🎶 Adé — Si tu partais
Французское лето Лайи Бёрнелл летело стремительно и незаметно. Она наслаждалась каждым днём, старалась проживать их на максимум, а Влад в этом помогал. У него был нескончаемый поток идей для выходных и вечеров, ему в радость было исполнить любую её просьбу, буквально каждый каприз. Лайе казалось, что это сказка. В её жизни никогда не было столько нежности и заботы, столько страсти и влюблённости. Этот сладкий омут затягивал в себя всё прочнее, и Лайя даже не думала сопротивляться, напротив, она ныряла глубже, уверенная, что лучшее ждёт впереди. Коллеги в офисе, кажется, уже обо всём догадывались, однако никто, даже Лео и Сандра, Лайю напрямую не спрашивал. И не так уж и важно стало, кто и что подумает, главное, что она сама была до неприличия счастлива и готова от радости обнять весь мир. Они засыпали и просыпались вместе. Влад по утрам варил кофе, а по вечерам помогал с французским. Его гениальная идея заставить подчинённых подтянуть английский с треском провалилась: Лайя наконец преодолела барьер разговоров по-французски и иногда даже практиковалась на коллегах. Теперь она опаздывала без зазрения совести и уходила раньше без всякого стыда, впрочем, Влад использовал это для всяких непристойных заявлений наедине. В один из уикендов Влад познакомил Лайю с родителями. Вообще, она считала, что ещё слишком рано для подобного шага, но видела, насколько для него это важно, поэтому согласилась. Они жили в регионе Шампань и — кто бы сомневался — владели винодельней. Уже на подъезде к большому ухоженному дому Лайя вдруг сложила два плюс два и вспомнила, что краем глаза видела их рекламные проекты, однако за время работы с ними дела не имела. Лайя подумала, что нужно спросить у Лео либо самой посмотреть, потому что было крайне интересно, кто вёл действительно важного клиента. Завтрак для них накрыли на террасе с живописным видом, но Лайя по его итогу решила, что родителям Влада не понравилась. Она была американкой, младше их сына на десять лет, и они сто раз спросили, как дела у Изабель. Влад всё это время бросал на неё извиняющиеся взгляды и умиротворяюще поглаживал коленку под столом, накрытым белоснежной скатертью. Лайя мысленно себя успокаивала и пыталась быть приветливой, хотя очень хотелось сбежать. Кажется, неловкие завтраки становились плохой французской традицией. Не хватало только Локида, прилетевшего бы на воздушном шаре под руку с Изабель. Несмотря на потрясающей красоты места, где они с Владом гуляли вдвоём до самого вечера, проигнорировав семейный обед, впечатление осталось смазанным, пусть месье и мадам Ришар были вежливыми и милыми и даже подняли в честь Лайи тост за ужином. Задержаться на ночь Лайя решительно отказалась, слишком неуютно она себя чувствовала и хотела только остаться с Владом наедине. Уже в самом конце вечера, допивая кофе с месье Ришаром, который с вроде бы искренним интересом расспрашивал про США, Лайя слышала, как Влад на повышенных тонах разговаривал с матерью по-французски в гостиной. Слов разобрать она не могла, но почему-то думала, что это она всё испортила. Но с другой стороны: французы любили покричать по самым безобидным поводам. «Нация алкашей, бездельников и скандалистов», — так описала подруга Лайи целую страну, когда узнала про стажировку и пыталась её отговорить. Впрочем, на прощанье Лайю осыпали поцелуями в щёку, назвали «Chère» и сказали, что будут рады увидеть снова, так что надежда, что всё не так плохо, всё ещё теплилась где-то глубоко внутри. Или всё-таки Влад привёл вразумительные доводы мадам Ришар. Однако все тягостные думы рассеялись, стоило только впереди заняться закату. Висевшее над бескрайними полями небо окрашивалось такой нежностью, какую сложно было до этого представить. Лайя жадно смотрела в окно машины, впитывая невероятные оттенки, которые разбрасывало утомившееся за день солнце. Влад притормозил у обочины и на мгновение тронул её за руку, предлагая выйти. Лайю уговаривать не пришлось. Она выскочила на улицу, не став даже закрывать дверцу машины, и, широко распахнув глаза, смотрела на простирающееся на многие километры великолепие. Вечер был тёплым, ветер едва ощутимо ласкал обнажённые участки кожи и ласково перебирал виноградные листья, негромко шурша, а солнечный диск лениво клонился к горизонту, продолжая разливать по небу краски. — Закат почти такой же красивый, как ты, — негромко сказал Влад, обнимая Лайю со спины, и поцеловал в макушку. Лайя засмеялась, положив руки поверх его пальцев, сплетённых в замок. Они долго любовались закатом, который хотелось продлить до бесконечности, нежно целовались, а потом, когда уже начали опускаться первые сумерки, Влад включил в салоне медленную песню, и они танцевали прямо у дороги, не обращая никакого внимания на спешившие в сторону Парижа авто. Влад считал вслух шаги, крепко сжимая в своих руках девушку, а она смеялась каждый раз, когда наступала ему на ноги и повторяла «Pardon». И всё это было одним длинным, но таким прекрасным особенным моментом. Ещё Влад сдержал обещание и увёз Лайю к Ла-Маншу в солнечные августовские выходные. К безграничной радости девушки выбрал не шато де Локид, а уютную квартиру в соседнем Трувиле с видом на пролив. Эти два дня казались самыми нежными на свете, они так сильно отличались от их парижских будней, но точно были ничем не хуже. И таких моментов и мгновений за два месяца накопилось великое множество, и Лайя искренне желала сохранить в памяти каждое из них.***
🎶 Adé — Solitude imprévue
Новое субботнее утро выдалось необычайно солнечным. Абсолютно не желая просыпаться, Лайя спрятала лицо на груди мужчины рядом и решила, что уж сегодня точно никуда не пойдёт. Хотелось наслаждаться его поцелуями, делить тишину квартиры только между собой и не разлучаться больше, чем на минуту. — Доброе утро, poupée, — Влад погладил девушку по спутанным после сна волосам и поцеловал в висок. — Bonjour, — промурлыкала Лайя в ответ, прижимаясь ещё ближе. — Ты не хочешь устроить сегодня пикник? — Я сегодня не хочу вставать с кровати, — заявила тут же девушка со смехом. — Ну уж нет! — Влад уложил её на спину и навис сверху. — Сегодня последний тёплый день! Я не позволю тебе сидеть дома! — Лежать, — поправила Лайя, обнимая его за шею и притягивая к себе, — я планирую весь день лежать. Но Влад всё-таки победил. Они заехали за вином и закусками, затем к нему домой за корзинкой для пикника — Лайя даже подумала, что у каждого уважающего себя француза, наверное, есть такая корзинка, — и отправились на Марсово поле. День действительно выдался погожим и тёплым, на ярком голубом небе не было ни облачка, и народ уже занял свои покрывала и пледы, расположившись на траве. — Давай сядем ближе к башне? — Лайя сдвинула тёмные очки на кончик носа, оглядывая кучу людей. — Чем ближе к башне, тем хуже её видно, — Влад уже приметил хорошее место и уверенно пробирался к нему. Он расстелил клетчатый плед на траве, и Лайя тут же на нём устроилась, признавая правоту мужчины: с такого ракурса можно было отлично любоваться Tour Eiffel. Пока Лайя доставала из корзинки еду, вскрывая упаковки, Влад разлил по бокалам вино. — Я как будто в кино каком-то, — засмеялась Лайя, — не верится, что всё это правда. — А ты хотела сидеть дома, — он с улыбкой вручил девушке бокал. — Лежать, — снова исправила она, придвигаясь к нему ближе. — На это у нас будет куча осенних вечеров, poupée. Лайя буквально таяла, когда Влад называл её куколкой. Это было настолько чувственно и интимно, настолько для неё необычно, что девушка неизменно краснела, пусть и слышала это уже почти два месяца ежедневно. — Мне иногда кажется, — призналась Лайя, — что я живу в вечном празднике. Никогда в жизни не пила столько вина, столько не ела и… — она приблизилась к его лицу, — столько не целовалась. — Париж — это праздник, который всегда с тобой, — Влад коснулся её губ своими, добавляя в копилку ещё один чувственный поцелуй. — Наслаждайся. У тебя одна жизнь, незачем тратить её на что-то иное. Лайя устроилась на его коленях и смотрела на небо. Влад что-то рассказывал, поглаживая девушку по лицу, переплетая их пальцы и иногда наклоняясь для поцелуев. Теперь Лайя искренне радовалась, что они не остались дома, настолько прекрасно было наслаждаться закатом лета у подножия башни. Где-то пели, смеялись, отовсюду был слышен гул людских голосов и чарующая музыка. Это действительно походило на красивый французский фильм с обязательно счастливым концом, где герои влюблены до беспамятства. Вдруг Лайя поняла, что ей заслонили солнце, а голос, протянувший слишком радостное «Bonjour», вызвал неприятные мурашки на коже. Девушка хотела приподняться, но Влад её удержал в том же положении, продолжая поглаживать пальцами ключицы. — Привет, Изабель, — буднично произнёс он и снял тёмные очки. — Я так рада вас видеть! — Белль уселась возле корзинки, и Лайе пришлось отодвинуть ноги, чтобы не мешать. — Как дела? — Отлично, — Лайя всё же смогла вырваться из объятий, пусть и вовсе этого не хотела, и, сев ровно, теперь смотрела прямо на Изабель. В Париже Лайя поняла, что значит большая деревня. Стоило выбраться в центр на прогулку или ужин, как она почти всегда встречала кого-то из знакомых, и все здесь так или иначе друг друга знали если не лично, то через пару рукопожатий точно. Но вот с Изабель ей сталкиваться в Париже ещё не доводилось. К счастью. Но оно закончилось ровно сегодня. В воздухе повисло слегка неловкое молчание. — Я пришла с подругами, — Белль кому-то помахала. — Влад, ты же помнишь Бриджит и Шанталь? Они были у нас на свадьбе. Лайя натянуто улыбнулась. — Смутно, — проговорил мужчина. — Лайя, а ты уже пробовала мороженое здесь? — Изабель говорила весело и, кажется, не испытывала никакого дискомфорта, в отличие от остальных. Она дождалась отрицательного качания головой и с энтузиазмом политика перед выборами продолжила: — Это ужасно! Это же настоящее джелато, прямиком из Италии! Влад, ты немедленно должен за ним сходить! — Так и сделаю, — Влад достал из брошенного рядом пиджака свой бумажник и чмокнул Лайю в щёку: — не скучай. Девушка грустно проследила, как его фигура удаляется в сторону тележки с мороженым, окружённой толпой людей. Пришлось посмотреть на Изабель. Та продолжала невинно улыбаться, словно это ангел сошёл с небес. — Лайя, — проговорила она, а улыбка вдруг исчезла, — ты мне нравишься, правда. Но Влада я знаю пятнадцать лет. Для тебя это просто весёлая французская интрижка. Парижский роман и всё такое. Но потом ты уедешь, и кто будет собирать осколки? Это прозвучало как гром среди ясного неба. Лайя смотрела на неё и не думала, что можно не уезжать, она размышляла о том, что её сердце тоже рассыпется на части. Изабель опять растянула губы в улыбке, но глаза оставались холодными. Так они и сидели молча, пока не вернулся Влад. Он протянул картонные стаканчики девушкам, а затем снова устроился на своём месте. — Merci beaucoup! — Изабель тут же вонзила пластиковую ложку в десерт. — Не буду больше вам мешать! — она подскочила на ноги, обтянула короткое платье, а затем подмигнула Лайе: — Попробуй, тебе обязательно понравится! Лайя уставилась на стакан, в котором под ярким солнцем медленно таяло мороженое. Разноцветный шарик накренился, признавая своё поражение. — Что-то мне не хочется сладкого, — Лайя протянула стаканчик Владу и поспешила спрятать глаза за очками. — Всё хорошо? — с беспокойством спросил он. — Да, — Лайя, будто подтверждая, что всё в порядке, погладила его по щеке, — просто что-то голова разболелась. — Это точно от духов, — Влад хохотнул и отправил в рот мороженое. — Даже в Коко Шанель было меньше от Шанель. Если хочешь, можем уехать, — добавил он. — Да, если можно, отвези меня, пожалуйста, домой. Влад такой просьбе удивился, но спорить не стал. Он-то думал, что они снова проведут выходные вместе, однако Лайя ясно дала понять, что хочет остаться одна. Сев на колени, она быстро собирала остатки закусок в корзину, затем аккуратно поставила туда едва начатую бутылку вина и пустые бокалы. Они молча доехали до дома девушки, она просто погромче сделала музыку, словно ей так сильно нравились игравшие песни. Лайя кусала губы и нервно потирала колени, глядя вперёд. Она чувствовала каждый взгляд Влада, но понимала, что если сейчас сама посмотрит на него, то разрыдается, и этот поток слёз уже будет не остановить. — Лайя, точно всё нормально? — спросил Влад, остановив машину. — Что-то произошло? — Всё отлично! — девушка постаралась улыбнуться и унять в голосе дрожь. — Я, правда, себя не очень хорошо чувствую, — она поспешила чмокнуть Влада в щёку. — Может, мне остаться с тобой? — в его глазах было столько беспокойства, что снова захотелось плакать. — Или принести тебе что-нибудь? Что ты хочешь? — Я посплю, и всё будет отлично. Влад обнял девушку за плечи, поцеловал в висок, в кончик носа, а затем, невероятно нежно и трепетно, в губы. Обхватив его лицо руками, Лайя ответила на поцелуй, ощущая, что он для них последний. Их ромком вдруг совершенно неожиданно стал мелодрамой с заранее известной концовкой. Или книгой, где читатель благоразумно заглянул в эпилог, дабы понять, стоит ли бередить себе душу сладкими главами, если закончится всё не очень-то хорошо. И Лайя, поднимаясь в квартиру, даже оценила эту иронию: она заняла рабочий стол Изабель, заняла её место в постели Влада, но теперь, как и Изабель, вынуждена была из его жизни уйти. Сразу же выйдя на балкон, Лайя посмотрела, как Влад отъезжает от её дома. Они так редко расставались в последнее время, оставались вместе то у него, то у неё, изолировались от окружающего мира, выбирая друг друга. Лайя искренне поверила, что так будет всегда. Упустила важный момент, что она — не француженка, она приехала лишь на время и вынуждена будет рано или поздно вернуться домой. Машина Влада скрылась за поворотом, и Лайя вернулась в квартиру. Здесь теперь всё было о нём: на спинке стула висел пиджак, на кровати осталась вчерашняя рубашка, на столе — ваза с подаренным им букетом, возле плиты стояли две кружки, что они привезли из Нормандии, и даже одеяло предательски пахло его парфюмом. И Лайя упала на кровать, укуталась в его запах, давая наконец волю слезам.