***
Полина как раз заканчивала редактировать обновлённую клиентскую базу, когда в дверь приёмной тихо постучали. Её пальцы на мгновение зависли над клавиатурой, остановившись на букве «М», с которой начиналась фамилия их нового потенциального заказчика. Она пока не успела внести по нему никаких данных, однако это не требовало особой спешки, поскольку вся информация уже была предоставлена их боссу в печатном виде. Один из экземпляров в данный момент лежал на столе прямо перед ней. — Входи, Йен, — крикнула Полина, убрав руки с клавиатуры и откинувшись на спинку кресла. На самом деле ей не помешал бы перерыв на кофе. Дверь приёмной широко открылась и плечистая, рыжеволосая фигура в дорогом и немного мрачном чёрном костюме заполнила дверной проём. — Привет, Поли. Босс у себя? Йен шагнул в кабинет и неуверенно улыбнулся. Он неловко потянул вниз край своего пиджака — тот явно сильно стеснял его движения. Полина посмотрела на него поверх своих больших очков, которые ей пришлось для этого спустить на кончик носа. Её левая бровь самопроизвольно поползла вверх. — Дежурил на чьих-то похоронах? — спросила она. Лицо Йена в качестве ответа на вопрос мгновенно покраснело, как спелый помидор. Его огненно-рыжие волосы на красном фоне стали похожи на оранжевое пламя олимпийского факела. — Боже, всё правда так ужасно?! — Нет-нет, — поспешила заверить Полина. Галлагер выглядел так, будто вот-вот расплачется или лопнет от стыда. — Просто не ожидала с самого утра увидеть в своём кабинете ирландского Ноль Ноль Семь, только и всего. У тебя намечается новый клиент, не так ли? Йен обречённо вздохнул и потёр ладонями горящее лицо. — Босс потребовал сегодня выглядеть респектабельно, — сокрушаясь, объявил Йен. — У меня нет ничего другого в гардеробе, кроме этого дерьма. Это единственное, что я не сдал в комиссионку после того, как… Ну, ты знаешь. О, конечно, она знала. Полина поднялась с кресла и обошла свой рабочий стол, приблизившись к смущённому и совсем разбитому Йену. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, она окинула его оценивающим взглядом, потом потянулась, немного ослабила его узкий чёрный галстук и расстегнула верхнюю пуговицу белоснежной сорочки. — Вот, — улыбнулась она. — Теперь гораздо лучше. Йен в ответ криво усмехнулся и почесал затылок. — Хочешь сказать, так я меньше похож на сотрудника элитного крематория? — Насколько я могу помнить, я говорила о Джеймсе Бонде, — Полина невинно заморгала длинными ресницами. — О, да, — фыркнул Йен. — Только перед этим упомянула похороны. Неважно, я не обижаюсь, Поли. Так что? — он кивнул в сторону двери начальника. — Я так понимаю, он у себя. В каком он настроении? — Режим Разрушителя миров временно поставлен на паузу. Адвокат Лишмана не звонил ему вот уже два дня. Пошёл третий. Так что, можешь заходить спокойно. Сегодня тебя не расщепят на атомы. — Думаешь, он наконец угомонился? — неуверенно спросил Йен. — Кто, Хоган? — уточнила Полина. — Нет, — вздохнул Йен. — Я о Лишмане. Полина прошла в дальний угол кабинета, где на столике стояла кофе-машина, поразительно напоминающая суперсовременный межпланетный звездолёт. — Думаю, такие, как Ллойд Лишман, так быстро не отступают, — сказала она. — Однако, я почти уверена, что в итоге его адвокат сможет убедить его сбавить обороты. В конце концов, что такое нарушение сроков заключённого контракта по сравнению с обвинением в домогательствах на рабочем месте? Она действительно верила в то, о чём говорила. Ллойд Лишман — в простонародье Нед — обратился в их фирму три месяца назад. После тяжёлого и неприятного бракоразводного процесса его консалтинговая компания терпела значительные трудности. Неду едва удавалось держать её на плаву после того, как его мстительная обманутая жена сделала сенсационное заявление перед множеством журналистов о том, что фирма «Метод №1» промышляет отмыванием незаконных доходов нескольких крупных корпораций. В результате Нед потерял трёх своих самых серьёзных клиентов из пяти бизнес-титанов, которые регулярно имели дело с его услугами, зато приобрёл патологическую манию преследования, граничащую с серьёзной паранойей. Неду пришлось обратиться в охранное предприятие с целью нанять для себя личного телохранителя. Так они с Йеном и познакомились. Спустя несколько месяцев Йен пришёл к Хогану и решительно заявил, что не намерен больше работать в должности охранника Ллойда Лишмана по причине вопиющего несоблюдения тех нескольких пунктов контракта, которые касались личных взаимодействий сексуального характера. Полина засыпала зёрна в кофемолку и обернулась. — Я знаю, что ты сейчас предпочёл бы охранять супермаркет, милый, но твои навыки общения слишком ценны для того, чтобы растрачивать их впустую. Ты должен продолжать использовать свой потенциал. Уверена, очень скоро ты зарекомендуешь себя как прекрасного сторожевого пса, и тогда сможешь наконец помахать рукой Хогану. Закончив свою пламенную речь, Полина весело подмигнула Йену и вернулась к приготовлению своего кофе. У неё было на редкость великолепное настроение.***
— Галлагер, — поприветствовал Хоган. Его взгляд не отрывался от папки, лежащей перед ним на письменном столе. — Босс. Йен застыл в проёме, не решаясь сделать шаг вперёд. В последний раз в своей жизни он испытывал подобные чувства, когда входил в кабинет начальника штаба в Японии, чтобы получить наряд вне очереди за уход в самоволку. С тем лишь исключением, что в данном случае за Йеном не было никакой вины. Разумеется, если только их мнения с Хоганом по этому поводу не расходились. Насколько Йен знал на сегодняшний день — это было не так, однако, чем чёрт не шутит. Старый лис вполне мог и переосмыслить ситуацию не в пользу своего подчинённого. Не то чтобы адвокат Лишмана активно ему в этом не содействовал. — Закрой дверь и присядь, — скомандовал тем временем Хоган и наконец соизволил удостоить Йена своим взглядом. — Дежурил на похоронах? — рассеянно спросил Хоган. Его брови сошлись на переносице. Йену показалось, что он мог слышать собственными ушами, как извилины в голове его босса стали двигаться в усиленном режиме. Он ничего не ответил на реплику, ему даже удалось проигнорировать насмешливое хихиканье Полины за спиной, когда он закрывал за собой дверь. Йен почти собой гордился. В конце концов, способность смотреть в лицо неприятностям была его второй натурой.***
Он покинул здание офиса частной охранной фирмы и быстрым, решительным шагом направился в сторону станции L. До встречи с его потенциальным работодателем оставалось ещё около полутора часов. Это означало, что у Йена не было времени на то, чтобы вернуться в свою квартиру, которую он арендовал в Вест-Сайд, и переодеться, но по прибытии на место он мог бы позволить себе завтрак и чашку кофе. Вагон метро не оказался переполнен — на счастье или к несчастью, в этом Йен пока не определился окончательно. С одной стороны, ему удалось избежать неудобной давки, с другой — немногочисленные пассажиры то и дело пялились на него с откровенным подозрением. Чёрт возьми, что такого странного могло быть в человеке, одетом в «Hugo Boss» и разъезжающем в общественном транспорте? Он мысленно приказал себе поскорее избавиться от этого последнего широкого жеста Неда и проследовал в дальний конец вагона, где сел на свободное сиденье. Йен посмотрел на своё отражение в пыльном стекле. За месяц бесконечной нервотрёпки, связанной с Лишманом, он сильно похудел и стал ещё более бледным, чем обычно. Ему стоило поскорее привести себя в порядок и вернуться в свой обычный вес, чтобы не выглядеть так, словно ему не двадцать семь, а грёбаных семнадцать. Йен тряхнул головой, разочарованно отвернувшись от окна. Недовольство по поводу собственной внешности сейчас было не тем, на чём он должен был сосредоточиться. Поэтому он сгрёб в кулак остатки своей здорово потрёпанной воли и принялся изучать копию личного дела нового потенциального клиента. Единственная фотография, прикреплённая к файлам, была не слишком качественной, чёрно-белой и наполовину размытой. По ней Йен мог лишь определить, что человек на фото был молод и достаточно неплох собой. И он был брюнетом со светлыми глазами, чертовски сексуальными губами и суровым, хмурым взглядом. Каждая из этих вещей не говорила об объекте изучения ровным счётом ничего. Поэтому Йен позволил себе ещё всего на несколько секунд залипнуть на мягких складках губ человека на фото, прежде чем тряхнуть головой и вернуться к тому, для чего, собственно, он открыл эту чёртову папку. Фамилия парня сразу показалась Йену смутно знакомой, пока он полностью не перешёл к изучению биографии. Хоган — как бывший федеральный агент — всегда был немного параноиком и, прежде чем отправлять своих людей на работу с частными лицами, старался нарыть на клиентов максимум возможной информации. Не сказать, чтобы Йену каким-то образом это помогло в случае с Недом. Он до сих пор задавался вопросом, почему Хогану даже в голову не пришло включить в личное дело Лишмана тот факт, что все его супружеские измены, приведшие к разводу с женой, происходили не с женщинами, а с юношами. Итак, вернувшись к объекту изучения на сей момент: Микки Милкович, двадцать восемь лет, родился на юге Чикаго, Канаривилль. Не женат, детей нет. Йен прервал чтение и потёр глаза большим и указательным пальцами, ущипнув себя за переносицу. Либо это было странным и весьма подозрительным совпадением, либо какие-то высшие силы над ним откровенно издевались. Святой чёрт. Всего несколько лет, как ему удалось наконец-то выбраться из всего этого Южного дерьма. Йену от слова «абсолютно» не хотелось снова погружаться в него по самую макушку. С другой стороны, ему стоило продолжить изучение биографии Милковича, прежде чем начинать паниковать. Микки Милкович жил в неполной семье с тех пор, как его мать умерла, когда Микки едва исполнилось шесть лет. У него было два старших брата, младшая сестра и отец — нацист и уголовник. Когда Микки был в возрасте двенадцати лет, Терри Милкович — так вот откуда Йену показалась знакомой эта странная фамилия — получил свой первый продолжительный срок за аварию, совершённую в пьяном виде, которая повлекла за собой смерть второго участника ДТП. Братья Микки к тому моменту оба были совершеннолетними, но ни один из них не изъявил желания взять на себя опеку над младшими сестрой и братом. Так Микки и его сестра попали в неприятную мясорубку, именуемую службой защиты детей. Их распределили в разные приёмные семьи. Сестра Микки сумела адаптироваться к новой семье довольно скоро, хотя и не без всех возможных сложностей, а Микки ещё сменил несколько разных опекунов, пока наконец в возрасте пятнадцати лет не успокоился. Возможно, это был первый раз в жизни одинокого и озлобленного мальчика, когда ему на самом деле повезло. Его новыми приёмными родителями стала немолодая и хорошо обеспеченная супружеская пара Джексон. Когда Микки исполнилось семнадцать, его приёмная мать Тереза умерла от быстротекущего рака. Микки и его приёмный отец Эдвард остались предоставлены друг другу. Эдвард смог уговорить — или, возможно, заставить — Микки закончить Северо-Восточный Университет Иллинойса со степенью бакалавра в области бизнеса и менеджмента, после чего принялся активно обучать своего единственного наследника самостоятельно, подключая его к делу всей своей жизни. Таким образом, к возрасту двадцати пяти лет Микки Милкович стал главой солидной фирмы по производству рекламы, унаследовав основной пакет акций после смерти Эдварда Джексона. Йен снова прервал чтение и посмотрел в окно. Поезд мчался по эстакаде, оставив позади Вест-Сайд. Перед глазами Йена мелькали бесчисленные высотки Центральной части Чикаго. Солнце уже стояло почти в зените и периодически било прямо в глаза, отражаясь от зеркальных поверхностей небоскрёбов и больших панорамных окон высоких кондоминиумов. В душе Йена вдруг поселилось странное тревожное предчувствие. Он был уверен абсолютно точно, что никогда раньше не был знаком с Микки Милковичем. Что было само по себе удивительно, поскольку они родились и какое-то время росли в одном районе. Хотя лицо на фотографии и выглядело нечётко и размыто, однако этого изображения было вполне достаточно для того, чтобы укрепить Йена в уверенности, что они с Микки никогда не пересекались прежде. Но почему-то ему всё равно казалось, что он знал Микки, так или иначе. Точнее было бы сказать, он не знал его, но понимал этого пока ещё загадочного человека какими-то глубокими, но невероятно чувствительными фибрами своей южной души. Пускай и по чистой воле случая, но Микки удалось выбраться из богом проклятого гетто и наладить собственную жизнь. В этом и было сходство между ним и Йеном. На данный момент Йену было этого достаточно для того, чтобы начать испытывать нетерпеливое, почти захватывающее дух предвкушение от предстоящего знакомства.***
На первый взгляд это был самый обычный таунхаус с двумя полноценными этажами и мансардой. Здание располагалось в самом центре небольшой и удивительно тихой зелёной улицы неподалёку от Гранд-Парка. С обеих сторон, куда только падал взгляд, почти вплотную друг к другу находились такие же дома, построенные совершенно однотипно и безлико, если бы кто-нибудь спросил мнение Йена по этому поводу. На первый взгляд жилище его потенциального заказчика не представляло собой ничего особенного, за исключением того факта, что Йен был на сто процентов в курсе — Микки жил в этом доме один-одинёшенек. Таунхаус не был похож на какой-то элитный особняк, однако он был явно слишком велик для одного единственного жильца. Не то чтобы у Йена были по этому поводу какие-то возражения. Он быстро взлетел по крутым ступенькам и, прежде чем поднести руку к дверному звонку, неловко поправил свой пиджак. Чёрт возьми, Йен на самом деле чувствовал себя в этом костюме более чем нелепо. Ещё более нелепо, чем было до того, как он внимательно изучил биографию Милковича и понял, что Микки, как и он сам, тоже родом с Южной стороны. К тому же, он был старше Йена всего на год. Что если он решит, будто Йен намеренно разоделся как грёбаный петух на смотрины, чтобы покрасоваться перед ним каким-то совершенно глупым образом? Чёрт, он вдруг почувствовал себя жалкой психической истеричкой. Динамик над дверным звонком захрипел так неожиданно, что Йен едва не подскочил на месте. Сердце в его груди сделало совершенно невероятный кульбит и затрепыхалось где-то под самым подбородком. — Чёрт, — тихо выругался Йен, когда услышал на обратном конце связи ехидный приглушённый смех. — Подумал, вдруг ты не знаешь, как обращаться с дверным звонком, — прошелестел из динамика приятный насмешливый голос, после чего до слуха Йена донёсся короткий щелчок автоматического засова. — Проходи, Бонд, — фыркнул Микки. — Гостиная сразу направо, дверь в кабинет слева от лестницы. Вот так запросто — ни личного приветствия, ни встречи в дверях, ни… Собственно, ничего такого от выходца из Саут-Сайд Йен и не ожидал. Воспитание, полученное на улицах гетто, так просто не скроешь, даже если потратить на это долгих шестнадцать лет. Первое, о чём подумал Йен, как только попал в гостиную — чёрт возьми, он на самом деле сильно поспешил с выводами по поводу дома Микки. Если снаружи всё выглядело более чем посредственно, то внутри дела обстояли совсем иначе. Йен словно вдруг очутился в грёбаном чемодане Ньюта Саламандера. Дом изнутри выглядел настолько же огромным, насколько казался скромным и небольшим снаружи. Просторная гостиная поражала количеством мягкого дневного света, хотя окна в ней были средних размеров — не большие и не маленькие. Всё вокруг сияло ослепительной белизной, за исключением пола и лестницы на второй этаж, которые были выполнены из явно дорогого светлого дерева. Помещение было обставлено в стиле минимализма. Немногочисленная мебель была подобрана в тон к полу, светло-бежевые жалюзи на окнах были приподняты, пропуская яркий солнечный свет. Йен застыл посреди гостиной и повертел головой в поисках нужной ему двери, когда та приоткрылась с тихим, едва уловимым скрипом. — Чёрт, чувак, у тебя какие-то проблемы с ориентированием в пространстве? — нетерпеливо поинтересовался Микки, сразу же привлекая к своей фигуре пристальное внимание Йена. Кивнув ему следовать за ним, Микки направился обратно в свой кабинет. Йен поплёлся за ним, словно на привязи, не забывая при этом внимательно изучать парня с головы до ног. Рост пять футов семь дюймов — так было написано в личном деле, которое собрал для Йена старый въедливый педант Хоган. Теперь Йен смог убедиться в этом воочию. Со своими собственными чистыми шестью футами он сразу же показался себе огромным рыжим орангутангом рядом с маленьким изящным гиббоном. За тем лишь исключением, что Милкович едва ли был таким уж изящным. Микки был приземистым, коренастым, с довольно-таки неплохим и крепким телосложением на профессиональный острый взгляд Йена. Вопреки ожиданиям, связанным со сферой работы Милковича, на нём была надета свободная чёрная футболка и узкие светлые джинсы, рваные на коленях и стоящие наверняка как двухнедельная зарплата среднестатистического работника частной охраны. Он был обут в массивные белые кроссовки Айр-макс и у него была самая очаровательная маленькая и круглая задница из всех, которые Йену приходилось видеть вот уже очень длительное время. Последнее наблюдение в основном не имело ничего общего с профессиональным, однако Йен решил, что пока рядом нет никого, кто мог бы осудить его, он вполне мог бы позволить себе эту незначительную слабость. Обойдя массивный письменный стол, Микки с размаху приземлился в большое кожаное кресло, наконец позволив Йену как следует разглядеть его анфас. Иссиня-чёрные волосы мужчины были небрежно зачёсаны назад, открывая высокий гладкий лоб. Между густых тёмных бровей, как отголоски сложного детства, пролегли две неглубокие вертикальные морщинки. У Микки была бледная кожа, почти как у самого Йена, и самые синие глаза, которые только… Йен понял, что пора ему уже завязывать с изучением внешности своего будущего — о, да, теперь он точно на это надеялся — клиента, когда одна из бровей Микки насмешливо изогнулась. Пухлые губы растянулись в нагловатой и очень — очень! — самодовольной кривой ухмылке. — Мне снова встать и покрутиться, Ноль Ноль Семь, или твоё сканирование окончено? — поддразнил Микки Йена, щёки которого уже вовсю начали пылать, покрываясь лихорадочным румянцем. Ещё никогда и никто так явно не заставал Йена за пристальным разглядыванием. Разве что в тех редких случаях, когда Йен сам этого хотел. И что, интересно, это ещё за нахальные ухмылки? Не то чтобы Йен был не способен распознать такой откровенный флирт, однако в данном случае это казалось, мягко говоря, не слишком уместным. Хотя бы потому, что, насколько Йен верно понял ситуацию со слов Хогана, Микки сам выбрал его из нескольких свободных кандидатов и он на все сто процентов знал печальный недавний опыт Йена с его предыдущим непосредственным работодателем. И нет, у Йена не было никаких серьёзных проблем с тем, чтобы нарушить какие-то границы, если и он, и его потенциальный партнёр этого одинаково хотели. Просто те времена, когда такие, как Нед, были во вкусе Йена, слава богу, давным-давно прошли. Ещё до того, как он успешно поступил в академию Вест-Пойнт. К глубокому сожалению как самого Йена, так и Лишмана, Нед оказался слишком навязчивым, за что и поплатился впоследствии угрозами со стороны Хогана обнародовать всё это дерьмо, если только он не успокоится и не прекратит преследование как Йена в частности, так и их фирмы в целом. Нетерпеливый стук обгрызанного карандаша по деревянной поверхности стола резко вернул Йена из мира сумбурных мыслей в суровую реальность. Которая, стоило бы отметить, истошно кричала о том, что с тех пор, как Йен вошёл в дом Микки, он всё ещё не проронил ни единого слова, как внятного, так и не. — Послушай, Скуби, — снова заговорил Микки уже немного раздражённо, — мне нравится этот щенячий взгляд и всё такое, но мне на самом деле чертовски нужен грёбаный доберман, а не ирландский кокер-спаниель. Ты в деле, чувак, или мне позвонить Хогану, чтобы прислал кого-то другого? Чёрт, должно быть, Йен на самом деле завис в собственных размышлениях слишком уж надолго. И, боже, что ещё за Скуби и щенячий взгляд? Неужели смущение так очевидно было написано на его лице, что этот нахальный ублюдок так легко его заметил? — Ты этого не сделаешь! — выпалил Йен на такой высокой ноте, что готов был только за это дать себе пинка. — Боже, — Микки закатил глаза, — расслабь звёздочку, Галлагер. Конечно, я этого не сделаю. По крайней мере, теперь я убедился, что ты не совсем глухонемой. Уже неплохо для начала, верно? — он снова криво ухмыльнулся и эта дурацкая ухмылка совершенно неожиданным образом так сильно шарахнула Йена по яйцам, что он сразу догадался — их сотрудничество с Микки Милковичем обещало быть более чем плодотворным.***
Йен Клейтон Галлагер. Двадцать семь лет, жены/мужа, постоянных отношений или детей нет. Родился и вырос в Чикаго Саут-сайд, Канаривилль. Микки был почти уверен, что ещё будучи учеником средней школы знал как минимум одного из Галлагеров. Насколько он помнил, чувака звали Филипп, но все почему-то называли его дурацкой собачьей кличкой Лип. Должно быть, это шло откуда-то из большой семьи Галлагеров, к которой — в этом Микки был уверен на все сто процентов — и принадлежал его заторможенный, но дико сексуальный рыжеволосый Аполлон. В семнадцать лет Йен закончил старшую школу и поступил в Вест-Пойнт. После её успешного окончания, как и положено выпускнику военной академии, Галлагер поступил на службу в Вооружённые Силы США, где оттарабанил ровно пять лет. Ни днём меньше, однако и ни днём больше. Йен успел побывать в нескольких горячих точках, но в вооружённых конфликтах непосредственно не участвовал, поскольку в основном занимался подготовкой новичков. За время службы лейтенант Галлагер не получал никаких серьёзных взысканий, исключая один-единственный уход в самоволку, что в принципе не являлось чем-то странным или подозрительным. Что реально настораживало Микки в этом чертовски привлекательном рыжем ублюдке, так это его привлекательность сама по себе. Не заметить этого дерьма — означало бы быть недоразвитым слепоглухонемым. Изначально выбор Микки остановился именно на Галлагере, по большей части, из-за его безупречного послужного списка. Глупый инцидент с похотливым старым уродом Лишманом Микки даже не стал рассматривать, как серьёзный повод для беспокойства. Однако первая же личная встреча с Йеном почти моментально завела Микки в тупик. Поскольку он собирался обзавестись личным охранником и точно не планировал постоянно, каждую минуту своего существования спотыкаться о свой собственный стояк. Но стоило Микки только один раз посмотреть в эти до смешного зелёные щенячьи глаза, как вся его решимость отказаться от перспективы захлебнуться слюной покатилась ко всем грёбаным чертям. Как только Галлагер наконец вышел из своего кратковременного ступора, они обсудили условия их сотрудничества. Йен обязан был находиться в доме Микки двадцать четыре на семь, ездить в офис вместе с ним и посещать возможные благотворительные вечера. О причине возникновения необходимости Микки нанимать телохранителя на такой серьёзной основе они пока говорить не стали, и Микки сомневался, что будет когда-либо готов обсуждать этот досадный факт. В конечном итоге, в предстоящие обязанности его личного охранника входило обеспечивать Микки безопасность от кого бы то ни было, остальное дерьмо никого, кроме самого Микки, не касалось в принципе. К невероятному — и страшно бесящему — удовольствию Микки, Йен быстро согласился на все условия. И был неподдельно счастлив, хотя и здорово смущён, когда Микки очень прозрачно, в своей привычной язвительной манере, намекнул ему на то, чтобы впредь форма его повседневной одежды носила менее претенциозный характер. Разумеется, в разговоре со стороны Микки присутствовали ни разу не издевательские фигуры речи и множество ненормативной лексики, однако в итоге Йен, казалось, остался вполне доволен.