***
Курокава шумно выдыхает через нос, бесстрастно смотря на мелькающие здания в окне автомобиля. Сегодня один из самых отвратительных дней, которое он обязан пережить, поэтому, переступив через себя, парень едет на кладбище, навестить Шиничиро спустя 2 года отговорок. Он и Какучо ехали в полной тишине: сейчас был совершенно не тот момент, где они могли бы пообщаться. Хитто не болван, он как никто другой знает, как же сильно Изана сейчас страдает, поэтому беспрекословно выполняет свою самую главную задачу - защита и поддержка. Добравшись до места назначения, блондин неторопливо выходит из авто, чуть морщась от слишком яркого солнца. — Он улыбается нам… — тихо, скорее сам для себя, произносит парень, засматриваясь на чисто-голубое летнее небо, по которому расползаются яркие лучи солнца. Изана прикрывает глаза, расслабленно выдохнув, пока мозг подкидывает картинку яркой и такой тёплой улыбки Шина, каким сейчас казалось это солнце. — Он будет рад увидеть тебя, — с лёгкой, такой заботливой и понимающей улыбкой кивает Какучо, привлекая внимание Курокавы. Блондин пару раз сморгнул, смахивая пелену с глаз, а после приподнял уголки губ, тем самым благодаря друга за такие слова. — Вот, — добавляет брюнет, протягивая главе небольшой букет с белыми хризантемами. — Спасибо, — кивает Курокава, с невероятной осторожностью забирая такой хрупкий подарок для своего брата. Они неспеша пошли по тропинкам, со знанием направляясь к определённому месту, где точно встретятся с некоторыми личностями, видеть которых не очень-то и хочется. Но Изана никогда не выбирал лёгкие пути, не правда ли? Парень быстро осмотрел троих людей возле надгробия брата, и с пустым выражением лица подошёл поближе, склоняясь перед каменной плитой, на которой так красиво выгравировано «Сано Шиничиро». — Ты тот…! — начал было Манджиро, срываясь с места, как Вакаса отрицательно покачал головой, не давая ему бушевать перед могилой всеми любимого человека. Сейчас не тот случай. Изана положил букет к остальным цветам, совершенно не реагируя на шум за своей спиной, ведь сейчас были важны только парочка вещей, и первую он уже делает. Парень прикрыл глаза, чуть опуская голову вниз, просто решив помолиться за здоровье брата в следующей жизни, если она, конечно, существует. Он опустил руки на свои колени, незаметно для остальных сжимая чёрную ткань штанов, пока в голове беспрестанно всплывали быстрые картинки-воспоминания с Шиничиро, заставляя Изану только сильнее возненавидеть всех. Почему Майки с Эммой имели счастье жить с ним и быть любимыми и окружёнными заботой, пока он сам сражался за последнюю миску пустого риса в детском доме? Он не имел такого хорошего примера, как Шин, а сам закалялся, вылезая из драк с сильными ушибами, но победителем. Почему «друзья» Манджиро, как он их называет, убили единственное, что давало хоть проблеск надежды на нормальную жизнь? Что было бы сейчас, если бы он выжил? Курокава ходил бы к нему в гости и смотрел за тем, как Такемичи медленно растёт счастливым ребёнком в полной семье? Может быть, даже улыбался, принимая небольшое участие в жизни мальчишки, так похожего внешне, но совершенно сломленного внутри? Такемичи… Губы блондина тронула лёгкая улыбка от представления того, каким светлым был бы мальчишка, если бы всё так и было. Изана даже подумал, всего на секунду, что и сам бы стал лучше, вызываясь защищать ребёнка от любых невзгод, не давая тому втоптать свою жизнь в грязь. Как иронично, не правда ли? Курокава по голову в грязи. Парень медленно поднялся, стряхнув с колен песок, только потом повернувшись к остальным лицом, на котором снова не было ничего, кроме пронзительного и безумно пугающего холода. — Ты… — с удивлением и какими-то нечитаемыми нотками произнесла Эмма, прикрывая рот пальцами. На её глаза снова накапливалась влага, в то время как Майки с суровым взглядом изучал то отстранённого Имауши, который точно что-то знает, то холодного платиноволосого парня, то странную реакцию своей сестры, будто она призрака знакомого человека увидела и просто не верит своим глазам. — Я, — пожимая плечами, соглашается Курокава, уделив сестре всего парочку секунд своего внимания, в то время как на Майки даже не глянул. Взгляд фиалковых радужек переместился на Вакасу, который всё это время просто наблюдал со стороны, выглядя слишком разбито, чем при их прошлых встречах. Он ещё пару раз оглянулся, хмуро посмотрев на мужчину. — Где он? — Он не придёт, — отвечает Леопард так, будто старается не допустить и лёгкого надрыва в голосе, но блондин насквозь видит какую боль Вакасе приносят эти слова и кружащие в голове мысли. — Причина? — не унимался Изана. Он помнит ту любовь в глазах подростка, когда они иногда упоминали Шиничиро в их разговорах, так же прекрасно видит пламя ненависти к человеку, отнявшего его счастье. Такемичи просто не может не прийти, он… «Ох, вот в чём дело», — Курокаву будто осенило, когда он увидел сиреневые глаза Имауши, в которых читалась беспомощность и просьба о помощи. Леопард слишком горд и уж точно никогда не будет просить помощи, Изана это понимает, но сейчас этот самый гордец еле сдерживается, чтобы не развалиться от нахлынувших эмоций. — Да что здесь... — Ясно, — продолжает глава Поднебесья, тем самым перебивая Манджиро. Тот в свою очередь только злобно шипит, сжимая в руках ткань своей рубашки. — Он ни разу не навещал его, не приходил и не убеждался в случившемся, — скорее озвучивает понятые факты, нежели спрашивает, фиалковоглазый. — Он не прощался с ним. Отказывается его отпускать. Вакаса обречённо вздыхает, понимая, какой же он дерьмовый отец. Он должен был уговорить Такемичи приехать и осознать всё, ведь только после боли и полного понимания и принятия мальчик сможет это пережить, но… Вака просто не может смотреть на терзания сына, не хочет причинять больший вред своими же руками. — Они на тебе, — сухо разрезает тишину Изана, адресуя эти слова мужчине, пока сам кратко посмотрел на Хитто, направляясь вместе с ним к машине. Ну вот что за херня? Почему сейчас в груди парня что-то давило, а ноги тянули его к Такемичи? Почему кончики пальцев слегка покалывают, оповещая о лёгкой панике за брюнета, который сейчас один в доме, в ужасном состоянии (Изана был уверен в этом), и с роем дурных мыслей в этой его довольно интересной голове? Этот проблемный ребёнок вряд ли был на похоронах Шиничиро, он не видел то, как тело его отца кладут в землю, накрывают крышкой и хоронят, прощаясь с ним навеки. Мальчишка боится увидеть это, боится, что что-то произойдёт, только вот Курокава ещё не мог понять - что именно. Из-за этого незнания блондин и паникует, пока в голову лезут совершенно глупые мысли, которые с невероятной силой отправляются в тартарары, с грохотом врезаясь в ментальные стенки.***
Такемичи с громким хлопком закрывает книгу, желая послать этот мир на все возможные стороны, ведь как бы он ни старался отвлечь себя, мысли бесповоротно возвращались к окровавленной луже под чёрными гладкими волосами отца в тот роковой день. Виски пульсировали, распространяя лёгкую, но такую назойливую, тягучую боль по всему телу. Кровь то бурлила в порывах нескрываемой радости, то замирала, пока на лице было жуткое замешательство. Химия в крови всеми силами пытается побороть весь негативный спектр его эмоций, поднимая уровень эндорфина, пока мозг с каждым разом вкидывал самые разные ужасные воспоминания из ночных кошмаров. Его тело было в оцепенении, не понимая что делать: с одной стороны, ничто не способно подавить всю эту боль в душе ребёнка, вызывая у него желание просто вскрыться, закрывая глаза; с другой - таблетки были приняты не так давно, поэтому «бодрый» и «весёлый» эффект боролся за главенство, всеми силами пытаясь выполнить свою работу и не дать парню впасть в бесповоротное состояние. Устало вздохнув, брюнет опустил глаза на книгу - очередной детектив, - и разочарованно отложил эту историю, ведь сколько бы раз он ни пытался сосредоточиться - как только доходил до конца страницы, замирал, совершенно не помня событий из только что прочтённых абзацев. Он поднялся с кровати, только сейчас ощутив, как же у него болят мышцы после вчерашней небольшой тренировки с Шуджи, который, не задавая лишних вопросов, просто наносил удары или грубо укладывал главу на лопатки, когда тот отвлекался на свои мысли. Ханма знал, как сложно Такемичи в эти дни зацепиться за реальность, поэтому держал на поверхности с помощью лёгкой боли, конечно же, не причиняя сильного ущерба. Так, пару синяков. Покрутив ноющим плечом пару раз, Миччи подошёл к закрытому шторами окну, поддевая кончик, лишь на немного выглядывая. Яркая вспышка солнца заставила подростка шикнуть и отступить от этой слишком счастливой жизни, совершенно не желая очутиться в окружении этих жизнерадостных созданий. Боль в голове не унималась, поэтому брюнет направился в сторону ванной, наслаждаясь лёгким полумраком в коридоре второго этажа, где окон просто быть не могло. Так решил архитектор. Пробравшись в светлую ванную, юноша только вздохнул, быстро находя аптечку и нужные таблетки, сразу же проглатывая их насухо, только потом наклонившись к раковине, сделав пару слабых глотков прохладной воды. Завершив это важное задание, Такемичи встретился взглядом со своим отражением, видя и пустоту, и редкие искорки химического веселья, но оно явно проигрывало, испаряясь за считанные секунды. Чем бы ему заняться - он не знал. 13 августа последние два года казалось невероятным днём, который переносит тебя в другой мир с искажённым временем, ведь оно так медленно тянется, растягивая страдания семьи Имауши до самого пика, пока они или не засыпают вместе, или не надрываются, постепенно собирая себя по маленьким кусочкам на протяжении всего следующего года. В этот день его друзья отправляли своего главу домой, ни разу не услышав ни единого отказа. «Тебе нужно успокоиться, отдохнуть и обдумать всё», — в унисон отрезают Инуи с Кисаки, недовольно складывая руки на груди. Они оба знают, как Имауши может попытаться зарыться в работе, но так ничего и не сделать, выходя из себя от этого. Как по волшебству, именно сейчас кто-то позвонил в звонок, оповещая подростка о приходе незваного гостя. Так как он был один, а прийти мог кто угодно, брюнет лишь вздохнул, спускаясь на первый этаж, неспешно подходя к двери. Потянувшись к глазку, Такемичи заметил и правда нежданного Курокаву, который снова тянулся нажать на звонок. Подросток открыл дверь, заставляя руку парня замереть в сантиметре от слишком громкой штуки, сразу же опуская её. Миччи пришлось ненадолго прикрыть глаза, ведь день и правда хотел убить его своей яркостью, чуть сморщив носик от горячего ветра, обрамляющего его лицо. Изана тихо хихикнул с этого выражения, сразу же расслабив плечи, ведь он увидел брюнета живым и практически здоровым, только чуть заспанным с растрёпанными вьющимися прядями и в домашней свободной одежде. Этого вполне хватило, чтобы унять его нервозность, и поднять хоть кроху хорошего настроения. — Чего тебе? — грубо и раздражённо спрашивает Имауши младший, желая скрыться в прохладном и тёмном доме, купаясь в своём отвратительном пессимизме. — Я не увидел тебя на кладбище, — спокойно начал блондин, заставляя подростка чуть вздрогнуть от такой открытости. Даже Вакаса ещё не способен произносить всё это… так непринуждённо. Такемичи поджал губы, но ничего не предпринял, чтоб остановить его, поэтому Курокава продолжил. — Не хочешь поговорить об этом? — Зачем? — бурчит брюнет, складывая руки на своей груди, так как глаза уже начали привыкать к свету и прикрывать их не было нужды. — Тебе плохо, — никак не реагируя на быстро сменяющиеся эмоции, указывает блондин на самый очевидный факт. — Ты выглядишь так, будто держишь в себе слишком многое, а взрыв будет неизбежным. — Какая тебе разница вообще? Какую выгоду ты тут видишь? Только не утруждай себя в ненужном лживом рассказе «о семейных узах», — чуть ли не дырку прожигая взглядом, недоверчиво спрашивает младший. Он и правда не понимал, чего Курокава добивается, придя к нему сейчас со своей недо-помощью. — Хм, мне довольно выгодно, что мой партнёр будет в хорошем здравии и выполнит свою часть сделки, — по-птичьи склонив голову в бок, Изана нежно приподнимает уголки губ, взявшись одной рукой за приоткрытую дверь. Младший какое-то время буравил пришедшего взглядом, взвешивая этот ответ со всеми минусами и плюсами, а после тяжело вздохнул. — Допустим, я поверил, — закатив глаза, Такемичи махнул на старшего рукой, освобождая проход в дом, пока сам шёл в сторону кухни, по пути прикрывая открытые окна тёмной шторкой. Всё же, именно сегодня хотелось просто побыть в приятной темноте, чем лгать самому себе, скрывая эмоции под яркой улыбкой в окружении других людей. Изана не заставил долго ждать. Он прикрыл за собой дверь, сразу закрывая на замок, ведь был уверен, что Вакаса взял с собой ключи, и не спеша поплёлся за подростком, не забыв перед этим разуться. — Чай или кофе? — интересуется Имауши, ставя чайник на плиту, попутно доставая чистые кружки из шкафчика над гарнитурой. — Второе, — поразмыслив, отвечает Изана, опускаясь на тот же стул, на котором сидел в первую их встречу. Фиалковые радужки с совсем небольшим любопытством наблюдают за медленными и вялыми движениями Такемичи, подмечая и то, как у него подрагивают пальцы. — Так всё-таки, не хочешь обсудить? — Нет, — быстро отчеканил брюнет, доставая теперь пакетики с чаем и банку кофе, полностью пытаясь уйти в приготовление напитков. — Хорошо, тогда как ты? — подперев голову ладонью, блондинистые локоны качнулись вперёд, слегка прикрывая своими кончиками ясные глаза без толики жалости, от которой Миччи часто коробит. — В порядке, — не задумываясь отвечает Имауши, а после, когда неосознанно повернул голову к сидящему, обречённо вздохнул, исправляясь. — Буду. — Ну, то, что ты будешь в порядке, и так понятно, я помогу, но это не ответ на мой вопрос, — снова несильно улыбнувшись, Курокава пытался хоть немного заставить Такемичи не врать, а честно расскрыть свои чувства, переживания, чтобы он не подавлял их, и, кажется, у него начало получаться. Подросток неодобрительно нахмурился, взглядом стеклянных радужек, в которых мелькнули искорки раздражения, дырявя наглую рожу незваного гостя, но в итоге лишь злобно фыркнул, возвращаясь к завариванию чёрного чая для себя и кофе для этого парня. А как он? Конечно же, всё плохо, очень и очень плохо, и мальчишка это понимает, даже чувствует вину за такое отвратительное поведение и непослушание, но он не сильный. Какие бы баррикады Такемичи не строил, он всё равно остаётся чёртовым ребёнком, что просто верит в невероятное чудо, которое, к сожалению, никогда не случится. Его внутренний мир настолько пуст, что и слёзы уже просто не хотят вырываться из глазниц, хотя этот способ помогал хоть немного сбросить груз со своих плеч. Громоздко выдохнув через нос, брюнет поставил чашки на стол, садясь непривычно близко к другому человеку, пусть их тела и разделяли какие-то там полметра. Подросток поджал к себе колени, пятками упираясь в сидушку, чтобы иметь какую-то опору, а сам держал ладони на горячей чашке, подушечками пальцев вырисовывая какие-то странные узоры. Курокава просто наблюдал, не вмешиваясь в мыслительный процесс Такемичи, изучая его задумчивое лицо, хотя брови иногда так непривычно опускались, показывая кроху тоскливости брюнета. — А как ты себя чувствовал? — медленно переведя взор с разглядывания кружки, глубокие омуты мягко встретились с пониманием в глазах старшего. — Ну… — задумчиво протянув, Курокава решил всё же отвести взгляд куда-то в сторону, лишь бы не смотреть в такие внимательные радужки подростка, что всё равно чертовски напоминал Шиничиро, хотя Изана уже и не пытается связывать их как одно целое. — В первый год было сложно, очень сложно, ты меня поймёшь и без подробностей, — Миччи кивнул. — Я переключился на месть, конечно же, но скорее не убийце, как ты, а человеку, который имел всё, в то время как мне приходилось самому учиться драться за свою порцию еды в детском доме. Манджиро жил с Шином, он воспитывался им и обучался у него, а я… Я был никем, — хмыкнув, Изана прикрыл глаза, всего на мгновение, чтобы собраться с мыслями и снова встретиться с кристальным взглядом ребёнка. — Сейчас, как ты видишь, я смог принять потерю, пусть это и невыносимо больно. Ты тоже однажды должен будешь принять это, чтобы двигаться дальше, даже если только ради мести. Такемичи поджал губы, нерешительно постукивая пальцами по кружке, так и не сделав ни одного глотка. — Я не смогу… — тихо выдыхает Имауши, слегка опустив голову вниз, пряча своё лицо за тёмными локонами. — Может быть не сейчас, — соглашается Изана, аккуратно потянувшись рукой к затылку подростка, куда укладывает свою ладонь, начиная невесомо поглаживать короткие тёмные пряди, — но позже обязательно сможешь. Тебе нужно подготовиться морально, ведь это будет очень сложно, но я и Вакаса будем рядом, если ты этого сам пожелаешь. — Почему мы должны переживать всё это?.. — надрывисто шепчет подросток, поджимая губы, пока руками всё-таки закрывает своё лицо, пытаясь скрыть всю боль, наконец вырывающуюся из клетки слишком крепких стен. — Я не знаю, — вздохнув, блондин аккуратно поворачивает к себе Такемичи, осторожно затягивая в медвежьи объятья, всё ещё держа одну руку в чернильных локонах. Имауши слабо дрогнул, когда почувствовал лёгкий запах одеколона Курокавы, распахивая глаза в удивлении. Объятья казались такими ненавязчивыми, будто парень так и намекал, что Миччи может спокойно отказаться от них, если нужно, но сам подросток наоборот нуждался в присутствии другого человека. Голубые глаза неприятно защипало, оповещая Имауши о том, что его тело ещё способно на слёзы, а подросток только тихо всхлипнул, как можно сильнее прижимаясь к расслабленному телу старшего. Как бы мальчишка ни отстранялся, как бы ни закрывался в себе, он всё ещё был ребёнком, которому нужно обычное утешение с такими же трепетными касаниями, которыми Курокава чуть ли не убаюкивал его. Большая ладонь парня с нежностью перебирала короткие пряди, согревая затылок, а вторая лежала на лопатках, в успокаивающем жесте водя ею вдоль спины. Блондин тяжко выдохнул, после чего закрыл свои глаза, опускаясь щекой на тёмную макушку Имауши, закрывая ребёнка от всего внешнего мира, который так и норовит ранить его в самое сердце. Курокаве было чертовски странно успокаивать, помогать, и уж тем более утешать кого-то, но раз это был Такемичи, то… Почему бы не попытаться? Да и, вроде, это действует. Они потеряли счёт времени, просто сидя в поразительной близости. Курокава очнулся только когда услышал в полной тишине дома щелчок, оповещающий гостя о возвращении хозяина. Пару раз моргнув, фиалковые радужки опустились на тёмную макушку Миччи, хотя светлая прядь всё равно выбивалась из этой палитры. Как оказалось, подросток уснул прямо на руках Изаны, из-за чего старший шутливо хмыкнул, проведя пальцами по передним прядям, смахивая их с лица. Осторожно подхватив Имауши младшего, Курокава направился в сторону лестницы на второй этаж, хотя всё равно должен был для начала пройти гостиную, где встретился с удивлённым Вакасой. Леопард уже было открыл рот, но блондин шикнул, указывая взглядом на спящего подростка, только после этого направившись в сторону комнаты Такемичи. Вака недовольно пробурчал себе что-то под нос, но дал Изане донести спящего сына до комнаты. Курокава ногой подтолкнул дверь, чтобы та открылась, а после зашёл в совершенно мрачную комнату, хотя на улице всё ещё было солнце. Вздохнув такой апатии, парень уложил брюнета на кровать, чуть улыбаясь тому, как он начал мило хмуриться от потери тепла, но всё равно не проснулся. Глава Поднебесья не знал, что его подтолкнуло к такому, но он осторожно наклонился, оставляя слабый поцелуй на лбу брюнета, пальцами приподняв перед этим непослушные чёрные волосы. — Отдохни, проблемный ребёнок, — с непривычно настоящей улыбкой шепчет Изана, только после этого направляясь в сторону выхода из спальни, где его дожидается злюка-Вакаса с очередным расспросом.***
— Ну и что это было? — с прохода спрашивает он, постукивая носком домашних тапочек, пока Курокава расслабленно подходит к дивану, плюхаясь на него. — А что было? — будто бы вообще ничего не произошло, склоняет голову в бок блондин, закидывая ногу на ногу. — Я просто помог своему племяннику в трудную минуту. — Бред, — раздражённо фырчит Леопард, начиная выхаживать по комнате неровные круги. — Ты пользуешься им, пытаешься привязать к себе, ведь он похож на Шиничиро. — Какого ты хорошего мнения обо мне, — выдаёт Курокава полный сарказма смешок, складывая ладони на скрещённых ногах. — Ты не знаешь меня, так что это просто твоё предвзятое мнение. — Вот именно, я тебя не знаю, — соглашается Вакаса, злобно уставившись на вполне спокойного парня. — И только по этой причине я уже могу злиться, ведь мало ли что у тебя в твоей странной голове, а самочувствием Такемичи я не хочу рисковать. — Ты не можешь решать за него, — пожимает плечами Курокава. — Юридически могу, он несовершеннолетний, а я его опекун. — Но ты этого не сделаешь, — хмыкнув, фиалковые радужки встречаются с сиреневыми. Изана уже давно понял, что Имауши слишком мягок с сыном, из-за чего и сделал такие выводы. Вакаса цыкнул, взбешённо отвернув голову к окну, которое всё ещё было закрыто шторой. Мужчина просто не мог опровергнуть эти слова, из-за чего и бесится. — Уходи, — грубо выплёвывает Леопард. — Ага, — соглашается блондин, поднимаясь со своего места, без спешки направляясь в сторону выхода, но на последнем шаге остановился, поворачивая голову ко всё ещё стоящему у окна Имауши. — Следи за ним, а если он захочет меня увидеть - не мешай, сам же знаешь, что он уже способен решать всё за себя. — Проваливай, — злобно рычит сиреневоглазый, получая в ответ только улыбчивое «пока-пока» от слишком самоуверенного паршивца. А ведь это только начало.