Она любит доктора Рыкова.

— Рыков…- тихо сказала Васильева. Мелкие мурашки пробежали по всему телу Арефьевой, как только она увидела выражение лица Лизы. Что-то случилось. — Что Рыков? — пытаясь быть сдержанной, тихо спросила Оля. Однако в её голосе чувствовалось то самое напряжение. Чувствовался страх. — Там Рыков с Кулыгиным на вызове пошли в заложники, — с хандрой ответила Лиза. — Что значит пошли в заложники? — побледнев, спросила Ольга Кирилловна. — Ну там их вызвали на огнестрельное ранение, оказалось что ранены заложники в банке, грабители согласились обменять двоих детей и беременную женщину на врачей для остальных раненых. Ну и Рыков с Кулыгиным пошли. — Так а что с ними?! — уже не контролируя себя, вскрикнула Арефьева. — Так я не знаю, Ольга Кирилловна. По новостям только это показали, там сейчас прямой эфир. Арефьева вскочила со стула и направилась в холл, где над постом охраны висел телевизор с включёнными новостями. «–Сейчас мы видим как двое сотрудников скорой помощи заходят в здание центрального банка. С минуту на минуту из дверей здания должны выйти несколько заложников. Да, вот они. Двое маленький детей и беременная женщина, у которой, по всей видимости, есть ранение. Сейчас пострадавшим уже вызвали вторую бригаду скорой помощи, врачи прибудут через считанные секунды. — Спасибо, Анастасия, — поблагодарила ведущая журналистку с места событий, — мы будем ждать от вас новостей в самое ближайшее время». Казалось, на несколько минут Арефьева будто разучилась дышать. Её грудная клетка нервно вздымалась и опускалась, однако воздуха не хватало. Горло щипало от попытки сдержать слёзы. Однако в следующую секунду женщина заставила себя отрезветь. Она не может думать о том, что что-то может случиться. Она не будет. Сейчас все сотрудники подстанции смотрят то на ведущую, то на неё, в ожидании услышать что-то хорошее от кого-нибудь из них. И она не может их подвести. — Господи, да что же Рыкову с Кулыгиным так на перестрелки всегда везёт, — взволнованно вскинула руки Тимофеева. В следующую секунду Тартакова упала в обморок, благо Ушаков оказался поблизости и схватил девушку, чтобы та не ударилась головой об пол. — Так, Тимофеева, Тартаковой нашатыря. Бригады, у кого вызовы - по машинам, остальные мониторим новости, — чётко, даже с удивлением для самой себя, отчеканила Оля. В следующую секунду на подстанцию ворвалась девушка. Та самая блондинка, которую обнимал Рыков, которая готовила ему ужины на работу. Которая была причиной бессонных ночей Ольги Кирилловны, полных слёз. * * * * * — Стоять! Медленно встали у дверей и открыли свой ящик! — орал один из грабителей, направляя пистолет на Костю и Рыкова. — Тихо, тихо, — сказал Павел Дмитриевич, открывая ящик. — Я сказал медленно! И руки поднимите! — Так, как я ящик буду открывать с поднятыми руками?! — спросил Павел Дмитриевич, с долей иронии. Конечно в такой ситуации было бы странно издеваться над вооруженными людьми в масках, однако это был Рыков. Пожалуй у него была своеобразная реакция на стрессовую ситуацию, отчего он и ляпнул этот вопрос с такой интонацией. — Пусть тогда он поднимет, а ты открывай, — ответил Паше мужчина с пистолетом, кивнув на Кулыгина. Мужчины выполнили просьбу грабителя, и тот, удостоверившись, что в ящике только медицинские препараты, пропустил врачей к троим пострадавшим, сидящим на полу у стойки регистрации. Рыков с Кулыгиным тут же бросились осматривать пострадавших. У юноши и молодой девушки были поверхностные травмы, однако старушке досталось больше. — Паш, ты видишь? — тихо спросил Кулыгин, приподняв кофту у девушки и парня. — Хмх, у меня так же, у них скорее всего у обоих травматы. Только старушке надо в больницу строчно. Ей два ребра сломало пулей, пневматорокс, — тихо ответил Рыков, поднимая бабулю из полулежащего положения и усаживая так, чтобы Костя держал её за плечи. Сосредоточено отсчитав нужные рёбра Павел Дмитриевич вогнал иглу в лёгкое, от чего пенсионерка наконец глубоко вздохнула. — Послушайте, — обратился Костя к вооруженным мужчинам, — вот этой женщине нужно срочно в больницу, ретро пробило лёгкое, мы оказали ей первую помощь, но без дальнейшего, причём срочного, лечения она может умереть. — Заткнись! — взревел один из них, — нас показывают по телевидению? — наконец спросил он у врачей. — Да наверняка, — тихо прыснул Рыков, — включите телевизор, в новостях точно говорят. — Нам менты, суки кабель обрезали к зданию! — раздраженно ответил один из грабителей. — А вам зачем всё это надо-то? — спросил вдруг Кулыгин, оглядев окровавленный холл огромного банка. — Что б ты спросил! — отрезал мужчина, — мы свои цели сказали уже этим мусорам, а дальше пусть решают. * * * * * — Вижу двоих, вооружены пистолетами, на лицах маски, — послышалось в рации майора, стоявшего за лентой перед банком и ждавшего описания ситуации от снайперов. — Понял. Слушайте приказ, если врачи с пострадавшими не выйдут через десять минут — стрелять на поражение. Если возникнет угроза жизни медиков и гражданских — стрелять на поражение. — Есть, — послышалось из рации сквозь шумы. * * * * * — Вот скажите, — прорезал Костя охрипшим от молчания голосом, — что заставило вас устроить всё это? — Послушай, вот ты вроде медик, ты мне скажи что вас заставляет убивать своих пациентов?! — ответил вдруг один из грабителей. — Мы их спасаем вообще-то. — Спасаете?! Моя сестра кричит по ночам от боли, а вы все как один говорите, что она умрёт. — Подождите, как зовут вашу сестру? — спросил Кулыгин, — пытаясь тянуть время. — Плутония! Плутония её зовут. — Какие у неё симптомы? — воодушевился вдруг Костя. Мужчина перечислил симптомы, а Кулыгин всё время спрашивал и уточнял. Вооруженный грабитель рьяно отвечал, казалось в нём проснулась надежда. — Ну так ведь это скорее всего не так критично, — отметил Кулыгин. — Кость, не надо, — оборвал его Рыков, видя, что друг уже не просто тянет время, а пытается ставить диагнозы. — Подожди, Паш, действительно, врачи скорее всего ошибались, ведь парень говорит, что боль не постоянная у девочки. Послушайте, я вам обещаю, что вашу сестру можно… — Слушайте, — устало вздохнул Павел Дмитриевич, после неудачных попыток остановить Костю в его размышлениями над диагнозом — ну отпустите хотя бы раненых всех. Ну и нас по-хорошему, вам же хуже будет, если она сейчас здесь окочурится, — бросил взгляд на пенсионерку, которая снова еле дышала. — Никто от сюда не выйдет! — закричал второй грабитель, который до этого молча слушал, как друг рассказывает о больной сестре. Мужчина тут же пустил очередь в потолок. В следующую секунду окно разлетелось на осколки и один из грабителей был убит. Тот, что рассказывал про сестру тут же направил пистолет на раненых и врачей. Прозвучали выстрелы. * * * * * Арефьева смотрела на то, как блондинка с трясущимися руками ходит по коридору подстанции, дожидаясь новых сведений по новостям. Наконец она решилась подойти к Ольге Кирилловне, поскольку помнила её ещё с того раза, когда она разрешила ей подождать Рыкова на подстанции. Идёт, — вдруг подумала Оля, увидев блондинку, — сейчас подойдёт и скажет мне, как жить без него не сможет, если вдруг что-то случиться. Как у неё бьется сердце и учащается пульс, когда с каждой минутой всё больше затягивается неизвестность. Как она его любит, как она любила как он готовил на кухне, как называл её по ночам своей девочкой… — Извините, вы ведь начальница Павла Дмитриевича? — спросила девушка. Арефьева замерла, будто оказавшись в какой-то прострации. Павла Дмитриевича… — Да, начальница, а вы простите кто? — выдавила из себя Арефьева. — Я его близкая знакомая. — Срочные новости, — послышался голос ведущей, — только что мы получили информацию, что грабители были убиты в ходе операции по их задержанию. Есть информация, что в одного из сотрудников скорой помощи стреляли. Майор полиции утверждает, что грабители попали врачу в плечо. Однако бригада отказалась от помощи своих коллег и, забрав одного из пострадавших, врачи уехали. Все заложники на данный момент получают медицинскую и психологическую помощь. Чтобы разобраться в причинах этого нападения смотрите сегодняшний выпуск в восемь вечера. Опять плечо, господи, — подумала Арефьева и тут же потерялась в пространстве. Ей будто подкосило ноги, или голова стала настолько тяжелой, что не было сил стоять на ногах. Она чувствовала, что стреляли именно в Рыкова. — Давайте сядем, — обеспокоено предложила блондинка. * * * * * — Вы любите его, да? — с нежной улыбкой спросила девушка у Оли, заметив, что той стало лучше. — Да,- просто ответила Арефьева. — Вы очень красивая пара, — ответила та. Арефьева вдруг нервно засмеялась и зарылась руками в волосы: — Послушайте, как вас зовут? — Ксюша, — с наивным взглядом ответила девушка. — Ксюша, что вас связывает с Рыковым? Девушка улыбнулась и опустила нежный взгляд в пол, будто вспоминая всё то, за что любила этого человека: — Он друг моего отца. Арефьева вдруг метнула благодарный взгляд на блондинку. Ее грудная клетка взлетела от вздоха. Она была безумна счастлива, но в то же время ненавидела себя. И тут она вдруг испугалась. Испугалась, что сейчас не сможет сказать ему «прости» и зарыться в его волосы, вдыхая его запах. — Они ещё в армии познакомились, — продолжала Ксюша, — я помню Павла Дмитриевича — он приходил к нам, когда я ещё под стол бегала, — улыбнулась девушка от воспоминаний, — а потом мы переехали и связь как-то оборвалась. А вот недавно, папе предложили работу в Москве и мы спустя двадцать лет переехали обратно. И где-то неделю назад папе стало очень плохо. Мы вызвали скорую, а приехал Павел Дмитриевич. Он очень сильно помог нам, папе всё никак не давали квоту на операцию, он сильно переживал, и из-за этого ещё больше болел. Мы каждый вечер приходили к папе, и Павел Дмитриевич наконец как-то смог договориться и отцу дали квоту. — А я всё это время думала, что вы с ним спите, — тихо сказала Оля. Она сказала это. Сказала первый раз вслух, потому что не было сил держать эту мысль, крутящуюся в голове всю эту неделю. Девушка сочувственно улыбнулась. — Я вас понимаю. Сейчас я думаю, что бы я себе накрутила увидев, как какая-то девушка приносит ужины моему молодому человеку. — И обнимает его, — вставила Арефьева сквозь улыбку облегчения. — Да уж, на вашем месте, я бы выдергала волосы мне, — засмеялась Ксюша, — вы знаете, я хочу вам сказать, чтобы вы так больше никогда не думали. Не думали, что он может кого-то любить кроме вас. Арефьева посмотрела на блондинку непонимающим взглядом. — Мы когда сидели в больнице, когда ждали врача, он мне много рассказывал про вас. И, знаете, у него был такой взгляд в эти моменты, что я не сомневаюсь, что он вас очень любит. * * * * * — Послушай, Кость, грабители или нет, нельзя так делать. Ты же сам должен понимать, коллега, как никак, — Рыков читал лекцию Кулыгину, когда они возвращались на родную подстанцию. — Ну ведь ты же сам слышал, диагноз могли поставить неверно! — спорил Кулыгин. — Кость, да верен этот диагноз! У неё крайняя стадия рака, и там уже хоть лечи, хоть не лечи, ничего ты с его сестрой не сделаешь уже. — Ну по симптомам… — Ты видел её хоть раз? — оборвал Костю Павел Дмитриевич. — Нет, но… — А я видел. Меня вызывали к ней месяц назад. Ломагин видел, Тартакова, Тимофеева. Они скорую чуть ли не каждый день вызывают, чтобы ей морфия вкололи, потому что того, что ей выделяют не хватает просто. — Так с чего ты взял, что это она? — Ой, Кулыгин, у тебя много знакомых Плутоний, который болеют раком костей, и не проживут из-за сильнейший болей без морфия?! В Москве я всего одну такую знаю, — раздраженно сказал Рыков, — этот парень живёт надеждой, что она выживет и описал тебе всё так, будто есть возможность её вылечить. — А я всё равно считаю, что попытаться стоило, — отрезал Костя. — Кулыгин, ты вообще не понимаешь?! Лечи, спрашивай, обследуй, что хочешь. Но не обещай! Никогда! Человек умирает, а виноват всегда будешь ты! Потому что пообещал. — Да знаю я всё, — устало вздохнул Костя. — Мало знать, Кулыгин, надо применять. А то у тебя вечно, поступки все, как один, героические, но тупые. Кулыгин усмехнулся и устало вздохнул. В глубине души он понимал, что Рыков был прав. — А вот кому сейчас нужна надежда, пусть и ложная, так это мне, — нарушив тишину сказал Рыков. — Почему? — Да потому что мы с Олей и так в контрах, а тут ещё это, — Рыков бросил взгляд на кпк. Устройство было разбито пулей, которую пустил в Рыкова грабитель, — это второй кпк за три месяца. — Паш, скажи спасибо, что у тебя кпк в плечевом кармане оказался. А то бы второй раз тебе бы руку так хорошо не зашили. — Да уж я не знаю, что лучше. Меня Оля сейчас за кпк вообще убьёт. Уж лучше без руки, но живой. * * * * * Арефьева всё больше нервничала. С момента новостного выпуска прошло пол часа, бригада Рыкова всё ещё не приехала. Женщина сжимала телефон в руках, нервно перебирая его, и, то и дело, смотря на время. Как она боялась услышать звонок. Боялась, что он будет от Кулыгина, который скажет, как и тогда, что Рыков в больнице. Никто из бригады не снимал её звонки, отчего Оля грозилась убить их обоих, как только они приедут. Все кругом так же нервозно ждали, когда на подстанцию вернуться Рыков с Кулыгиным, от чего Арефьева не могла успокоиться. Все волновались и ждали ответа от неё. А Арефьева сама с ума сходила. Наконец в холле послышался хлопок от входной двери. Арефьева вскочила с лавки и увидела Костю. Тот виновато смотрел на неё. От этого взгляда у неё будто что-то оборвалось внутри. И разбилось. И тут же заледенело. — Ящик вообще полупустой теперь, — возмущаясь себе под нос вошёл на подстанцию Рыков следом за Костей и замер, увидев бледную Арефьеву и встревоженные взгляды коллег, столпившихся у входа, — а чё случилось? Все молчали. Никто не знал, как сказать, что пол дня надеялись на то, что их коллеги просто останутся в живых. — Ольга Кирилловна, — решил разбавить это гробовую тишину Павел Дмитриевич, не дождавшись ответа, и вытащил разбитый кпк, — вот правда убивай, четвертуй, заслужил так сказать. У нас снова кпк вдребезги. Ты будешь смеяться, но это правда случайно вышло,- начал объясняться Рыков, даже не подозревая, что всем уже давно известно, при каких обстоятельствах это случилось. Арефьева посмотрела удивленными глазами на кпк. Тимофеева замерла, выйдя из комнаты, чтобы сказать коллегам, что Тартакова проснулась после дозы успокаительного, которым её накачали, увидев Рыкова и Костю. Все по прежнему разделяли её реакцию, не в силах что либо сказать, и ожидая первого слова от начальницы. — Рыков, — дрожащим тихим голосом вдруг сказала Арефьева, — за мной в кабинет. — Надеюсь не умру, — пошутил Рыков, обращаясь к коллегам, однако те почему-то сразу побледнели, так как ещё десять минут назад они сами все на это надеялись. Рыков зашёл в кабинет следом за Олей. Он хотел побыстрее отчитаться за кпк, чтобы наконец продолжить тот разговор, на котором они расстались. Однако, зайдя в кабинет, Арефьева не села в кресло, а развернувшись, посмотрела прямо в глаза Паше. Она стояла так близко, что он мог чувствовать запах её волос, по которому он так скучал все эти дни. — Оль, я… Арефьева не дала ему произнести ни слова. Она притянула к себе Рыкова за воротник и поцеловала. Оля ласкала его губы так, как хотела целовать, когда сидела и ждала новостей. Когда он вошёл за Кулыгиным на подстанцию и стал оправдываться за кпк. Когда он снова пошутил в своей манере, отправляясь за ней в кабинет. Рыков рефлекторно тут же схватил её за талию и углубил поцелуй. Арефьева впивалась в его губы и зарывалась в волосы, она так сильно не хотела отпускать его, что кусала рыковские губы до жгучей боли. Однако эта самая боль отдавала где-то в груди мужчины приятной теплотой. Он блуждал по её талии и сжимал бёдра. Рыков даже не осознавал насколько сильно он соскучился по Арефьевой. На секунду ему стало страшно от того, что он так привязан к какому-то человеку. Однако вскоре все его мысли вытеснила волна безумного возбуждения. — Прости меня, Паш, мне Ксюша всё рассказала, — сквозь сбившееся дыхание прошептала Арефьева. Рыков, услышав это, подхватил Арефьеву на руки и сел на диван, посадив женщину к себе на колени. До недавних слов Оли, он целовал её, не переступая черту, поскольку сквозь завесу наслаждения у него проскальзывала мысль, что она всё ещё думает о том, что он ей изменил, и её поцелуй вызван лишь беспокойством за его жизнь (зайдя в кабинет Рыков бросил взгляд на монитор ноутбука, где успел прочитать заголовок новостного выпуска). Однако сейчас, когда она знает, что он любит только её, когда она снова в нём уверена, у Рыкова исчезли силы, чтобы сдерживать своё желание быть в ней. Он обнимал её, и целовал её шею, расположившись между женскими коленями и раздевая её. Арефьева же вдыхала его аромат и с нежностью целовала в виски, нос и лоб, выдыхая горячий воздух в попытке сдержать грудной стон. — Паш, я тогда выгнала Арефьева, после того как ты ушёл, — прошептала она ему на ухо. — Я знаю, моя девочка, я у подъезда ему нос кажется разбил, — улыбнулся Рыков, нехотя открываясь от её нежной кожи. Арефьева рассмеялась. — Паш, не здесь, — почувствовав его эрекцию, прошептала Оля, — ты же сам видел, там вся подстанция собралась. Рыков уткнулся носом в шею Арефьевой, страдальчески сдвинув брови и не выпуская женщину из своих объятий. — Может всё-таки тихо? — спросил Павел Дмитриевич, с надеждой в глазах, которые помутнились от неприкрытого желания. — Ты же знаешь, что тихо не получиться, — улыбнулась Арефьева, хитро стрельнув взглядом, — через пол часа кончается рабочий день, а после мы поедем домой и… Продолжение Арефьева прошептала Рыкову на ухо, обжигая шею прерывистым дыханием. И судя по всему его это впечатлило, поскольку мужчина закатил глаза от боли, вызванной невозможностью проделать с Арефьевой всё то, что она ему сказала прямо сейчас в кабинете.