***
— Я уже говорил, что убью тебя? — спросил Микки, сползая вниз по креслу, чтобы голове Галлагера было удобнее двигаться под столом. — Мгм, — промямлил Йен. Не то чтобы он мог произнести что-то более внятное с полным ртом члена Микки. Одна рука его Рыжего крепко, почти больно, держалась за бедро Микки, в то время как вторая копошилась в его штанах, лаская яйца Микки, которые, по ощущениям, готовы были вот-вот лопнуть от напряжения. Микки как-то умудрился ещё пару раз толкнуться в горячий рот Йена, заставив Рыжего подавиться твёрдым, истекающим членом. С глухим протяжным стоном Микки сильно кончил прямо в горло Галлагеру. "Это было действительно потрясающе", — мстительно подумал он, слушая, как Йен надсадно закашлялся. Он постарался глубоко отдышаться, чувствуя, как кровь пульсировала в его висках, прежде чем стереть со лба проступивший пот. — Выкинешь что-то подобное ещё раз, и я, блять, перестану быть таким послушным в постели, — пригрозил Микки очень серьёзно. Во всяком случае, он надеялся, что прозвучало это именно таким образом. Судя по довольной физиономии Галлагера, у него ни черта не вышло. — Не слышал, чтобы ты сильно возражал, когда твой член только что кончал в моё горло, детка, — усмехнулся Рыжий так самодовольно и собственнически, что у Микки от этого мгновенно снова всё заныло внизу живота. Чёрт возьми, его рефрактерный период в последнее время стал просто поразительно коротким. Микки казалось, что он превращается обратно в озабоченного шестнадцатилетнего подростка, который мог дрочить по пять раз за один вечер и всё равно ему было мало. Прежде чем Микки успел отодвинуться и позволить Йену вылезти из-под своего стола, в дверь его кабинета снова постучали. — Чёрт, сиди там. И больше никакого дерьма! — приказал он коротко, нажимая на макушку Йена между своих колен. — Входите, — пропищал он обречённо, от чего Рыжий сдавленно рассмеялся, ущипнув Микки за внутреннюю сторону бедра. Боже, как только такой здоровенный чувак так свободно смог поместиться в таком ограниченном пространстве?! — Кристофер, — кивнул Микки, когда собрался подняться, чтобы поприветствовать своего генерального директора, но тот жестом предложил ему оставаться на своём месте. Стентон подошёл к столу и протянул Микки руку через крышку, которую тот с удовольствием пожал. — Слышал, Лавьер сегодня решил приболеть, — сказал Стентон с хитрой улыбкой, многозначительно изогнув бровь. — Насколько мне известно, ему предстоит визит к его психотерапевту, — он слегка наклонил голову в сторону рабочего стола Микки. — Мистер Галлагер, вам лучше вылезти оттуда, пока ваши колени не затекли. Иисусе, Микки действительно ощутил физически, как покраснел, наверняка становясь похожим на нашкодившего школьника. Он должен был придушить засранца ещё в тот момент, когда тому пришла в голову грандиозная идея отсосать у Микки в разгар его рабочего дня. Надо сказать, Галлагер, в отличие от самого Микки, казалось, нисколько не был смущён неловкой ситуацией, в которой они оба оказались благодаря ему же. Стоило Микки только отодвинуться от стола вместе с креслом, Йен вылез на свет божий, преисполненный достоинства и искреннего дружелюбия по отношению к вновь прибывшему, и с гордостью поправил на своей шее широкий кожаный ошейник. Когда он предложил Кристоферу раскрытую ладонь, тот насмешливо фыркнул, посмотрев на неё без тени брезгливости, прежде чем принять её с ответной улыбкой. — Прошу извинить меня за излишнее любопытство, — спокойно произнёс Стентон, устроившись на стуле за столом для конференций, — я взял на себя смелость прочитать письмо, которое ты вчера отправил Франсуа по внутренней почте, — продолжил он как ни в чём не бывало. Микки пожал плечами, немного успокоившись. Больше всего его прямо сейчас обнадёживало то, что Стентон, казалось, не обращал никакого внимания на ошейник Галлагера. Что само по себе было уже более чем прекрасно. Чем он только думал, когда сам затеял утром этот глупый спор? И какого, спрашивается, хрена засранец вдруг решил оказаться таким сговорчивым? — Это твоё право, Кристофер. Ты здесь генеральный директор. В любом случае я собирался поделиться этим с тобой сегодня, так что… Стентон закинул ногу на ногу, благодарно кивнув секретарше, которая принесла на подносе три кружки горячего кофе. Микки пододвинул к себе свою, сразу вцепившись в неё так, словно не получал кофеина целую неделю. — Лаура Анастасия Милкович, — продекламировал Стентон после того, как дверь за секретаршей закрылась. — Насколько я понял, она твоя родная племянница. Это верно? И ты решил открыть депозитный счёт на её имя сроком на семнадцать лет и восемь месяцев. — Так и есть. Это проблема? Микки даже не сразу понял, что перешёл в режим самозащиты. Он перекинулся взглядом с Йеном, который привычно устроился на своём месте в углу кабинета, хотя официально уже и не являлся охранником Микки. Рыжий одарил Микки ласковой полуулыбкой и ободряюще кивнул, потягивая свой кофе. Стентон на резкость Микки снова приподнял брови, хотя, казалось, нисколько не удивился. Микки продолжил говорить, прежде чем его генеральный директор даже успел открыть свой рот. — Потому что если ты видишь в этом какую-то проблему, то её действительно нет, Кристофер. Я не собираюсь расходовать капитал фирмы, только свои личные средства. Уверен, Лавьер будет тем, кто тщательно за этим проследит. — Сынок, — заботливо произнёс Стентон, сцепив в замок свои пальцы на крышке стола, — если ты решил, что я пришёл с целью в чём-то тебя упрекнуть или уличить, то можешь быть уверен — это не так. Я лишь хотел выразить своё восхищение. Твой поступок действительно достоин уважения, Микки. Твой отец, Эдвард, — поправился он, — гордился бы тем, какого сына ему удалось воспитать. Микки на самом деле не ожидал этих слов. Ему даже стало стыдно от того, что он позволил себе усомниться в доверии Стентона. Чёрт, ему предстояло ещё здорово потрудиться над тем, чтобы научиться верить в искренность и доброжелательность тех, кого он мог — должен был — считать своими друзьями. Сегодня Микки лишний раз убедился в том, что таковых в его жизни было куда больше, чем он считал прежде. — Получатель процентов — Игги Милкович, — снова заговорил Стентон, когда Микки на время утратил дар речи. — Это отец девочки? — Да, — согласился Микки. — Мой старший брат. Один из них. Стентон покачал головой и посмотрел на Микки поверх края своей чашки. — Слышал, что со вторым у вас с Йеном недавно возникли проблемы. — Неужели? — усмехнулся Микки. — Я так понимаю, сарафанное радио у нас возглавляет Мэтью Хоган? Микки только теперь вспомнил, что Кристофер и Мэтью были давними приятелями ещё по колледжу. До того, как Хоган поступил в Академию ФБР. Боже, он должен был догадаться, что эпизод с Колином не мог пройти для него даром. Судя по тому, как улыбнулся Стентон, он не собирался ничего отрицать, но и подтверждать тоже. — Ты планируешь подать заявление о нападении? — лишь поинтересовался он, на что Микки тут же снова ощетинился, как маленький агрессивный ёж. Йен буквально пару дней назад настаивал на том же самом. Они даже умудрились поссориться на этой почве. Микки вызверился на Рыжего так, как сам того не ожидал, пытаясь в самых резких и непристойных выражениях напомнить ему, что он — Микки — блять, всё ещё был парнем из Саут-сайд, а не каким-то доморощенным крысёнышем. Йен ушёл, громко хлопнув дверью, но всё равно вернулся глубокой ночью, как раз в тот момент, когда Микки уже успел сто раз обругать себя за несдержанность и составить почти готовый план, как насосать прощения у своей второй половины. Собственно, в конечном итоге ему таки удалось воплотить его в жизнь. Больше они эту тему не поднимали, буквально до сей минуты. — Я не собираюсь ничего подавать, — процедил Микки сквозь стиснутые зубы, стараясь не встречаться при этом взглядом с Йеном, притихшим в углу кабинета. — На самом деле мне и не нужно этого делать. У обвинения есть достаточно свидетелей того, как Колин размахивал ножом посреди Старбакс в Норт-сайд. Ему грозит тюремный срок, и я не стану всё усугублять. Моё дело — помочь племяннице выбраться из этого Южного дерьма, и если мне для этого даже придётся полностью взять её под свою опеку, я сделаю это, не задумываясь. Лаура — моя семья, и никто не смеет мне указывать, должен я заботиться о ней или не должен. Это ясно? Последний вопрос, хотя и являлся в основном риторическим, но был обращён по большей части к Йену. К удивлению Микки, он не заметил во взгляде Рыжего ничего, кроме искренней гордости, от вида которой у него снова сильно засосало под ложечкой. Чёрт, его эмоциональная незрелость каждый раз должна была дать ему под зад в самый неподходящий момент. — Я прекрасно понимаю твои чувства и намерения, сынок, — спокойно сказал Стентон, когда Микки поднялся со своего кресла и направился к окну, чтобы высунуться на улицу и закурить. — Я никогда не говорил тебе, но я ведь и сам вырос в Саут-сайд. Микки чуть не выронил пачку из рук и мысленно порадовался, что ещё не успел подкурить свою сигарету. — Правда? — Так и есть. Мой отчим помог нам с мамой выбраться оттуда. Он стал для меня тем человеком, которым ты собираешься стать для своей племянницы. Поверь мне, это на самом деле дорогого стоит. Уверен, Йен не станет с этим спорить, не так ли? Он обернулся, встречаясь взглядом с Йеном, который в тот момент уже поднялся со своего места и двигался по направлению к окну, где Микки застыл в изумлении, как глупая гипсовая статуя. Сократив расстояние между ними до максимально приличного минимума, Йен запустил пальцы в волосы на затылке Микки и принялся успокаивающе массировать кожу его головы. Микки пришлось сделать над собой недюжинное усилие, чтобы не замурчать при этом, как ленивый домашний котище. Он почувствовал, как нервное напряжение, неожиданно скопившееся в его мышцах, понемногу начинало растворяться в этой мягкой ласке. — Микки в праве поступать так, как сочтёт нужным, — сказал Йен, доставая из кармана Микки пачку с сигаретами. — Я поддержу любое его решение, независимо от того, будет ли оно добрым или безумным. Кристофер, вставая со стула, озорно улыбнулся. Вокруг тёмных, лучистых глаз появились глубокие морщинки. — Даже если он вдруг захочет расстрелять весь мир? — Даже тогда, — рассмеялся Йен. Микки разулыбался, сам того не ожидая. Зачерпнул в полупустой пепельнице немного пепла и нарисовал над своей верхней губой усы, как у Адольфа. — Из тебя бы получилась охрененная Ева Браун, Рыжий. — Если ты надеешься, что я стану стрелять себе в сердце или делать прическу, как у твоего бывшего, то этого точно не случится.***
— Ты самый заботливый и добрый человек из всех, кого я когда-то знал, — проговорил Йен в макушку Микки, когда Стэнтон наконец ушёл. Его сердце действительно разрывалось от любви и преданности, и желания кричать на весь мир о том, какой чудесный его Микки. С небес на Землю его спустила сильная татуированная рука, схватившая в горсть его яйца поверх плотной ткани джинсов, в то время, как вторая потянула за короткий огрызок цепочки, свисающей с его ошейника. Теперь их лица застыли на одном уровне, и Микки принюхался к Йену, шумно втягивая носом воздух. — Я буду, блять, значительно менее добрым, если ты ещё раз рискнешь выставить меня посмешищем в глазах моих грёбаных директоров, мудак. Ты понял меня? — Понял, — заскулил Йен. Чёрт возьми, это на самом деле было больно. — Блять, Мик, отпусти, пожалуйста. Иначе мы с тобой останемся без детишек. Йен уже практически мог чувствовать, как его несчастные, ни в чем не повинные яйца начинали медленно стекать вниз по ногам. Хватка Микки в его паху немного ослабла в тот момент, когда он разразился хриплым, задушенным смехом. — Ты такой грёбаный придурок, Галлагер. — Ага. И ты всё равно любишь меня. Разве это не значит, что ты такой же придурок, как и я? Он почувствовал себя почти на вершине мира, когда Микки несколько раз моргнул, и синие глаза устремили на него самый ласковый взгляд из всех, которые Йену когда-либо доводилось видеть в его собственный адрес. Он протянул руку и вытер нарисованные усы с верхней губы Микки, прежде чем наклониться и поцеловать его нежно и целомудренно. Рука Микки тут же отпустила цепочку и скользнула на его затылок. Пальцы зарылись в волосы Йена, которые тот так и не удосужился пригладить после длительного пребывания под столом. — Люблю, — согласился Микки и углубил их поцелуй, лаская горячим и влажным языком рот Йена. Йен ещё никогда в жизни не был так бессовестно и безоговорочно счастлив.***
Как только Йен открыл входную дверь, в первую минуту ему показалось, что он случайно ошибся домом. В их с Микки гостиной царил первозданный хаос. Было шумно и явно очень людно. В воздухе витал аромат запечёной индейки и сладкой выпечки. Он почти мог бы поклясться, что чувствовал запах того самого тыквенного пирога, который их соседка Ви научила печь его сестру Дебби. Чёрт, только теперь он понимал, как сильно соскучился по своей взбалмошной и неугомонной семье. За пару недель до Дня Благодарения Йен пытался обзванивать каждого из них. На тот момент ему уже было известно, что ему, как новичку, придётся отработать в этот день полную дневную смену. Не то чтобы у него было право возражать, но по крайней мере Йен надеялся, что сможет провести праздничный вечер со своими близкими. Однако уже на втором звонке он догадался, что слишком сильно выпал из жизни своих братьев и сестёр. У Липа, его жены и Лиама уже была запланирована традиционная семейная встреча с родителями и сестрой Тами. Карл на тот момент успел пообещать своему бывшему напарнику провести День Благодарения в компании с ним и его пожилой матерью, но поклялся, что обязательно встретится с Йеном как-нибудь в другой раз. Йен знал, что не в праве продолжать настаивать. Дебби собиралась на ужин к своей очередной новой подружке. Йену так и не удалось запомнить её имя. Последней и самой несбыточной его надеждой была Фиона, но и она предсказуемо слилась, так как они с мужем жили слишком далеко, и в любом случае оба должны были работать в этот вечер. Пару лет назад Фи перебралась в Калифорнию, где и познакомилась с Дереком. Йен догадывался, что аренда жилья в ЛА должна была обходиться достаточно дорого для того, чтобы хвататься за любую возможность получить двойную оплату, которую работодатели обещали за работу в праздничные дни вне установленного графика. С отказом Фионы было сложнее всего смириться. Йен так сильно по ней скучал, что, казалось, ощущал это каждой клеткой своей кожи. Но в сложившейся ситуации иного выбора у него не оказалось. Разумеется, он не мог себе позволить жаловаться. Он и Микки вполне могли отпраздновать День Благодарения в своём собственном узком кругу. Полина сразу согласилась провести этот вечер с ними и пообещала Микки помочь с ужином, пока Йен должен был отрабатывать свою смену в неотложке. У старого одинокого волка Мэтью также не было никаких грандиозных планов. Хоган и Йен больше не были в отношениях начальник-подчинённый, и это было хорошо. По крайней мере, предстоящий вечер не обещал быть чертовски странным. Прямо сейчас Йен застыл в прихожей их с Микки таунхауса, даже не расстегнув свой рабочий бушлат медбрата, и боялся сдвинуться со своего места. Поскольку он мог бы голову дать на отсечение, что слышал в доме детские голоса. И если обладателями этих голосов не были его племянники Фрэнни и Фред, то он смело мог записать себя в худшие в мире дяди. — Дядя Йен! — закричало маленькое рыжеволосое бедствие, неконтролируемым вихрем вылетевшее из гостиной. — Фред, здесь дядя Йен. Он пришёл. Скорее иди сюда! Фрэнни бросилась на Йена, обхватив его за талию своими тонкими детскими ручками. Йену пришлось несколько раз глупо моргнуть, чтобы выйти из ступора, в который он впал от неожиданности и, чёрт возьми, счастья. Он обнял Фрэнни в ответ, зарываясь пальцами в кудрявые оранжевые волосы. У волос Фрэнни с самого начала был оттенок скорее Йена, чем Дебби, хотя и гораздо светлее. Йен втайне всегда гордился этим, однако благоразумно не озвучивал в присутствии своей ревнивой младшей сестры. — Эй, кто эта прекрасная принцесса? Дай-ка, я посмотрю на тебя. Он присел на корточки перед раскрасневшейся и немного вспотевшей племянницей. На Йена сразу же уставились два больших широко раскрытых глаза. У Фрэнни были голубые глаза, но при близком рассмотрении в них хорошо прослеживались яркие зелёные вкрапления. — Ты сегодня спас кому-нибудь жизнь, дядя Йен? — неожиданно поинтересовалась Фрэнни, пристально изучая лицо Йена. — Нет, — он покачал головой. — То есть, не совсем. Но я помог новой жизни появиться на свет. Фрэнни, казалось, на мгновение задумалась. Светлые брови девочки сошлись над узкой переносицей. — Кто это был? Мальчик или девочка? — Это был очень крошечный мальчик, — мягко сообщил Йен, всё ещё ошеломлённый происходящим. Кое-кто должен будет немедленно объяснить ему, в какой момент он умудрился провернуть весь этот коварный заговор. Фрэнни задумчиво хмыкнула, когда принялась расстёгивать молнию на форменном бушлате Йена. — Значит, ему не слишком повезло, — сделала она вывод. Йен улыбнулся ещё шире, если такое было возможно, и приподнял одну бровь. — Почему ты так считаешь? — Потому что это означает, что в его жизни всегда будет на один праздник меньше. Чёрт возьми, с такой железной логикой сложно было поспорить. Йен рассмеялся, обнимая племянницу за маленькие хрупкие плечики как раз в тот момент, когда в прихожую вбежали ещё двое детей. — Фрэнни, чего ты тут застряла? — прокричал Фред прямо перед тем, как его глаза засветились узнаванием. — Дядя Йен! Александр, смотри, кто здесь! Старший мальчик отпустил руку младшего, которого притащил на буксире, и бросился в объятия Йена с силой маленького, но очень сокрушительного торнадо. Йен повалился на спину, когда двое его племянников навалились на него сверху в то время, как самый младший сын Липа и Тами — двухлетний Алекс — с серьёзным лицом расшнуровывал на нём рабочие ботинки. Именно в таком виде их и застал Микки. Он прислонился плечом к арке и, судя по всему, стоял там какое-то время. Когда Йену наконец удалось выбраться из всей этой шевелящейся и визжащей кучи, он поднялся на ноги, чтобы тут же столкнуться с самым ласковым и любящим взглядом во всей Вселенной. Ещё никогда ему так сильно не хотелось обнять и поцеловать Микки, как сейчас. У него не было такой возможности, поскольку стоило ему подняться и сделать один шаг навстречу своему бойфренду, как за спиной Микки словно из ниоткуда возникли Карл и Дебби. Всё, что Йен успел сделать, это стащить с себя тяжёлый бушлат, бросая его на пол, откуда тот тут же был поднят заботливой ворчащей Фрэнни. Дебби шагнула ему навстречу и крепко обняла Йена за шею, пока тот старался справиться с эмоциями, которые переполняли его и грозили вот-вот перелиться через край. — Прости, что пришлось отшить тебя, — пробормотала Дебби, влажно шмыгнув носом рядом с его шеей. — Твой парень пригрозил мне, что побреет меня налысо, если я вздумаю испортить ему сюрприз. — Это в его духе, — рассмеялся Йен, с фальшивым укором глядя на Микки через плечо сестры. Карл скривил нарочито брезгливую физиономию, когда подошёл к ним явно с целью отшвырнуть от Йена прилипчивую сестрицу. — Привет, большой брат. Сколько жизней удалось спасти сегодня? Всегда знал, что в тебе есть эти замашки Капитана Америки. — Тебе ли издеваться, братишка, — рассмеялся Йен. — Ты грёбаный коп. Не то чтобы я ещё три года назад мог предположить, что ты им станешь. Они с Карлом крепко обнялись и пожали друг другу руки, вместе пробираясь в гостиную, стараясь при этом не наступить на Александра, который крутился у них прямо под ногами. Их встретили Тами и Полина. Тами обняла Йена и звонко чмокнула его в щёку, после чего смешно сморщила свой нос. — Тебе стоит принять душ, Доктор Хаус, — заключила она. — Это амбре должно перебить даже запах тыквенного пирога Дебби. — Я тоже скучал по тебе, Тами, — фыркнул Йен, после чего поднял голову и принялся озираться по сторонам. — Где Лип? Он ведь приехал с вами? Тами ухмыльнулась, кивая в сторону задней двери. — Лип решил, что с него хватит и двоих отпрысков, поэтому снова травит себя никотином, — сказала она, вручая Йену тёплую куртку, в которой он сразу узнал куртку своего брата. — Не то чтобы это означало, что я буду не против, если этот говнюк отморозит свои чёртовы яйца или схватит пневмонию. Так ему и передай. Йен улыбнулся Тами и поцеловал Полину в щёку, направившись в сторону выхода на задний двор. Он едва мог справиться с лихорадочным стуком своего сердца. На полпути Йен обернулся, ища глазами Микки, который тут же обнаружился у него прямо за спиной. Микки шагнул навстречу Йену, чтобы сразу оказаться заключённым в крепкое кольцо его рук, сомкнувшихся у Микки на талии. На Йена преданно уставились синие глаза, которые он любил больше всего на свете. На какой-то момент ему показалось, что он мог запросто утонуть в них, и Йен был абсолютно не против это сделать. Чёрт, он так сильно любил этого человека, что иногда от этого становилось действительно трудно дышать. — Спасибо, — проговорил он не слишком тихо, стараясь, чтобы Микки услышал его за всем этим весёлым гамом, наполняющим их дом. — Твоя семья чертовски бешеная, чувак, — сказал Микки, смущенно краснея. — Они, блять, всегда были такими шумными? Йен рассмеялся, выпуская Микки из объятий, всё ещё держа в руках врученную Тами куртку Липа. — Раньше было хуже, — признался он. — Ты ещё не знаешь Фиону. Она — настоящий поборник хаоса. Не думаю, что с годами это стало лучше. При упоминании Фионы Йен заметил, как Микки покраснел ещё сильнее и отвёл взгляд. — Мик? — Идём уже, покурим, чувак. Тебе ещё надо принять душ и переодеться к ужину. Мне, блять, нужна твоя поддержка, пока вся эта орда не свела меня с ума. — Да, и передайте Хогану, что я не стану больше выхаживать его старую больную задницу, если он простудится, — прокричала Полина со стороны кухни, помогая Дебби вытаскивать противень с пирогом из духовки. Микки и Йен переглянулись, обменявшись понимающими улыбками. Йен ещё пару месяцев назад стал догадываться, что между этими двумя происходит что-то любопытное. Прямо сейчас ему было не до Полины и Хогана. Ноги будто сами несли его в сторону запасного выхода. Микки едва поспевал за ним, догоняя Йена почти вприпрыжку, как маленький неуклюжий щенок. Когда они открыли дверь на задний двор, первым, кого Йен увидел, был его старший брат. — Эй, Лиам, не ты вызвал неотложку? — крикнул Лип, обернувшись через плечо, после чего сгрёб улыбающегося Йена в медвежьи объятия. — Рад видеть тебя, засранец, — пробасил он ему прямо в ухо. — Я тоже рад, братишка, — ответил Йен дрожащим голосом. — Ты даже представить себе не можешь, как сильно я рад. Йен протянул руку, чтобы втянуть подоспевшего Лиама в их семейные обнимашки. Чёрт возьми, когда этот парень успел стать таким высоким? — Я чертовски счастлив видеть всех вас, ребята, — признался Йен, немного отстранившись и вручая Липу его куртку. Лип фыркнул понимающе, покачал головой, но всё равно накинул куртку на свои плечи. Его взгляд скосился в сторону. Туда, где Хоган стоял, мусоля во рту сигарету, и увлечённо беседовал с каким-то незнакомым Йену темноволосым парнем. Йен даже понятия не имел до сих пор, что его бывший босс курил. На данный момент его внимание было сосредоточенно на загадочном незнакомце. При более внимательном рассмотрении ему вдруг показалось, что он где-то видел этого человека, хотя он мог бы себе поклясться, что не был знаком с ним лично. Незнакомец, заметив появление Йена, вежливо прервал свою беседу с Мэтью и шагнул ему навстречу, протягивая ладонь для рукопожатия. — А вот и тот человек, о котором моя невеста прожужжала мне все уши, — сказал он, крепко сжав ладонь Йена в своей. — Я Дерек, — пояснил парень, рассмеявшись, когда Йен приподнял бровь с тенью недоумения. — Мы пару раз общались с тобой по скайпу. Не уверен, была ли у тебя возможность запомнить, как я выгляжу без своей второй половины на переднем плане. Йену показалось, что кто-то сильно ударил его под дых. Сердце в его груди замерло на мгновение, пропустив пару ударов, после чего начало колотиться в утроенном заячьем темпе. Он обернулся, стараясь встретиться с глазами с Микки, невольно ощутив острую необходимость в его поддержке, поскольку уже был почти уверен, что готов хлопнуться в обморок и растянуться у всех под ногами на деревянном настиле их заднего крыльца. Микки посмотрел на Йена, глубоко затянувшись своей сигаретой, после чего кивнул, явно предлагая ему обернуться назад. Когда Йен наконец нашёл в себе мужество это сделать, он увидел перед собой человека, которого меньше всего ожидал сегодня увидеть. У него тут же перехватило дыхание, а в уголках глаз сразу стали собираться жгучие слёзы. — Мне нравится то, как вы тут развлекаетесь, мальчики, — сказала Фиона, выходя из темноты не полностью освещённого заднего двора и подбрасывая в руке один из ножей Йена. — Так и продолжишь стоять и таращиться на меня, малыш, или, может, уже обнимешь свою сестру? — Боже, иди ко мне, — пробормотал Йен, проглотив слёзы, когда бросился навстречу Фионе. На этот раз он действительно расплакался, и ему было совсем не стыдно. Хотя он всё же совсем чуточку ненавидел своего скрытного бойфренда за то, что тот заставил его так долго оставаться в неведении. Чёрт, он просто невероятно сильно любил Микки. Прямо сейчас ещё сильнее, чем когда-либо до этого, даже при том, что Йен понятия не имел, что такое вообще возможно.***
Вечер проходил именно так, как предполагал Микки — весело и шумно. Совсем не похоже на то, к чему он привык в своей жизни, не слишком наполненной знаменательными событиями. Однако это было ещё не всё. Кое-кого не хватало во всей этой шумной, веселящейся толпе. Взгляд Микки почти каждую чёртову минуту непроизвольно устремлялся в сторону входной двери. Очевидно, в какой-то момент Йен заметил это. Он подошёл к Микки и обнял сзади поперёк живота, положив подбородок ему на плечо. — Мы ждём ещё гостей? — тихо поинтересовался Йен, нежно прикусив мочку уха Микки и лизнув её кончиком языка. Не успел Микки найтись с ответом, как в дверь позвонили. — Я открою, — сказал он, выворачиваясь из объятий Йена. Микки развернулся и потянулся, чтобы быстро поцеловать своего парня. На все вопросы он собирался ответить немного позже. Прямо сейчас его ноги стали ватными и шевелились, казалось, совершенно не соответствуя движениям остального тела. Сделав несколько шагов в сторону входной двери, Микки обернулся, обнаружив Йена прямо позади себя. Он протянул руку, которую его Рыжий с готовностью принял, переплетая их пальцы между собой. Раздался ещё один нетерпеливый звонок, и Микки с Йеном поспешили в прихожую, чтобы впустить новых гостей. — Я уж думала, ты заставишь нас окончательно отморозить здесь свои задницы, говнюк, — сказала Мэнди, без предупреждения вручая Микки крошечную малышку, укутанную в безобразно розовый тёплый комбинезон. Микки натянуто улыбнулся своей сестре, прежде чем выглянул из-за её плеча. Он передал свою племянницу на руки Йену, пропуская его и Мэнди в тепло прихожей. Микки не знал, почему он до сих пор не признался своему парню, что снова стал близко общаться с Мэнди и Игги. Наверное, в нём всё ещё говорил его глупый, иррациональный страх. Призрак Терри по-прежнему иногда посещал Микки в ночных кошмарах, хотя теперь и не так часто, как бывало раньше, до встречи с Рыжим. Теперь Микки регулярно посещал своего психотерапевта и принимал прописанные антидепрессанты. Он всё ещё чувствовал себя чертовски ущербным, несмотря на то, что Йен поддерживал его исключительно во всём. Когда Галлагер выучился на медбрата и изъявил желание поступить в колледж, чтобы получить дальнейшее медицинское образование, Микки неуклюже пошутил, что Йену стоит учиться на психиатра. Было бы очень полезно иметь в семье дипломированного мозгоправа, — сказал он тогда, после чего тут же прикусил язык, побоявшись, что ляпнул лишнего. Йен лишь игриво приподнял бровь и больше вопрос о семье между ними не поднимался. Микки действительно чувствовал себя чертовски глупым. Он тряхнул головой, избавляясь от нахлынувших тяжёлых мыслей, и подошёл к Игги, чтобы заключить его в братские объятия. — Так значит, это и есть тот загадочный чувак, который наконец растопил сердце моего младшего братишки? — ухмыльнулся Игги, глядя на то, как Йен расстёгивал комбинезон Лауры и уже вовсю переговаривался с Мэнди, как будто они с ней были знакомы всю жизнь. Микки не ответил, отмахнувшись от брата татуированным средним пальцем. Игги вошёл внутрь прихожей, закрывая за собой дверь, и неловко переступил с ноги на ногу, перенося свой вес. — Ты, блять, так и собираешься там стоять, или всё-таки зайдёшь? — грубовато проворчал Микки, всё ещё чувствуя себя немного не в своей тарелке. Лишь когда теплые и сильные руки Йена легли ему на плечи, когда Рыжий подошёл к нему сзади, Микки удалось немного расслабиться. — Вы, ребята, уверены, что это хорошая идея? — нерешительно спросил Игги. — Я имею в виду, что не стал бы обижаться, если б вам было неприятно видеть меня здесь. Микки не успел ничего ответить, когда Йен убрал руки с его плеч и шагнул навстречу Игги, уверенно протянув ему раскрытую ладонь. Зелёные глаза Рыжего встретились со светло-голубым взглядом Игги. Йен искренне улыбнулся, внимательно изучая лицо человека перед ним. — Я на самом деле рад наконец познакомиться с семьёй Микки, — признался Йен, после чего немного мстительно добавил: — С той, которая не собирается размахивать перед ним перочинными ножами. Хотя сегодня ночью я точно должен буду надрать чью-то задницу за то, что он такой чертовски скрытный ублюдок. Последние слова были брошены в адрес Микки через плечо. Микки ощутил кожей, как его лицо залилось смущённым румянцем, но всё равно щёлкнул в сторону Рыжего неприличным жестом. Чёрт возьми, он ещё никогда в жизни не чувствовал себя настолько собой.***
Вся большая семья уже час как собралась за большим обеденным столом, который Микки приобрёл накануне праздника, объяснив свою покупку необходимостью немного дополнить интерьер. Дети разместились за журнальным столиком рядом с диваном. Лаура мирно спала в кабинете Микки, в автомобильной люльке, которую Игги принёс из своей машины. Было весело и шумно, и даже вечно угрюмый Микки, казалось, чувствовал себя в своей тарелке. Йен был несказанно счастлив видеть, как хорошо его парень вписался в эту бешеную толпу, которую по большей части представлял собой клан Галлагеров. Он не понимал, почему так нервничал, когда его рука — та, которую Микки не сжимал на своём бедре под столом рядом с ним — постоянно опускалась вниз, чтобы пощупать карман на джинсах. Маленькая бархатная коробочка с двумя серебряными кольцами лежала там с того момента, как Йен сунул её туда перед тем, как спуститься вниз после душа. Чёрт возьми, у него было ощущение, что она вот-вот должна была прожечь дыру в его грёбаных штанах. Всё чаще в их разговорах с Микки тот произносил слово «семья». После чего так мило смущался и краснел, что у Йена от этого сладко щемило в области груди, и колени слабели каждый чёртов раз. Боже, он уже больше месяца назад купил для них эти кольца и даже заготовил глупую речь, которую при любой возможности репетировал перед зеркалом в те редкие моменты, когда ему удавалось принять душ в гордом одиночестве. И нет, он, блять, не боялся сделать предложение своему парню или что-то в этом роде. Он просто ждал действительно подходящего момента. — Эй, народ, могу я попросить минутку тишины? — наконец решился он, сам того не ожидая. — Я должен кое-что сказать Микки и… Хочу сделать это сейчас, пока вы все здесь, с нами. Больше дюжины пар глаз сразу внимательно уставились на него. Даже дети притихли за своим столиком, что само по себе было удивительно. Чёрт. Почему его руки вдруг так вспотели? Йен отодвинул стул, неохотно выпустив пальцы Микки, после чего встал на ноги и достал из кармана коробочку с кольцами, полностью спрятав её от посторонних глаз в своей большой ладони. Он наклонился и снова взял руку Микки в свою. Для Йена это был единственный способ немного заземлиться и почувствовать себя в своей собственной шкуре. Иисусе, этот мужчина действительно был для него всем. Микки поднялся со своего стула, следуя за своим парнем, как цветок за солнечным лучом. Его собственное сердце колотилось в груди так же отчаянно быстро. Йен мог видеть это по тому, как Микки заметно сглотнул. Синие глаза встретились взглядом с зелёными, и Йен на мгновение почти потерялся в этом моменте, пока наконец не вспомнил, что собирался сделать кое-что очень важное. И куда только подевалось всё его красноречие, которое он так тщательно оттачивал перед зеркалом в их ванной? Тишина уже почти начала становиться неловкой, когда Йену наконец удалось отлепить свой язык от нёба. — Мик, я знаю, что мы с тобой вместе совсем недолго, но… — он шумно вздохнул, выпуская из лёгких лишний воздух. Он даже не понимал до сих пор, что задержал дыхание. — Это прозвучит банально, но мне действительно кажется, что я знаю тебя всю свою жизнь. И, думаю, не для кого здесь уже не секрет, как чертовски сильно я влюблён в тебя. — Да скажи уже это, — Мэнди закатила глаза. — Пока мы все здесь не успели состариться, а моего брата не хватил сердечный приступ. Йен сурово посмотрел в её сторону, прежде чем его взгляд смягчился почти мгновенно, когда встретился с точной копией синих глаз его парня. Жениха. Чёрт. Технически Микки всё ещё не являлся его женихом. Йен поспешил поскорее исправить это досадное упущение, пока сам позорно не свалился в обморок. Ещё никогда в своей жизни он так не волновался. — Микки, — произнёс он дрожащим и охрипшим голосом, — ты выйдешь за меня? «Пожалуйста, скажи ДА! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» Он опустился на одно колено, понимая, что выглядел по-идиотски, и протянул Микки открытую коробочку с двумя широкими серебряными кольцами. Микки застенчиво прикусил губу и почесал большим пальцем переносицу, полыхнув щеками. После чего наконец улыбнулся и закатил глаза точно так же, как только что сделала его сестра. — Ты такой чертовски банальный придурок, Галлагер, — проворчал он сквозь улыбку, принимая коробочку из рук Йена. — Конечно, я выйду за тебя, боже! — Можно просто «Йен», — поддразнил Йен, поднимаясь с колена, как только сумел проглотить своё колотящееся сердце обратно в грудь. За столом снова стало шумно и громко, пока Микки и Йен беззастенчиво целовались под аплодисменты своей семьи и их громкие свисты. Если Йен когда-либо думал, что не может стать ещё более счастливым, то он точно ошибался. Прямо сейчас он чувствовал себя на вершине мира.***
— Я хочу нанять адвоката для Колина, чтобы тот подал апелляцию по его делу, — выпалил Микки на выдохе, когда рот Рыжего как раз почти добрался до кончика его члена, спускаясь поцелуями вниз по животу. Он вынашивал эту идею уже два месяца — с тех самых пор, как его брат был отправлен в тюрьму округа Кук. Психиатр при тщательном осмотре выявил у Колина расстройство личности под названием «эксплозивная психопатия», предположив, что виной её появления стала черепно-мозговая и психологическая травмы, полученные в глубоком детстве. Он настоял на том, чтобы Колин прошёл в тюрьме курс необходимой терапии, но тот предсказуемо отказался, предложив всем членам медицинской комиссии «сделать копии заключения, подтверждающего его диагноз, сложить их треугольниками и засунуть в их жалкие жопы плашмя». Взглянув на запись съёмки заседания, Микки мог только рассмеяться. За столько лет он почти успел забыть, какой живописный словарный запас был у его старшего брата. Прямо сейчас в его собственной голове царил первозданный хаос. Сказывались события шумного вечера, проведённого в кругу их с Йеном семей. Тот факт, что наконец оставшись наедине, они всё ещё не обговорили предложение, сделанное Йеном накануне, также не добавлял Микки душевного равновесия. Он словно плыл в каком-то вязком, беспросветном тумане и никак не мог из него выбраться. Чёрт возьми, Микки даже не был в состоянии как следует сосредоточиться на ласках своего горячего жениха, и вот это уже совсем не укладывалось ни в какие рамки. — Послушай, Мик, — Йен прервал своё увлекательное занятие, сев на постели между широко раскинутых ног Микки. — Ты ведь сам всё видел и слышал, — продолжил он, нежно выводя узоры на бедре Микки пальцем правой руки. — Твой брат отказался проходить терапию. Я не силён во всей этой юридической волоките, но разве это не должно означать, что тем самым Колин потерял своё право на апелляцию и условно-досрочное освобождение? — Так и есть, — согласился Микки, отрывая от подушки свою гудящую голову. Он приподнялся на локтях, чтобы было удобнее установить зрительный контакт с Йеном. — Поэтому я собираюсь переубедить его, и ты не сможешь мне помешать в этом. Микки нахмурил брови, приготовившись к горячим возражениям со стороны Галлагера. Которых, к слову, так и не последовало. Очевидно, им с Йеном предстояло проделать ещё очень много работы, чтобы как следует узнать друг друга. Рыжий ласково посмотрел на него. В зелёных глазах вспыхнуло искреннее восхищение, и волна слепого обожания окатила Микки с головы до кончиков пальцев на ногах. Он почти смог ощутить это своей собственной кожей, которая вся горела под нежными прикосновениями этих больших, горячих ладоней. — Если ты этого хочешь, то я поддержу любое твоё решение. Надеюсь, ты знаешь об этом, Микки. Микки пришлось проглотить тугой комок, застрявший в горле, прежде чем он смог наконец заговорить снова. — Я уже говорил тебе о том, как сильно я люблю тебя, Фейерверк? — спросил он, когда улыбка грозила серьёзной болью, поселившейся в его щеках. Йен широко улыбнулся ему в ответ, проползая вдоль тела Микки, от чего тому пришлось вернуть свою голову обратно на подушку, когда Рыжий навис над ним. — Кажется, я что-то такое припоминаю, — сказал Йен, растягивая слова и делая вид, что на минуту задумался. — Но я был бы не против услышать это ещё раз… миллион. Микки снова приподнялся, на несколько секунд соединяя их губы в лёгком поцелуе, после чего схватил Йена за плечи и резко потянул в сторону, меняя их положение так, чтобы оказаться сверху. — Я люблю тебя, — прошептал он, наклонившись к самому уху своего Рыжего, от чего по крепкому, мускулистому телу последнего пробежала дрожь. — Я люблю тебя, — повторил Микки, лизнув чувствительную жилку в том месте, где молочная веснушчатая кожа на шее Йена вздрагивала от учащённого пульса. — Я, блять, чертовски люблю тебя, Йен! Он почувствовал, как глаза наполняются слезами, слишком поздно, когда те уже стали капать на грудь Йена, куда Микки успел спуститься, целуя каждый самый крошечный участок этого потрясающего, идеального тела. Рыжий совершенно точно понял, что Микки собирался расклеиться рядом с ним, как глупая малолетняя девчонка, но он не подал виду. Боже, Микки даже не представлял себе, как ему удалось заслужить любовь такого удивительного человека, каким был Йен Галлагер. Он продолжил ласкать грудь Рыжего, его живот, жадно втягивая носом любимый и самый возбуждающий на свете запах, пока парень под ним не превратился в дрожащее, сладко стонущее месиво из безвольных конечностей и пылающей кожи. Ещё никогда Микки не гордился собой так чертовски сильно. Глотая счастливые слёзы, он как раз подумывал о том, чтобы наконец заняться этим жутко соблазнительным, вздрагивающим и влажным членом, когда Йен под ним приподнялся, обхватив лицо Микки тёплыми сухими ладонями. — Эй, Мик, подожди. Я хочу кое-что тебе предложить, — произнёс Йен охрипшим от возбуждения голосом, который сразу же поразил Микки прямиком в его напряжённые яйца. Иисусе. Неужели этот чувак мог бы стать ещё горячее, чем Микки воспринимал его каждый чёртов раз? — Я надеюсь, это не твоя золотая звезда, Рыжий? — пошутил Микки, только теперь понимая, что… Чёрт, он на самом деле думал об этом. Уже некоторое время Микки стал ловить себя на том, что его взгляд начал слишком подолгу задерживаться на этой потрясающей упругой заднице, которую Йен до сих пор берёг от всех как грёбаную зеницу ока. Но Йен был топом, а Микки нравилось принимать в себя этот волшебный девятидюймовый член. Это было тем, что их обоих целиком и полностью устраивало. Они с самого начала подходили друг другу, как два кусочка одной головоломки, и Микки не собирался ничего переворачивать с ног на голову. Но чёрт его подери, если он не стал бы тайно мечтать об этом. Этого никто не мог бы ему запретить. Йен поёрзал под весом Микки на постели. Смятые простыни чуть слышно зашуршали, теснее соприкасаясь с удивительно нежной бледной кожей. Лицо Микки всё ещё было зажато между ладоней Рыжего, принуждая его к контакту глаза в глаза. Тусклый жёлтый свет включённого ночника отражался в тёплых зелёных радужках Йена золотыми бликами, от которых его глаза казались Микки почти сюрреалистичными. Он мысленно дал себе обещание завтра же перенести это чудесное видение на холст во всех возможных красках. — Если ты этого не хочешь, я не стал бы настаивать, но… — пробубнил Йен, прежде чем осёкся и выпустил лицо Микки из захвата своих ласковых ладоней, отводя в сторону смущённый взгляд. — Постой, — тут же спохватился Микки, ничего в этот момент не желая больше, чем вернуть себе взгляд Йена, который тот теперь так тщательно от него прятал. — Эй, Йен, посмотри на меня, — мягко попросил Микки, когда Рыжий не отреагировал на его попытку с первого раза. Йен повернул голову обратно, и Микки заметил, как щёки его жениха запылали самым очаровательным румянцем, который он когда-либо видел в своей жизни. — Ты правда этого хочешь? — глупо уточнил он. Боже, он действительно ощущал себя почти на грани грёбаного обморока, когда Йен уверенно кивнул на его вопрос. — Почему бы и нет, — на этот раз Рыжий пожал плечами. — Я хочу это попробовать с тобой. — Что-то вроде прыжка веры? — хитро ухмыльнулся Микки, на что Йен только закатил глаза. — Что-то вроде того, что я, блять, люблю тебя, идиот. И хочу испытать с тобой всё, что ты сможешь мне предложить. — Даже если иногда это будет больно? — спросил Микки на этот раз мягко и робко. Он надеялся, что Йен понимал, о чём именно шла речь. Судя по тому, с какой нежностью эти глаза посмотрели на него, Йен оправдал надежды Микки целиком и полностью. Снова. На этот раз это не стало для Микки неожиданным сюрпризом. — Даже если это будет больно, — согласился Рыжий. — Даже если мы с тобой однажды облажаемся, я буду готов рисковать ещё раз, и ещё. Пока мы оба не превратимся в старых сморщенных ублюдков, ненужных никому, кроме друг друга. Я так сильно люблю твою бледную задницу, Микки Милкович, что не могу помыслить о том, что проживу без неё ещё хотя бы чёртову минуту. — Я думал, что прямо сейчас речь идёт не о моей бледной заднице, — поддразнил Микки, с улыбкой прикусив край нижней губы. Йен снова закатил глаза и фыркнул, закинув за голову мускулистые руки, крепко хватаясь за деревянные перекладины изголовья их большой кровати. — Может быть, мы уже прекратим эту дискуссию, и ты наконец трахнешь меня? — Господи, блять, Галлагер! — воскликнул Микки, когда слова Йена в очередной раз ударили его прямиком в пах. — Ты не можешь говорить мне такие вещи и ожидать потом, что я смогу продержаться на тебе больше чёртовой минуты. — Тогда заткни мне рот, мать твою, потому что я чертовски нервничаю, ясно? — Эй, если ты не готов, то я… — О, боже, — прорычал Йен, схватив Микки за шею и наклоняя его к себе для грязного, глубокого поцелуя — с языками, укусами и стонами. Микки пришлось вслепую нашарить на тумбочке наполовину пустой тюбик со смазкой, когда Йен прервал поцелуй и на секунду зажмурился, выпустив наружу рваный вздох. — Мне нужно перевернуться. — Что? Нет! Я должен… — Поверь мне, Микки, так будет лучше, — вмешался Йен с нажимом. — Разумеется, если только ты не хочешь дрочить на мой светлый образ, когда я кончу с твоими пальцами в своей заднице, — быстро объяснил Йен, когда понял, что Микки твёрдо был намерен упираться до последнего. — Чёрт, — задушено выругался Микки. — Это было бы действительно горячо. — Ты так думаешь? — фыркнул Йен через плечо. Микки позволил Йену улечься на живот и даже умудрился заботливо подоткнуть подушку, чтобы задница Рыжего оказалась чуточку повыше. Он не собирался признаваться в своей неуверенности в том, что сам не мог бы кончить от одного зрелища. Член Микки, твёрдо стоящий между его ног по стойке смирно, заинтересованно дёрнулся, когда на его кончике проступила блестящая капелька предэякулята. Несмотря на то, что Микки, как оказалось, был в некотором роде сабмиссивом, должно быть, это был самый властный саб на свете. Поскольку, чёрт… Прямо сейчас он уже упивался своей властью над Йеном, а ведь они ещё толком даже ничего не начали. Микки понимал, — ясно и отчётливо, как никогда раньше — что пропал окончательно и бесповоротно. Он протянул руки и накрыл ладонями обе дрожащие половинки задницы Рыжего, помассировав их почти грубо, когда его собственное рычание смешалось со сдавленным стоном Йена. Раздвинув большими пальцами чужие ягодицы, Микки убедился, что здесь горячий засранец оказался таким же идеальным, как и во всех других местах. Не то чтобы он когда-то в этом мог сомневаться. Розовая дырочка Йена подрагивала и сжалась, когда язык Микки широко прошёлся вдоль всей промежности от самых яиц до копчика. — О, боже, — вздохнул Йен. Его лицо было повёрнуто в сторону, упираясь в подушку одной щекой. Микки заметил, как крепко Йен зажмурился и прикусил губу, когда тёплое дыхание пощекотало пылающую кожу его задницы, выставленной на полное обозрение. Он немного поёрзал на матрасе, приподняв бёдра ещё выше. Микки понял, что ему доверились окончательно и безоговорочно, и тихонько заскулил от этой мысли, впиваясь зубами в собственную нижнюю губу. — Ты сводишь меня с ума, Веснушка, — горячо прошептал он, после чего наклонился и снова лизнул дырочку Йена. Потом ещё раз, и ещё, не жалея собственной слюны, пока колени стонущего Рыжего не ослабли настолько, что разъехались в стороны на гладких дорогих простынях. Это показалось Микки таким трогательным, что он не удержался от глупого хихиканья. Когда к языку Микки присоединился кончик его пальца, Йен вздрогнул от неожиданности, но тут же снова расслабился, стоило Микки погладить его бедро в ласковом, успокаивающем жесте. Микки на самом деле чувствовал себя пьяным от желания и осознания того, что Йен позволял ему делать с ним. Этот сильный и чертовски красивый мужчина принадлежал ему целиком и полностью. Микки пришлось недоверчиво ущипнуть себя за живот, чтобы убедиться в реальности происходящего прямо здесь и сейчас. — Блять, — выругался он себе под нос, нетерпеливо схватив тюбик со смазкой и открыв его щелчком. От возбуждения его всего трясло. Он немного нервничал. Ладно, он, блять, нервничал чертовски сильно, поэтому решил поскорее приступить к делу, пока Йен не заметил его нерешительность. Очевидно, попытка не увенчалась успехом, потому что раскрасневшаяся физиономия Рыжего, прижатая щекой к подушке, вдруг расплылась в глупой довольной ухмылке. — Я не настолько девственник, Микки, так что можешь так не бояться. Обещаю, что не развалюсь под тобой. Разве что, только в переносном… Ох, блять! Йен выгнул спину и одновременно сделал попытку уползти подальше, когда смазанный палец Микки осторожно, но настойчиво стал прокладывать свой путь внутрь его тела. — Что это, блять, должно значить? — уточнил Микки, не прекращая жадно пялиться на свой палец, исчезающий в этой умопомрачительно прекрасной и возбуждающей заднице. — Как можно быть девственником настолько или, блять, не настолько? Ты позволял кому-то залезть на тебя или нет? — Микки, — сдавленно проскулил Йен, изо всех сил стараясь расслабиться, но пока что безуспешно. — Мы можем…? Охх… Можем поговорить об этом потом? — Нет, блять, мы не можем. Микки нахмурился и мстительно согнул свой палец внутри Йена, безошибочно находя чувствительный комочек нервов. Йен громко застонал, и Микки пришлось наклониться, чтобы заткнуть этот рот своим языком. — Твой брат и его жена спят в соседней спальне, — напомнил он, после чего из-за стены послышался отчетливый женский стон. Должно быть, Лип и Тами решили оторваться по полной, благодарные Фионе и Дереку за то, что те услужливо предложили забрать детей на ночь в свой отель. Йен под Микки снова выгнул спину, на этот раз не уползая, а раскрываясь перед ним. Микки заметил на искусанных губах Рыжего довольную улыбку. Его зубы сомкнулись на упругой бледной ягодице, от чего Йен взбрыкнул со стоном, почти скинув Микки с их кровати на пол. — Блять, это было больно! — Неужели? Так ты ответишь на мой вопрос или мне стоит навести симметрию? Потому что твоя развратная задница так и напрашивается, чтобы я пометил её ещё раз, Рыжий. — Господи, ты не отстанешь от меня, верно? Йен захныкал разочарованно, когда палец Микки полностью покинул его тело. Только для того, чтобы к нему немедленно присоединился ещё один. — О, боже! — снова застонал Йен, как самая настоящая королева порно. Микки удовлетворённо ухмыльнулся и проглотил слюну, наполняющую его рот. Зрелище перед ним заставляло его возбуждённый член подпрыгивать и болезненно ныть. Он не думал, что сможет продержаться ещё хотя бы минуту, не оказавшись внутри этой горячей, манящей задницы. — Хорошо, хорошо, — быстро согласился Йен, когда зубы Микки прикусили его вторую ягодицу. — Господи, это был всего лишь стимулятор простаты. Теперь ты доволен? Может быть, ты уже наконец войдёшь в меня? Микки, я не хрустальный. Я хочу… — он задохнулся и заскулил, подставляясь пальцам Микки, ласкающим его простату. — Хочу тебя, Мик, — захныкал Йен, как маленький капризный ребёнок. — Хочу… хочу этот член, чёрт возьми! — Чёрт, — выплюнул Микки. Осторожно вытащив пальцы из тела Рыжего, он снова потянулся за смазкой, щедро нанося её на свой член, который, по ощущениям, готов был вот-вот взорваться. — Ты сам это делал с собой, или…? Господи, он действительно не был уверен, что хочет знать ответ. Чего Микки точно не ожидал, так это того, что его Рыжий снова не разочарует. — Я делал это сам. Никто до тебя не прикасался ко мне… Ох, блять.! Выгнув спину, Йен стал извиваться и стонать, когда член Микки начал медленно проникать, заполняя и растягивая гладкие стенки его дырочки. Чёрт возьми, Микки на самом деле не был уверен, что не должен отключиться от перевозбуждения в процессе. — Йен… — пропищал он неприлично высоким фальцетом, когда наконец вошёл по самую рукоять. — Чёрт, двигайся, Мик, — ответил ему Рыжий таким же щенячьим голосом. — Пожалуйста, детка, ну же… — О, господи, — выдохнул Микки, когда чуть немедленно не кончил, услышав слово «детка». — Я, блять, не могу, и тебе не советую, — пригрозил он очень серьёзно. — Не шевелись, блять! Или твой первый опыт закончится сейчас же. Он ещё несколько раз судорожно вздохнул, глядя на то, как Йен притих, выполняя его просьбу. Чёрт. Это было похоже на то, как подросток реагировал на первую в жизни дрочку от долгожданного объекта своей страсти. Не сказать, чтобы первая принятая дрочка самого Микки была настолько уж захватывающей. По крайней мере он мог догадываться, как это бывало у кого-то более удачливого и менее зажатого, чем был когда-то он сам. Микки судорожно вздохнул и облизал губы, зажмурившись на несколько секунд, прежде чем понял, что угроза немедленной позорной эякуляции наконец немного отступила. Он двинул бёдрами на пробу и поёрзал, приспосабливаясь к их положению. Его пальцы впивались в ягодицы Рыжего почти с отчаяньем и оставляли на них красные следы, которые позже должны были превратиться в синяки, видом которых Микки ещё долго будет наслаждаться после. Улыбнувшись мысли, он воспрял духом, когда понял, что не развалится на части сию секунду. Ему даже удалось краем уха прислушаться к звукам, доносящимся из-за стены. Точнее было бы сказать, к их полному отсутствию. — Мудаки в соседней комнате что-то затевают, — пробормотал Микки, на что Йен фыркнул, задыхаясь и скуля, когда член внутри его тела попал в нужное место. — Утром нам предстоит допрос с пристрастием… охх… от Тами. Боже, я люблю тебя! Микки! Последние слова Рыжий выкрикнул громко и так же громко застонал. Глаза Микки закатились от наслаждения. Волна острого удовольствия пробежала по позвоночнику, когда он вышел почти полностью из тела Йена и снова вонзился в него по самые лобковые волосы. Напряжённые яйца Микки шлёпнули по бёдрам Рыжего с грязным, неприличным звуком, от которого они оба чуть тут же не кончили. Микки сделал ещё несколько плавных движений внутрь и наружу, когда его посетила мысль, от которой ему не удалось отмахнуться. — Йен… Йен, тебе нужно лечь на спину. Пожалуйста. Колени Йена снова разъехались на постели. Он уткнулся носом в подушку на несколько секунд, после чего сделал так, как попросил Микки. — Чёрт, — прошептал Микки, не в силах отвести восторженный взгляд от возбуждённого, раскрасневшегося лица своего жениха. — Ты такой красивый. Хочу видеть твоё лицо, когда ты кончишь с моим членом внутри. Он снова устроился между разведённых бёдер Йена, пока тот завороженно таращился на Микки, наблюдая за всем происходящим и шевеля искусанными губами. Всё, что Микки удалось разобрать из невнятного бормотания своего Рыжего, это: «О, боже!» — Можно просто «Микки», — поддразнил он с кривой усмешкой, смазав свой член ещё раз. — Засранец, — вяло огрызнулся Йен. На его лице сияла блаженная улыбка. Брови Йена сошлись домиком над веснушчатой переносицей, когда Микки подхватил его ноги под колени и снова толкнулся внутрь, почти сразу задав размашистый, чёткий темп. Йен под ним застонал и его глаза закрылись, чего Микки не мог допустить категорически. Ему был необходим взгляд этих зелёных глаз, как глоток воздуха. Он повернул голову и ощутимо прикусил бледную кожу рядом с коленом Йена на своём плече. Слава богу, Йен понял намёк сразу. — Ты нужен мне, — прошептал Микки, всё ещё двигаясь, хотя уже начинал понемногу сбиваться с ритма. — Мне нужны твои глаза. Нужно знать, что мне всё это… не снится, что ты на самом деле здесь и что ты… Он задохнулся от избытка внезапно нахлынувших чувств, ощутив жгучие слёзы, которые стали собираться в уголках глаз. Но Микки продолжал смотреть на Йена, хотя на секунду полностью утратил способность говорить. — Скажи… Микки… — умоляющим голосом попросил Йен. Сильная большая ладонь легла на горло Микки, которое тот обнажил с вечной готовностью подчиниться, даже в их нынешнем положении. Его глаза почти закрылись, но Микки не позволил этому случиться. — Мне нужно знать, что ты на самом деле мой, — наконец признался он, почувствовав, как счастливые слёзы хлынули из его глаз, когда пальцы Йена сомкнулись на его шее. Сквозь пелену подступающего оргазма ему удалось увидеть, как Йен сжал свой влажный, текущий член и накачал несколько раз, прежде чем выгнуться под телом Микки и кончить между их потными животами с громким блаженным стоном. Как только стенки натруженной дырочки Рыжего ритмично запульсировали вокруг члена Микки, в его глазах потемнело, прежде чем он сильно кончил. Вместо стона из его приоткрытого рта вырвалось грубое рычание. Из-за стены, соединяющей комнату Микки и Йена с соседней спальней, послышалось восторженное «Аллилуйя!»***
Несколько месяцев спустя подготовка к свадьбе Микки и Йена шла полным ходом, когда Колина выпустили из окружной тюрьмы. Микки нанял для него Криса Пратта в качестве адвоката и нисколько не удивился тому, как быстро пошло дело, когда оно попало в эти ловкие, талантливые руки. Колин согласился лечь в клинику, чему Игги искренне удивился, а Микки был чертовски рад. Йену оставалось только гордиться этим потрясающим, действительно чудесным и удивительно добрым человеком, которого ему каким-то образом удалось заполучить только для себя одного. Единственное, чего он немного опасался — это как бы ему не свалиться в обморок во время церемонии по их бракосочетанию от восторга и переизбытка чувств. Он вполне мог бы предполагать, что Микки чувствовал по этому поводу примерно то же самое. Во время семейного фуршета в честь репетиции их свадьбы они оба заметили, что Полина напрочь отказалась от любого алкоголя. Хоган при этом сидел рядом и сиял, как грёбаный Александрийский маяк, а Тами в своём непревзойденном репертуаре немедленно предложила Поли познакомить её с их семейным врачом, у которого она наблюдалась во время обеих своих беременностей. Йен, будучи уже гордым семьянином, закончил свой первый учебный год на отлично. Хотя и поражался, как ему всё это время удавалось не только успешно готовиться к экзаменам, но и работать и вообще, чёрт возьми, жить. Поскольку Микки продолжал пользоваться любым свободным моментом, чтобы выжать из них обоих все соки. Йену оставалось только фальшиво сокрушаться по поводу того, что он создал настоящего сексуального монстра, сам того не ожидая. Когда он несколько раз упомянул об этом вслух, Микки только закатил глаза, отмахнувшись от него двумя средними пальцами. В мансарде Микки за время их совместного проживания скопилось столько новых картин, что там практически не осталось места. Однажды Йену позвонила Дебби, поделившись с ним впечатлениями о своей новой подружке. Казалось, у двоих всё складывалось на самом деле серьёзно. На удачу эта подружка была тесно связана с миром искусства. Йену даже страшно было представить себе, чем его младшая сестра умудрилась так зацепить такую дорогую цыпочку, но куда больший интерес у него вызывал конкретно род деятельности этой молодой леди. Он был уверен на сто процентов, что талант его мужа просто не имел права так безвременно прозябать в маленькой и тесной мансарде. Люди должны были иметь возможность наслаждаться им так же, как мог он сам. Первая выставка Микки состоялась в начале июля. Одну из его самых ярких картин, которую Йен доставил туда лично прямиком из кабинета Микки в их доме, сразу же изъявил желание приобрести Роберт Пратт. Вопреки возражениям Йена, Микки согласился почти сразу. — Не хочу больше никогда чувствовать себя так, как чувствовал тогда, — признался он Йену, когда смотритель выставки приклеил на рамку картины табличку с надписью «продано». Йен посмотрел в последний раз на маленького мальчика, который полоскал крошечные ножки в бескрайнем звёздном небе. Только теперь он осознал, насколько одиноким был этот ребёнок, и как сильно он был похож на его Микки. Оторвав взгляд от картины, Йен посмотрел в синие глаза самого удивительного человека, который целиком и полностью изменил его скучную жизнь. — Этого никогда не случится, — пообещал он Микки, сжав татуированные пальцы его правой руки так крепко, что это наверняка было немного больно. — Я тебе это обещаю, Мик. Ты больше никогда не будешь одинок. Мы ведь выжили, верно, чувак? Наверняка это было предначертано нам звёздами. Микки театрально закатил глаза, но улыбнулся при этом так широко, что на его щеках появились весёлые, трогательные ямочки. — Думал, титул королевы драмы — это моя личная привилегия, Фейерверк. — Ну, все иногда рано или поздно ошибаются.