Ноги подкашиваются. Тело непроизвольно подрагивает, будто по всем клеточкам проходят совсем небольшие разряды тока. Дыхание то вообще пропадает, заставляя замереть на месте, то резко возвращается и каждый рваный вдох проходится наждачной бумагой по горлу. Майки думает, что ещё немного и он просто умрёт от всего этого.
Подросток в последний раз поглядывает на часы, которые показывали уже час ночи, а после переводит стеклянные радужки на плачущую рядом сестру, которая держится рядом с Чифую и Такаши. Первый - довольно эмпатичный парень, а второй просто знал как именно нужно успокаивать девушек. Не удивительно, у Мицуи 2 сестрёнки…
Манджиро даже чувствует укол совести, ведь именно он её старший брат и должен был помочь, но… Он даже дышать нормально не может, что там уж говорить о каких-то словах или даже просто действиях? Он… Он и сам был на пределе, но не мог позволить себе заплакать. Не при сестре. Не при друзьях, которые тоже переживают.
Сано с силой сжимает челюсть и дрожащие руки в кулаки, впиваясь совсем маленькими ногтями в мозолистые ладони. Тело болело и ломало, ведь они все только что дрались с людьми из Мёбиуса и грёбаной новой бандой, где был этот...
От осознания того, что Казутора снова,
снова попытался убить дорогого для него человека, в стеклянных глазах воспламеняется чистый гнев. Его хотелось придушить своими же руками. Избить до самого плачевного состояния, оставляя лишь перебитое в кровавое, противно чавкающее месиво вместо лица. Хотелось содрать эту самоуверенную ухмылку и увидеть хоть каплю сожаления о содеянном в песочных глазах. Хоть еле слышный шепот извинений о том, что испортил своему другу - Майки - жизнь, хотя они были друзьями.
Резкая вспышка гнева была прервана открывающимися белыми дверьми из операционной. Сано с испугом и нетерпением подорвался с места, но не сделал и шага, лишь с надеждой смотрел на усталого врача, который стягивал с себя медицинскую маску.
Эмма, которая не могла успокоиться всё это время, крепко сжала руку Такаши и с болью в медовых радужках тоже пялилась на единственного человека, который знал, в каком состоянии сейчас Дракен.
Выжил ли он?......
Время как будто намеренно тянулось, а всего двух секундное молчание хирурга казалось вечностью. Сердце Манджиро уже болезненно вбивалось в рёбра, желая разбить их на самые маленькие кусочки, вырываясь на свободу. Дыхание снова резало горло, но парень всё равно отчаянно пытался продолжать дышать, желая услышать что его друг
жив. Что он не потерял его. Не потерял семью снова…
Баджи, который только сейчас вернулся от автомата с напитками, сразу же уловил атмосферу и уставился на доктора. Не отрывая взгляда, брюнет быстро раздал напитки, и в конечном итоге остановился возле главы, несильно сжимая плечо в ладони, заставляя собраться и не потеряться в своих мыслях. А Кейске знал, ой как знал, как Майки может пострадать от своих же мыслей и глупого внушения.
— Он жив. В тяжёлом состоянии, но жив, — наконец озвучил врач, быстрым, профессиональным взглядом пробегаясь по детям. Он прекрасно знал, что у кого-то легко могла произойти паническая атака от переживаний, но не заметив ничего настолько тяжёлого, лишь легко улыбнулся.
Эмма, услышавшая эти слова, снова зарыдала, крепко обняв Чифую с радости, а тот в ответ только нежно улыбнулся, поглаживая её по волосам. Он и сам хотел расплакаться от счастья.
Компания наконец смогла облегчённо выдохнуть и улыбнуться, ведь ни на секунду не сомневались, что их заместитель - борец. Он выживет. Выкарабкается. А они будут рядом, дожидаясь его пробуждения сколько нужно.
Только Майки не мог расслабиться. Волнение за друга ушло, он тоже верил и знал, что Кен-чик сильный. Он справится. Но все эмоции с новой волной начали накатывать на уставшего, потрёпанного и сломанного парня. Хотелось уйти и выплеснуть всё, что он чувствует.
Сано показательно улыбается сестре и друзьям, а после кидает Мицуе просьбу подвезти Эмму домой, и уходит. Если честно, то никто особо и не реагирует на это, ведь и сами уже начали медленно расходиться. Они все хотят спать, есть, и просто подумать о произошедшем, а через несколько дней пойти на собрание Токийской Свастики и услышать уверенную речь своего командира. Только Баджи нахмурился из-за этой улыбки друга. Только он всё время наблюдал за меняющимися в доли секунды эмоциями блондина, поэтому и заметил ту силу, которую Майки пришлось применить к себе, чтобы улыбнуться.
Она была натянутая.
Брюнет кивнул друзьям на прощание, и быстрым шагом поплёлся за Майки, совершенно не желая оставлять его одного. Он всем телом ощущал неладное и мог поклясться, что его шестое чувство сейчас точно не врёт.
Выйдя на улицу, Кейске быстро начал крутить головой в поисках Сано, а когда наконец заметил светлый затылок, что скрылся за поворотом здания, последовал туда. Когда осталось буквально пару метров, брюнет замер, нервно сглатывая вязкую слюну, пока руки с силой сжимались, уже начиная приносить боль хозяину, но это его не останавливало. Почему-то именно сейчас в голове парня началась борьба мозга и сердца, которые твердили совершенно разные вещи. Первый напрочь запрещал идти дальше, говоря, что он своим появлением только напомнит Майки о том злополучном дне (который уже довольно скоро), а вот второй всеми силами выл, оповещая о том, что любимому человеку больно. Ему плохо и его нужно успокоить, побыть рядом хотя бы сейчас.
Это противостояние длилось бы ещё долго, но все мысли и эта ругань самого с собой резко прекратились, а Кейске задрожал.
Он услышал всхлип.
Такой тихий, совсем еле уловимый, но пропитанный болью. А голос обладателя брюнет узнает везде и всегда.
Разум сразу же сдал заднюю и юноша довольно быстро подошёл к повороту, выглядывая оттуда, пока сердце неистово сжалось от полученного вида.
Майки крепко прижал к себе свои колени и пустыми безднами смотрел на небо, облокотившись спиной об белую стену больницы. По розоватым щекам быстро скатывались большие клубки слёз, что мелко блестели от света с окна и неполной луны на небе. Баджи даже на секунду задумался, видит ли блондин перед собой хоть что-то? С таким-то потопом на щеках…
Кейске немного неуверенно, но явно смело подходит ближе, опускаясь рядышком. Блондин заметно вздрогнул, начиная быстро моргать, чтобы убрать эту пелену из глаз, а после посмотрел в нежные бронзовые глаза напротив.
— Не против? — впервые за пару часов подав голос, брюнет даже не узнаёт его из-за хрипоты, но быстро об этом забывает, снова возвращая всё внимание любимому человеку.
Майки пусть и кажется непобедимым, сильным духом, но он ранимый. Он тоже человек, который нуждается в помощи со стороны, но это могут заметить только Дракен с Кейске, ведь знают его больше, чем остальные.
Блондин пару раз глупо моргает большими светлыми ресницами, смахивая новые кристаллические капельки с уголков глаз, а после замечает протянутую руку Баджи недалеко от своего лица. Юноша кивает и заглядывает во всё такие же нежные и понимающие бронзово-карие глаза напротив.
Брюнет осторожно коснулся покрасневшей кожи и провёл большим пальцем по мокрой дорожке, размазывая эту солоноватую жидкость по всей скуле, пока Манджиро пару раз шмыгает носом, пытаясь наконец успокоиться. Он неосознанно, а может быть и вполне даже, наклонил голову к ладони друга и прижался щекой к его горячей коже, просто наслаждаясь его присутствием и безмолвной поддержкой.
Изо рта Кейске вырвался совсем тихий удивлённый выдох, но он быстро пришёл в себя, пока лицо покрывалось розоватым румянцем. Сейчас остаётся только догадываться, заметит ли Сано эту деталь и придаст ли большое значение?
— Я так боялся… И ненавидел… — начал шептать блондин, открыто шмыгая носом, а иногда и всхлипывая, пытаясь снова не заплакать. — Кейске, я… — и вот его снова прорвало.
Брюнет быстро подобрался ещё ближе, крепко обняв за плечи. Он хотел его утешить, хотел быть рядом в такую трудную минуту и доказать, что всё теперь хорошо, Рюгуджи жив, он справится, и они не оставят Майки одного. Парень начал довольно громко всхлипывать, уткнувшись лицом в плечо друга, пачкая его униформу своими слезами, хотя ни одного, ни другого это не волновало.
— Майки, ты не виноват, — тихо шепчет Баджи, зарываясь пальцами одной руки в пушистые светло-пшеничные локоны, хотя младший удивлялся их состоянию. Был дождь и они должны были запачкаться, или хотя бы высохнуть немного жёстче, но они всё ещё оставались пушистыми.
— Я не уследил… Я не заметил как его… — плачущий недоговаривает, постоянно прерываясь перед концом фразы громким всхлипом. Он приподнял свои руки со своих ног и мёртвой хваткой цепляется руками за талию брюнета, крепко обнимая его, чтобы прижаться ещё сильнее.
Он буквально переполз на колени к другу, который всеми силами откидывал назойливое смущение, чтобы вернуться к этому не очень радостному разговору.
— Майки, ты не виноват, — вновь повторяет Кейске, второй рукой помогая блондину поудобнее умоститься и прижаться к его теплу. — Ты был в эпицентре драки, а он был ранен и поэтому оставался с краю, где ребята могли дать ему не сильную нагрузку. Ты не виноват, что мы все не углядели за ним. Никто из нас не виноват в этом. Виноват только тот, кто воткнул нож в Дракена. И мы с тобой, вместе, поквитаемся с этим смельчаком. Наши уже ищут его, — успокаивающе шепчет практически на ухо Баджи, хотя прекрасно знает, что Майки сам дал этот приказ Санзу перед тем, как погнаться в больницу. Он просто напоминает своему капитану об этом, чтобы тот не зацикливался на грызении себя. Сано бы просто не простил себя за неосторожность, и постепенно грыз и грыз, пока другим улыбался на все 32.
Манджиро ничего не ответил на это, а лишь легонько потёрся влажной щекой о плечо брюнета и прикрыл глаза, не желая пока что двигаться. Слёзы были, но не так много, как раньше, скорее это просто способ выплеснуть оставшиеся крохи пережитого, чтобы после стать пустой оболочкой и уснуть в своей кровати в объятьях Эммы, которая точно будет ждать брата в его комнате, но уснёт. Ей просто было нужно его присутствие и Майки готов дать ей это, но только когда сам полностью остынет и сможет оторваться от этих тёплых объятий капитана первого дивизиона.
***
Следующий день после звонка Инуи настал слишком быстро. Такемичи тогда просто посидел с отцом, уделяя ему немного своего внимания, пока антидепрессанты полностью не спали, а после поцеловал его в щёку и под пристальным взглядом направился в свою комнату. На удивление, никаких кошмаров наяву не появилось, поэтому он смог спокойно уснуть и проснуться как нормальные люди - под пение сраных птиц, а не удушающего страха.
Брюнет с тихим вздохом присел на кровати, касаясь пальцами немного побаливающей головы, пока пытался порадоваться даже тому, что это были птицы, а не давно умерший отец, но без таблеток в своем организме - юноша никак не мог заставить себя снова почувствовать радость.
Уже на автомате достав с тумбочки баночку, голубоглазый насухо проглотил таблетку, только потом беря стакан, делая пару глотков тепловатой воды. За ночь согрелась.
Теперь, после приёма, он мог со спокойной душой встать и, открыв окно, вылить на этих орущих куриц оставшуюся воду, прогоняя как можно дальше от своего окна. Иногда он и правда сожалел, что это прекрасное дерево росло настолько близко с его окном.
После наконец появившейся тишины, Такемичи смог услышать небольшое копошение внизу, сразу понимая, что проснулся довольно рано и отец ещё не ушёл на работу. Он поставил стакан на рабочий стол и с лёгким зевком направился в сторону кухни, неприятно волоча свои ноги. Эффект таблеток ещё не начался, поэтому парень мог побыть немного пессимистичным.
Подросток остановился около двери и прислонился плечом об дверную раму. Он бегло пробежался голубыми радужками по столу, где уже стояли чашки, кажется, с вишнёвым компотом, после посмотрев на спину отца, который небрежно собрал свои волосы в низкий хвостик, чтобы не мешали готовить. Будь у него сейчас всё те же платиновые локоны, то Имауши младший словил бы дежавю.
Такемичи всё же оторвался от двери и тихонько подошёл поближе, уткнувшись лбом в одну из лопаток старшего, который вздрогнул от неожиданности, быстро повернув голову в бок.
— Ох, ты меня напугал, — улыбнувшись, начинает Вакаса. — Уже проснулся? Ты рано.
Мальчик что-то невнятно промычал, спокойно и привычно обнимая родителя за талию. Вака из-за этого только хохотнул, снова поворачиваясь к плите.
— Птицы… — пробурчал Имауши младший, всё-таки решив посмотреть, что же там готовит его родитель. Он приподнялся на носочки и выглянул из-за плеча двухцветного, наблюдая за тем, как он жарит омлет тамаго, только без соевого соуса, как и попросил ранее его сын. — Вкусно пахнет.
— Скоро закончу, можешь пока сделать салат, если хочешь, — с лёгкой улыбкой от похвалы говорит Вакаса, принимаясь сворачивать омлет прям на сковородке в рулетик.
Такемичи кивнул на это и всё же отстранился, наконец ощущая первые волны лёгкости на душе. И неизвестно, это было из-за таблеток, или просто ощутил хоть что-то радостное от такого домашнего момента.
***
Отправив Вакасу на работу, брюнет легко захватил с собой чашку с компотом, направляясь в сторону своей комнаты, где он должен уже начать собираться. Сегодня был не обычный день, где он после выходного спокойно возвращается к своим поручениям и заданиям, нет. Сегодня он должен вылезти из кокона комфорта и отправиться к Изане вместе с Коко (так как Сейшу благополучно отдыхает дома) и поговорить уже конкретно о их взаимопомощи, а то, как показывает практика, Такемичи точно нужно выставить границы дозволенного с этим раскрепощённым парнем, который так нагло врывается на их территорию.
Сделав пару глотков прохладной жидкости, брюнет вздохнул и открыл шкаф, доставая свою униформу. Вообще, главы всегда пытались выделиться в своих бандах, показывая, кто тут главный, а вот голубоглазый совершенно не хотел этого. Да, он глава и это знали все, кто должен был, а остальные пусть гадают. Он не хочет выделяться слишком сильно, поэтому его белая униформа практически такая же, как и у капитанов дивизии. Отличия только в том, что его футболка была чёрной, но под плащом - незаметно, а ещё красная повязка на плече с белыми иероглифами оповещала о принадлежности к высшим слоям этой банды. Конечно, пока не прочитают красиво вышитое звание. А во время битвы сделать это трудновато.
Брюнет подхватил с тумбы телефон и спокойно начал искать нужный контакт, довольно быстро нажимая на кнопку вызова. Аппарат был благополучно прижат между ухом и плечом, пока Такемичи присел на край кровати, начиная натягивать военные белые штаны.
— Слушаю, — слышится весёлый голос Шуджи, который, кажется, уже в часовне, ведь на заднем фоне были то ли крики споров, то ли просто тренировка.
— Я хотел сказать, что сегодня Кисаки будет говорить тебе «да» на любую просьбу, так как проиграл мне, — с весёлой усмешкой произносит брюнет, застёгивая светлый, но масивный ремень. — Поэтому развлекайся, друг мой, но в пределах нормы. По крайней мере, постарайся не взбесить его слишком сильно, пока я не вернусь.
Ханма, который внимательно слушал, весело хохотнул от такого интересного предложения. Такемичи прям почувствовал, как этот засранец уже начал продумывать план «пыток» над бедным стратегом. Что ж, ему даже как-то стало его жаль.
— Вот это подарочек, — протягивает Шуджи, — спасибочки, глава. И долго тебя не будет? — решает всё же уточнить интересующую информацию.
Имауши задумчиво мычит, ненадолго прикрывая глаза, пока рукой снова берётся за телефон. Всё равно футболку он не переоденет, пока говорит.
— Мне кажется часа 4 мы будем только разбираться со всеми деталями, да и Коко точно покажет свой характер торгаша, — хохотнул юноша. — Ты же знаешь, он везде захочет найти выгоду для нас и зацепится за любую соломинку, начиная тянуть и тянуть, повышая ценность.
На той стороне снова послышался лишний шум, но уже через секунду Такемичи понял, что Ханма зашёл в часовню, где потише. Мелированный рассмеялся на это.
— Он как кошак, который своими когтями впивается в кожу. Не отдерёшь без лишних ран.
— О да. Точное сравнение, — настроение Имауши постепенно становилось всё выше даже под эффектом препаратов. — Ну, короче, часов 6 нас точно не будет. Думаю, до середины дня явимся.
— Ну-ну, если задержитесь - я позвоню. Попробуй не ответить только! — в шутку угрожает Ханма, пока на лице Такемичи уже во всю растягивается приятная, и главное - искренняя, улыбка. — А то вы там будете одни с этим белобрысым.
— Не переживай, если что-то случится - кто-то из нас свяжется с вами. Ладно, я дальше переодеваться, а ты не угробь ни себя, ни Кисаки.
— Удачи, Хана.
Такемичи сбросил звонок и выдавил из себя ещё большую улыбку от этих слов.
— Придурок, — без намёка на что-то плохое шепчет юноша, сразу же выдыхая, снова начиная собираться, ведь Коконой уже через полчаса должен приехать за ним.
