасен, ему позволяют укрыться под зонтом и пройтись рядом. — Все хорошо?
— Я выгляжу, как человек, у которого все хорошо? — с болезненной усмешкой отвечает. — Вы школьница? — в ответ кивают. — Простите, если напугал, но вы были ближе всех ко мне, рядом с кем я мог спрятаться.
— Ничего, вы же не пристаете, — девушка дружелюбно улыбается. — Я могу запустить вас в свой подъезд, живу здесь недалеко, — она оказывается до безобразия понимающей и умной. — У вас есть деньги на такси? Вы сможете добраться до дома самостоятельно?
Брюнетка берет его под руку и не понятно для чего больше, чтобы поддержать или создать видимость пары. Но Тэхен ей благодарен очень.
— Доберусь на такси, большое спасибо, — позволяет себе расслабиться. — Извини за вопрос, не могу разобрать, кто ты, — осматривает дорогу и слышит, как за их спинами кто-то срывается с места с диким ревом.
Загорелся зеленый для нужной альфе полосы.
Страшно предположить, на что сейчас способен Чонгук. Ведь Тэхен и так не знает, что он из себя представляет, кроме того, что очень влиятельный и, по всей видимости, может позволить себе многое. Он опасный и это факт.
— Я альфа, но ты не переживай, — улыбается девушка. — Идём скорее, пока мы не промокли окончательно, дождь усиливается.
И она тянет его за собой, забегая во дворы. Девушка приглашает его выпить воды и немного отогреться, пока будет ждать такси, а Тэхен лишь соглашается на все без разбора. Он не помнит, как садится в желтую машину, как доезжает до дома, как отписывается новой знакомой, что все в порядке и он дома. Находит силы на то, чтобы принять душ, почистить зубы и спрятаться в собственной комнате под толстым тёплым одеялом, словно это его спасёт от всех ужасов этого мира, а в особенности от ужасного альфы, такого, как Чонгук. От него бросает в холод, от него мерзко, живот крутит от тошноты, хочется проблеваться от осознания, что его целовали, насильно вылизали рот, обменявшись слюнями.
В этом мире, где люди делятся на альф и омег, иногда бывает несладко. Тэхен познал на себе это
снова. Когда ты омега, то иногда физически не можешь противостоять этому «сильному» полу, потому что они давят своими феромонами, делают ещё слабее. А этот… этот контролирует все тело, не позволяет даже пошевелиться, настолько силен. Он терпеть таких альф не может, обрывает все связи на корню. От них тошно, хочется, чтобы не существовали, хочется истребить. Не укладывается в голове, что многие семьи действительно прививают это чувство величия своим драгоценным деткам, что в итоге унижают и властвуют.
И почему-то Тэхену на них везет. На этих диких зверей, считающих себя выше на ступени эволюции.
Когда на улице уже совсем темно, а дождь продолжает лить, глаза распахиваются от жара во всем теле и боли в горле. Не удивительно, что заболел. На улице было холодно до ужаса, это он понял уже дома, стоя под горячими струями воды, отогреваясь. На часах почти девять вечера, а отца до сих пор нет дома, что все же расстраивает. Что это там за собрание такое долгое… В доме тепло и уютно, но Тэхен все равно кутается в шерстяной плед, пока заваривает себе горячий чай с медом. Температура почти тридцать девять и омега разочаровано вздыхает. Кто вообще болеет, когда учеба началась не так давно? Но выхода нет, он пишет куратору, что заболел, обещает принести справку и отбрасывает телефон на стол. Жаропонижающее подействует не скоро, а спать клонит с новой силой, поэтому Тэхен не придумывает ничего лучше, как лечь снова, но его плану не суждено сбыться, потому что в дверь звонят.
Омега кутается сильнее в плед и плетётся вниз. Он уверен, что это отец, который имеет привычку забывать дома ключи. Распахивает дверь, с улицы дует холодный ветер, а дождь попадает в коридор. Перед ним не отец, перед ним дьявол с разъяренными глазами, готовый убивать.
— Маленький, хитрый омега, — злость сочится из него слишком явно, заставляя дрожать сильнее и уже не от того, что просто морозит, не от страха. — Я готов разорвать тебя на мелкие кусочки, придушить, — делает шаг вперед, принюхиваясь жадно. — Да как ты вообще смеешь заставлять
меня искать тебя по всему городу?! Я приезжал сюда несколько раз, но ты не открывал! — проходит в дом и почти сразу замирает, не дойдя до парня, что смотрит на него в упор.
Что-то не так. Что-то с
его омегой не так. Этот мальчик выглядит хрупким, не страшится так, как обычно, даже взгляд его не боится. Тэхен откровенно злится, его захватывает ярость.
— Уходи, — голос хриплый из-за больного горла. Но альфа стоит на месте. — Уйди из моего дома, я сказал! — слезы в очередной раз срываются на щеки, которые уже горят от постоянной соли на них. Тэхен не может их контролировать. — Оставь меня! Уйди из моей жизни! — он кричит, надрывая горло, пока плед спадает с хрупких плеч.
Тэхен откровенно устал от него. Не может больше выносить его присутствия, его существования рядом.
Альфа от чего-то чувствует вину, которая пришла на место ярости и
страха за омегу, который непонятно как добирался до дома с одной части города до другой, который влепил ему пощёчину и удрал так, что пятки сверкали. Чонгук никогда и никому такого не позволял. А сейчас смотрит на Тэхена, который весь трясется, который горит и плачет, орет на него, что есть мочи. Чонгук никогда прежде… Никогда за свои тридцать один год жизни не жалел омег, ему никогда не было стыдно за свои поступки,
он никогда не переживал за эти неудачные создания природы. А этот… Этот омега какой-то особенный во всех планах, его внутреннее чадо, его альфа, тянется к нему, и сам никак понять не может, почему ему не хочется ничего из того, что обычно делали с омегами. Почему вина накатывает с головой?
— Тэхен… — хмурится, разглядывая ослабшее тело, но его словно не слышат. — Тэ…
— Вы кто такой, — мужчина в возрасте подаёт голос из-за спины, заставляя Чонгука нахмуриться сильнее. — И почему моему сыну приходится кричать на вас, чтобы вы ушли?
Молодой альфа не разворачивается, пытается контролировать это странное чувство в груди, лишь бы не причинить вред человеку, который не является тем, кто посягает на омегу. Но в груди почему-то эта непонятная ревность разгорается. Чонгук словно не готов оставлять Тэхена рядом с собственным отцом. Мужчина обходит его, поднимает упавший на пол плед, заворачивает в него продрогшего от холода сына, касаясь горячего лба, что-то шепчет и омега уходит, даже не посмотрев на того, кто остался в дверях.
— Ты же тот самый странный парень, я прав? — мужчина закрывает дверь, чтобы дом не наполнялся холодом и не создавался сквозняк. — Ты доставляешь моему сыну неудобства, и меня это откровенно не устраивает.
Чонгук смотрит на мужчину, что выглядит весьма молодо и солидно, он таких альф уважает, потому что они не вызывают в нем отвращения. Знает, что должен уйти, но там, внутри дома, спрятался его мальчик, который заболел по его вине, из-за несдержанности, из-за того, что сорвались. Ему откровенно хочется находиться рядом. Но и идти против отца омеги он не хочет. Не то чтобы он не может, просто он прекрасно понимает, что Тэхену это слишком сильно не понравится.
Было очень много времени на размышление. На построение плана.
— Я не считаю, что доставляю ему неудобства, — на полном серьезе отвечает. — Он просто не понимает меня, потому что, по всей видимости, не знает альф.
Отец Тэхена очень удивляется чужим словам, потому что не такого ответа ждал, не такой реакции. Он видит, что альфа поглядывает в ту сторону, где скрылся омега, но пропускать туда его не собирается.
— Он знаком с альфами, с воспитанными и не очень, — мужчина подходит ближе, чтобы сын не слышал разговора. — Я – пример первых, — негромко. — Ты – вторых.
— Я не советую вам мне угрожать и делать
это, — тяжело втягивает воздух, который начинает впитывать в себя запах хозяина дома. — Потому что это меня разозлит, а я, знаете ли, не могу отвечать за себя в порывах злости.
— Чистокровные альфы и правда неуправляемые звери, как о них говорят, — шипит от злости и неодобрения. — Прошу покинуть мой дом, как и оставить моего сына в покое.
Чужие руки нервозно сжимаются в кулаки и разжимаются, пытаясь сдержаться. Чонгук дышит громко и активно. Не позволяет. Никому не позволяет так с собой говорить. Этого альфу хочется уничтожить, стереть с лица земли, чтобы знал свое место, чтобы не находился рядом с омегой. С омегой, который появляется в проеме и негромко зовёт отца, привлекая внимание обоих альф.
— Я уйду, — говорит Чонгук, но смотря лишь на этого странного парнишку, что заставляет его чувствовать новые эмоции и ощущения в себе. — Но только потому, что ему нужно отдохнуть и полечиться, — делает один шаг назад, наконец, ловя взгляд омеги на себе. — И мне очень жаль за сегодня, — это уже адресовано не мужчине.
Чонгук уходит, хлопая дверью, которую прожигают две пары глаз. Несется к машине, чтобы поскорее сбросить свое напряжение, иначе вернётся в чужой дом и всем не поздоровится.
— Это тот самый альфа? — в ответ кивок. — Сильно докучает?
— Он просто заставляет чувствовать страх, который не поддается контролю, его действия невозможно предугадать, не знаешь, чего ожидать, — мужчина обнимает уставшего от всего сына. — Он странный, невоспитанный, с короной на голове, не понимающий отказов…
— Я понял, дорогой, понял.
Тэхену становится легче рядом с отцом, но легче морально, а не физически. Сейчас его тело все ломит от жара, морозит и хочется спать. Ему нужно лечиться.
* * *
— Почему ты с ним возишься? — ничего не понимает парень, идущий по правую руку. — Уже столько времени прошло. Ты не собираешься его забирать?
Чонгук останавливается, потому что эти слова вызывают в нем злость. Собирается. Он обязательно его заберёт, но только для себя, чтобы только его и для него. Не позволит никому к нему прикоснуться. Грязные руки не для него, его нельзя осквернять, только он может себе такое позволить. Правда сейчас не совсем в этом уверен.
— Собираюсь, — поворачивает голову к парню, что уже много лет работает на него и стал близким другом. — Но только не с той целью, о которой ты думаешь, — в глазах нездоровый блеск, непривычный, там что-то новое зарождается. — Я заберу его себе, никто не посмеет его присвоить, потому что этот омега для меня, я лично им занимаюсь, понятно?
В ответ смотрят странно, потому что Чонгук никогда раньше такого не говорил, не присваивал себе омегу, и в принципе не занимался их поимкой. А этот случай новый, вызывает интерес. Ему кивают в согласии, все поняли.
— В таком случае, оставь меня, мне нужно расслабиться.
Он толкает одну из дверей длинного коридора и оказывается в просторной комнате со столом в центре, а вокруг мягкий диван, на котором сидит омега, которой придется испытать на себе участь спать с этим неконтролируемым альфой. Чонгук скользит по девушке взглядом, та ему мило улыбается легкой улыбкой, лишь уголками губ. Ничего выделяющегося, они ему все уже приелись, надоели, от них тошнит. Но этот способ сбрасывать напряжение и злость куда безопаснее для себя, чем убийство.
Чонгук садится на диван, откидываясь на спинку и широко расставляя ноги, девушка сразу оказывается рядом. От нее пахнет чем-то цветочным, сладким, альфе противно, потому что
приелся один другой запах, что ни с чем не сравнится. Чонгук не знает, чем пахнет Тэхен, не понимает, но этот запах… уютный, успокаивающий, но в то же время возбуждающий, сносящий крышу. Омега забирается на его бедра, проезжаясь ягодицами по члену в штанах, и припадает к шее, целуя мокро и развязно.
Его мальчик не такой, никогда бы так не сделал, он уверен. Ему расстегивают ремень, следом и пуговицу с ширинкой, и опускаются на колени.
Чонгук почему-то уверен, что Тэхен ни разу в жизни не стоял на коленях, принимая чужой член. Омега проводит языком по всей длине, показушно стреляя глазками в альфу, который даже не смотрит. Девушка медлит и это выводит из себя. Чонгук ждать не любит. Ее длинные волосы наматывают на кулак и грубо насаживают на член, сразу глубоко, до болезненного кашля и слез в уголках глаз. Девушка упирается руками в чужие бедра, чтобы отстраниться, но ей не позволяют. Чонгук трахает ее рот, как самому хочется, не задумываясь. Совершенно плевать на чужие чувства. Видит, слышит и чувствует, как та задыхается, когда головка упирается в глотку, как ей больно, но получает от этого нескрываемое удовольствие.
— Вы, омеги, — шипит, толкаясь. — Самые ничтожные создания, — рычит, злится, словно сам себя уговаривает. — Вы созданы только для того, чтобы вас трахали, как хотят. Согласна со мной? — девушка кивает часто головой и ей позволяют сделать вдох, освобождая рот от члена. — Вы – мусор, — волна агрессии накатывает ещё больше.
Содержимое стола летит на пол, а на холодное стекло укладывается голое тело. Чонгук не собирается осторожничать, он этого никогда не делал с ними. Раздвигает сжатые ноги и входит под болезненный выкрик молодой девушки. Не уважает, не доставляет нежности. Между ног мокро и плевать из-за чего, главное, что член плавно скользит, доставляя удовольствие лишь ему. Под ним скулят и плачут, но не смеют противостоять, отталкивать, иначе будет хуже, больнее. Все знают, что Чонгуку лучше позволять делать все, что тот хочет, если хотите свести боль на минимум, чтобы не видеть его бешеной ярости. Альфа рвет хрупкое тело, сдавливает тонкое горло, и рычит, срываясь на неконтролируемые резкие толчки. В ушах стоит гул, чужие крики не доносятся до него, перед глазами омега со злостью в глазах, у которого с губ в крике срываются просьбы оставить его. Чонгук сходит с ума от того, насколько ему хочется его себе, от того, какие противоречивые чувства вызывает. Этот омега для него, но с ним нельзя как с остальными, и Чонгук не знает почему. Почему с ним
не хочется как с остальными.
— Как же бесит, — смотрит на омегу под ним и ослабляет хватку, чтобы, наконец, сделала глубокий вдох.
Не хочет видеть ее лица, ему не нравится, раздражает. Тянет за волосы на диван, заставляя встать в коленно локтевую, опираясь на спинку. Собирается войти, но смотрит на член и морщится от крови на нем. Омега перед ним дрожит, понятно, что плачет, но и звука не издаёт. Чонгук снова бесится, от чего – непонятно, но позволяет девушке уйти, пока сам плетётся в душ, чтобы смыть с себя все запахи и выделения. Он уже который день не может сосредоточиться, приходится доводить себя до пика самому, представляя одного единственного парня. Которого не сможет попробовать в ближайшее время, как бы не хотелось.
— Чертов омега, — движения руки ритмичные, грубые, быстрые. — Убить тебя мало, — стонет от одной только мысли о нем. — Да жалко, — кончает, представляет, как тот улыбается ему.
С каких пор Чонгука заводит картина о чужой улыбке, которую ни разу не видели – неизвестно, но теперь очень хочется увидеть ее лично.
Его отвлекает звонок телефона, который лежит на диване, поэтому приходится выйти из теплого душа.
— Да, — голос грубый, но расслабленный.
— Я узнал про того паренька, что ты просил, — Чонгук хмурит брови. — Который купил омегу, молодой, но при бабках.
— И что нарыл? — интерес сразу просыпается в груди.
— Да он, похоже, выкупает их и позволяет жить в своё удовольствие, — хмыкают на том конце. — Никаких проблем от него не будет, просто добродетель хуев, вот и все.
— Вот как, — усмехается альфа. — Знаю я одного такого, защитника омег. Но вы все же понаблюдайте за ним, не нравится мне эта ситуация.
Альфа отключается и принимается одеваться. Ему хочется увидеть этого своего защитника этих жалких особ, которого не видел целую неделю, потому что тот скрывался в доме из-за болезни.
* * *
Яркое солнце светит прямо в глаза, пока омега ожидает отца, сидя на подоконнике второго этажа университета, из которого хорошо видно небольшую парковку и все приезжающие машины. Он не рискует выходить из заведения, пока не будет уверен, что родитель здесь.
— Эй, Ким, — окликает одногруппник. — Чего ждёшь?
— Отца, — поднимает уголки губ, оборачиваясь на знакомый голос.
— Составить тебе компанию?
— Можно, — двигается чуть дальше, уступая место альфе.
Тэхен, как говорилось ранее, знает, что красив от окружающих людей, и сейчас перед ним сидит один из тех самых «окружающих». Нельзя сказать, что он славится популярностью на учебе, но небольшая все же есть… среди альф. Те, почему-то, стараются привлечь его внимание очень часто, а вот Минхо не останавливается уже на протяжении двух лет. Тэхена это не пугает, потому что альфа воспитан и не нарушает личных границ, просто иногда напоминает, что ему симпатичны и все.
— Почему не выходишь на улицу? Там сегодня прекрасная погода, — опирается всем телом на стекло, смотря на омегу, что в душу запал.
— Я недавно выздоровел, поэтому, — и не скажешь ведь, что из-за страха встретиться с одним альфой, который сожрет, не заметив.
Минхо согласно кивает, мол и правда не стоит рисковать, а уже в следующий момент пугается, когда омега радостно вскрикивает «о!» и спрыгивает с подоконника.
— Я тебя провожу, — улыбается альфа, понимая, что за парнем приехали и ему уже пора.
Тэхен выходит из здания, улыбаясь, смотря на одногруппника, который только что чуть не навернулся на ровном месте. Затем поворачивает голову к воротам и больше не улыбается. Его глаза разбегаются. На него смотрит Чонгук, склонив голову к плечу, и даже на расстоянии чувствуется его злость. Тэхену долго думать не нужно, чтобы понять почему она появилась. А через пару машин, припарковался отец, который, видя заминку сына и смену настроения, выходит.
Омега отчего-то чувствует, что ему нужно спровадить альфу, но Чонгук стоит прямо возле выхода у ворот и им все равно придется пересечься. Отец хмуро смотрит на развернувшуюся ситуацию и сам не знает, что сделать, как лучше поступить. Но его сын оказывается куда хитрее и умнее.
— Минхо, мы щас дойдем до того альфы, — смотрит только на Чонгука. — Ты ничего не говори, просто уходи домой и побыстрее, ладно?
Парень ему согласно мычит, чувствуя исходящее от омеги напряжение, поэтому делает так, как ему сказали. Тэхен преграждает Чонгуку путь к одногруппнику, вставая прямо перед ним и толкая в грудь на пару шагов назад. Вольность, да, но иначе он не знает, что было бы. Альфа смотрит на него выжидающе, ждёт каких-то объяснений, но омега не считает, что что-то ему должен. Там, на дне зрачков, плещется злость и жгучая ревность. Просыпается собственничество. Омега чувствует это всеми фибрами души, особенно, когда его резко притягивают за талию в плотную к себе и принюхиваются.
— Тебе повезло, мой маленький омега, любящий защищать всех подряд, но не себя, — хрипит на ухо. — Посмотри, как разошелся, чтобы я его и пальцем не тронул.
— Ты не имеешь никакого отношения к моему окружению и не имеешь права кого-либо трогать, ясно? — Тэхен чувствует себя смелее, зная, что отец все видит, что он рядом. В ответ усмехаются. — Я не шучу, Чонгук. Если я сильно захочу, то ты не найдёшь меня в этом городе.
— Куда же ты собрался от меня сбежать, ангел? — заправляет за ухо чужую выбившуюся прядь, от чего Тэхен напрягся ещё больше. Ему смотрят прямо в глаза, выжидают, показывают силу одним лишь взглядом.
— Пока что никуда, но я ясно дал понять насчёт окружения, я надеюсь? — стойко выносит эту пытку.
— Ясно–ясно, — улыбается.
И Тэхен впервые не видит в ней оскала. Улыбка настоящая, искренняя. И почему-то уверен, что это не присутствие отца рядом так влияет. На него смотрят с очередным интересом и с чем-то новым… Тэхен не знает, что это, но что-то, что не несет в себе отрицательных эмоций.
— Не составишь мне компанию за ужином? — глаза чужие бегают по лицу.
— Я ужинаю дома с отцом и мне уже пора, — осторожно кладет ладонь на чужую руку на своей пояснице, чтобы освободиться из хватки, которая оказалась не сильной.
— Тогда я приеду снова, — облизывает губы. — Завтра.
Тэхен отходит осторожно, не спеша, чтобы ничем не спровоцировать альфу, и медленно направляется к ошарашенному отцу, который играет в гляделки с Чонгуком.
Отец ничего не понимает, но верит своему сыну и доверяет. Знает, что любое его решение обдумано и подпитано логикой. И, возможно, только ему самому по силам справиться с проблемой, свалившейся на голову в виде взрослого чистокровного альфы без тормозов.
