Время биться

Эдди привыкает к дому Стива: он уже не кажется таким огромным, каким предстал перед ним впервые, и даже лестница оказывается преодолимым препятствием. Чаще всего они с Макс остаются здесь вдвоем: Лукас с Дастином ходят в школу, а Робин со Стивом — на работу. Эдди в состоянии приготовить им с Макс что-то простое, а ещё вполне себе способен на уборку: он протирает полки с фотографиями и фарфоровыми статуэтками, моет посуду и каждый день помогает Макс собрать диван, на котором она спит. Макс — крепкий орешек, и на то, чтобы расколоть её, у Эдди уходит некоторое время; он делает это не специально, но они приходят если не к дружбе, то по крайней мере к терпимости. Однажды Макс упомянула про слухи о магнитофоне в комнате Стива, и Эдди решился на ограбление. — Как тебе не стыдно, — вздохнула Макс, стоило Эдди включить Боуи — что-то с пометкой «сносное» из позорной коллекции Стива. — Стив тебя приютил, а ты… — Ну, фактически, я ограбил не Стива, а Дастина с Лукасом. — И как именно это оправдывает твоё честное имя? — Тебе не дано увидеть этот поступок с моей точки зрения, Рыжик, — протянул Эдди. Следующие несколько секунд были, пожалуй, даже более жуткими, чем те, что Эдди успел провести один на один с мышами. В итоге Макс засмеялась и бросила в его сторону одну из подушек; не попала, но Эдди всё равно ойкнул. Стив не стал задавать вопросов, когда увидел магнитофон в гостиной, но с интересом прошерстил выбранные Эдди кассеты. Эдди с Макс выстроили рутину: Эдди показывает ей ту музыку, которая проходит его вкусовую цензуру и иногда читает ей учебники, оставленные Лукасом. Из Эдди плохой декламатор, но она никогда не жалуется — время от времени задаёт вопросы, которые Эдди записывает; он ни за что не вспомнит курс физики за первый год старшей школы, так что дальнейшее репетиторство остаётся на плечах Дастина и Лукаса. В новом учебном году Макс придётся перейти в школу для детей с ограниченными возможностями, — скорее всего, поэтому мама и позволяет ей днями и ночами оставаться у Стива со своими друзьями. Иногда она приезжает — Эдди приходится прятаться в своей комнате, словно он на секретном задании. Или в розыске. Обычно он курит сигарету-другую в открытое окно ванной. Сегодня к нему присоединяется Робин; Эдди вздрагивает, когда она открывает дверь и запирает их внутри. Она выуживает из полупустой пачки на бачке сигарету для себя, и Эдди молча протягивает ей зажигалку. — Тебе можно курить? — спрашивает она. Эдди выпускает дым с усмешкой. — Не знаю. Доктор Харрингтон не запрещал. — Где ты взял сигареты? — Нэнси подкинула пачку. Робин с улыбкой качает головой. — Своеобразный способ сказать спасибо. Эдди непонимающе хмурит брови: он не помнит, чтобы делал Уилер одолжения в последнее время. Робин затягивается дважды, прежде чем снова начинает говорить — тихо, чтобы никто не услышал их ни из гостиной, ни с улицы. Её голос приятно потрескивает, как старые джазовые пластинки. — Слушай, Эдди, я знаю, что у Нэнси недостаточно сердца, чтобы сказать тебе это, а у Стива — недостаточно мозгов, но я уверена, что они оба со мной согласятся. — Ты меня пугаешь, Бакли. — А ведь я ещё даже не заговорила на русском. — Робин делает большие глаза. Эдди обрывками слышал что-то о злых русских и «Старкорте», но не помнит деталей. — То, что ты сделал там, на Изнанке, — говорит Робин, выпустив очередную порцию дыма, — было очень круто. Дастин рассказывал про твоё выступление, и мало того, что это гениально, это заставляет меня немного жалеть о том, что я не осталась с вами — ну знаешь, я не фанатка металла, но со Стивом и Нэнси от меня было мало пользы, так что… Эдди вежливо приподнимает брови, и Робин спохватывается: — В общем, да, это нечто. Но потом всё как будто пошло не по плану, и ты зачем-то вернулся на Изнанку, обеспечив Хендерсону несколько седых волос, — не смотри на меня так, я шучу, — а нам втроём время, чтобы добить Векну — потому что если бы эти летучие мыши вернулись, мы бы сто процентов ничего не смогли бы сделать, и… — Разве не Супергёрл в итоге сделала всю грязную работу? — без намёка на улыбку произносит Эдди. Разве это всё было не зря? — Командная работа, чел, — говорит Робин. — Может, всё что показывают в мультиках — правда. — Я видел, как летучие мыши потеряли сознание, Бакли. Я не настолько тупой, чтобы поверить, что это была моя работа. Даже если бы я тогда прыгнул за Дастином, они бы вряд ли успели до вас долететь. Я умер просто так. Робин тушит сигарету в пепельнице — консервной банке, которую Эдди стащил с кухни. — Ты не умер, Эдди. Ты выжил. И не просто так, а ради нас всех. Типа, это буквально самый отбитый и самый… геройский поступок из всех, что ради меня делали. Серьёзно, чел, я бы вышла за тебя замуж после такого, если бы не… э-э… некоторые обстоятельства. Эдди не находит слов для ответа: он не рассчитывал на сеанс откровений, когда поджигал сигарету. — Спасибо, — говорит за него Робин. — Это всё, что я хотела сказать. Извини, надо было с этого начать, но иногда я просто не могу вовремя заткнуться. — Понимаю, — немного заторможенно кивает Эдди. На какое-то время в ванной воцаряется неловкое молчание. — Я просто… боже, я не тот человек, которому хорошо даётся речь, но, Эдди, обещаю, все мы знаем, что ты сделал это не зря. — Умер? — усмехается Эдди. — Выжил. До тебя единственного до сих пор не дошло, и на это невозможно смотреть. Стив скоро сойдёт с ума. — Харрингтон? — Нет, Стив Роджерс, Капитан Америка, — кстати, сейчас реально не помешал бы… Эдди не выдерживает и смеётся, и Робин пинает его носком кеда, потому что им нельзя так палиться — кажется, мама Макс до сих пор не ушла. Какой-то из узлов в груди Эдди становится чуть слабее — пусть и не развязывается до конца. * У Стива есть навязчивая идея, и даже он сам знает, что она невероятно глупая, но ничего не может с собой поделать. Робин крутит пальцем у виска, когда он говорит об этом, и в её глазах столько сочувствия, словно она говорит с душевнобольным ребёнком. — Но будет темно! — говорит Стив. — Никто его не увидит. — Стив, ты собираешься покатать по городу подозреваемого номер один! Ты сошёл с ума! — Это он сойдёт с ума, если постоянно будет сидеть дома. Может… может, он захочет взглянуть на свой трейлер. Вернее на то, что от него осталось. — Преступники всегда возвращаются к местам преступлений! Нельзя придумать чуть менее рискованное свидание? — Но Эдди не преступник, это не рискованно! — говорит Стив и спохватывается: — И это не свидание! Робин отмахивается от него, и Стив проводит последние несколько часов работы на иголках. Он стучится к Эдди в комнату, даже не зайдя к себе — и дёргает за ручку, едва слышит согласное мычание. Эдди спал: это несложно понять, потому что он не потрудился подняться с подушки — на его груди лежит «Властелин колец», притащенный Дастином из дома. Он машет ему рукой с кровати. — Чем обязан? — Хочешь прокатиться? Эдди приподнимается на локтях: его волосы выглядят мягкими, и Стив знает, что они действительно мягкие — пушистые, непослушные. Он не уверен, почему так бережёт это знание — и почему в его голове оно соседствует с тем вечером, когда Эдди рассматривал и, боже, трогал его шрамы. Это всё звучит неправильно даже в его голове. — Что? — переспрашивает Эдди. — Я подумал, тебя наверняка задолбало сидеть дома, и предлагаю тебе проехаться. Ночью. Это, конечно, не концерт этого твоего Нормана Осборна, но лучше, чем просто сидеть дома, да? Эдди смеётся. — Оззи Осборн. — А? — Солист «Блэк Сэббэт», Оззи Осборн. Норман, Зелёный Гоблин, враг Человека-Паука — это другой Осборн. — Я вообще знаю только Волшебника из Страны Оз… Ты согласен или нет? — Стиви, я бы убил за поход в продуктовый, а ты предлагаешь мне обзорную экскурсию по Хоукинсу? Чёрт, я в деле. Эдди Мансон красивый, когда улыбается, — эта мысль проносится у Стива в голове на первой космической скорости, и он не успевает поймать её за хвост; она предательски курсирует туда-обратно, пока Стив рассматривает Эдди. — Класс. Тогда поедем, когда стемнеет. — Разве полиция не ввела комендантский час? — Уже отменила. В этом нет смысла, люди продолжают делать вид, что ничего не происходит и что город не рассекло на несколько частей. — Чудеса человеческой психики… Стив бы не отказался от чудес человеческой психики прямо сейчас: он смотрит на ямочку на щеке Эдди, скользит взглядом к вороту халата, к белым бинтам на плече — Эдди, наверное, больно лежать на локтях, зачем он постоянно делает себе больно? — к таким же белым бинтам на торсе. Стив кивает Эдди и уходит — буквально самое тупое, что можно было сделать, но Стив и правда боится за благосостояние своей головы; как он собирается провести с Эдди в машине половину ночи? — Эй, Стив? Стив снова заглядывает в комнату. — Можно я выберу музыку? — Абсолютно точно нет. * Они выезжают из дома ночью под осуждающими взглядами Дастина и Робин. Эдди знает, что они отчасти правы, но чувствует покалывание адреналина в груди, и он слегка пьян этим ощущением. Он ничего не может с собой поделать, поэтому только разводит руками на прощание. Они берут с собой рацию. Улица встречает их летней ночной прохладой; только-только закончился дождь, и даже короткая прогулка до машины Стива кажется Эдди волнительной. Почти во всех домах в районе Стива выключен свет: Эдди отстранённо интересуется, все ли его соседи уехали. Он бы бежал отсюда со всех ног, будь у него деньги, — даже до того, как узнал про существование подземного мира. Маленькие города душат в людях любое самовыражение. — Куда? — спрашивает Стив. Радио тихо шипит чем-то нейтральным, ночные огни — фонари, мигающие вывески, светофоры, — то высвечивают лицо Стива, то погружают его во тьму. Эдди изо всех сил старается не теряться в разговоре. Ему не хочется, чтобы Стив быстро свернул их поездку. — Эм-м, — он постукивает пальцами по подлокотнику, — не то чтобы я разрывался от предложений. — Я бы предложил доехать до твоего трейлер-парка, но… Эдди уже думал об этом, но не был уверен, что готов увидеть то, что осталось от его дома. — Не горю желанием. И разве там не полно копов? Стив пожимает плечами. — В самые первые дни их везде было полно, я даже не знал, что в Хоукинсе вообще есть столько полиции. Сейчас все Врата охраняются людьми из правительства, знаешь, как в фильмах… — Чёрные костюмы и солнцезащитные очки? — Примерно. — Что они надеются там найти? — Я не знаю. Почти уверен, что они сами не знают. Они допрашивали нас всех по очереди в первый же день, мы даже ещё не… — Стив держит руль одной рукой, пока нервно проводит второй по волосам. — В общем, никто не дал нам отпуск после всего этого. — Что они спрашивали? — Всё подряд. Как и зачем мы забрались на Изнанку, как давно мы знаем, кому мы рассказали, кто ещё мог туда пробраться… — Чёрт, это реально похоже на какой-то дурацкий экшн из вашего магазина. Стив усмехается, но это не весёлая усмешка, не усмешка Короля Стива, — это что-то уставшее, утомлённое, и Эдди жалеет, что не родился с умением выражать сочувствие. Он смотрит на свои коленки и вертит кольца на пальцах. — К тому времени, как ты очнулся, они уже от нас отстали, но всё равно никого не подпускают к вратам. Не хотят, чтобы кто-то видел, что они туда спускаются. — Чего? Они спускаются на Изнанку? — Ага. В костюмах, как у космонавтов, с огнемётами… То ещё зрелище. — И что, они разбили там палаточный лагерь и ждут гига Векны? Стив коротко смеётся, и Эдди рад, что он больше не спрашивает, куда ехать — у него действительно ноль идей. Он бы с удовольствием уехал на другой край земли, но Стив вряд ли согласится. Эдди зачем-то думает, что они с детьми легко поместились бы в его фургон. — Не знаю. Хоппер говорит, что они собирают какие-то образцы, но так ничего и не нашли. — Вот бы они в качестве образцов забрали мою гитару, — вздыхает Эдди. Эдди прекрасно знает, что у Стива есть шанс увести это в шутку — «нет уж, спасибо, нам не нужен домашний концерт "Corroded Coffin"», — но он только грустно качает головой и поджимает губы. — Мне жаль, правда. Я бы сошёл с ума, если бы мой дом просто исчез. — Я бы хотел увидеть Уэйна, — тихо говорит Эдди. — Думаю, это возможно. После того, как мы разберемся с очищением твоего доброго имени, Эдди Изгнанный. Что-то страшное происходит с несчастным сердцем за его рёбрами, когда Стив использует это прозвище, и Эдди переживает это молча — кивает, потому что не может найти в своей голове ни одно подходящее слово. Ему слегка хочется впечатать Стива лицом в руль, чтобы тот просто перестал быть таким хорошим и понимающим: это не та реальность, с которой Эдди легко смириться. Он не знает, к чему сложнее привыкнуть: к заботе или к преображению Короля Стива. Стив избегает окраин города, но и не приближается к центру. Эдди ужасно хочется пройтись, но он не уверен, что имеет право об этом просить: он не хочет ставить никого в рискованное положение. Не хочет, чтобы Стива кто-то увидел рядом с ним. Он смотрит на проплывающие за окном закрытые маленькие магазинчики, заправки, домашние забегаловки и дома. — Какой план? — наконец спрашивает он. — Эм-м… Если честно, не знаю, я бы съездил в автокинотеатр, но это рискованно, так что… — Я не про это. Вообще. — А… Ну, в основном спасением мира занимаются Хопперы… Байерсы? Ты понял, эта странная семья, чёрт её побери… — А Уилеры относятся к первым или ко вторым? — любопытствует Эдди. — Пятьдесят на пятьдесят, — усмехается Стив. Эдди помнит, что у Стива чувства к Нэнси — храброй девочке, которая прыгнула за ним на Изнанку, не задумавшись ни на минуту. — Я не знал про Байерса, когда говорил с тобой о Нэнси там, на Изнанке. Он до сих пор не понимает, к чему вообще был тот диалог, но когда он случился, Эдди был на краю истерики и панической атаки уже слишком долгое время, чтобы отдавать себе отчёт о своих же действиях. Тот факт, что он не сошёл с ума на месте и не убежал глубже в Изнаночный лес навстречу смерти, уже можно было считать победой. Стив качает головой — уголок его губ нервно дёргается. Эдди жалеет обо всём, что когда-либо ему говорил. — Всё окей. Во-первых, ты не знал, во-вторых, мы с Нэнси не самая лучшая пара. — Не получилось быть Сидом? — А? — Да ладно, — тянет Эдди, улыбаясь. — «Сид и Нэнси»! Если сейчас май, то скоро должна быть премьера... — Вообще не уверен, о чём ты сейчас говоришь… — Это фильм про басиста «Секс Пистолс», Сида, и его подружку Нэнси… Боже, Стив, ты же работаешь в «Фэмили Видео»! — Там хороший конец? Насколько Эдди помнит, Сид убил Нэнси. Он нервно смеётся. — Нет, чел, это не твоя развязка. * Стив кивает: все кому не лень высказывали сомнения по их с Нэнси поводу. Недоверие, когда они только начали встречаться, недоверие к тому, что они решили расстаться, — Стиву интересно, выслушивает ли Джонатан что-то похожее. Он переводит тему. — В общем, да, ехать к Вратам сейчас не самая лучшая идея, хотя и Эл, и Уилл говорят, что не чувствуют на Изнанке ничего опасного. — Про Эл я понял, а причём тут мелкий Байерс? — Он провёл там неделю три года назад. — На Изнанке? Ты шутишь? — Если бы. Может, помнишь, в восемьдесят третьем все сначала искали Уилла, а потом хоронили? И потом он внезапно воскрес из мёртвых. — Чёрт, а Уэйн ведь говорил, что это всё правительственный заговор, — бубнит Эдди себе под нос. Стив представляет себе семнадцатилетнего Эдди Мансона, сидящего в своём трейлере и смотрящего новости. Стив едва помнит его, был слишком занят своей королевской историей, так что воображение дорабатывает то, что он упустил: чуть более угловатое лицо, коленки и локти — ещё острее, а волосы короче. — Он был прав, — кивает Стив. — Как кто-то может продержаться на Изнанке неделю… — вздыхает Эдди. — В смысле, я едва протянул… сколько там прошло в сумме? Пара-тройка часов? Стив пожимает плечом; что-то тянет в районе сердца, и он чувствует подкатывающую к груди жаркую агрессию — ему хочется вцепиться в Эдди и хорошенько его встряхнуть, чтобы тот наконец понял, что у него не получится убедить всех вокруг в том, что он бесполезное звено в их длинной и изматывающей цепочке событий. Стив коротко сжимает руль и глотает агрессию, как горькую таблетку, — он не собирается ругаться с Эдди сегодня. В идеале — никогда, но это громкое слово. — Джонатан говорил, что Уилл хорошо прячется. Он прятался всё это время и разговаривал с Джойс рождественскими огнями — она нарисовала на стене алфавит и повесила по одному над каждой буквой. — Охренеть. Стив тормозит на светофоре и поворачивается к Эдди: тот смотрит на него так, словно это он лично нашёл Уилла Байерса и спас его от ужасной смерти. — Да, их семья довольно… э-э… довольно крутая. — Чем отличился Джонатан? Стив улыбается. — Набил мне морду. — Что?! Эдди кладёт руку на его плечо и наклоняется ближе. Светофор загорается зелёным, но Стив игнорирует его — вокруг всё равно нет ни души. — Да, было дело. — Хотя бы заслуженно? — О, да. Если честно, даже хотел его поблагодарить — это был довольно отрезвляющий опыт, — но у него дома был демогоргон, когда я пришёл извиняться, так что… — Боже, подожди, у меня ощущение, что я снова схожу с ума. Демогоргон? У Байерсов дома? — Да. Это был первый раз, когда я столкнулся со всем этим, и я тоже чуть не сошёл с ума. — Вы типа… убили его? С Джонатаном? — И с Нэнси — она тоже уже была там, — кивает Стив и, помедлив, добавляет: — Я сначала убежал, но… Повисает тишина, и Стив возвращает взгляд на дорогу — проезжает светофор на красный. — Но? — тихо спрашивает Эдди. — Вернулся. Когда он решается посмотреть на Эдди снова, тот улыбается, — Стив понятия не имеет, что с ним происходит каждый раз, когда он это видит. — Сти-ив Харрингтон, — тянет Эдди. — И ты осуждаешь меня за то, что я геройствовал? Стив отмахивается от него; раздражение почти сошло на нет, но уши горят — он всё ещё хочет взять Эдди за ворот футболки, но по совершенно другой причине. Он возит Эдди по городу, стараясь объезжать Врата за три версты, и пересказывает ему всю историю их хоррора в реальности с самого начала — настолько подробно, насколько может. Эдди выключает радио где-то на моменте с русскими в торговом центре — Стив опускает только тот факт, что работал мороженщиком, и признание Робин. Они возвращаются домой, когда небо на востоке сереет перед рассветом — Робин, Дастин и Лукас спят в креслах вокруг дивана Макс. Они расталкивают их; Стив знает, что от ночи, проведённой на кресле, ужасно болит шея на следующий день. — Доброй ночи, — шепчет Стив. Эдди — сонный, но довольный, — машет ему рукой в ответ. Стив не успевает додумать ни одну связную мысль, прежде чем проваливается в сон, едва коснувшись прохладной подушки щекой. * Эдди не верит своим глазам, когда видит на диване Макс гитарный чехол. — Это что? — спрашивает он. — Что за тупой вопрос? — незамедлительно фыркает Макс. — Гитара, Эдди. Эдди падает на диван со всей силы, придерживая гитару за гриф, чтобы Макс немного подпрыгнула — просто назло. Она пихает его коленкой. — Откуда она здесь взялась? — Нэнс нашла её у Хоппера дома и завезла сегодня с утра, когда забирала Дастина с Лукасом. — Зачем? — Боже, ты серьёзно? У тебя игральные кости вместо мозгов? — Возможно, и на них сейчас явно не больше трёх. И не делай вид, что не знаешь, что это значит. Макс фыркает. — Это тебе, дурак. Стив сказал не разрешать тебе играть металл. — На акустической гитаре? — улыбается Эдди. — У него тоже вместо мозгов что-то другое… Эдди смеётся и расстёгивает чехол; внутри — обыкновенная гитара, которой явно пользовались, но очень давно. Он задевает пальцами струны — Макс морщится. — Звучит как стая голодных кошек. — После завтрака настрою. Будешь сэндвичи? — Конечно. * У Стива короткая смена; он оставляет Робин, несколько раз повторив, что за ней заедет Нэнси, и едет домой — ему кажется, она немного рада временному одиночеству. Семья Робин спокойно восприняла тот факт, что она будет жить у Стива большую часть времени — им пришлось поужинать с её мамой, чтобы та посмотрела на Стива, и тот очаровал её за полчаса. К концу ужина она была готова отдать Робин замуж за лузера, работающего в «Фэмили видео» — Стив хотел бы, чтобы его чары так же хорошо работали, когда дело доходит и до других знакомств. Он слышит гитару ещё до того, как заходит домой, и старается не хлопнуть дверью, тихо разуться, прежде чем осторожно шагает в гостиную. Эдди сидит на полу к нему спиной и играет; Стив не разбирает — на обыкновенной гитаре всё немного звучит, как кантри, а он сильно сомневается, что Эдди стал бы исполнять что-то настолько простое. Макс качает головой в такт аккордам, сидя на кресле, её пальцы барабанят по подлокотнику, и Стив складывает руки на груди, опираясь на стену позади себя — он собирается прожить столько спокойных моментов, сколько может, пока всё снова не покатилось к чертям. Эдди набирает в грудь воздуха и поёт. Он начинает тихо, как будто не очень уверен в том, что голос заработает как надо — Стив едва разбирает слова первого куплета и, смотря на нахмуренные брови Макс, понимает, что она тоже в растерянности. К припеву Эдди распевается — его голос становится громче и приобретает резкость; Стив смотрит на согнутую спину и копну непослушных пушистых волос, на полоски своего же халата и развязанный пояс, края которого лежат по бокам от его бёдер. Голос Эдди нарочно хрипит на гласных — он поёт громче, но не кричит на припеве; Стиву кажется, что это красиво, хотя он ничего не понимает в музыке. Он почти уверен, что трек не проходит возрастной ценз, но Макс его уничтожит, если он решится на протест — к тому же, у Стива отсутствует всякое желание прерывать Эдди. Чем ближе он подбирается к концу песни, тем увереннее — и отчаяннее — звучит. Стив хочет подойти и положить руки ему на плечи, но боится его спугнуть. Голос Эдди прерывается перебором, припев повторяется ещё раз и музыка стихает — Стив даже близко себе не представлял, что Эдди подразумевал именно это, когда говорил, что умеет играть, вскользь упоминая свою группу. Гостиная погружается в тишину на несколько секунд, и она знакомо звенит у Стива в ушах. — Я не узнала песню, — честно признаётся Макс. — Не может быть, чтобы это была «Металлика» или что-то типа того. Эдди фыркает. — Нет, это наш трек. Я же говорил, что у меня есть группа. — Я думала, в вашем репертуаре больше… э-э… — Криков? — Стив слышит улыбку в его голосе. — Типа того. — Ну, это тоже есть, просто такое не поиграешь на местных гигах, приходится сбивать толпу с толку чем-то более конвенциональным. Хотя эта мне правда нравится. — Она крутая. Даже на этой гитаре. — Что значит «даже»? — наконец решается подать голос Стив. Эдди вздрагивает, поворачиваясь к нему, но испуг мгновенно сменяется ухмылкой — уголок его губ тянется вверх вместе с пульсом Стива. — Если бы ты слышал, как она звучит на моей малышке, Стиви, ты бы не задавал таких глупых вопросов. — Привет, Стив, — Макс машет рукой в его направлении. — Как работа? — Как всегда полный отстой. У меня сегодня четыре раза попросили «Милашку в розовом». Не знаю, как объяснить людям, что если они уже видели фильм в кинотеатре, это еще не значит, что он есть у нас. — Боже… — Эдди, как твои швы? — спрашивает Стив, наконец подходя ближе. Эдди всё ещё смотрит на него снизу вверх, баюкая в руках гитару — его кольца лежат на журнальном столике. — Пойдёт. Стив полагает, что его раны не в восторге от полусогнутого положения на полу, поэтому, когда он протягивает руку, чтобы забрать гитару, а потом и чтобы помочь Эдди подняться, тот хватается за неё без промедления. — Чем вы вообще заняты тут целыми днями, пока нас всех нет? — интересуется Стив. — Восхищаемся твоим музыкальным вкусом. — Эдди кивает в сторону магнитофона и стопки кассет. — Читаем. — Эдди хочет заставить меня слушать «Властелина колец», — жалуется Макс. — Я не могу убедить его в том, что это слишком задротская ерунда. — Это великое произведение, Рыжик, а ты ничего не понимаешь, но это только пока. Стив уходит на кухню, слушая обрывки разговора; на плите стоит две кастрюли: с макаронами и с томатным соусом. Стив накладывает себе порцию и суёт тарелку в микроволновку. Когда он возвращается с едой в руках, Эдди вставляет кассету с фильмом в проигрыватель. Стив приподнимает брови, бросив взгляд на Макс. Она угадывает его волнение. — Расслабься, Стив, я столько раз видела этот дурацкий фильм, что могу сама пересказать, что там происходит на каждом кадре. Они садятся смотреть; Эдди со Стивом по обе стороны от Макс, её ноги — на журнальном столике. Эдди приносит две тарелки разогретых макарон через полчаса и бросает Стиву пачку чипсов. Макс изредка говорит что-то вроде: — Он угрожает ему ножом? Или: — Надеюсь, я всё неправильно помню, и она сейчас пошлёт его. Или: — Фу, они целуются? Эдди, улыбаясь, начинает рассказывать ей всё в мельчайших подробностях, пока Макс, мастерским движением отложив приборы с тарелкой на журнальный столик, не пихает его руками. Стив беспокоится за раны, но, видя улыбку Эдди, разрешает себе немного расслабиться — он снова плохо спал ночью и рано встал, так что, сытый и укутанный чужим присутствием и фоновым шумом в доме, почти вырубается на диване. Когда он открывает глаза, на экране титры, и Эдди осторожно стягивает с Макс, лежащей на его плече, солнцезащитные очки — у неё на носу красное пятно от перекладины, на которое больно смотреть. — Надо будет дать ей пластырь. И для ушей, наверное, тоже… — вполголоса говорит Стив. — Предложим, когда проснётся. Толкни нас, когда остальные подъедут, не знаю, кто убьёт меня раньше, Рыжик или Синклер, если эту картину кто-то увидит. Стив кивает, и Эдди сползает вниз по диванным подушкам, кладёт правую руку через плечи Макс, морщась от боли краткое мгновение — у Стива чешутся руки развязать бинты и проверить все заживающие раны. Он смотрит на Эдди с Макс в последний раз и злится на себя за мимолётную зависть ослепшему ребёнку — Эдди идёт быть не одиноким. Стив моет посуду, укладывает гитару в чехол, вытаскивает кассету из кассетника и кладёт её обратно в коробку. Он успевает сходить в душ к тому времени, как слышит подъезжающую к дому машину. У Стива явно какие-то проблемы с просыпающимся Эдди; смотря на него, он чувствует себя так, словно его сердце сжалось до невидимых глазу размеров, прежде чем увеличилось вдвое — и потяжелело. Он снова не спит всю ночь, и даже ровное сопение Робин и её маленькая ладонь на его груди не помогают ему забыться. * — Мне нужен совет, — говорит Дастин с таким видом, словно это вопрос жизни и смерти. Эдди не сомневается, что для него это действительно так. Дастин сидит за столом, пока Эдди чистит картошку для обеда. — Я весь внимание. — Это о Сьюзи. — О твоей подружке? Она тоже в ДнД клубе? — Что? Нет, боже, она слишком занятая для такого. Эдди фыркает: ну да, а Дастин всего лишь спасает мир раз в год — подумаешь, занятие. — Тогда в чём вопрос? — Э-э… — Дастин чешет затылок. — Мы немного поссорились… — Проблемы в раю? — Заткнись, Эдди, я пытаюсь рассказать. Эдди пропускает выпад мимо ушей и не возмущается в ответ, только потому что Дастин и правда выглядит грустным и взволнованным. — Слушаю. Дастин несколько раз кивает, начинает рассказ и, не в силах больше сидеть на месте, меряет шагами кухню, уперев ладони в бока. Он говорит, что они со Сьюзи сильно отдалились, потому что Дастин был слегка занят концом света — и что у неё дома побывали Майк и Байерсы. — Это плохо? — Они вряд ли придумали что-то гениальное для отмазки, и Сьюзи хочет выпытать из меня правду. — Боже, — вздыхает Эдди. — Напомни, почему за советом о девчонке ты пришёл ко мне, а не к Харрингтону? — Потому что Стив — лузер, когда дело доходит до девушек… Знаешь, какой совет он дал мне в прошлый раз? Эдди не может заставить себя не улыбаться: Стив Харрингтон — неудачник в любовной жизни? Эта информация пришлась бы ему по вкусу пару лет назад, когда у Стива ещё была корона на голове. — Хочу ли я знать? — О, да, — с энтузиазмом кивает Дастин. — Он сказал мне игнорировать девчонок, потому что это сводит их с ума. Типа, чем меньше ты обращаешь внимание на девчонку, тем сильнее ты ей нравишься. — И это сработало? — Боже, нет. Эдди смеётся. Раны почти не болят — спасибо обезболивающим. — Окей, но это всё ещё не объясняет, почему ты пришёл за советом ко мне. Не то чтобы я знатный Ловелас. Дастин останавливается и внимательно смотрит на него несколько тихих секунд; Эдди не читает этот взгляд, но чувствует себя неуютно. — Если бы у тебя был выбор, хотел бы ты узнать… обо всём этом? Дастин обводит рукой кухню, но Эдди понимает, что он имеет в виду. — А ты? Он пожимает плечом, снова садится за стол и откидывается на спинку стула, чешет кудрявую голову. — Это странно, но я бы всё равно выбрал узнать. В смысле, предположим, мне бы предложили прожить жизнь в альтернативной вселенной, где Изнанки вообще не существует, — тогда я бы подумал. Может, выбрал бы ту, другую реальность. Но здесь и сейчас? Я бы всё равно выбрал знать. Эдди отвечает не сразу. Хотел бы он не знать всего того, что знает теперь? Если бы это незнание спасло его от того, что он пережил — да, чёрт возьми, он бы с удовольствием обменял свою настоящую жизнь на поддельную и продолжил бы жить с закрытыми глазами, верить в то, что монстры существуют только в ДнД, а жизнь в маленьком городе и учёба — его главные проблемы. Он хотел бы иметь возможность свободно передвигаться по Хоукинсу, репетировать с группой каждое воскресенье, жаловаться Уэйну на жизнь и получать от него подзатыльники за разные глупости. Он хотел бы зачитываться «Властелином колец», страдая от простуды или гриппа, а не потому что его едва не разорвали на части демонические летучие мыши из другого измерения. Он не храбрый, и если бы у него была возможность бежать — он бы бежал. Эдди думает про Дастина, Майка и Лукаса, с которыми всё равно бы познакомился из-за ДнД, думает про Макс, которая жила в трейлере через дорогу — они никогда не были близки, но было приятно знать, что он не единственный школьник с финансовыми и семейными проблемами, пусть Эдди никому и не желал такой судьбы. Они были знакомы с Робин ещё до инцидента с Крисси — шапочно, но Эдди знал её. Во всей этой цепочке ставших дорогими знакомств не хватало только одного существенного звена — Стива Харрингтона, с которым Эдди вряд ли бы поладил при любых других обстоятельствах. Его предубеждения были довольно очевидны до тех самых пор, пока Эдди чуть не убил его разбитой бутылкой. Он бы этого не сделал — ни в этой реальности, ни в какой-либо ещё. Эдди становится неуютно от мысли, что, пусть только гипотетически, Стив снова может превратиться в полнейшего мудака в его глазах. — Я бы выбрал не знать про Изнанку, если бы такая возможность была, — говорит Эдди; эти слова даются ему тяжело — особенно когда он произносит их со всей серьёзностью. — Но я не Сьюзи, и у меня такой возможности нет, так что бессмысленно сравнивать её со мной. Я бы не стал ей рассказывать, хотя бы потому что мы все подписали эти бумажки о неразглашении. — Ага. Каждый раз, когда я думаю об этом аргументе, у меня ощущение, что это какая-то позорная отмазка. — Да, наверное перед Изнанкой авторитет правительства немного меркнет… — усмехается Эдди. — Сьюзи действительно считает, что ей важно знать правду? Дастин кивает, а потом несмело добавляет: — Наверное, я бы и сам хотел с ней поделиться, хотя она даже не подозревает, о чём просит. Представь, знать, что монстры под кроватью реальны, но быть не в силах что-то с этим сделать? Эдди представляет это очень живо. Дастин, в отличие от него, уверен, что он может что-то изменить. — Да, люди на самом деле не всегда хотят знать правду. На кухне повисает молчание, и Эдди возвращается к картошке. — Я не буду ей рассказывать, по крайней мере пока мы снова не встретимся лично. Говорить такое по рации всё равно что лично посадить себя за решётку, да? — Скорее всего. — Тогда буду держать рот на замке, пока могу. — С этим у тебя, конечно, проблемы… — Эдди! — Дастин кидает в него картофельный отчисток, и Эдди отвечает ему тем же; когда они заканчивают эту дуэль, Дастин говорит: — Спасибо. — Всегда пожалуйста, Хендерсон. — Когда Дастин собирается уходить из кухни, Эдди добавляет: — Эй, Дастин? — М-м? — Не игнорируй её. Дастин закатывает глаза, и Эдди остаётся один на один с готовкой — монотонные, заученные действия приглушают пульсирующий клубок мыслей в его голове. * В «Фэмили Видео» пусто: будний, полдень, никаких причин врываться в магазин за новой порцией кассет для домашнего просмотра. Они с Робин сидят за прилавком и медленно сходят с ума. Сегодня Стив спал три часа — они с Эдди сначала ездили по Хоукинсу, а потом сидели в машине у самой кромки леса и курили в открытые окна. Ночь была звёздной, Эдди выглядел если не счастливым, то по крайней мере спокойным — его раны всё ещё болели, когда он пытался поднять руки, но показатель на шкале от «терпимо» до «невыносимо» наконец сдвинулся с мёртвой точки в левую сторону. Недавно Стив обнаружил, что ему некомфортно от мысли о том, что Эдди перестанет просить помощи с мытьём головы, и это ввело его в состояние чистейшей паники на несколько минут; он был уверен, что добровольное желание мыть голову Эдди Мансону — это сбой в его и без того переполненной голове. Какое-то время он думал, что, может, по нему плачет карьера парикмахера, но от мысли о том, что ему придётся делать кому-то причёски, стричь чьи-то волосы и уж тем более мыть головы всем посетителям, его подташнивало. Значит, дело было в Эдди. Стиву всё хуже удавалось игнорировать эту назойливую мысль. Ночью Эдди насвистывал глупые песни в такт радио, барабанил по передней панели пальцами и смеялся с историй про сокомандников Стива по всем существующим видам спорта в старшей школе Хоукинса. Когда разговоры утихли сами собой, Эдди спросил: — Почему ты не уехал? Стив не понял вопрос. — В смысле, почему ты не уехал из Хоукинса после того, как выпустился из школы? Стив нервно зачесал волосы назад и облизнул губы. — Я не поступил. — Чего? — Я не поступил в колледж. Мне было некуда ехать. Стив не смотрел на Эдди, потому что его неприятно задело удивление в его голосе; но Эдди положил ладонь на его плечо, и Стив всё равно повернулся к нему — на чужом лице не было ни намёка на смех. — Я и сам, знаешь ли, не академик. Просто почему-то думал, что ты в любом случае мог бы уехать. У твоих родителей вроде есть деньги и всё такое… — Они не видели причин переезжать, а я бы не набрался смелости просить у них деньги на жильё в другом городе, в этом не было смысла. Плюс — зная всё то, что творилось на Изнанке, думаю, где угодно в другой точке мира я бы спал ещё хуже, чем здесь. Эдди сначала кивнул, а потом усмехнулся и слегка потряс Стива за плечо. — На какой факультет ты хотел? — Что-то с бизнесом… — Большой мальчик со своим бизнесом? Тебе, наверное, идут все эти дурацкие пиджаки и брюки… — Отстань, — отмахнулся Стив. Эдди рассмеялся — Стив чувствовал, как по его щекам и ушам крадётся румянец и был счастлив, что на дворе ночь. Он бездумно проследил взглядом за сигаретой Эдди, которая совершила путешествие до его губ и обратно. Стив хотел выдернуть эту сигарету из чужих пальцев, обхватить ладонями лицо Эдди и — выбежать из машины, жить отшельником в лесу и больше никогда не показываться на людях. — Стив! — голос Робин врывается в его воспоминания о прошедшей ночи. — Алло! — А? — Говорю, смотри, кто заинтересовался кинематографом. Стив переводит взгляд на парковку «Фэмили видео» и хмурится на выходящих из машины баскетболистов Хоукинс Хай — все как один в форме. Стив не может поверить, что им до сих пор есть дело до баскетбола. Над дверью звенит колокольчик, и один из юных спортсменов салютует Стиву двумя пальцами. — Ахой, Харрингтон! Стив дежурно улыбается в ответ — он знает, что Робин закатила глаза вместо него. Школьные звёзды баскетбола ходят из секции в секцию, выбирая фильм, чтобы отметить свою очередную победу: «Джейсон, это в твою честь». Стив устало вздыхает, прежде чем пробивает несколько посредственных фильмов про спорт и забирает деньги у их нового предводителя. Он слышал от Дастина, что вся команда решила, что Эдди, где бы он ни был, похитил Джейсона и, возможно, убил его — чтобы тот не болтал лишнего. Магазин погружается в тишину, когда машина уезжает с парковки. Стив складывает руки на груди и стучит пальцем по локтю. — Не могу поверить, что эта кучка мудил действительно кому-то нравится, — говорит Робин. Стив кивает. Они обслуживают новую покупательницу, когда Робин вдруг замирает; её выражение лица говорит, что она только что сложила два и два — и ей не понравился ответ. — Стив… * Эдди думает, что они с Макс медленно выстроили доверие друг к другу, — однажды она даже добровольно стянула с носа очки, чтобы дать отдохнуть носу и ушам. Эдди не стал это комментировать; когда Стив спросил Макс про пластырь, та показала ему средний палец, и Эдди не собирался повторять эту ошибку. Макс время от времени соглашается слушать планы для кампаний ДнД и критикует Эдди за каждую логическую нестыковку. Эдди думает, что она была бы абсолютно невыносимым кинокритиком. Однажды он кладёт Макс на колени гитару. — Эдди? — Никогда не думала стать рок-звездой? Тебе бы пошло. — Э-э, нет, спасибо, я видела твою группу, обычно вы выглядете как кучка потных лузеров. — Ауч. — Так что откажусь. — Не то чтобы у тебя был выбор. Макс кладёт руки на гитару — та лежит на её коленках широкой частью корпуса. Тонкие пальцы осторожно ведут по грифу, к колодкам, и Макс вздыхает. — Я всё равно не вижу. — В этом и прелесть, миледи. Гитара — это больше про слух и мышечную память, чем про зрение. Сначала будет сложно — а тебе ещё сложнее, чем всем остальным, — но в итоге ты приноровишься. Это не высшая математика. Он помогает Макс правильно перехватить гитару, поставить пальцы на нужные лады, и она впервые проводит по струнам. — Музыка! — торжественно объявляет Эдди. Макс молчит, не отпуская зажатые струны — отзвук аккорда резонирует, и она позволяет ему затихнуть самостоятельно. — Эдди? — М-м? Макс делает паузу. — Никогда больше не зови меня миледи. Эдди смеётся, и Макс улыбается ему. — Окей, Рыжик. Теперь… Они переходят к третьему аккорду, когда слышат шуршание шин об асфальт; Эдди бросает озадаченный взгляд на часы — ни смена Стива, ни школьные уроки ещё не закончились, и никаких уговоров о встрече не было. Эдди выглядывает в окно — и отшатывается. — Чёрт. — Кто там? — Плохие новости. Макс ставит гитару на пол, опирая её гриф о диван. — Эдди, кто это? — Друзья из баскетбольной команды. — Ты шутишь? — Хотел бы… Их трое, и отсутствие Джейсона режет взгляд — в отличие от них, Эдди знает, что с ним случилось. — Подведи меня к двери и прячься. — Ты сошла с ума? — Я жила со своим свихнувшимся братом полжизни, я знаю, как с ними говорить. Пожалуйста. — Эдди Мансон! — орёт один из них, и Эдди страшно от того, как громко его имя раскатывается по округе. — Эдди! Макс бессильно стучит кулаком по диванной подушке, и Эдди берёт её за руку — они идут к входной двери, в которую уже колотятся двое других. Макс стискивает его ладонь своей, прежде чем отпускает и тихо шепчет: — Иди. Всё будет в порядке. Эдди не уходит далеко; он крадётся в гостиную за битой и встаёт за углом прихожей. Макс открывает дверь. — Вы двинулись? — без промедления начинает она. — Мы ищем Эдди Мансона… — Я ослепла, а не оглохла, придурок. Его здесь нет. — Что-то я плохо в это верю, Мэйфилд. Может, тебе просто его не видно? По двору разносится смех, и Эдди стискивает зубы — и кулаки на бите. — В штанах у тебя не видно, — огрызается Макс. — Идите играйте в следопытов где-нибудь ещё. Она пытается закрыть дверь, но ей не дают — Эдди слышит, как кто-то шагает внутрь. — Если его здесь нет, то ты же не против, что мы проверим? Посмотрим, нет ли монстра под твоей кроватью… — Вы что, полиция? — О, нет, мы явно лучше. — Отряд Скуби-Ду? — фыркает Макс и вдруг смеётся — почти не нервно. — Не могу поверить, что вы реально думаете, что Стив стал бы прятать Эдди. Он разыскиваемый номер один в городе, фрик, убийца и просто неудачник, вы себя вообще слышите? Эдди знает, что за её словами не прячется злого умысла, но услышанное всё равно сыпет соль на открытую рану. — Мэйфилд… — Сходите к мозгоправу, я серьёзно. — Слушай сюда… — Убери руки! Терпение Эдди заканчивается; он шагает в прихожую, держа биту в правой руке — один из щенков Джейсона вцепился в запястье Макс мёртвой хваткой. На мгновение всё замирает. Эдди театрально приподнимает брови, покачивая битой — блефует до конца. — Ты её слышал. Пусти. Он отпускает, и Эдди пользуется эффектом неожиданности: он шагает прямо к ним и кладёт руку Макс на плечо. — Давайте не будем вмешивать в это детей. Выйдем? Говорить и одновременно стучать «SOS» указательным пальцем оказывается не так просто, но Эдди надеется, что Макс его поняла. Она шагает назад, а Эдди — вперёд. На улице светит солнце, грея макушку Эдди — он вдруг вспоминает, как выглядит: в распахнутом халате и пижамных штанах, в бинтах, растрепанный, не видевший солнечный свет последние полтора месяца. Он не умеет драться, но умеет играть представление. Эдди встаёт спиной к лесу; ему не нравится близость к пустому бассейну, но, возможно, удастся столкнуть туда кого-нибудь из линчевателей. Он разводит руками и улыбается как маньяк — намеренно. — Так-так-так, дорогие друзья. Тоже очень рад вас видеть, к слову. Какая честь, что вы меня искали. — Хватит ломать комедию, урод! Ты ответишь за свои поступки! — Какие поступки? — ахает Эдди. — Ты убил Крисси! — И Патрика! — Говори, где Джейсон! — Джейсон? — удивляется Эдди. — А что, его давно не видно? Это только заводит их сильнее. — Как будто ты не в курсе! — Он пропал в ночь землетрясения… Его забрал разлом — Эдди знает. Лукас рассказывал ему, какую роль Джейсон сыграл в нынешнем положении Макс. Эдди чувствует, как злость медленно начинает заглушать страх. Парни берут его в треугольник, и Эдди знает правила: бей или беги. Он замахивается битой. Вот в чём дело: Эдди Мансон может выглядеть так, словно прекрасно знает, что такое драка, но на самом деле не имеет ни малейшего понятия, как нужно себя вести. Все советы дяди на этот счёт мгновенно выветриваются из головы, а прошлый опыт — пара мордобоев на концертах и несколько школьных драк, потому что он неудачно оказался под рукой чьей-то агрессии, не особо ему помогает. Эдди не замахивается по лицу, хотя это было бы куда эффективнее. Он успевает оставить ублюдкам несколько гематом, прежде чем биту выхватывают у него из рук — тогда Эдди целится в лицо; тяжёлые кольца разбивают одному нос, второму — губу. Ему кажется, что проходит одновременно пять часов и пять секунд, прежде чем его валят на землю — один из них наконец понял, что надо бить по бинтам, и Эдди видит звезды перед глазами, оседая. У него лопнула губа, разбита бровь и из носа хлещет кровь, пачкая плитку под ногами. Его хватают за волосы и Эдди чувствует лезвие ножа у своей шеи. Быть может, он слегка недооценил уровень отчаяния старшеклассников. Он с трудом делает вдох. — Дёрнешься и… у меня не дрогнет рука, — раздаётся голос над ним. — Тебя посадят, — хрипит Эдди. — Зато ты больше никому не навредишь. — Самоотверженно, — говорит он, и лезвие прилегает к шее плотнее. Он лихорадочно думает, что должен сказать, чтобы его отпустили: признаться, что он держит Джейсона в заложниках и бродить с тремя сумасшедшими по лесу, пока они случайно не наткнутся на логово Хоппера? Это единственный план, на который он способен, поэтому Эдди рывком втягивает воздух — и слышит визг тормозов. * Стив плохо осознаёт, что происходит: он оставил последние крупицы самоконтроля и здравого смысла в бардачке своей машины, рядом с пистолетом Нэнси — на этом его лимит был исчерпан. Его зрение фокусируется на ноже, приставленном к бледной шее, а дальше — точечная боль от ударов сливается в одну большую карту побоев; Стив пробирается к Эдди и, кажется, Джерри, новому капитану команды, сквозь две пары рук. Он толкает одного из спортсменов в пустой бассейн, фоново надеясь, что тот не разобьёт себе голову о кафель — у чёртового бассейна не лучшая репутация. У Стива шумит в ушах — он пропускает удар, когда смотрит, как Эдди, держась за бок, отползает ближе к бите, как его пальцы — в крови, он снова в крови, — смыкаются на дереве. Стива хватают за грудки, но он вырывается из чужой хватки, и Эдди рядом, Эдди протягивает ему биту, Эдди встаёт спиной к его спине, пока тройка самопровозглашенных линчевателей берёт их в треугольник — Стив надеется, не в Бермудский. Он принимает вой полицейских сирен за писк в ушах, но с каждой секундой звук становится всё отчётливее — на безумных лицах старшеклассников написаны улыбки. — Твоя песенка спета, уродец, — хохочет один из них. — Прощайся со свободой. Стив бьёт его битой по ноге, когда тот пытается подойти, и тот охает, но остальные двое дёргают его в сторону леса. — Его арестуют, — бросает Джерри, — мы сделали всё, что могли. — Спасибо за службу, ублюдки! — орёт Стив им в спины. И ради этого Эдди едва не умер на Изнанке? Он роняет из рук биту, чтобы подхватить Эдди — тот, пошатываясь, упирается лбом Стиву в плечо; он чувствует, как его футболка пропитывается тёплой кровью. Стив не понимает, что делает, когда тянется погладить его по голове, запутываясь в волосах, пахнущих его шампунем, перепачканными кровью пальцами. Стив берёт его за руку и не отпускает, пока не появляется Хоппер, пока Джойс не уводит их в дом и не достаёт аптечку, пока им абсолютно точно не надо расцепить пальцы, чтобы она могла осмотреть их костяшки. Тогда он говорит, смотря на Хоппера: — Вы должны его оправдать. Люди должны знать, что он не виновен. — Даже если они будут знать, Стиви, они всё равно не поверят, — бормочет Эдди. — Ты прав, — кивает ему Хоппер, — но и ты тоже, Стив. Я сделаю всё, что могу. Прости, что это заняло столько времени, парень. Эдди смотрит на Хоппера, как… как дилер, перед которым извиняется шериф. Он переводит этот взгляд на Стива, и Стив фыркает, и Эдди улыбается ему, тут же шипя из-за разбитой губы, и это адреналин, это облегчение, это сумасшествие — но Стив несколько десятков минут уверен, что он счастлив. Он снова хочет взять Эдди за руку, но не может найти предлог. * — Эдди! — Робин влетает в него так, словно он только что вышел с Изнанки и принёс ей голову Векны на блюдце. Эдди шипит — его бока не говорят ей спасибо. — Полегче, — ворчит Стив. Прямо за ней идут дети, все как один пялящиеся на них со Стивом со смесью ужаса и восторга. Эдди вспоминает, что сегодня вечер ДнД. Робин отстраняется, но тут же берёт Эдди за предплечья, внимательно рассматривая его лицо — Эдди тянет саднящие губы в улыбку. — Видела бы ты остальных… Стив фыркает. — Они должны тебя публично оправдать, — тараторит Дастин, подходя ближе; Эдди треплет его по кудрявой голове. — Уже работают над этим, — кивает Макс. — Хоп уехал с этим разбираться. — Думаете, они накажут этих придурков? — спрашивает Майк. — Не знаю, — пожимает плечом Эдди и смотрит на Стива. — Школьным спортсменам всякое сходит с рук… Стив отводит взгляд, и Робин на мгновение сильнее сжимает предплечье Эдди, прежде чем отпустить. Они рассаживаются в гостиной на привычные места, но Стив ведёт Макс к Эдди, и та невозмутимо садится между ними с Лукасом, — стол погружается в тишину. Эдди переглядывается со Стивом, но тот только пожимает плечами. — Что? — с вызовом спрашивает Макс. — Слушайте, вы пробовали проводить с Эдди больше, чем полдня? У меня скоро эти ваши кампании из ушей полезут. Могу и поучаствовать. — У тебя есть персонаж? — с подозрением спрашивает Дастин. Макс фыркает. — Эдди заставил меня. Это ложь: Эдди даже не знал, что Макс задумала играть и уж тем более придумала персонажа, слушая его болтовню. Она не сможет участвовать в его кампаниях, потому что Эдди уже всё ей рассказал, но в кампании Уилла — почему бы и нет. Эдди кивает. — Она сопротивлялась. Макс пихает его коленкой под столом. — Давайте уже начнём, я хочу надрать вам всем зад, — говорит она. — Это не так работает… — отзывается Лукас, и Макс пихает коленкой и его. Эдди поднимает взгляд на Стива, и тот уже смотрит на него; Эдди не знает, предназначена ли эта улыбка Макс, ему самому или ситуации в целом, но в груди теплеет, и он чувствует, как нагреваются его щёки. Сегодня — он не считает это плохим знаком.