Она любит доктора Рыкова.

Окна в машине запотели. Ну и слава богу, иначе кто-то из прохожих мог бы обратить внимание, на то, женщина неприличным образом склонилась перед коленями мужчины на заднем сидении. — Мм, Арефьева, — стонал Рыков, когда Оля медленно, пытаясь его дразнить, облизала головку члена. Мужчина зарылся ладонью в волосы Арефьевой и закрыл глаза, пытаясь сдерживать хриплые стоны. Оля обхватила пенис Рыкова ладонью и отодвинула крайнюю плоть, отчего Паша сдавленно простонал. Арефьева хитро улыбнулась. Ей нравилось то, каким ранимым она делает Рыкова в такие моменты. Этого беспристрастного, эгоистичного Рыкова, который сейчас шептал её имя так нежно, что у Оли перехватывало дыхание. Они ехали в лифте и надеялись, что тот не остановиться на промежуточном этаже, потому что врач почти снял с Оли блузку, лаская её грудь. Арефьева открыла квартиру с четвёртой попытки, потому что её руки тряслись от желания чувствовать Рыкова в себе, и Паша это знал. Он обнимал её за талию, прижимная к себе так, что женщина могла чувствовать его желание иметь её. Он покрывал её шею беспорядочными поцелуями, мешая вставить ключ в замочную скважину. Наконец Арефьева открыла дверь в квартиру, а Рыков тут же захлопнул её за собой. Что ж, именно сейчас Арефьева почувствовала, насколько Павел Дмитриевич соскучился по её телу за те дни, пока он не имел возможности даже касаться её. На часах было уже пол одиннадцатого ночи. Между бёдер Арефьевой всё болело, однако это была боль, вызывающая сладкое послевкусие и истому. Женщина включила душ, и прохладные капли стали обволакивать её тело. Однако уже через несколько минут, она почувствовала, как Рыков скользит по влажной коже руками, вырисовывая узоры на коже живота Арефьевой и спускаясь всё ниже. Женщина жалобно застонала, отчего Рыков перешёл к более решительным действиям. Он поднял её на руки, пристроившись между коленями Арефьевой. Он осторожно начал входить в женщину, однако Оля, не смотря на ноющую боль, вжалась в Рыкова. * * * * * — Паш, — тихо сказала Оля, — сидя у него на коленях в тёмной комнате. — М? — ответил тот, зарываясь носом в её волосы. — А с кем ты был тогда в кафе? — В каком кафе? — сдвинул брови Рыков. Он уже давно выкинув из памяти события недельной давности. — Ну ты договаривался с какой-то женщиной в ванной тем утром… Ещё воду включил, чтобы я не услышала. Рыков засмеялся, посмотрев в голубые глаза Арефьевой, в которых читалось чисто женское любопытство. — Это была Аверина. — Аверина?! — Оля отстранилась от Рыкова, облокачиваясь на его плечи, чтобы посмотреть в лицо и прочитать по мимике шутит он или нет. Не шутил, — так это из-за тебя значит у нас на следующий день все проверки на подстанции свернулись?! — Значит, — с улыбкой ответил Паша. — Подожди, а кто тебе эта Аверина?! И что ты ей такого сделал, что она отозвала все проверки? — Ты правда хочешь это знать? — шутливо спросил Рыков, которому нравилось следить за тем, как в Арефьевой зарождается ревность. Как она считает его только своим. — Рыков! — разозлилась Оля, пихнув его в плечо и намереваясь вырваться из объятий мужчины и встать с его колен. — Она моя мать, — притянул к себе Олю мужчина. — Мать?! А почему ты мне раньше о ней не говорил? — Мы с ней не общаемся особо… — Почему? Арефьева серьезно посмотрела на мужчину. Больше всего на свете ей хотелось, что бы этот неприступный, эгоистичный и каменный Рыков, сейчас открылся ей и доверился. Потому что именно это означало его любовь. — Из-за неё отец умер, — тихо ответил мужчина, — он очень любил её, а она пилила его по поводу его вечного пребывания на работе. Он ушёл с работы, которую любил, но она всё равно бросила его. И мне запретила общаться с ним. А батя не выдержал и начал пить по-страшному. Арефьева прижалась к мужчине, и поцеловала его в лоб. Только сейчас она осознала, что он ей доверяет. Что он её любит. И что она любит его. Никогда ей не было настолько невыносимо больно глядя на то, как что-то гнетёт близкого ей человека. Они ещё долго сидели вот так, в обнимку на диване в темной кухне. И сейчас им было так хорошо, как казалось не бывает на этой земле. * * * * * — Оль, — с хитрым прищуром спросил Рыков, глядя на то, как Арефьева наслаждается утренним кофе и приготовленным им завтраком, — а почему ты меня вчера спросила про то, с кем я был в кафе? Ты правда думала, что я мог бы тебе изменить? Арефьева вдруг закашлялась и посмешила спрятать взгляд. Однако, вспомнив о том, что Паша вчера был с ней честен, решила последовать его примеру: — Паш, ну мы же взрослые люди. Я понимаю, что ты мне ничего не обещал и… Мужчина тут же облегчённо вздохнул и сел на корточки, поцеловав колени Арефьевой. — Господи, какой же я дурак, — вымолил он, закатив глаза, будто только что осознал очевидную, но прежде скрытую от него вещь,- Оль, давай поженимся? Вот прямо завтра в загс пойдём, а? Арефьева метнула взгляд на Рыкова, пытаясь понять шутит тот или говорит серьезно. Не шутил. — Оль, ну ответь что-нибудь. Она всё также смотрела на мужчину, пытаясь осознать в какой момент Рыков, который не хотел даже слышать слова брак, семья, супруги, сейчас делает ей предложение. И ждёт от неё ответа. — Оль, не пугай меня, — сглотнул Рыков. — Я согласна, — вдруг с нежной улыбкой ответила Арефьева и поцеловала Рыкова. Нежно и в тоже время с огромной, душераздирающей любовью, — я люблю тебя, — шептала Оля в губы мужчины. — Я тоже. Я тоже тебя люблю. Арефьевой вдруг от чего-то стало плохо. Или это было слишком хорошо… В любом случае голова внезапно закружилась и Оля почувствовала слабость в ногах. Однако через несколько минут это прошло, и Арефьева подумала о том, что она ещё никогда не была так счастлива, счастлива до головокружения и тошноты. * * * * * — Паш, ты хочешь развод?! — раздраженно спросила Арефьева, когда Рыков снова без приглашения ворвался к ней в кабинет. — Нет, Оль, я не хочу. Я жажду, — ответил Рыков, преграждая путь начальнице, которая хотела было выйти из своего кабинета. — Тогда вылечи Арефьева, — оборвала его Оля. — А чё ты так беспокоишься-то за своего мужа бывшего? Не остыли чувства? Арефьева метнула на него взгляд, каким обычно смотрят профессора на неотёсанных первокурсников: — Рыков, ты дурак. Ну не может человек дать мне развод, когда он на ногах не стоит. Да и потом, это тебе не терпится, чтобы я поскорее развелась, — усмехнулась Арефьева. — А тебе значит терпится? — Ой, Рыков, я всё сказала. Вылечи Арефьева, потом поговорим. * * * * * — Ну выглядишь неважно, — усмехнулся Рыков, осмотрев бывшего мужа своей будущей жены. — Оля никого другого не могла подослать? — спросил Арефьев, у которого только недавно зажил нос, после их последней встречи с Рыковым. — А ты не бойся, у нас ведь как у врачей, хорошо лечим и хорошо калечим, а это вот что за капельки? — кивнул Рыков на бутылёк с настойкой у кровати мужчины. — Это мне Анжела даёт от отравления. — Ну значит так, дорогой мой, сейчас мы едем в больничку, там тебя прокапают и Анжелочче своей тоже скажи, чтобы она к тебе туда подъехала, пару слов ей брошу по поводу твоего слабенького здоровья, — заключил Рыков и отошёл в другую комнату, пока Анжела помогала собирать вещи своему сожителю в больницу. — Оль, ну тут походу как в индийских сериалах всё, — сказал Рыков. — В смысле? Ты к Арефьеву съездил? — Да, я у него сейчас. Тут короче не просто отравление. Пару анализов ещё конечно надо сделать в больнице, но я почти уверен, что его Анжелочка эта травит, — шёпотом объяснил Паша. — Ты уверен? — обеспокоено спросила Оля. — Говорю же, почти на все сто. — Ладно, я сейчас приеду в больницу, ты ему пока ничего не говори, и Анжеле тоже естественно. Вы в какую поедете? — Ну приезжай в 27-ую. — Хорошо, поняла. * * * * * — Котик, но как ты могла? — в который раз спрашивал Арефьев, когда всё стало известно. Рыков с Олей почти одновременно закатили глаза. Что ж, как говорится почти муж и почти жена одна… — Что котик, что котик?! Идиот… — не выдержала Арефьева, — она травила тебя! Тебе писать заявление надо, а не сюсюкаться с ней. — Оль, да пускай они сами разбираются, — обнял невесту Паша, — короче так, — обратился Рыков уже к Арефьеву, — 12-го числа в шесть вечера на развод. Давай, не кашляй. * * * * * — Ну как я тебе? — спросила Оля, примерив белоснежный свадебный костюм. — Как всегда, прекрасна, моя почти жена, — ответил Рыков, поцеловав Арефьеву. — Но наши ведь догадаются…- замялась женщина. — И пусть, они и так догадаются, когда ты табличку на двери поменяешь. — А с чего это ты взял, что я её буду менять? — с хитрым прищуром спросила Арефьева. — Ну как же, на новой ведь будет написано Ольга Кирилловна Рыкова. — Нееет, Паш, — усмехнулась Оля, — мне и моя фамилия нравится. И потом, если я буду Рыковой, то я уже не смогу называть тебя моим Рыковым, это будет не то… Разве что взять двойную фамилию. Буду Арефьева-Рыкова, — рассмеялась Оля. Мужчина притянул к себе невесту и зарылся носом в её волосы, лаская шею. У Арефьевой снова слегка закружилась голова и потемнело глазах. Да уж. Пожалуй любовь на неё странно влияет. * * * * * — …и вы, словно два корабля, вошедших в одну морскую бухту… — Извините, а можно как-то ближе к делу? — перебил Рыков работницу загса, сгорая от нетерпения назвать Арефьеву своей женой. — Конечно. Итак, Павел, согласны ли вы взять в жёны Арефьеву Ольгу Кирилловну? — Согласен. — А вы, Ольга, согласны ли взять в мужья Рыкова Павла Дмитриевича? — Согласна, — с мечтательной улыбкой ответила женщина. — В таком случае, я объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться кольцами. И жених может поцеловать невесту, — торжественно объявила женщина. Рыков надел на изящный пальчик Арефьевой кольцо, и та в свою очередь надела кольцо Паше. А следующую секунду Рыков схватил Олю за талию и поцеловал. Это был их первый поцелуй, как мужа и жены. Он был не просто страстным и наполненным любовью. Он был обещанием и клятвой в этой любви и страсти. Теперь муж и жена. * * * * * — Ничего себе, Ольга Кирилловна, какая вы белая, — удивлённо сказал завхоз, зайдя в кабинет начальства. — Спасибо, Сан Саныч, приму это за комплимент. Ты срочно, а то у меня отчёты горят? — Да я хотел с вами обсудить один вопрос, но я подожду лучше, — суетливо отвтеил Сан Саныч и поспешно вышел из кабинета. Арефьева села на диван, и закрыла глаза. Женщина соврала про отчёты. Однако сейчас она действительно не могла никого слушать и видеть. С самого утра у неё было странное состояние. Её тошнило, но в тоже время ужасно хотелось есть. Голова то кружилась, то резко всё приходило в норму. Арефьева зарылась ладонями в густые волосы и тяжело вздохнула. А если это то, о чём она думает…