Bloodlines

Шестью неделями позже на его омни-тул приходит сообщение от Гарруса – первое с момента их последнего разговора. «Коммандер Шепард и Легионер Вакариан сердечно приглашают вас принять участие в церемонии…» Это предложение мира, он понимает. Если он придет, то Гаррус усмехнется, раздвинет мандибулы в улыбке. Его сын возьмет его за руку и скажет, что он рад снова увидеть отца, и тогда Тибериус поймает себя на том, что тоже улыбается и согласно кивает. Он скучает по сыну. Он хочет принять. Может даже представить себя там, увидеть, как его сын клянется в вечной преданности женщине, которая, как он знает, даже не способна осознать значение такой клятвы. Он очень хочет видеть своего сына женатым и счастливым. Но как он может поддерживать Гарруса в этой его детской мечте?! Не только разрешить, но и поощрить сына связать себя с неподходящим партнером, с тем, кто не разделяет его культуру, его кровь? Он не может отказаться от своего отцовского долга, даже если это так трудно. Сделать что-то меньшее означало бы подвести Гарруса в моменте, когда он больше всего нуждается в своем отце, пусть и не понимает этого. Поэтому, с тяжелым сердцем, он отклоняет приглашение. Ответом Гарруса служит безмолвная холодная ярость. Солана, полная противоположность своего брата, несколько недель кричит на него при каждом удобном случае, после того как узнает, что он сделал. В итоге, она идет на церемонию без него. Когда она возвращается, он ничего не спрашивает, но дочь все равно рассказывает ему. – Это было красивое торжество. Гаррус так счастлив с ней, – в суб-вокале Соланы звучит грусть. – Он был бы еще счастливее, если бы ты был там, но… Он ничего не говорит. Они это уже не раз обсуждали, и каждый раз это заканчивалось скандалом. Она вздыхает. – Она не так уж и плоха, папа, – говорит Солана. – Она бы тебе понравилась, если бы вы встретились. Она ему подходит. Тибериус очень сомневается в этом, но ничего не говорит. Вскоре Солана уходит, и позже он поймет, что это был последний раз за очень долгое время, когда кто–либо из его детей говорил с ним. *** Месяцы проходят в тишине; он часто думает о том, чтобы связаться со своим сыном, но запрещает себе поддаваться искушению. Будучи военным советником Иерархии, Гаррусу сложно избегать встреч с Примархом. Однако он, похоже, поставил себе именно такую цель, и – что неимоверно раздражает – ему удается. Какое-то время он думает, что это изменится. Что сын осознает совершенную им ошибку, и тогда Тибериус будет рядом с ним – когда женщина исчезнет, оставив Гарруса с разбитым в пыль сердцем. Он знает, что люди не понимают концепции пожизненных уз; для их вида характерны внезапные разрывы союзов из-за мельчайших проблем. А Шепард – не просто человек, но и Спектр, а ведь Спектры – как призраки, никогда не задерживаются на одном месте надолго. Постоянство никогда не было частью их работы. Он знает, что его сын остался на Палавене после церемонии, но удивлен, что Шепард осталась с ним. Климат Палавена суров даже для турианцев, не то, что для человека. Еще больше он удивляется, когда однажды утром на его омни-тул поступает входящий звонок от неё. Он выпрямляет спину, нажимая когтем кнопку вызова, и сидит ровно и гордо, когда в поле вызова появляется лицо его невестки. Он уже видел её в записях новостей – да вся галактика видела, – но он никогда не видел её вживую, и уж точно никогда не видел такой. У нее несколько крупных шрамов на лице, а на правой руке виден кибернетический протез, напоминающий ему о другом Спектре. Он замечает, что она не носит цвета его клана, но может разглядеть кольцо на одном из как-же-их-много пальцев. – Примарх Вакариан, – говорит она, и голос у неё тонкий и хриплый, совсем не похожий на тот женский голос, который он помнит по видео. Тем не менее, ноты глубинной силы и решительности не оставляют сомнений в том, что это она. – Спектр Шепард, – он склоняет голову в вежливом приветствии. Если она и замечает, что он не добавляет «Вакариан» к её имени, то все равно не выказывает никаких признаков оскорбления. – День рождения Гарруса на следующей неделе, – просто говорит она. Он кивает: – Я в курсе. Он благодарен, что она не пытается вести светскую беседу, как это делают многие люди в неловких ситуациях. Ему нравится ее прямота. – Я устраиваю для него небольшую вечеринку. Только семья и друзья, – говорит она, и к его большому удивлению, опускает глаза и дотрагивается до края своей рубашки. Она перекатывает между пальцами ткань, прикрывающую живот; он наклоняет голову, не понимая этого очень человеческого жеста. – Это много значило бы для меня… и для Гарруса… если бы вы присутствовали, – продолжает она, и в её голосе звучит теплота, которая позволяет ему понять, что это еще одно предложение мира. – О, – говорит он абсолютно нейтральным голосом. Шепард скрещивает руки и хмурится. – Мы хотели бы вас видеть, – её тон настойчивый, почти командный, но он так же может уловить в нем нотки мольбы. Тибериус задается вопросом: Гаррус или Шепард так отчаянно нуждаются в его одобрении? Он ловит себя на том, что чувствует к ней невольное уважение из-за этого почтительного отношения к сыновьему долгу – может, она и не турианка, думает он, но похоже, может многое понять. На мгновение он забавляется с мыслью о том, чтобы действительно пойти туда. Он хотел бы увидеть сына. Часть его подозревает, что он хотел бы также увидеть эту странную человеческую невестку, которой он против воли восхищается. Но знать турианские обычаи – это одно, а вот соблюдать их – совсем другое. Если бы она действительно понимала, она бы никогда не приняла предложение Гарруса о брачном союзе. Кроме того, он помнит про свой отцовский долг. Он игнорирует неприятное тревожное ощущение в желудке, которое возникает, когда он смотрит прямо в лицо Спасительницы Галактики и отвергает её: – Если Гаррус хочет меня видеть, он знает, где меня найти, Коммандер. На мгновение женщина закрывает глаза и ничего не говорит. Когда она снова открывает их, её глаза выглядят потемневшими и влажными, как-то очень странно, по–человечески. Сейчас она выглядит невероятно уязвимой. Этот разговор становится слишком интимным… и неуютным. – Я понимаю, – наконец говорит она, и ей не нужен суб-вокал, чтобы он услышал сквозящее в её голосе разочарование. – Думаю, я просто…, – она усмехается, и в её голосе звучат горькие ноты, слишком сильно напоминающие ему сына. – Ну, думаю, я просто хотела бы ошибиться. Прежде, чем он успевает ответить, она поворачивается к кому-то за кадром, чтобы сказать слова, которые он уже не слышит, потому что связь обрывается. Днем позже он получает известие от Соланы, которая уже достаточно оттаяла, чтобы снова начать общаться с ним. Она проговаривается, что Гаррус принял предложение должности советника по безопасности на Цитадели. Он уедет через две недели. Тибериус чувствует себя так, будто он пропустил удар в живот, но, впрочем, удивляться нечему – Спектры никогда не задерживаются надолго на одном месте.