Эгида

      Эмма скрылась от дождя в подземном переходе на «Маяковской». Здесь кипела оживленная жизнь – бойкие торгаши разложили свой товар прямо на коробках, брошенных на мраморный пол. Миновав батарею косметики, контрацептивов и алкоголя, девушка остановилась около пожилого старичка, молча кинула на коробку купюру и забрала пачку «Мальборо». С упоением затянувшись, Эмма огляделась по сторонам. Вокруг высоких светлых колонн выстроились «униженные и оскорбленные» – с табличками на груди, в темных очках, с собакой, с маленьким ребенком, с костылями – кто во что горазд. Выделялась лишь троица молодых подростков, одетых совсем по-шпански, патлатые, с двумя гитарами. Они с энтузиазмом распевали ДДТ.       – Осень, в небе жгут корабли! – отражалось от стен подземки. Прохожие кидали им в потертую кепку монеты и мелкие купюры. – Осень, мне бы прочь от земли!.. Эмма выпустила кольцо дыма во влажный воздух, и блуждающий взгляд зацепился за худощавого мужчину в темных очках. Его шея была замотана в старенький серый шарф, из-под которого выглядывала картонная табличка: «Подайте инвалиду боевых действий». Одной рукой он держал пластиковый стакан. Второй руки не было.       – Подруга, сигареткой не угостишь? – окликнул девушку наждачный голос. Она, приглядываясь, протянул пачку, затем смекнула, сама достала папиросу, вставила в зубы мужчине и подпалила зажигалкой. Инвалид втянул в себя дым и ухмыльнулся уголком губ.       – Не признала, подруга?       – Здравствуй, Лёша. Щетинистые щеки дрогнули.       – Где тебя так? – нахмурилась Эмма.       – Под Кандагаром. Снайпер зацепил. Сутки провалялся. Холодрыга зубы сводила. Январь, дожди. Гангрена началась. Когда уже свои нашли, забросили в госпиталь. Там уже ампутировали, – Алексей затянулся. – Как у Макса дела?       – Как сажа бела, – буркнула Эмма, швырнув бычок в сторону.       – Разбежались? – мужчина оглядывался. – Я тогда, после серпантина, его больше и не видел. Слушай, подруга, деньжат не подкинешь? Все невольно покосились на двух крепких парней в кожанках, двинувшихся от лестницы собирать дань. Девушка кивнула в их сторону.       – На Грача горбатишься? Лёша покосился на Эмму. Оббежал серыми глазами ее лицо, о чем-то задумавшись, затем кивнул. Эмма вытащила из кармана доллары, и инвалид протестующе закачал головой:       – Не, подруга, рублями лучше. Эти при любом раскладе заберут. Грач и его компаньон поравнялись с ними. Увидев девушку, он вдруг рассмеялся, но как-то по-доброму. И это насторожило Алексея.       – Ё-моё, какими судьбами? Эмма склонила голову и хмыкнула.       – Привет, Захар. Смотрю, весь в трудах? Грач отмахнулся, залез пальцами в стакан Лёши и вынул оттуда несколько мятых купюр.       – Один гемор с вами. И толку нихера. Ну че это, сизый? Даже на ящик пива не хватит. Может, тебе ногу для симметрии рубануть? Чтоб наверняка.       – Не наседай на него, Грач, – в глазах Эммы сверкнул злой огонек. – Оставь ему деньги. Приятель это мой старый, воевал он.       – Да найди мне щас того, кто не воевал, – Грач скрестил руки на груди. – Ладно, не вопрос. А то еще отыграешься в субботу. Иванычу привет. Братки ретировались дальше, а Эмма всё же протянула доллары Алексею.       – Нет. Не приму.       – Засунь свою гордость подальше, понял? И то, что себе там надумал, отправляй туда же. – Эмма вложила ему деньги в нагрудной карман. – Держи и всё. Нам повезло. Тебе – нет. Жизнь такая. Но никогда не кусай руку помощи. На первое время хватит, а там, – она вытянула из кошелька визитку, – найдешь, если буду нужна.       – Бесплатный сыр в мышеловке, подруга. Просто так не возьму.       – Хочешь работать – не вопрос. Заглядывай. Считай, это предложение и задаток.

***

      Белов понимал, что после наезда у консерватории надо было срочно решать сложившуюся ситуацию, поскольку она грозилась совсем выйти из-под контроля. Союз распался, и в Москву-резиновую Матушку поползли-поехали крепкие пареньки с одной прямой извилиной, но с крепкими кулаками. И ручонки свои потянули к ребятам на территории Бригады. Отступать было нельзя, а вперед надо было шагать со стойкой уверенностью, что тыл укреплен и бойцы подготовлены. Сейчас вся братва была лишь дилетантами.       – Что думаете, опричники? – поделился своими соображениями Саша, сидя в кресле и с интересом глядя на друзей.       – Да правильно-правильно, – потер подбородок Пчёлкин.       – А чё, Сань, – обратился к Белову Космос, – с «лимонкой» сам придумал?       – Да хорош! – Белый засмеялся. – В кино видел. Там чувак, которому терять нечего, в баре так развлекался. Фил всё это время размышлял и, наконец, предложил идею:       – Я думаю, с Иншаковым потрещать надо. Классный же тренер. Че он, наших бойцов не подтянет? На следующий день Фил и Саша поехали в Сокол. Спортивный комплекс находился на восточной границе района, у Ленинградского проспекта. Стоило бригадиром переступить порог зала, в нос мгновенно ударил запах застоявшегося мужского пота. Один за другим в зале появились хмурого вида молодые люди кавказской наружности. Фил хлопнул Сашу по плечу и кивнул в соседний зал, где занимались восточными единоборствами. В центре на черных матах единоборцы мутузили друг друга руками и ногами, и их движения сопровождались характерными резкими выкриками.       – Валера! – от стены отделился крепкий паренек в кимоно и пожал руки бригадиров. – К учителю?       – К нему, к нему, – кивнул Филатов.       – Александр Иванович! – гаркнул спортсмен в глубину зала. – К вам люди пришли. Около окна в противоположном углу зала распахнулась дверь, из которой вышел Иншаков. Все его ученики почтенно склонили головы в приветствии, за что получили сдержанный деловитый взгляд. Александр приблизился к Саше с Филом.       – Тезка, какими судьбами?       – Здрасти! – кивнул головой Саша, пожимая протянутую руку. Рейтинг уважения к Иншакову взлетел еще на один уровень. Мимо ребят прошло двое мужчин, и Белов узнал в них двоих ведущих новостей и погоды с центрального канала телевидения. – Смотрю, у вас тут разный контингент тренируется.       – Разный, – улыбнулся Александр, – пара академиков, вон там у шведской стенки – альпинист, вот тот с усами – из Генпрокуратуры, – он поглядел на часы и кивнул пареньку у стены: – Миша, начинай разминку. Михаил вышел на середину зала, крикнул громко командным голосом, ученики вытянулись в одну шеренгу и стали синхронно повторять за пареньком четко отточенные движения.       – Как у вас всё слаженно, – не без тени восхищения отметил Белов.       – Что, думаешь присоединиться?       – Было бы неплохо. Осталось время найти. А вот мои ребятки хотели бы позаниматься, просили хорошего тренера найти, – Саша увидел насмешливые искорки в глазах Иншакова и поспешил добавить: – Чисто для духовного развития.       – Темнишь ты, Санька, – покачал головой Александр Иванович. – И Валерку с панталыку сбиваешь. Да и потом – от пули ни одна духовная пища не спасет. Если бы ты пришел ко мне за помощью – я б всё сделал. А натаскивать твоих телков не хочу, извини. Давайте, ребята, до встречи, – мужчина подмигнул бригадирам и, закончив аудиенцию, отправился на тренировку. Фил и Белый еще смотрели на филигранный спарринг, где подтянутый и стройный Иншаков опрокинул на лопатки огромную «шкафину» под два метра ростом.       – Кинг-Конг мертв, – констатировал Саша. – Надо оружие закупать.       – Причем автоматическое, – на полном серьезе ответил Фил. Они уже двинулись прочь из зала, когда их нагнал невысокий коренастый усач, обхватив Валеру за предплечье. Тот обернулся.       – Василич, здорово! – они крепко пожали друг другу руки.       – Здорово-здорово, – мужичок шмыгнул носом, утирая полотенцем кровь под ноздрёй. Филатов хмыкнул.       – Че, квалификацию подрастерял?       – Да хук с левой пропустил, – отмахнулся Василич, – бывает. Я тут краем уха слышал, вам тренер нужен?       – Себя, что ли, предлагаешь?       – Да не. – Василич за локоть отвел бригадиров в сторону, где потише. – К Иванычу вы с таким зря пожаловали, он у нас правильный. Все, кто тренируется здесь, должны жить по закону. Но есть вариант, – он кивнул куда-то в пространство, – через три квартала клуб, «Эгида» называется. Спросите Лёву, там другие принципы. Не сомневайтесь, тренер что надо. Так что скепсис отставьте, как увидите. Скажете, что от меня, меньше вопросов будет. Бригадиры переглянулись.       – Лады, спасибо, – Саша пожал его ладонь. – Фил, погнали. Их путь пролегал через овощебазу, откуда одна за другой выезжали внушительные фуры. Аккуратно огибая грузчиков с тележками и ящиками, Белый и Валера уткнулись в двухэтажное здание, и на входе их направили на цокольный этаж. Друзья очутились в коридоре, погруженном в полумрак. Толкнули железную дверь и попали в зал, отличающийся мрачностью и малыми квадратными метрами.       – Обстановка располагающая, конечно, – буркнул Саша, пихнув один из боксерских мешков. Им навстречу шагали трое спортсменов, уже заметно вымотанных, утирая мокрые от пота лица полотенцами.       – Пацаны, Лёву где можно найти? – поинтересовался Фил.       – Там, в следующем зале, – махнул за спину один из парней. Друзья проследовали по указанному маршруту. Белов поймал себя на чувстве, что зал был похож на тренировочную базу героя Сильвестра Сталлоне в фильме «Рокки», где никому не известный итальянец-боксер дрался каждые выходные на ринге «за еду» и вдруг получил шанс перевернуть свою жизнь и выйти на бой с чемпионом мира. Энергетика этого зала была такой, что Саша легко почувствовал себя частью этого фильма. Похоже, нечто подобное испытывали и простые парни, которые дрались друг с другом вокруг него. Однако здесь было все необходимое, чтобы стать настоящим чемпионом: от боксерских мешков всех типов и весов до бойцовской конкуренции (от новичка до «профи»). Скоростная боксерская «двойная» груша на растяжках, называемая в простонародье «безумной грушей», представляла собой небольшой, наполненный воздухом снаряд, который с обоих концов был подвешен к полу и потолку при помощи эластичного троса. Именно на ней отрабатывал точные лихие удары тренер. Мешковатый темный костюм придавал ему неопределенный вид – телокомплекция была не ясна. Голову скрывал натянутый капюшон. Тренер работал в высоком темпе, избегая излишней силы в ударах.       – Хрена долбит, – присвистнул Белов.       – Отработка ударов в корпус, – шепнул ему Фил и громко откашлялся: – День добрый! Нам Лёва нужен. Мы от Василича. Тренер остановил двумя руками грушу, размотал эластичный бинт с ладони и повернулся к бригадирам. Капюшон упал на плечи, непослушная курчавая прядь была сдута со лба. Удивленные лица Фила и Белова вызвали на губах довольную ухмылку.       – Поворот, – хмыкнул Белый, выгнув правую бровь.       – Ну для своих Лёва, – тренер приблизился к нему, сунув смотанный эластичный бинт в карман ветровки, – а для вас – Эмма Альбертовна.