Ложь во спасение

      Никогда не любил рано вставать, но должен это делать пять дней на неделе почти десять месяцев в году. По этому поводу я всегда завидовал младшему брату, который, кажется, никогда не имел проблем с ранним подъëмом в школу.        - Айк, чему вообще можно улыбаться в семь утра?       Не смог удержаться от язвительного вопроса. То, каким весëлым он выглядит, листая ленту в своём телефоне, немного раздражает.        - Благодарю всех существующих богов за то, что я не такой зануда, как ты.        Вот и поговорили. И хотя обычно наша словесная перепалка может длиться бесконечно долго, я предпочту промолчать. Не могу думать ни о чем, кроме этого по-особенному паршивого утра.       Нынешняя зима - это именно то, что так или иначе портит моё настроение каждый день на протяжении уже целого месяца. На улице слишком холодно даже для нашего края. Вот и сейчас термометр показывает -32 градуса.       За что?        - Дома невыносимо холодно, - говорю, когда мама заходит на кухню. - Я не мог уснуть до утра. Жутко хочется спать.       Кутаюсь сильнее в махровый халат и обхватываю себя руками. Чëрт, теплее не становится.        - Если хочешь остаться дома и выспаться, то я не против, - она пожимает плечами.       Я не ослышался?       - Эй, - воскликнул Айк, отрываясь, наконец, от экрана, - а почему ты мне никогда не предлагала ничего подобного?       Чувствую, как невольно улыбаюсь, смотря на лицо брата. Никто, ничто и никогда, на моей памяти, не вызывало у меня улыбку с утра до прихода в школу.        - Твой вчерашний табель с двумя тройками даëт мне право посадить тебя под домашний арест на неделю, сынок, - я знаю, что за спокойным тоном мамы скрывается большая работа, которую она проделала над собой за последние пару лет. Не помню даже, когда она последний раз была зла на меня или на брата за оценки. Раньше подобного дерьма хватало. Я даже иногда горжусь ею. Про себя.        - Спасибо и на том.       Бурчание Айка определённо поднимает мне настроение. Сейчас оно слегка перевалило за уровень «могло быть и хуже».       Когда увижу его, знаю, станет лучше.</i>        - Ну, так что? Идешь сегодня в школу?       Спасибо, что не даëшь мне думать о нём сейчас.        - Иду. Сегодня контрольная, - лгу, но уверен, ни одна мышца на моём лице не выдала эту ложь. Я к ней привык.        - Ты сегодня какой-то бледный, - замечает мама, всматриваясь в моë лицо. - Не заболел?       Еле сдерживаюсь, чтобы не ухмыльнуться. Я давно болею, мама.       Отрицательно мотаю головой, чувствуя как отросшие кудри накрывают мой лоб. Они слишком отросли, чтобы продолжать их игнорировать. Обычно я не даю им достигнуть такой длины, потому что с ними становлюсь слишком похожим на девчонку.       Кей, зачем ты их обычно так коротко стрижëшь? Так тебе идёт больше.       Его голос не должен сейчас звучать в моей голове. Только не в такую рань.        - Тогда поторопись. Уже половина восьмого, а я всё ещë чувствую твой запах.        - Я тоже его чувствую, - лицо Айка скривилось. - Так вот что испортило мой аппетит. - Он демонстративно отодвинул от себя тарелку с хлопьями. - Слишком много сахара.       Мое настроение на пару пунктов поднимается, когда он по пути из кухни цепляется своими наушниками за дверную ручку и шипит, потирая ушибленный локоть. Я бы приправил это хорошим подзатыльником, если бы здесь не было мамы. Но увы.       Думая о неизбежности того, что придётся вылезти из тёплого халата, поднимаюсь в свою комнату, чтобы привести себя в порядок перед очередным учебным днëм. Мне вот уже три года требуется на это немного больше времени, чем моим сверстникам. Это тоже, в какой-то степени, делает каждое утро дерьмовым. Постоянное напоминание о том, какой я урод.       Так тебе идёт больше.       Каждый раз этот грёбаный голос в моей голове, когда смотрю на себя в зеркало. Это просто пытка.       Мотаю головой, откидывая наваждение и вижу, как щеки начинают краснеть. Надеюсь, я не выгляжу как придурок, когда слышу его наяву.       Начинаю каждодневный и такой унизительный ритуал. Горячий душ с большим количеством стойкого геля для душа. Нейтрализирующий запахи крем для интимных мест и подмышек. Дезодорант с резким мужским запахом и, конечно же, парфюм для волос.       То, как я после всего этого пахну, нравится мне ещё меньше, чем собственный природный запах, но иначе мой секрет раскроется. И это будет катастрофой.

***

      Старшая школа Южного парка - это концентрация всего кринжового и крипового, чем всегда был наполнен наш город. А ещë это концентрация всех ëбаных клише из старых фильмов и сериалов о подростках. Меня всегда удивляло то, насколько быстро, на первый взгляд, адекватные дети, перешедшие из средней школы в старшую, становились отвратительными. Моим ровестникам хватило полгода на то, чтобы влиться в строгую иерархию школы и начать играть по её правилам.       Вопросы к справедливости происходящего возникли только у меня. А мне ещë, в какой-то степени, повезло.        - Кайл!       Слышу знакомый голос и оглядываюсь. Сквозь толпу ко мне пробирается оранжевая парка.        - Привет.       Слегка киваю и поворачиваюсь к своему шкафчику.        - Оу, кто-то сегодня не в духе.       Не отвечаю. Стараюсь показать всем своим видом неготовность к диалогу.        - Что-то Стэна сегодня не видно, - краем глаза вижу, что взгляд Кенни всё ещë обращëн ко мне.       Напрягаюсь. Нельзя показать, что меня это как-то особенно заботит.       А меня это, чëрт возьми, ебать как заботит.        - Он тебе не писал?       Блять, Кенни, заткнись.       Отрицательно мотаю головой. Чëрт, он даже не написал.       Мгновением спустя задумываюсь о том, что имею полное право написать ему сам. Мы же вроде как до сих пор лучшие, мать его, друзья.       Эта мысль на секунду парализует. Я иногда удивлюсь тому, как моя одержимость отдаляет меня от лучшего друга. Из-за неё я перестаю делать в его отношении обычные вещи, боясь быть раскрытым. Вот и теперь я не подумал о том, что мог бы поинтересоваться его отсутствием у него самого.       Имею право и не позьлуюсь им. Вот придурок. Половина девчонок из школы, наверное, убили бы за возможность написать самому красивому и популярному выпускнику школы.       Противно осознавать, что я ничем по сути не отличаюсь от тех глупых девчонок, которые днями напролёт мечтают о капитане команды по баскетболу. Только вот шансов у каждой из них побольше чем у меня. Даже у самой страшненькой зубрилы с первой парты. Невыносимо противно.       Мысли о собственной никчемности прерывает девчачий голос за спиной.        - Кайл, привет. Оборачиваюсь, и вижу девочку из параллельного класса. Кажется, еë зовут Бебе. Кроме неë замечаю группку из троих еë одноклассниц, которые подозрительно часто оглядываются в нашу сторону. Нетрудно догадаться, чем тут пахнет.        - Привет, - здороваюсь и улыбаюсь ровно настолько, насколько этого требует вежливость. Мамино грëбаное воспитание.        - У меня на следующей неделе день рождения, и я приглашаю тебя на празднование в субботу, - смущëнная девушка робко протягивает мне небольшой розовый конвертик. - Кенни, ты тоже приглашëн. А.. Стэна сегодня в школе не будет?       Раздражаюсь и снова возвращаюсь к своему шкафчику, небрежно засовывая приглашение куда-то под книги.        - Не знаю, - звучу грубо, и Бебе, кивая, быстро возвращается к своим подружкам.       Обычно я не веду себя как мудак, но вопросы о Стэне, которые заставляют меня мысленно к нему возвращаться, надоели. Я его грёбаный пресс-секретарь?       Ну почему он мне не написал?        - Думаю, он опять проспал первый урок и не успел написать, торопясь на второй, - вдруг произнëс Кенни, заставляя меня вновь напрячься. Иногда мне кажется, что Кенни видит меня насквозь. Надеюсь, он ни о чëм не догадывается.       Пожимаю плечами, и стараюсь сделать вид, что меня это не очень заботит, но натыкаюсь на внимательный взгляд друга. Хмурюсь.        - Что?        - Ничего.       С этими словами мы направляемся на совместный урок по математике. Как хорошо, что сейчас у нас в расписании именно она. Это здорово отвлекает и перезагружает мозги.       Проходя мимо лестницы, мы замечаем двоих высоких парней. Они стоят к нам спиной, но узнать их несложно.        - Чем это вы тут занимаетесь?       Первым на мой голос оборачивается наш одноклассник - Крейг.        - Да вот учим манерам одного урода.       Он сделал шаг назад, и мне открылось чудовищное зрелище. Второй высокий парень, в котором я без труда узнаю своего одноклассника Эрика Картмана, одной рукой держит на весу несопротивляющееся тело и чем-то колдует над его лицом. Присмотревшись внимательней, вижу в его руках чёрный маркер, которым он что-то выводит на лице щуплого паренька из параллельного класса - Баттерса Стотча.        - Вот, закончил, - торжественно произносит Картман и с силой швыряет худое тело на пол. Тот может устоять на ногах и валится на спину. На его лбу выведено чёрным маркером «урод», а ниже нарисован член.       И что-то мне подсказывает, смыть сие «искусство» будет не так-то просто.       Каждый день ëбаный пиздец.       Чувствую себя странно, когда слышу смешки одноклассников, которые по очереди не дают Баттерсу подняться, каждый раз отпинывая его назад. Я готов сорваться, когда чувствую, как сердце сжимается от жалости к однокашнику.       Я окажусь на его месте, если кто-нибудь меня раскроет.       Эта мысль отрезвляет. Подавляю в себе желание набить Картману лицо и в следующую секунду слышу знакомый голос:        - Хэй, чем вы тут занимаетесь?       Игнорирую мурашки, пробежавшие по спине, и всё ещё не могу оторвать взгляд от лежащего на полу парня, который, кажется, сдался и больше не предпринимает попыток встать. Ждет, пока мы не уйдëм.       В груди разливается знакомое чувство несправедливости и злости. Чувствую себя загнанным в угол.       А ещё чувствую чужую тёплую ладонь на своём плече и резко оборачиваюсь.        - Где ты был?       Кажется, я не смог произнести это равнодушно.       Ты даже не поздоровался. Брови Стэна взлетают вверх. Видимо, моя внезапная бесцеремонность удивила его, но он лишь произносит:        - Я проспал.        - Я же говорил.       Слова Кенни должны были вернуть меня обратно в реальность, но этого не произошло.       Ты слишком долго на него пялишься. Непозволительно долго... Но ведь он тоже.       Кажется, сегодня вести себя непосредственно рядом с ним будет сложнее, чем обычно. Куда это он так вырядился? И откуда этот приятный запах?       Из некоего транса меня выводит голос Картмана.        - Да вот одного урода манерам учим.       Мне кажется, или его голос сегодня ещё более неприятный, чем обычно? Или он режет слух на контрасте?        - Ты как всегда оригинален, вонючий кусок говна.       Небрежно стряхиваю чужую руку со своего плеча и, кинув последний взгляд на лежащего Баттерса, направляюсь в класс.        - А ты как всегда придурок, жид.       Слабо.       Заходя за поворот, всë ещё чувствую спиной недоумëнные взгляды. Я не должен так реагировать. Но по-другому я не могу. Перед глазами всё ещё стоит картинка с лежащим на полу, униженным Баттерсом. И за что? За то, что он немного отличается от них?       Если мой секрет раскроется, то вместо Стотча там буду лежать я.