Тринадцать поцелуев

      Сказать, что Альберто ожидал от Луки совсем другой реакции на демонстрацию его новенькой, только что приобретённой на бережно откладываемые в течение нескольких лет деньги «Веспы», — это ничего не сказать. Он хотел поделиться радостью, жаждал увидеть, как глаза Луки загорятся энтузиазмом, как он накинется с тысячей вопросов о скорости, маневренности, преимуществах этой конкретной модели. Альберто был готов отвечать подробно и основательно, учитывая, что эта область была одной из немногих, где его познания превышали познания Луки.       Однако что-то пошло не так. Что именно, было неясно, но сюрприз фатально не удался. Лука улыбался натянуто, будто просто из вежливости, не задавал вопросов, и его глаза не загорелись энтузиазмом. Напротив, в них даже как-то потухли привычные любопытные искры.       Альберто сконфуженно притих прямо посреди рассказа об удобстве сидения, не находя ответного отклика.       — У тебя что-то случилось?       Лука нахмурился, будто не сразу осознал вопрос, думая о чём-то своём.       — Что? Нет. Всё в порядке. Я просто…       Он попытался подобрать хоть какие-то слова для оправдания своей реакции, но быстро понял, что это невозможно. По какой-то причине демонстрация «Веспы» полностью выбила его из колеи. Заставила мысли разбежаться по тысяче разных маршрутов, большинство из которых были тревожными и не внушающими оптимизма.       — Прости. Я рад за тебя, но мне сейчас, наверное, лучше побыть одному.       Не дожидаясь ответа, он кинулся прочь. Обеспокоенный Альберто не задумываясь оставил «Веспу» прямо посреди улицы и двинулся следом.       Происходящее казалось до боли неправильным и нереалистичным. Они должны сейчас радостно обниматься, оттого что их давняя мечта осуществилась, или колесить по Портороссо, проводя тест-драйв. А вместо этого Лука торопливо шагал к морю, делая вид, что не замечает окликов Альберто. Поймать его удалось лишь у самой кромки воды.       — Лука!       Он не хотел останавливаться, и Альберто пришлось схватить его за плечи и развернуть к себе. Лука не сопротивлялся, но его взгляд так и остался устремлённым в сторону воды, прямо на кроваво-красный закат над морской гладью.       — Лука, — повторил Альберто, чувствуя, как опасения сдавливают грудь всё сильней.       Такое всегда случалось, когда между ними происходило что-то хотя бы отдалённо похожее на ссору.       — В чём дело?       — Ни в чём.       Отвечал Лука, судя по всему, проплывавшей на горизонте моторной лодке, но это была вынужденная мера предосторожности. Он знал, что может случиться, если он взглянет в обеспокоенные зелёные глаза прямо сейчас.       — Лука, пожалуйста. Объясни, что я сделал не так?       Сердце кольнуло чувство вины от этого отчаянно непонимающего тона.       — Всё так, — вздохнул Лука. — Альберто, дело не в тебе. Мне просто стало немного грустно. Должно быть, это всё всплеск каких-нибудь глупых подростковых гормонов. Ерунда всякая.       Альберто нахмурился, силясь понять. Перепады настроения и впрямь были делом знакомым, но разве можно было ими оправдать столь странную реакцию на осуществление заветной цели.       — Мне жаль, что я испортил тебе радость от покупки, но… — Лука прикусил губу, стараясь замолчать, но водоворот бушующих внутри эмоций выталкивал слова наружу. — Я не понимаю, почему ты купил «Веспу» именно сейчас?       Альберто хотел было объяснить, что у него просто наконец накопилась нужная сумма, но Лука, не обратив внимания на его попытку вклиниться, продолжил бормотать.       — Мне, наверное, просто сложно свыкнуться с тем, что ты теперь такой самостоятельный, взрослый, свободный... Ничто не мешает тебе уехать куда угодно и с кем угодно. А мне ещё целый год в школе учиться, и я всё никак не могу определиться, что мне делать потом, и мне страшно думать о будущем, потому что…       — Почему? — едва слышно выдохнул Альберто.       Он осторожно скользнул рукой от плеча вверх по шее и повернул лицо Луки так, чтобы они наконец могли встретиться взглядом. Вид совершенно несчастных карих глаз причинил почти физическую боль. Кроме того, взглянув на него, Лука погрустнел ещё сильнее, и по щеке скатилась крупная слеза, оставляя на лице контрастную бирюзово-зелёную линию.       — Потому что, — выдавил он дрожащим голосом, — я боюсь, что в будущем мы отдалимся друг от друга.       Эти слова резанули по больному. Сам Альберто старался как можно меньше об этом думать, иначе совсем невозможно было бы спать по ночам, но если даже Лука об этом переживает…       К горлу подступил комок, однако Альберто стойко сдержал наплыв эмоций, понимая, что в противном случае он только усугубит упаднические настроения Луки.       — Слушай, — произнёс он, прокашлявшись. — Я не знаю, что уж там с будущим, но я совершенно точно не собираюсь пока никуда уезжать на «Веспе». Может, когда-нибудь потом, когда ты будешь готов составить мне компанию. Потому что ни с кем другим я путешествовать не хочу. Только с тобой, Лука.       Лука слушал, затаив дыхание, с трепещущим в груди сердцем, и всё же какая-то маленькая упрямая часть его сознания отказывалась допускать, что слова Альберто значат именно то, что ему хочется, чтобы они значили. Потому что Альберто наверняка не понимает, что на самом деле должно означать для них это путешествие. Он мыслит буквально, а романтичный подтекст, наслаивающийся на его слова, — лишь иллюзия. Но как же хотелось поверить в эту иллюзию.       — Ты сам не знаешь, о чём говоришь, — пробормотал Лука, стараясь сбросить с себя наваждение.       — Всё я знаю, — произнёс Альберто упрямо. — Я знаю, что у меня никого дороже тебя нет и что никто, кроме тебя, мне не нужен.       Лука не смог сдержаться и всхлипнул. Слеза потекла уже по другой щеке, и, так как Альберто всё ещё не отнял руку от его лица, он бережно стёр оставшийся след большим пальцем.       От этого лёгкого заботливого прикосновения Лука окончательно растаял. Прикрыв веки и глубоко вздохнув, он повернул голову, прижимаясь к ладони Альберто сильнее. Альберто ожидаемо напрягся, но не отдёрнул руку, хотя казалось, что дыхание Луки разносится по ней волной жара и можно серьёзно обжечься, если не отступить. Но ведь бросать друга в таком состоянии было нельзя. Он мог наделать каких-нибудь необдуманных поступков в одиночестве.       Однако Альберто не учёл, что необдуманные поступки, совершённые в его присутствии, могут быть куда опаснее. И в следующую секунду Лука повернул голову ещё немного, чуть ли не утыкаясь лицом в его ладонь, и едва уловимо вытянул губы, позволяя им встретиться с тёплой кожей под большим пальцем.       Касание было пугающе чувственным, и совершенно ошеломлённый Альберто просто не знал, как на это реагировать. Его сковал безотчётный страх сделать неправильный шаг. Принять желаемое за действительное. Поэтому, когда Лука приоткрыл глаза, чтобы проверить реакцию на свои действия, он не заметил в его взгляде ничего, кроме настороженности и беспомощности. Истолковав это как отказ он, тяжело вздохнув, отступил, оставляя руку Альберто висеть в воздухе. Горящая огнём во время поцелуя, она поразительно быстро замёрзла, обдуваемая прохладным вечерним ветром.       — Нет! Не уходи, — Альберто опомнился, только когда Лука наполовину зашёл в воду. — Что это только что было? Что на тебя нашло?       Лука горько усмехнулся. Если Альберто до сих пор действительно не понимает, то, наверное, уже и не сумеет понять. Или попросту не захочет понимать.       — Попробуй сам себе это как-то объяснить, — нервно выкрикнул он, уплывая.       Они оба были слишком эмоционально вымотаны и не могли продолжать этот опасный диалог, боясь, что любая ошибка в нём может обернуться разрушением бесценной многолетней дружбы.       Альберто ничего не оставалось, как отступить и обескураженно досмотреть закат в одиночестве, пытаясь придумать самые нереалистичные объяснения произошедшему.       Лука был весь на нервах. Он тыкнулся губами мне в ладонь просто от избытка чувств. Или просто шевельнул ими пытаясь что-то сказать, а получилось это... К тому же он почти сразу отступил, а значит, точно пожалел о содеянном.       Альберто любит меня только как друга и поэтому слишком боится дать мне прямой отказ. Пора перестать его мучить моей глупой ревностью и наивными мечтами о чём-то большем.       Мои истинные чувства к нему навсегда обречены остаться без ответа.