Рождение Хрусталя

“Короткая программа Анны Щербаковой будет поставлена на музыку Марка Минкова “Не отрекаются любя”, произвольная программа поставлена на микст композиций танго Астора Пьяццоллы “Обливион” и Оду “К радости” Людвига Ван Бетховена. Постановщики обеих программ Алексей Железняков” Мэри Белл: “Ни фига себе сходили за хлебушком!” 4Tl4Lz: “Из связного только одно: “Че?!” Балабайка с одной струной: “тутберидзе что ли передала свою коллекцию музыки и компьютер Глейху?” Русский мальчик: “Типа, преодоленка нам рассказывает, как она снова любит фигурное катание и не отрекается от него? Так бы и сказала, хочет грибами напоследок попользоваться!” Шел мимо: “А эта музыка, в смысле в произвольной, она вообще как-то друг с другом сочетается?” Мэри Белл: “Когда это в ТШТ кого-то волновало?!” Домовенок Кузя: “Ну, надо посмотреть, хотя, конечно, Железо-постановщик. Я думал, он только языком работать умеет” annabel: “Работал же он постановщиком с Этери, пока Глейх не появился” Домовенок Кузя: “Ну, все равно не на таком уровне. И потом была Этери” annabel: “Посмотрим. В конце концов, почему бы и не ему, если Аня хочет работать с ним?” Без комментариев: “Да, Аня и на ОП не выйдет. Так, потрепались и забыли!” Всадник без головы: “Следите, куда Саша выйдет.” Без комментариев: “Саша-то везде выйдет. Саша тренируется!” Всадник без головы: “Пока о Сашиных тренировках говорят только фанаты Саши” Пирожок с капустой: “Все знают, что Саша не любит публично выкладывать свои тренировки и говорить о тренировочном процессе!” Домовенок Кузя: “А в прошлом году завалила нас подробностями своего закулисья. Мы тут выдыхать не успевали от ее собак, мужиков, и квадов, которых нет и не было” RedandWhite: “У вашей Ще, можно подумать, какие-то квады есть!” Музыка революций: “У Ще хоть программы анонсированы. Что у Тру?” RedandWhite: “Толку-то? У Косторной вон тоже было все, даже видео с тренек, а потом - хоппа и бедро оперировать. И все. Нет Алены и не будет. Щас и ваша придумает, почему ее не будет. Не зря же не у Авера ставила, а у Железнякова.” Пирожок с капустой: “Вообще не понятно, почему она не у Глейха ставила? Любимый же Даниил Маркович. К победам ее привел.” Мэри Белл: “Нужна она Глейху! Он свои программы хочет на соревах видеть, а не в стол ставить!” Пирожок с капустой: “Никто ничего не ставил. Как прошлый год Саше в ТШТ ничего не ставили, только сказали, что будет произвольная на музыку. И все.” - Как твои дела, Женечка?- Этери посмотрела на спортсменку, сидящую напротив нее за столиком в ресторане.- Как семья? Федор? - Да, как и раньше,- пожала Тарасова плечами.- Столько лет уже вместе. Вроде и свадьба ничего не поменяла. Женя стала отдельной историей Этери. Неожиданно, внезапно. Ничего такого тренер Тутберидзе не предполагала, когда брала Пару Морозова и Тарасовой. Долго ставили прыжки. На тренировках работало. А как кататься, так Женя валилась. Самое печальное, все видели - из-за чего: слишком хотела сделать. - Это не ко мне,- покачал головой Дудаков.- Настрой ее на нормальное отношение к процессу! Посмотрел на Этери, казалось, с вызовом. В общем-то, это и был вызов. Дети есть дети, даже самые нервные, самые недоверчивые - дети. Они еще не потеряли ощущение своего всесилия. Женя - взрослая. Разочарованная собой. Напуганная собственной нестабильностью. Потерявшая веру. И точно знающая, что она не всесильная. Через Тарасову Этери кралась, как диверсант в тылу врага. Одно неверное движение. Одно лишнее слово. И каркас доверия, едва строящийся на обломках веры в себя, рухнет. А заново строить некогда. Вовка добавлял полешков в огонь. Если каким-то чудом его партнерша оставалась на ногах, разваливался он. так и ходили по кругу. Чудо случилось после той дурацкой сорванной поддержки в прокате. За кулисами Тарасова буквально кинулась на напарника с кулаками: - Это не я все разваливаю! Не я! Мы едем на олимпиаду, потому что ты хотел! Ты кричал, что мне нужно доказать, что и я хочу! Я хочу! А ты валишь! Тренеры тихо стояли в углу и не мешали этому порыву чувств. Володя отступал под градом увесистых ударов, пока ему не надоело терпеть, сгреб партнершу в крепкое объятие и пообещал: - Я больше не буду. И слово сдержал. На том они и выиграли свое серебро: на ее желании, вере в себя и его обещании не подвести. За это и благодарили Этери оба. - Грязновато сезон откатали,- покачала головой Тутберидзе. - Есть такое,- не стала спорить фигуристка.- Стимулов не хватает. - Так уходите,- пожала плечами. - Совести не хватает,- усмехнулась Женька.- Да нет, Этери Георгиевна, мы пока никуда. Мы же с вами. И потом,- она замялась,- я так хочу еще один красивый прокат. Как в Пекине! Этери Георгиевна, теперь же получится?! Когда вы вернулись! Это было неожиданно: девушка схватила пальцы тренера над столом и крепко сжала. Долго смотрела в темные глаза: - Без вас было не так! На взгляд Тутберидзе ответила таким же прямым взглядом. Что-то искала в глазах спортсменки и в конце концов характерно тряхнула головой с фирменной усмешкой от Этери: - Значит, Леша хочет программу? - Две,- руки тренера Евгения не выпустила. - Пусть будет две,- кивнула Этери. - Тащите музыку. Будем решать. Думать будем. А дальше вышло уж совсем неожиданно и смущающе: спортсменка выпрыгнула из-за стола, обогнула и прижала тренера в коротком сильном объятии. - Прекрати сейчас же!- улыбалась, хлопая по предплечью обвивающей ее руки, Этери.- Люди смотрят! Но Женя крепко держала своего тренера за плечи, положила подбородок на зачесанные в тугой пучок темные волосы наставницы. И отпускать не собиралась.