Время биться

Стив не чувствует на себе веса Эдди. Пятнадцать минут назад они победили Векну, теперь — Стив тащит своего полумёртвого друга назад в реальный мир; туда, где каждый горожанин считает своим долгом если не убить его, то сдать в надёжные руки полицейских. У Дастина мокрые щёки, и он хромает, но не издаёт ни звука. В Стиве Харрингтоне столько ненависти, что ему страшно: он никогда от неё не избавится. Она оставит на нём шрамы гораздо глубже, чем летучие мыши с Изнанки. * Эдди просыпается. Он всегда думал, что люди, вновь обретающие сознание, очень долго соображают: где они, кто они и почему последние часы они провели в отключке, — но Эдди понимает всё ещё раньше, чем успевает открыть глаза. Он помнит грёбаный торнадо летучих мышей, вьющихся вокруг него, помнит, как они визжали и влажно чавкали его плотью — помнит тёплую кровь и острую боль, а потом резкое онемение. Он помнит Дастина и металлический привкус во рту. Эдди не рассчитывал выжить. Он открывает глаза. — Что за… Эдди закашливается и морщится от боли — он чувствует укусы так, словно острые зубы до сих пор в нём. Когда он снова открывает глаза, в больничную палату влетает Дастин. Пару мгновений они просто смотрят друг на друга. — Боже. — Дастин достаёт рацию. — Он очнулся! Линия перебивается чьим-то трескучим голосом, но Эдди не разбирает — у него шумит в ушах и его здорово тошнит. — Эдди! — Дастин усаживается в кресло рядом с кроватью так, словно делал это уже пару тысяч раз. — Какого чёрта! Мы думали, ты не жилец! — Я, если честно, тоже… Дастин старается нацепить на себя грозный вид, но он рад, — Эдди видит это, и в груди что-то жалко сжимается; его с головой затапливает чувство вины. — Слушай, я… К горлу подкатывает комок, слова путаются, даже не доходя до языка, и Эдди, чувствуя себя так, словно кто-то с невероятной силой тянет его вниз, падает на больничные подушки. Он подключен к каким-то аппаратам и только сейчас понимает, что пищат они, а не что-то в его голове. Дастин сжимает его плечо, не переставая говорить, и убегает, приводит медсестру — паникует, Эдди видит это даже сквозь туман, которым застилает его зрение. Он болит целиком и полностью, в огне от ступней до самой макушки, но он жив, и он дышит — это ли не чудо. Дверь в палату снова открывается, но Эдди не успевает рассмотреть новых посетителей — сознание гаснет так же резко, как телик, когда в их районе отключает электричество. * — Чёрт. — Дастин меряет шагами коридор, действуя Стиву на нервы. — Чёрт! Проходящая мимо медсестра смотрит на него осуждающе, и Стив дёргает Дастина за рукав, насильно усаживая его рядом с собой. Напротив них в кресле развалился Майк — он плохо спит ночами, поэтому досыпает своё днём. — Угомонись, Хендерсон. — Он пришёл в сознание! Я думал, мы его потеряли, каковы были шансы? Стив согласен: он не помнит, сколько времени заняло путешествие с Изнанки до больницы, но весь путь он был уверен, что Эдди уже не дышит. Клубок страха сматывается в его груди и сейчас, но Стив душит его — всё в порядке. Эдди под наблюдением в ближайшем к Хоукинсу городе, Хоппер, невероятно вовремя воскресший из мёртвых, сделал ему поддельные документы, и здесь Эдди не угрожают ни сверхъестественные существа, ни двинутые на голову спортсмены старшей школы, ни федералы. И всё же один из них всегда остаётся в больнице на случай, если что-то пойдёт не так. Он рад, что именно Дастин застал Эдди, когда тот открыл глаза — Стив бы не смог выговорить ни слова. — Шансов не было, — кивает Стив. Дастин устало трёт переносицу. Медсестра приносит хорошие новости: Эдди в стабильном состоянии и вскоре пойдёт на поправку. Стив спрашивает, когда можно будет забрать его домой: в последнее время ему всё меньше нравится разделяться с кем-то из их кучки борющихся с Изнанкой неудачников. — Может, через несколько дней, — пожимает плечами она. — Не беспокойтесь, мы вам позвоним, когда он будет готов. Он здесь в надёжных руках. — Ага. Они с Дастином и Майком остаются в мотеле недалеко от больницы. * — Куда мы? — спрашивает Эдди, смотря в окно. У него стойкое ощущение, что они все попали в апокалипсис, и сейчас отовсюду полезут зомби. Дорога до Хоукинса кажется не просто пустой, а заброшенной — на пути им не встречается ни одна другая машина. Эдди сидит на переднем сидении, потому что так не укачивает и меньше трясёт: несмотря на то, что ему вкололи обезболивающее и дали запас с собой, укусы ноют, как последние засранцы, и когда машина наезжает на кочки, он видит звёзды перед глазами. — Ко мне домой, — отвечает Стив. — А? — Его родители переехали, как только всё случилось, — милосердно объясняет Дастин с заднего сидения. — А тебя почему с собой не забрали? Он поворачивается к Стиву с озадаченным выражением лица: Эдди не то чтобы эксперт в области отношений с предками, но, кажется, забрать своего единственного сына подальше от конца света было бы справедливым решением. Стив сверлит взглядом дорогу и пожимает плечом. — Я бы не оставил дом этим спиногрызам. — Они что, все у тебя живут? — Не все, — говорит Майк. — Но родители думают, что тим-билдинг в эти времена идёт нам на пользу. И все ужасно благодарны Стиву, что он позволяет нам тусить и ночевать у него. Хотя мы с Нэнси на самом деле живём у Байерсов. — Вернее, у Хоппера. — У Хопперов?… Эдди сползает немного вперёд по креслу — у него кружится голова и он мечтает как можно быстрее вылезти из машины. В доме у Стива остались Дастин, Лукас, Макс и Робин. — Как Макс справилась с Векной? — тихо спрашивает Эдди. Он видит, как мрачнеет лицо Стива. — Она… — Дастин стихает. — Ослепла, — еле выговаривает Майк. Эдди вспоминает Крисси и невольно содрогается — новости о Макс режут больнее, чем он предполагал. Он сглатывает тошноту и прикрывает глаза. — Мы можем сделать остановку, — тихо предлагает Стив. Эдди отрицательно мычит: чем меньше они тормозят, тем быстрее он вылезет из этой тачки. Стив жмёт на газ. * Когда они проходят в дом, вместо тихих голосов Макс и Лукаса слышна возбужденная беседа: за Майком приехали Нэнси с Джонатаном, Робин спустилась к ним со второго этажа. Дастин с Майком проходят вперёд, пока Эдди пытается стянуть свои ботинки. Ему больно — Стив видит это, когда тот разгибается и опирается спиной о стену. Он прикрывает глаза. — Не уверен, что готов к общению, — хрипит Эдди. — Можно мы пропустим интро? Стив понимает. Он ведёт Эдди к его комнате на первом этаже, — подумал, что тот не сможет ходить вниз-вверх по лестнице, пока будет заживать. Раньше здесь была гостевая, поэтому она выглядит не так обжито, как все остальные комнаты. Стив кладёт в изножье кровати сумку со всем, чем их снабдили в больнице, и бросает: — Я принесу чистую одежду. Эдди кивает, с облегчением опускаясь на кровать: он такой же бледный, как наволочка, выглядывающая из-под выцветшего покрывала. * Напротив него сидит шериф Хоппер — тот самый, который недавно считался умершим за Хоукинс героем. Эдди думает, что если бы умер он, весь город всё равно продолжил бы считать его преступником. Даже если бы он сам голыми руками прикончил Векну. Хоппер сухо и коротко рассказывает, что Эдди — разыскиваемый номер один и что пытаться отмыть его доброе имя пока что нет смысла. К тому же, мысленно добавляет Эдди к его речи, сейчас есть проблемы посерьёзнее: например, конец света. Он понимает. Дастин стабильно перебивает Хоппера, чтобы рассказать Эдди, какой у них план: последний ход должна сделать девочка с потенциалом Супергёрл — Эдди верит в это, потому что больше не существует бреда, в который он бы не поверил. Кто знает, может и хоббиты с эльфами на самом деле не вымысел Толкина… Эдди не совсем понимает, зачем ему вся эта информация про спасение мира, но, когда все замолкают, задаёт первый пришедший в голову вопрос — потому что надо с чего-то начать. — Что с трейлером? Дастин отводит взгляд. — Уничтожен, — качает головой Хоппер. — Мы были там, — говорит Дастин. — Ничего, кроме огромного оврага. Мне жаль, чел. Эдди сжимает переносицу между большим и указательным. — Мой дядя?... — Жив, — быстро отвечает Дастин, — но уехал. Нам… мне пришлось сказать ему, что ты… Голос Дастина стихает, но Эдди и так всё понимает. Он рад, что дядя не окажется в центре событий — он не заслужил этого. Он и его группа наверняка единственные не посвященные, до последнего верившие, что Эдди не виновен. — Окей, — Эдди снова открывает глаза, — окей. Что теперь? У меня нет денег, чтобы купить себе новый трейлер, я не могу пойти работать по очевидным причинам, я… Что мне делать? Он задаёт вопрос Хопперу, но тот поворачивается на Стива, который всё это время стоит на входе в комнату, опершись на дверной косяк. Он хмурится, словно не совсем понимает вопрос. — Ты останешься здесь, — говорит он, будто это просто, как дважды два. — Но… — Это было в плане изначально. Как только мы узнали, что у тебя есть шанс выкарабкаться, — продолжает Стив чуть громче. — Ты спас этот город, — говорит Хоппер. — Было бы довольно глупо отдать тебя ему на растерзание, — завершает Дастин. Эдди не знает, что сказать, поэтому просто кивает. Хоппер поднимается со стула, и Стив идёт его провожать — в комнате становится тихо. Из гостиной слышится тихий голос Лукаса; Эдди уже успел увидеть Макс — призрак рыжей девчонки, жившей в трейлере через дорогу. Эдди думает о словах Хоппера: действительно ли он спасал город? Он довольно смазано помнит ту ночь на Изнанке: все события рассыпались на кусочки, и только раны при воспоминаниях болят так же, как и тогда. Эдди не уверен, что отрезая себе путь обратно спасал город: он думал только о том, как демонические летучие мыши разрывают на куски Нэнси, Робин и Стива — людей, которым есть что терять, которых будут оплакивать семьи, друзья и любимые. Как чудовища прорываются в трейлер и следуют за ними в их мир — за Дастином, за другими ни в чём не повинными людьми. Смерть Эдди была меньшим из зол. Он не учёл кое-что. — Я не думал, что ты прыгнешь обратно за мной, Хендерсон, — говорит он. — Не стоило. Дастин морщится так, словно Эдди наступил ему на больную ногу. — Я всё ещё ненавижу тебя за то, что ты умер у меня на руках, — бормочет он. — Постарайся больше так не делать, Эдди Изгнанный. Эдди улыбается, протягивая Дастину руку. — Клятва на мизинчиках, чел. Лицо Дастина светлеет — Эдди немного легчает. * Стив рушится на кровать в комнате своих родителей — Дастин и Лукас пять ночей из семи занимают его собственную, а Макс обосновалась в гостиной. Робин уже лежит под одеялом: первое время на тему того, что они настоящие родители всех детей, шутили даже Хоппер с Джойс. Стив боялся, что Робин будет некомфортно, но она не подавала никаких признаков искреннего отвращения, пускай и картинно подставляла два пальца ко рту каждый раз, когда кто-то намекал, что между ними со Стивом есть что-то серьёзнее дружбы. — Ты в порядке? — спрашивает Робин. У всех в этом доме проблемы со сном, так что Стив не удивляется тому, что она ещё не спит. Он устало чешет лоб. — Да. — Стив. — Что? Робин поворачивается к нему лицом и хмурится — её освещает фонарный свет, льющийся на кровать из окна. — Ты сам не свой последнее время. Это из-за Эдди? Стив ложится на бок. Лежать с кем-то так близко приятно — Стив скучает по своей семье, хотя и старается об этом не думать. По крайней мере, они в большей безопасности, чем он. С другой стороны, если всё пойдёт к чертям, то в безопасности не будет никто… — Стив. — Он думал, что мы просто выставим его за дверь, как только он придёт в себя. Робин молчит, поэтому Стив продолжает: — Я не представляю, как мало мозга надо иметь, чтобы почти спастись, но вернуться на Изнанку, почти умереть ради кучки едва знакомых людей и потом думать, что мы просто выкинем его на растерзание полиции и линчевателей. Кто мы в его глазах, Роб, полнейшие мудаки? Робин пожимает плечами и улыбается: — Все считают школьных спортсменов мудаками по дефолту, Стив, ты переживёшь. Стив немного ненавидит её за то, что она пытается шутить, но затянувшийся в груди узел расслабляется. — Но… — Он не твоя ответственность, — говорит Робин. — Спасти нам жизнь было его выбором. — Я просил их с Дастином не геройствовать… — Ну, Эдди не четырнадцать — для него ты не авторитет. Кстати, сколько ему? — Двадцать. — М-м, — Робин приподнимает брови, словно говоря «вот видишь». — Слава богу, что он в порядке и у него, как и у нас всех, есть Стив Харрингтон, собирающий под своё мажорское богатое крыло всех униженных и оскорблённых. Стив выдыхает, улыбаясь: это ерунда. Можно подумать, у него был другой выбор. Робин на полном серьёзе щипает его за нос, будто ему пять лет, и Стив пытается отодвинуться — это выбивает из него пару смешков. — Надо спать, Стив, завтра работа. Да, точно. Стив не может поверить, что им приходится работать в конец света, но счета за дом и за продукты сами себя не оплатят, а все оставшиеся в городе люди задержались в своей стадии отрицания. Первое время Стив думал, что плавно сходит с ума, когда смотрел на работающие магазины и цветастые вывески на фоне черного дыма, поднимавшегося из-под земли. — Доброй ночи, Робин, — говорит он. — И тебе. Они притворяются, что спят, первые несколько часов, пока и в самом деле не проваливаются в короткий беспокойный сон. * Бесконечная цепочка дней тянется в никуда, но Эдди по крайней мере чувствует себя лучше: может пройти сам чуть больше, чем пару десятков метров, но на лестницу пока что косится с подозрением. Дом Стива — большой жужжащий улей; когда бы Эдди ни выходил из комнаты, состав людей в гостиной постоянно меняется — Макс в ней единственное стабильное звено. На третий день Эдди слышит чей-то загадочный шёпот, поэтому идёт в гостиную. Там, за большим обеденным столом, расселась малышня: Эдди узнает игру в ДнД, как бы плохо ему ни было. На диване рядом с Макс сидит Эл, а на кресле — Стив и устроившаяся на подлокотнике Робин. Парень, сидящий во главе стола, должно быть, Уилл Байерс, тот самый Уилл Мудрейший, о котором Дастин, Лукас и Майк, присоединившись к «Хеллфаеру», не затыкались первые несколько недель. Эдди должен отдать ему должное: Уилл умеет держать всех в напряжении — даже Стив и Робин не замечают Эдди, слишком поглощенные сплетениями чужого рассказа. Эдди почти завидует. Уилл не делает резких движений и не хохочет на злодейский манер: вместо этого он тихо заканчивает свою сказку, предлагая игрокам сделать выбор, и на несколько секунд гостиная погружается в зловещую тишину. Лукас начинает предлагать варианты, Майк закатывает глаза, Дастин разочарованно бормочет что-то, подозрительно похожее на «Сукин ты сын» и наконец замечает Эдди. — Эдди! Привет! Эдди прекрасно понимает, что представляет из себя: едва вернувшийся с того света, пролежавший в кровати черт знает сколько времени, в выцветших старых шмотках Стива, с грязной головой — мягко говоря, не самое приятное зрелище, выглядывающее из тёмного коридора. — Как себя чувствуешь? — первым делом интересуется Майк. — Догадайся, — усмехается Эдди и переводит взгляд на замершего Уилла. — Ты, должно быть, Уилл Мудрейший? Эдди нацепляет самую доброжелательную улыбку, на которую способен, и надеется, что не выглядит как свихнувшийся маньяк. Уилл, благослови Всевышний его добрую душу, подыгрывает: — А ты, должно быть, Эдди Изгнанный. — Какая честь, — Эдди шутливо кланяется, игнорируя обжигающую боль от укусов. — Эти трое мне все уши про тебя прожужжали. Уилл выглядит так, словно искренне удивлён, но у Эдди не оказывается времени об этом задуматься. — Это Эл, — торопливо говорит Майк. — Я уже понял, — кивает Эдди. — Крутая стрижка, Супергерл. Эл улыбается ему. — Спасибо. Игра возобновляется и какое-то время Эдди просто наблюдает, сложив руки на груди: со стороны ДнД выглядит чуть забавнее, чем когда сам участвуешь в процессе. Дастин изредка поглядывает на него с беспокойством, и Эдди хочет провалиться сквозь с землю — но теперь-то он знает, что ничего хорошего там, под землёй, нет. Он не замечает, как к нему подходит Стив. — Пора поменять бинты. Эдди вздрагивает. Он не уверен, что готов смотреть на свои ранения — если они даже под обезболивающими болят по-скотски, он боится взглянуть на то, что действительно теперь будет украшать его торс и плечо до конца жизни. Он уже был в душе, но старался не смотреть вниз — а ещё так и не помыл голову, потому что поднимать руки оказалось чуть больнее, чем Эдди рассчитывал. Стив не слушает возражения и ведет его обратно в комнату, захватив чистые бинты, пластыри и какие-то пузырьки с кухни. Закрывшаяся дверь приглушает голоса, доносящиеся из гостиной. — Тебе… э-э… — Стив заминается, стоя с полными руками запасов для первой помощи пострадавшему от летучемышиных увечий, и Эдди полностью игнорирует кольнувшее чувство в груди. — Нужна какая-нибудь помощь? Эдди кажется, что Стив убьёт его, если он снова попытается сделать вид, что с ним всё в порядке, поэтому говорит: — Я не мыл голову, типа, сто лет. Думаю, ты должен понять как никто. Выходит чуть более нервно, чем Эдди рассчитывал, но Стив ему улыбается. — Тогда с этого и начнём. Эдди сползает на пол гостевой ванной — Стив положил ему стопку простыней и полотенец, чтобы было удобнее устроить шею на бортике ванны. Эдди немного убивает то, как естественно у Стива получается заботиться о чужом комфорте. Воротник футболки Стива мокнет на Эдди, когда тот, склонившись над ним, моет его голову — Эдди снова начинается сомневаться в том, что не умер, и усмехается с закрытыми глазами; он не уверен, что готов ещё и смотреть на это. — Что? — моментально спрашивает Стив. В ванне душно и пахнет шампунем. — Не могу поверить, что Его Величество Стив Харрингтон моет мне голову… Стив цокает языком и осторожно пихает его бедро носком, Эдди смеётся — раны болят. — Всё равно тебе никто не поверит. — О, думаю, мне поверят все твои постояльцы, Стиви. Стив ничего на это не отвечает, но тишина не давит на Эдди; он чувствует себя легче, чем когда-либо с тех пор, как погибла Крисси. Стив массирует его настрадавшуюся голову, и Эдди нужно много самообладания, чтобы не обмякнуть и не уснуть на этом самом полу. Он смывает шампунь, и Эдди готовится к тому, что скоро придётся подниматься, но Стив открывает другой бутылёк. — Это что?… — Эдди с подозрением приоткрывает один глаз. — Кондиционер, — Стив смотрит ему в лицо и тут же отводит взгляд. Эдди присвистывает. — Никогда не было денег на всё это. — Добро пожаловать в мир ухода за волосами, Мансон. Эдди кивает — насколько может. Стив — Эдди не может поверить, — осторожно прочёсывает его волосы пальцами, и у Эдди страшно затекла шея, но он не собирается жаловаться. Ему почти жаль, когда Стив выключает воду. Эдди думает, что всё равно уже потратил последние остатки самоуважения, поэтому может попросить о ещё одном одолжении. — Чел, эм… — Эдди не верит, что говорит это, но: — Мне не помешала бы помощь с футболкой. Я не могу поднимать руки. Стив помогает ему подняться и берётся за подолы футболки — внешняя сторона его пальцев трётся о слои бинтов. Эдди смотрит вниз: перевязка выглядит немного потрёпанной, но крови не видно; он не медсестра, но, кажется, это хороший знак. Стив оставляет его с ножницами на раковине: Эдди осторожно срезает бинты и отклеивает пластыри, шипя. Он старается помыться как можно быстрее, потому что раны щиплет до искр перед глазами. Когда он выходит, на его кровати лежит новый комплект одежды: мягкие на вид штаны и какая-то кофта — на молнии. Эдди усмехается с облегчением и обречённо подбирает бутыльки и бинты. Перед глазами темнеет от боли, но он справляется с задачей: новый слой бинтов прикрывает его израненный торс, руки и плечо всего через полчаса. В кофте жарковато, но это лучше, чем просить помощи каждый раз, когда нужно раздеться. Эдди падает в кровать и засыпает под приглушенные голоса, доносящиеся из гостиной. * — Ему лучше? — спрашивает Робин, когда Стив ложится рядом. — Да, — кивает Стив. — Хорошо. * У Стива большой дом даже по объективным меркам, а по меркам Эдди, всю жизнь жившего в трейлере, он просто гигантский. Эдди ещё не поднимался на второй этаж, потому что от одного взгляда на лестницу ему кажется, что швы на торсе расходятся, но подозревает, что наверху столько же пространства, сколько внизу. Дом выглядит, будто хозяева собирались впопыхах и забыли какие-то мелочи: пару тарелок из одного сервиза, несколько блюдец из другого, столовые приборы, несколько фотографий, магнитики на холодильнике, купленные в путешествиях. Эдди рассматривает непрактичные сувениры: фарфоровые статуэтки, картины, даже находит шкатулку на одной из тумбочек, — это знакомый Эдди уют. В их с дядей трейлере тоже было много не несущих никакой практической ценности вещей: коллекция дядиных кружек и бейсболок, пластинки Эдди, которые он отказывался продавать или выбрасывать, даже если уже давно их не слушал, книги, которые только предстояло прочитать. Всего этого больше нет, и Эдди старается не задумываться об этом надолго — щиплет глаза. Сегодня они в доме вдвоём, вместе с Макс — та уже сидит в кресле, когда Эдди выходит в гостиную. На её глазах солнцезащитные очки в красной оправе. Она в наушниках, и Эдди дожидается, пока из них перестанет доноситься музыка. Потом он говорит: — Хей, Рыжик. Сначала ему кажется, что она его не услышала, но Макс стаскивает с головы наушники. — Голодная? — Да, — говорит она через какое-то время. — Хлопья? Макс кивает. Эдди ставит две миски на стол и помогает Макс перебраться с кресла на стул. — Помочь? — буднично интересуется Эдди. Макс осторожно кладёт обе руки на стол. — Дай ложку. Эдди вкладывает в её ладонь ложку, и Макс бережно ощупывает миску. Она ест медленно и осторожно, но молоко всё равно капает на её домашние штаны — это не критично. Эдди съедает свою порцию за три минуты. Макс кладёт ложку в миску, когда доедает. Эдди убирает со стола. — Ты первый человек в этом доме, позволивший мне спокойно поесть, — говорит Макс. — Ты потеряла зрение, а не возможность существовать автономно, — пожимает плечом Эдди. Макс никак на это не реагирует, и Эдди помогает ей перебраться обратно в кресло. Он смотрит в её солнцезащитные очки и падает на диван. — Как… как это ощущается? Брови Макс приподнимаются над оправой. — Что именно? — Потеря зрения? На какое-то мгновение Эдди кажется, что он переборщил, и Макс не ответит — это было бы справедливо: на её месте он бы вообще не стал с собой разговаривать. Он никогда не был большим экспертом в межличностных отношениях, но если Макс была хоть немного похожа на него — а судя по их соседству, такие выводы имели место быть, — то Эдди может представить, как её тяготит чужая забота. Эдди не предлагает заботу — он предлагает разговор вместо жалости, и Макс соглашается на сделку. — Как будто если я достаточно подожду, кто-то снова включит свет. — А глаза болят? — Первое время, сейчас уже не чувствую, но постоянно пытаюсь прищуриться. Это типа… Не знаю, как потерять что-то важное в тёмной комнате. Эдди на автомате кивает, но быстро исправляется. — По крайней мере, пока ты в очках, никто не замечает, как ты спишь во время ДнД, — тянет он. Макс и в самом деле улыбается, и Эдди хмыкает — он так и знал. — Иногда эти раунды просто невыносимы. — Твоё счастье, что ты не видишь, как Лукас ноет, когда ему сносят здоровье… — …но я всё ещё слышу, — подхватывает Макс. — Невыносимо. Эдди смеётся и вкладывает плеер в её ладонь. — Зови если что, ладно? Макс утвердительно мычит. * — Стив? Земля вызывает Стива Харрингтона! Дастин щёлкает пальцами прямо перед его лицом, и Стив снова включается в реальность: он стоит посреди продуктового с пачкой макарон в руках — не лучшее время и место, чтобы забываться. — М-м? Он смотрит на тележку, в которой явно прибавилось сладостей, и снова переводит взгляд на Дастина. — Ты в порядке? — В полнейшем, — кивает Стив. — Ты не сдвинулся с места с тех пор как я ушёл. Что написано на этих макаронах? Стив снова смотрит на пачку в своих руках и наконец бросает её в тележку; за ней следуют ещё две. — Задумался. — Не знала, что ты умеешь, — тянет Робин из-за его спины и баскетболистским движением бросает в сторону тележки кислые мармеладки. Она промазывает, Дастин наклоняется. — Серьёзно, Стив, Дастин прав, ты странный. Стив смотрит на неё с возмущением: Робин должна быть на его стороне! — Не понимаю, о чём вы. — Ты сегодня с утра назвал Дастина Майком… — Между прочим, обидно. — …а потом привёз нас к «Старкорту» вместо «Фэмили видео». — И забыл завезти меня домой. — И на работе четыре раза уронил «Клуб Завтрак». — И… — Я понял! — сдаётся Стив. — Так что с тобой такое? — допытывается Робин, забирая у него тележку с продуктами. — О, не знаю, может на меня влияет, например, конец света… — Не начинай, — закатывает глаза Дастин. — Я ничего вам не скажу. — Стив, тебе шесть лет? — улыбается Робин. Дастин выглядит задумчивым пару секунд и пожимает плечами: — Может, восемь… — Семь? — предлагает Робин. — Семь, — кивает Дастин. Стив уходит в другую сторону, в отдел с овощами и фруктами, и чувствует, как горят уши. Даже если бы он признался, что с ним и правда что-то не так, он бы не смог это объяснить. Пока Эдди лежал в больнице, Стив мог позволить себе не беспокоиться о нём: он задвигал мысли про Эдди куда подальше, концентрируясь на насущных проблемах. Теперь Эдди и сам стал насущной проблемой, и Стив, видимо, был не готов встретиться с ней лицом к лицу. «Он не твоя ответственность», слышит он эхо голоса Робин в своей голове. Может, Стив хочет, чтобы Эдди был его ответственностью. Он с остервенением выхватывает с полки латук. * Эдди делает глубокий вдох, садится на кровати слишком резко и чувствует каждый из своих швов — это больно, но мозг регистрирует ощущение как что-то незначительное, потому что хорошо знакомое. Он пытается вырваться из кошмара. Воспоминания с Изнанки, — немного размытые по краям, но до сих пор живые и яркие, — тянут его обратно вниз: к ужасу, к ало-синему мареву, к смерти. Эдди трясёт, ему кажется, что он чувствует кровь — что она уже пропитала бинты насквозь. Что если он встанет с кровати, то провалится прямо под пол, под землю, вынырнет с другой стороны и больше никогда не вернётся. Он заставляет себя подняться и шаркает в ванную, щурится от яркого света, упрямо проверяя бинты: те сидят недостаточно крепко — ему всё ещё неудобно себя перевязывать, — но чистые, никакой крови на них нет. Эдди упирается лбом в холодный кафель стены и пытается договориться со своим организмом: он не хочет блевать — ему будет не подняться самому и даже волосы не собрать резинкой. Поборов тошноту, он идёт на кухню. Там уже горит свет. — Паршиво выглядишь, — тихо говорит Стив, стоит Эдди переступить порог. Стив выглядит как своя замученная версия: с кругами под глазами, растрепанными волосами и взглядом, как у кофеинового маньяка, — но он всё ещё Стив, и Эдди всё ещё рад его присутствию. — Спасибо, чел, — кивает Эдди, и его голос хрипит, хотя он почти уверен, что не кричал во сне. Он наливает себе воды и опирается на кухонные тумбы; даже мысль о том, чтобы подсесть к Стиву, бередит раны на торсе. Эдди надеется, что его руки дрожат не так уж и очевидно и поздно вспоминает про обезболивающие, оставшиеся в комнате. Он не хочет идти обратно. — Не спится? — тянет он. — Кошмары, — пожимает плечами Стив. Он признается в этом так запросто, словно знает, что Эдди здесь по той же причине. В смысле, это, наверное, очевидно, — весь дом, должно быть, видит столько кошмаров, что через несколько лет станет считаться проклятым, но он не ожидал от Стива такого лёгкого признания. Эдди глотает холодную воду. — Думал, ты привыкший, — говорит он. Стив пожимает плечами. — Наверное, потенциальный конец света плохо влияет на режим. — Эдди усмехается, и Стив смотрит на него чуть менее стеклянными глазами. — Обмен? Сначала он не понимает, но потом до его уставшего сознания наконец доходит, что Стив предлагает ему обменяться кошмарами — как будто это так просто. Эдди боялся говорить об этом: произнесённые вслух слова всегда весят куда больше, чем сформировавшиеся в голове образы и мысли. Обретая словесную оболочку они становятся более реальными. Эдди знает, что это глупо: он взаправду был в своём кошмаре одним из главных действующих лиц, — реальнее становиться просто некуда. — Становится проще, когда рассказываешь, — говорит Стив, видя замешательство на чужом лице. Эдди кивает, убеждая себя, что делает это ради Стива. — Ты первый. — Классический кошмар, — сразу начинает он. — Мы все дома, я спускаюсь вниз и обнаруживаю себя на Изнанке. Захожу… Обхожу комнаты, но никого нет, хотя я слышу голоса — отдалённо, как мы слышали Дастина у Уиллеров в гостиной. Эдди не знает, отчего ему жутко больше: от содержания сна или от спокойного тона Стива. — Я не могу до вас докричаться, — говорит он. — Ваши голоса становятся криками, похоже, Векна добрался до кого-то из вас, но я ничем не могу помочь. Я бегу к… к тебе в трейлер, чтобы выбраться и помочь, но трейлера нет и никаких трещин тоже. Я продолжаю слышать ваши крики, и они стихают один за другим. — В какой момент ты проснулся? — тихо спрашивает Эдди. — Когда кричала Робин, — отзывается Стив. — Это потому что она и правда почти кричала, пыталась меня разбудить. Эдди слышал присказку про «Платонически с большой буквы “П”». Он не очень понимает, зачем вспоминает об этом сейчас. — Как часто? — спрашивает Эдди. — Пару раз в неделю. Эдди вцепляется в стакан с водой — если ему придётся испытывать этот животный ужас несколько раз в неделю на протяжении всей оставшейся жизни, он вскоре станет новым дружелюбным соседом Виктора Крила. — Они бледнеют, — снова пожимает плечами Стив; так, словно говорит о чём-то обыденном. — Стираются со временем, и ужас тоже проходит, пока снова не происходит какое-нибудь дерьмо. Твоя очередь. Эдди ставит стакан на тумбу и упирается в неё обеими руками. Он смотрит себе под ноги. — Никакого нового сюжета, если честно, — он старается говорить спокойно, но слышит, что голос всё равно дрожит; ещё немного трат из разбившейся копилки самоуважения. — Как будто кто-то засунул мне в голову кассету и она проигрывается на повторе: я роняю гитару и медиатор, мы с Дастином бежим в трейлер, я решаю… бегу обратно. А дальше, ну… — Эдди ёрзает, поправляет съезжающие бинты. — Дальше ты знаешь. Только… Стив внимателен; он не сводит с Эдди взгляда и, кажется, даже не моргает. Эдди смотрит на него мельком, но этого достаточно, чтобы струсить. Он упрямо борется с желанием уйти обратно в комнату, закинуться таблетками и снова уснуть — надеется, что его подсознание не обделено состраданием и не осилит два кошмара за одну ночь. — Только я не успеваю. Вы уже мертвы, когда я добегаю, и эти дурацкие мыши принимаются за меня, и я знаю, что они вырвутся с Изнанки, следом растерзают Дастина, Лукаса, Уэйна… всех горожан. И их зубы, боже, мне кажется, даже в реальности было не так больно. — Эдди осторожно касается бинтов. — Короче, это та же сказка, только с плохим концом. — С плохим?… — Что-то в неверящем тоне Стива заставляет Эдди снова поднять голову и взглянуть на него. — По-твоему, если бы умер только ты, конец был бы хорошим? Очередь Эдди пожимать плечами. — Меньшее из зол. — Эдди… Он поворачивается к Стиву спиной, наливая себе ещё один стакан воды; Стив был прав — от того, что он рассказал свой глупый кошмар, тот не воплотился в реальность. Сочувствие в чужом взгляде режет больнее мелких зубов чудовищ, и Эдди сбрасывает его с себя, как накинутую на плечи куртку. — Я пойду попробую поспать ещё немного, Стиви. — Эдди неловко хлопает его по плечу, и тот отшатывается от касания. Эдди чувствует себя так, будто все раны открылись вновь, и бросает напоследок: — Спокойной ночи. Он глотает таблетки, кутается в одеяло и уговаривает себя вырубиться. Впервые у него действительно получается. * — Ты в порядке? — спрашивает Нэнси. Она сидит на переднем сидении его машины, и это навевает воспоминания. Стив везёт её домой из школы; он поверить не может, что кому-то до сих пор есть дело до образования. — Не уверен. Это самое близкое к «нет», что он говорил за последние годы. Нэнси склоняет голову; Стив знает её светлый любопытный взгляд, ему не нужно смотреть. — Это из-за Эдди? Стив чуть не пропускает поворот. — Чт… нет. — Стив. — Я не… — Стив тормозит на светофоре и прижимается лбом к рулю. — Робин тебе сказала? — Возможно. — Предательница. — Она просто волнуется за тебя, — пожимает плечами Нэнси. — Что не так с Эдди? — С ним всё так, — отрезает Стив, не задумавшись ни на секунду. Нэнси приподнимает брови. Стив вздыхает, выпрямляясь, и жмёт на газ. — Я просто не понимаю, что с ним делать, — честно признаётся Стив. — Это как… не знаю, разговаривать с диким животным. — Кто-то не поддался на фирменные чары Стива Харрингтона, и ты сразу сдаёшься? — Стив слышит, что она растягивает губы в улыбке. — Не похоже на тебя. — Это другое, Нэнс. Стив думает про ту ночь, когда Эдди зашёл на кухню — бледный, как привидение, напуганный, растрёпанный. Его руки тряслись, пока он наливал себе воды — и он всё равно ничего не рассказал бы, если бы Стив сам не начал разговор. Он успел облажаться и в этом; слова застряли в горле, как только Эдди рассказал свой кошмар. Стив затолкал свою злость подальше, когда узнал, что Эдди, как полнейший дурак, пожертвовал собой ради чужого блага; пока он тащил его с Изнанки, у него не было времени рефлексировать. Злиться на человека в отключке с неясными прогнозами казалось неправильным, и Стив совсем забыл обиду на какое-то время, но она никуда не делась. Она напомнила о себе, стоило Эдди рассказать свой кошмар. «Меньшее из зол». Он сжимает руль. — Каждый раз, когда я пытаюсь сделать шаг вперёд, я каким-то образом оказываюсь на два шага позади, — говорит он. — Это глупо. — Нет, Стив, он живёт в твоём доме, на твои деньги… — Это не имеет значения… — Я не сомневаюсь в твоей доброте, Стив, просто он часть твоего дома, как и дети, как и Робин, это естественно, что ты хочешь, чтобы с ним всё было хорошо. — Он думал, мы выгоним его на улицу. — Его можно понять. — Нэнс, он бросился спасать нам жизнь, не подумав о своей собственной. Он знал, что умрёт. Это фактически самоубийство. В машине повисает молчание: только шины шуршат по асфальту и радио, шипя, плюётся какой-то песней, — они приближаются к лесу. — Ты говорил с ним об этом? Стив ведёт одной рукой, пока нервно поправляет волосы. — Нет. Нэнси молчит; они подъезжают к дому. — Я позову детей, — говорит Нэнси, вылезая. — Передавай Эдди привет. Стив не уверен, что сделает это, — они едва ли перебросились парой фраз за последние дни, — но всё равно кивает. Уилл выходит из дома с остроконечной шляпой в руках, а за Эл развевается нечто, похожее на мантию. Майк сжимает детский деревянный меч. Они всё ещё помещаются на задних сидениях втроём. * У Эдди нет выбора: две пары детских глаз смотрят на него с мольбой, а Эдди, ну, слабак — и очень любит ДнД. — Ладно, ладно, — вздыхает он. — Я в деле. Дастин победоносно вскидывает руки в воздух, Лукас отбивает ему пять, и Эдди вдруг чувствует, как скучает по остальным членам Хеллфаера — он бы с удовольствием обсудил с Гаретом их следующую кампанию или посплетничал бы с Джеффом о его новой пассии, которая взаправду достанется ему разве что во снах. Дастин сказал, что все они разъехались, так что их клуб слегка поредел. Тем радостнее то, что Эл наконец согласилась сыграть с ними — может, ребята даже сделают ей футболку. Он уже видел их фирменную на Уилле и не стал спорить; тот был принят в Хеллфаер заочно — автоматически шёл в комплекте с Дастином, Лукасом и Майком. — Думаешь, Стив согласится присоединиться? — вдруг спрашивает Дастин, и с губ Эдди срывается смешок. — Сомневаюсь… — А если ты его попросишь? В комнате повисает молчание, и Эдди неуютно, но он игнорирует надуманный подтекст этого вопроса. Дастин просто считает Эдди авторитетом, даже когда дело касается Стива — подумаешь. Ещё одна причина собой гордиться — лишних не бывает. — При всём моём природном очаровании, вряд ли это сработает, — говорит Эдди и прикладывает ладонь к груди, улыбаясь. — Хотя, Дастин Хендерсон, мне приятно, что ты думаешь, что моя мощь настолько огромна. Дастин улыбается ему, а Лукас закатывает глаза. — Природное очарование… Ага… * В гостиной шумно: Эдди Мансон согласился сыграть с детьми в ДнД по другую сторону ширмы. К тому времени, как Стив дошёл до гостиной, Майк уже рассказывал Уиллу историю персонажа Эдди с таким серьёзным лицом, будто защищал диссертацию. Стив вопросительно поднял брови, и Эдди развёл руками: — Популярность, чел. Стив закатил глаза ради галочки. Теперь история Уилла разворачивается во всей своей красе: Дастин уже несколько раз проклинал всё, на чём стоит свет, а Майк запустил в Эдди дайсом — тот отскочил от его лба, и Эдди нарёк Майка своим самым злейшим врагом. Стив может поклясться, что мелкий Уилер побледнел, — и он его не винит. От Эдди за игрой невозможно отвести взгляд. Стиву пока не посчастливилось увидеть его в роли мастера, но в роли игрока он азартен и не имеет никаких предубеждений: ему неважно, что он играет с детьми, — он включается в игру мгновенно и погружается в историю с головой. Он не реагирует на внешние раздражители, только иногда поправляет бинты под кофтой — Стива это нервирует. Из-за того, как серьёзно относится к игре Эдди, остальные тоже не дают себе времени отвлечься; даже Макс, которая обычно комментирует каждый ход, молча вслушивается в игру, крутя в руках канцелярскую резинку — Стив понятия не имеет, где она её подобрала. Эдди с Уиллом приводят игру в идеальный баланс: Уилл держит всех в напряжении, Эдди разряжает обстановку. Уилл отыгрывает роли не игровых персонажей, и Эдди подстраивается под их поведение, то понижая, то повышая голос. Уилл заминается, сверяясь с записями, и Эдди утягивает всех в обсуждение дальнейших действий. У Стива шумит в ушах. Эдди поправляет бинты. За Майком, Уиллом и Эл приезжает Джонатан, но никто из играющих даже не смотрит на него, когда тот заходит. Стив машет ему рукой, пока тот садится на диван, и Джонатан кивает ему в ответ. Он тоже смотрит на Эдди — никто не знакомил их официально, но Стив думает, что они поладят. Явно лучше, чем Джонатан ладит с ним самим. Уилл не даёт им разобраться с сюжетом за один раз, и то, что изначально должно было быть ваншотом, очевидно, станет несколькими раундами, или как там работает ДнД. — Это было круто, Уилл Мудрейший, — говорит Эдди. — Надо придумать кампанию вместе. — Два мастера? — возмущается Дастин. — Мы все умрём… — ноет Лукас. — Да ладно, — неуверенно улыбается Уилл, — мы вас не убьём. — Но серьёзно покалечим, — подмигивает Эдди. Стив больше не может сидеть на месте: он встаёт с кресла и выпроваживает всех гостей за дверь вместе с Джонатаном. Когда он возвращается, Дастин с Лукасом убирают со стола, а Макс клюёт носом, слушая музыку на диване. Стив стучится к Эдди в комнату. Эдди сидит на кровати и выглядит так, словно и сам только-только зашёл. Он держится за бинты — кофта уже расстёгнута, и те явно завязаны не так плотно, как следует. Он выглядит утомлённым, но по крайней мере довольным. — Нужна помощь? — спрашивает Стив. — Не могу поверить, что обзавёлся личным парикмахером, — улыбается Эдди. Это знакомая рутина: Эдди сидит около ванной, и Стив осторожно прочёсывает его волосы, — но в то же время сегодня всё немного иначе. Стив не замечал, насколько Эдди тактильный, пока не отшатнулся от него той ночью — и Эдди прекратил любые попытки до него дотянуться. Стив осторожно массирует его виски большими пальцами, но не может отвести взгляд от его лица; он чувствует себя адреналиновым наркоманом — если Эдди откроет глаза, то Стив угодит в ловушку, но это его не останавливает. Он старается не задумываться ни о чём дольше, чем на полминуты. — Я… — Стив прокашливается — его голос хрипит. — Схожу за новой одеждой. Он оставляет Эдди в душе и уходит копаться в своём шкафу, пока Дастин не вернулся в комнату. Он выуживает из самых недр халат, однажды подаренный родителями на какой-то из праздников — в старшей школе Стив иногда надевал его, чтобы почувствовать себя состоятельным и единоличным хозяином дома, особенно когда родители уезжали в командировки. Стив берёт его и мягкие пижамные штаны. Когда он спускается, Эдди уже стоит в комнате и возится с бинтами. Через его плечи перекинуто полотенце, бледная кожа порозовела от горячей воды — остывает. — Спасибо, — бросает Эдди, не отвлекаясь от своего занятия. Стив застывает на пороге, но вскоре сдаётся своим собственным демонам. — Давай перевяжу? — предлагает он. Эдди смотрит на него так, словно Стив предложил ему что-то скандальное: пробежаться голышом по парку в воскресенье днём или украсть у Дастина все кепки. Стив спешит объясниться: — В смысле, знаешь, у меня были похожие раны, не такие глубокие, конечно, но всё равно, и мне тоже поначалу было неудобно, но я приноровился и мог бы… в общем… — Окей, — вдруг кивает Эдди. — Колдуйте, Ваше Величество. Стив закатывает глаза, но послушно приступает к магии: он быстро обрабатывает раны Эдди — ровные стежки на бесчисленных швах напоминают ему о дешёвых ужастиках. Эдди изредка шипит, сжимая и разжимая кулаки, и Стиву чудом удаётся не смотреть ему в лицо, пока он сосредоточенно перематывает рану на плече. Когда белоснежные бинты плотно прилегают к его коже, Стив делает шаг назад. — Спасибо. Стив кивает. — Ты неплохо держишься, — усмехается он. — Я каждый раз тратил на это почти час, они по-скотски болят. Эдди явно собирается что-то сказать, но его мысли вдруг меняют ход; Стиву нравится, что за этим так просто наблюдать: у Эдди живая мимика. — У тебя остались шрамы? — тихо спрашивает он. — Да, такое не заживает, — пожимает плечами Стив. Эдди выглядит так, словно решается на какой-то подвиг; Стив мимолётно интересуется, какое выражение лица у него было перед тем, как он выбежал навстречу смерти. — Можно я… Он так и не продолжает, но Стив понимает — ладонь Эдди тянется к подолу его футболки. Стив слабо кивает и теряет остатки контроля над ситуацией: пальцы Эдди осторожно цепляются за ткань и тянут вверх. Ранам Стива не так много времени, но не нужно быть врачом, чтобы понять, что следы от зубов чудовищ с ним навсегда — и вряд ли это станет той самой фишкой, по которой будут тащиться все девчонки Хоукинса. Стив вдруг понимает, как близко они стоят — он ожидает услышать от Эдди какую-нибудь шутку, что-то насмешливое, но у него в ушах хрупко звенит тишина. Эдди касается следов пальцами, и Стив заставляет себя не двигаться ни назад, ни навстречу, — подушечка его большого коротко оглаживает розоватую кожу; Стив чувствует ползущие по его рукам и спине мурашки. Эдди не убирает ладони, и Стив взбирается взглядом вверх по его рукам, по перемотанному плечу и наконец смотрит ему в глаза. Стив успевает начать паниковать, потому что ему комфортно в этом захлопнувшемся капкане, потому что он ничего не хочет говорить Эдди, потому что он не намеревается отшатываться, а наоборот хочет податься вперёд — руки Эдди бережны и точно не станут ему вредить. Стив открывает рот, чтобы выдавить из себя хоть что-то, но с кухни доносится грохот. — Сти-ив! — кричит Дастин. Они оба вздрагивают, и Стив отстраняется, выходит в коридор. — Ради всего святого! — кричит он. — Мы оставили вас на пять минут! * Эдди считает ироничным тот факт, что он выбрался с того света, только чтобы подписать себе очередной приговор: может, не смертельный, но болезненный в достаточной степени.