Худшая в мире первая любовь

Лань Ванцзи всегда старался поступать по совести, чтить предков и вообще быть пай-мальчиком. Даже в издательском бизнесе его семья выбирала именно такой путь — не в смысле инфантильной покорности: речь о принципах, которые нельзя нарушать. И когда за спиной шептались, брат говорил, что не стоит слушать. Что сплетничать нехорошо, так что коллеги сами себе не друзья. А ведь говорили ужасные вещи. Что Нефриты — два самовлюбленных пижона, которые самостоятельно даже кофе принести не в состоянии, на всё-то им нужен секретарь. Брату действительно помогал Мэн Яо — потому что брат был главным редактором отдела научной литературы в издательстве «Облачные глубины» и просто физически не мог отвечать за всё и сразу. Кто-то должен составлять расписание встреч, готовить документы, принимать звонки. Еще говорили, что они с братом только потому и успешны, что являются наследниками трудов дяди и отца. В основном, конечно, дяди — отец занимался финансовой половиной бизнеса и в прочие дела не вмешивался. Семейное дело отнимало у старшего поколения Ланей все силы, но завистники из отдела продаж полагали, что оставить издательство следовало, видимо, им, а не Лань Сичэню и Лань Ванцзи. Лань Ванцзи старался не слушать, медитировал и думал о высоком. О том, как выпущенные под его редактурой книги меняют жизни людей. Как истории авторов, с которыми он работал, оживают на иллюстрациях лучших художников страны. Как дети, которые познают этот мир благодаря учебникам, вышедшим в печать после трудов брата и дяди, идут в школу по утрам с улыбками и совсем не хотят прогуливать. В общем, о всяких глупостях. Однако одна сплетня, случайно подслушанная около автомата с водой, заставила его впервые в жизни выйти из себя. Говорили, что Лань Ванцзи — «отрезанный рукав» и извращенец. Потому, значит, он и не встречается ни с кем, и нос от тех хорошеньких поклонниц с шестого этажа воротит. По словам автора высказывания, приводить которое Лань Ванцзи не стал бы даже в документальном очерке, уж это-то точно говорит само за себя, ведь у одной из указанных девиц была очень большая… мотивация, и говоривший на его месте не медлил бы ни секунды, и так далее, и тому подобное. Лань Ванцзи так разозлила эта пошлость, что в ушах зазвенело. Он вышел из-за угла со стаканом воды прямо к остолбеневшим от удивления болтунам и высказал всё, что о них думает. В частности, сообщил, что «правильно — обрезанный рукав, а не отрезанный, но ты всё равно не запомнишь», а затем заставил любителя «буферов» отмыть личные автомобили всех девушек, работающих на шестом этаже, пригрозив увольнением без отпускных. После такого вопиющего самоуправства дядя, разумеется, вызвал его к себе, но извиняться Лань Ванцзи отказался и даже слегка, совсем чуть-чуть хлопнул дверью, уходя в свой кабинет. Он не вел себя так несдержанно с пятнадцати лет, когда обучение в школе-интернате вдали от дома наложилось на пубертатный возраст и породило чудовище из кошмаров его дяди, поборника правил, этого «престарелого зануды» Лань Цижэня. За зануду пришлось простоять на коленях несколько часов, но Лань Ванцзи не жалел о том случае. Тогда дядя назвал его соседа по комнате, который как раз покинул школу несколько месяцев назад, «позором своей семьи» и «жалким искателем проблем». Половина комнаты, принадлежавшая когда-то Вэй Ину, и впрямь была завешана плакатами рок-групп и полуобнаженных женщин, да и по фото, которые Лань Ванцзи присылал домой, можно было понять, каким бунтарем был Вэй Ин, но Лань Ванцзи отказывался снимать плакаты, раз уж нового соседа ему не нашли. А ведь отец с дядей учили его не судить о людях, не узнав всё в деталях. Дядя не знал Вэй Ина, но всё равно его оскорбил, это нарушало созданное им же правило и раздражало Лань Ванцзи. Так что он считал себя правым тогда — и не сомневался в своей правоте сейчас. — Если нужно уйти, я уйду, — упрямо пробормотал он, собирая вещи из кабинета в пустую коробку для бумаг. Брат сидел на краешке стола и пытался уговорить Лань Ванцзи передумать. — Ванцзи, одумайся, — так он и сказал. — Дядя не хочет, чтобы ты уходил. Просто он… — Корпоративная культура ему всего дороже, как же! — Лань Ванцзи снова вспылил, и степлер вместо коробки угодил в видавшую виды клавиатуру. Ничего, ее все равно спишут — символы давно стерлись, а наклеивать новые техотдел почему-то не умел. Наверное, никто из них не ходил в клуб манги в школе. Воспоминание о школе вызвало у Лань Ванцзи неконтролируемую радость, он даже перестал злиться. — Ванцзи, — мягко позвал Лань Сичэнь, — ты же не хочешь, чтобы дядя относился к нам как-то по-особому? Лань Ванцзи устало выдохнул и заглянул прямо в теплые, светящиеся пониманием и заботой глаза брата. Вот кто всегда знал, что и как сказать, не то что Лань Ванцзи, взрывающийся негодованием после… если подумать, тринадцати лет молчания? — Но он и так относится, брат, — сказал он, присаживаясь рядом, почти касаясь спиной откидного календаря. — И об этом и так судачат. А я прошу о справедливости, а не потворств… — Тот парень, которого ты отправил мыть машины, накатал жалобу в отдел кадров, — возразил Лань Сичэнь. — Он клянется и божится, что пойдет дальше, и юристы утверждают, у него есть все шансы выиграть дело в суде. В кабинете повисло молчание, но не такое, тихое и успокаивающее, какое обычно царило в доме Ланей, а напряженное и зудящее. Деньги — не проблема для издательства, но шумиха в СМИ и репутация компании… — Я уйду, — принял окончательное решение Лань Ванцзи, снова начиная сборы. — И тогда ему придется судиться со мной персонально, а не с издательством. Лань Сичэнь наблюдал за ним, не говоря ни слова. А потом помог сложить награды в рамочках и экземпляры его первых книг. Это был способ принять вину на себя. Это был выход, который не могли обеспечить даже лучшие юристы. — Мы найдем тебе лучшего адво… — начал было Лань Сичэнь, но брат перебил его, чего тоже не делал с того момента, как у него перестали появляться прыщи: — Не стоит. Я стану лучшим редактором в «Башне кои», «Безночном городе» или в «Нечистой юдоли». И никто не посмеет сказать, что я один безо всякой причины, подумал Лань Ванцзи, сжимая кулаки в бессильной ярости. Будут говорить, что «у него слишком много работы для отношений». Это всегда срабатывало — у дяди так точно. Если он станет работать усерднее… Но Лань Ванцзи был молод и глуп — и не понимал, почему люди всегда шепчутся за его спиной, просто в большинстве случаев обсуждая не недостатки, а достоинства. Дядя был уже немолод, кроме того, он всегда носил бородку, из тех, что прибавили бы годков даже детсадовцу. А Лань Ванцзи оставался завидным женихом — вторым в списке завидных женихов в издательском бизнесе всего города. Неудивительно, что его личную жизнь так или иначе жаждали обсудить, а так как обсуждать было нечего, приходилось выдумывать поводы. Но тогда, прощаясь с братом в вестибюле «Облачных глубин», он забыл об еще одном издательстве, «Пристани лотоса». Правда, судьба ему о нем напомнила — когда его резюме не приняли даже в «Вестнике Илина». Видимо, фамилия играла против него — увидев, кто именно откликнулся на вакансию, рекрутеры благодарили за потраченное время и выражали надежду, что ему перезвонят как можно скорее. Делать было нечего, исполнять обещание, данное брату, нужно было незамедлительно, и Лань Ванцзи, подумав немного, все-таки отослал свое резюме. *** — В какой отдел? — вежливо уточнил Лань Ванцзи. Перед ним сидела приветливая сотрудница «Пристани лотоса», которая представилась как госпожа Ло, и рылась в бумагах. — Я правда пыталась выбить вам место в отделе литературы, но им урезали бюджет, так что они не смогут никого нанять еще целый квартал! — сокрушалась она, хмуря брови и кусая губы. Лань Ванцзи совершенно некстати подумал, что парень-с-буферами наверняка посчитал бы ее привлекательной. И посмотрел на лежавший перед ним приказ о назначении. — Отдел… эротического ежемесячного журнала… «Весенние картинки»? — Он постарался не дать петуха, а потому речь получалась даже чересчур монотонной. Девушка кивнула. — Но это временно! Уверена, мы сможем сделать внутренний перевод уже к… скажем, осени? — Судя по ее тону, уверенности тут не было и близко. — До осени еще полгода, — сухо напомнил Лань Ванцзи. Под его суровым взглядом госпожа Ло судорожно сглотнула и снова уткнулась в бумаги. — Давайте я покажу вам ваше новое рабочее место, — увещевала она. — Вам наверняка понравится! Не в том смысле, разумеется… Этот журнал стал самым успешным во всем издательстве, когда на место главного редактора пришел новый человек. Он настоящий гений, все так считают! Желание воочию увидеть гения, возродившего из мертвых порнушный ежемесячник, стилизованный под древние сборники (только не говорите дяде, откуда Лань Ванцзи это знает!), шевельнулось где-то внутри. — Говорите, нужно проработать там до конца квартала? — протянул он, чтобы не показать заинтересованность. В конце концов, ему нужен опыт. Знающий наставник не помешает, особенно если он гений. — Я сказала, до осени… да, да, сделаем всё возможное! Вы не пожалеете, господин Лань. Лань Ванцзи никогда не пороли, но когда он зашел в кабинет следом за госпожой Ло, его точно огрели по спине чем-то очень неприятным, да еще и не один раз. Взгляд любого, кто заходил в небольшое, огороженное от других отделов помещение, неизменно натыкался на разнузданные сюжеты репродукций на стенах — всякие совокупляющиеся с водными монстрами женщины, седлающие пузатых чиновников хрупкие юноши, торчащие тут и там нефритовые стебли и всё такое прочее. А помимо этого — упирался в стеллажи слева от окна и большой стол посередине, за которым работали все сотрудники отдела. Во главе стола, очевидно, располагалось кресло главного редактора. Тот как раз сидел спиной ко входу, разговаривая по телефону. Длинные волосы, чуть вьющиеся, убраны красной лентой. Нога на ногу — длинные, плотно обтянутые черной джинсой, и прямо на столе, поверх важных бумаг! А в одном ухе — тонкая цепочка. Весь заледенев от предчувствия чего-то ужасного, Лань Ванцзи поклонился, когда госпожа Ло представила его всему отделу. Главный редактор резко крутанулся на своем кресле, и в Лань Ванцзи впились пронзительные, насмешливые глаза за очками в красной оправе. — Вэй Усянь, главный редактор «Весенних картинок», — послышался знакомый голос, и Лань Ванцзи забыл, как дышать. Вэй Ин. Это был Вэй Ин. Точно таким Лань Ванцзи запомнил его со школьных времен, хотя они проучились вместе от силы три месяца. У него сменилось имя, но всё прочее осталось прежним! Кроме, наверное, чувств к Лань Ванцзи. Дело в том, что его не просто так раздражали сплетни и домыслы. Он действительно был не самым обычным в этом плане человеком, девушки и вправду ничуть его не привлекали. Не случайно он понятия не имел, как будет работать в эротическом журнале. Ведь вся его, так сказать, богатая половая жизнь ограничивалась Вэй Ином, соседом по комнате в школе-пансионе. Его худшей в мире первой любовью — и с тех пор, как им было по пятнадцать лет, он никогда не пытался найти замену. Тринадцать лет он жил, отрицая все чувства, похоронив их на могильных холмах так и не успевших оформиться во что-то цельное надежд. Вэй Ин был с ним, они любили друг друга, но затем он исчез безо всяких объяснений, его вещи отправили родителям почтой, и сколько бы Лань Ванцзи не пытался его отыскать, все старания были тщетны. Когда ему было пятнадцать, этот человек разбил ему сердце. А теперь появился вновь, чтобы уничтожить его карьеру! Выслушав приветствия от новых коллег и выскочив за дверь «в уборную», он мерил шагами пустую переговорную, не в силах успокоить поднявшуюся в душе бурю. Нет уж, в этот раз он не позволит Вэй Ину выиграть! Пусть сам увольняется! Пусть… Пусть… Слов не хватало, но мысль была предельно ясна — Лань Ванцзи собирался показать Вэй Ину, кого тот потерял, и заставить его ползать на… Да нет же, что за глупости?! Нужно самому делать ноги, и как можно скорее!!! Как раз когда Лань Ванцзи чуть не начал рвать на голове волосы, в кармане завибрировал телефон — лаконичное «Брат» высветилось на экране. И это слово, одно-единственное, отрезвило Лань Ванцзи получше любых дядюшкиных нравоучений. Он больше никогда не полюбит Вэй Ина. Он не станет портить жизнь себе и другим из-за какой-то там интрижки в старших классах. Он давно оставил Вэй Ина в прошлом. Тринадцать лет он жил без него, и теперь тоже справится. Работа прежде всего. Он — профессионал, он — Лань. Никаких шашней с начальством. Разумеется, этого и так бы не было — Лань Ванцзи попросту не умел ни флиртовать, ни заводить знакомства. Но мечтать об этом тоже запрещено! Правила семьи Лань требовали следовать внутреннему моральному компасу и делать лучшее из возможного. Он отработает положенный для перевода в отдел художественной литературы срок. Да, «Пристань лотоса» выпускала в основном романтику и книжки для взрослых, но всё лучше, чем эротический ежемесячник! Или пособие по безработице. Раз уж его взяли, причем только в это издательство, несмотря на хорошие отношения с главами и редакторами остальных, он сделает всё, чтобы проявить себя. Нужно держать себя в узде и не давать волю ни рукам, ни разуму. И не забывать дышать. — Брат? — Лань Ванцзи нажал на кнопку приема вызова и услышал в трубке вздох облегчения. — Ванцзи, у тебя всё хорошо? — раздался обеспокоенный голос. — Я слышал, ты… теперь работаешь в… Похоже, брат не мог заставить себя произнести название. — Да, я теперь в «Весенних картинках», — не скрывая яда, сообщил Лань Ванцзи. — Это ежемесячный сборник, между прочим, самый успешный в издательстве. Так что и мой успех не за синими горами. Я вышлю тебе экземпляр своего первого выпуска, если хочешь. А сейчас мне нужно идти. Он положил трубку и ощутил такое удовольствие от всего сказанного и сделанного, что из-за эйфории после пережитых потрясений голова пошла кругом. А еще он совсем не заметил, как в переговорную кто-то зашел. — Браво, — сказал ему в спину Вэй Усянь, и Лань Ванцзи снова вздрогнул всем телом, как от внезапного ожога. — Кем бы он ни был, ты его уделал. Очевидно, он не застал начала беседы. Запахло отвратительным кофе из пакетиков, и Лань Ванцзи краем глаза увидел, что ему принесли чашку в форме большого кролика и поставили на стол рядом. Но оборачиваться он всё равно не решался. Он еще не принял решение. Еще не понял, как вести себя и что де… — Кстати, я слышал, ты ни дня не работал не то что в ежемесячных журналах, даже над какой угодно эротикой? — продолжил безжалостный голос. — Скажу прямо. Мне не нужны бесполезные сотрудники. Сегодня еще можешь уйти, пока тебя не оформили официально. — Вэй Усянь громко и противно отхлебнул из своей кружки, а потом издевательски добавил: — Зачем тебе такое пятно на репутации и в личном деле? Лань Ванцзи ненавидел это признавать, но до противного сильное желание быть правым и первым подняло голову где-то внутри, там, где у нормальных людей хранились здоровая самооценка и кое-какая гордость за свои достижения. С самого детства Лань Ванцзи учили во всём быть впереди остальных. И это давалось так легко — тогда! К тому, что во взрослом возрасте синдром отличника не только не помогает, но и здорово портит тебе жизнь, дядя почему-то не готовил своих дорогих Нефритов. Так старики называли двух идеальных детей, таких как они с братом. Как они с братом — были в прежние годы. Вот и сейчас въевшееся в мозг стремление доказать всем вокруг, какой ты хороший, дало о себе знать. Он ведь еще не попробовал! Почему этот ужасный человек уже поставил на нем крест? Нужно что-то с этим делать, нельзя сдаваться на ровном месте! А потому Лань Ванцзи, уже отругав себя за это мысленно, упрямо возразил: — Ты ведешь себя так неподобающе со всеми новыми сотрудниками? Я был действующим редактором крупного книжного издательства на протяжении многих лет. С редактурой «Весенних картинок» как-нибудь справлюсь. Обычно он не позволял себе подобной фамильярности и даже грубости на работе, тем более по отношению к начальству, даже если речь шла о брате. Но Вэй Усянь сам назвал его на «ты», пусть получает в ответ. Лань Ванцзи ожидал выволочки от языкастого главреда, но тот лишь рассмеялся — заразительно, заливисто. Сначала Лань Ванцзи нахмурился, но судя по веселому виду Вэй Усяня, тот смеялся не над ним, а напротив… смеялся в качестве одобрения. Это было в новинку. — Вечером мы всем отделом идем выпить, — сообщил Вэй Усянь как ни в чем не бывало. — Ты с нами? — Я не пью, — вырвалось у Лань Ванцзи прежде, чем он успел себя остановить. Дурацкая привычка сходу говорить правду. Он действительно не употреблял спиртное, но ведь «сходить выпить» с коллегами — это скорее социальный бустер, чем цель, и всегда можно заказать себе напиток без алкоголя. А теперь будет казаться, будто он отказался из нежелания общаться… — Как скажешь, тогда выходишь завтра на полный рабочий. — Вэй Усянь пожал плечами и просто ушел. Лань Ванцзи смотрел на кружку в виде большого круглого кролика, даже хвостик имелся. И пытался осознать неожиданный факт — кажется, его приняли. *** Лань Ванцзи принял решение. Он ни словом, ни жестом не покажет главреду, что знает его. Кроме того, он его и не знает. Никогда не знал — настоящего Вэй Ина. Ведь иначе он смог бы понять — что-то не так, понять, почему тот ушел, растворившись в неизвестном направлении. Перед братом он, конечно, извинился за грубость — отправил в офис с курьером его любимые сласти. Лань Ванцзи всегда предпочитал действия словам, и не только потому, что так было внушительнее. Просто речь никогда не была его коньком. Это у Вэй Ина язык был подвешен как надо. А Лань Ванцзи обычно молча наблюдал, как тот рассказывает веселые истории друзьям или болтает с прохожими. К обеду брат прислал цветы с поздравлениями — «в честь первого дня на новом месте». Большие синие гроздья гортензии как-то мрачно взирали на своего владельца из бумажного плена. Лань Ванцзи спросил, где можно найти вазу, и занятой на вид юноша, не слезающий с телефона, махнул рукой на стол главреда. Что ж, стоило догадаться. Вэй Усяня на месте не было — ушел с какой-то папкой с час назад. Наверное, совещание с руководителями отделов. Лань Ванцзи собирался вынести максимум пользы из вынужденного заточения в этих «Весенних картинках», а значит, следовало поскорее вливаться в местную редакторскую рутину. Лань Ванцзи огляделся по сторонам, но не увидел вазы ни в стеклянном шкафчике в углу, ни под столом, ни на полках с материалами позади потертого кресла главреда. На столе царил настоящий бедлам — тут и там валялись обрывки разноцветных бумажек для записей, скомканные листы, карандашная стружка, огрызки яблок и разные письменные принадлежности, а крышку ноутбука сверху донизу покрывали развратные стикеры. Не хотелось, да и некрасиво было бы рыться в вещах начальства, поэтому Лань Ванцзи аккуратно устроил букет на столе и отправился в соседний отдел, где через приоткрытую дверь он видел нескольких приветливых женщин. Наверняка кто-то да знает, где раздобыть вазу для цветов, но на крайний случай можно попросить пустую пластиковую бутылку. От редакции «Весенних картинок» ждать помощи не приходилось — юноша-на-телефоне лихорадочно делал копии страниц, мужчина в пуловере выглядел, да и двигался как зомби, а непонятно как затесавшаяся в это царство разврата девушка так яростно строчила что-то на компьютере, что клавиатура только чудом не плевалась в ответ символами. Когда Лань Ванцзи вернулся в кабинет с трофейной вазой в руке, он застал крайне странную картину. Вэй Усянь бережно держал букет перед собой, вглядываясь в цветочные шапки с каким-то болезненным выражением на лице. Впрочем, у него мог просто разболеться живот… — А. Это твой? — бросил он, заметив Лань Ванцзи с вазой, и протянул букет. Пришлось молчаливо его принять. — А я уже подумал… Вэй Усянь не договорил, а Лань Ванцзи не стал спрашивать, о чем это там он подумал. Разве это вообще его дело, кто там дарит цветы начальству? Не его, совершенно ни капли не его! Его это никак не касается. — Не принимай на свой счет, — буркнула девица, теперь лихорадочно листавшая какой-то очень длинный сайт с кучей текста. — У Вэй Усяня такая слава, вечно все подкатывают. «Такая слава»? «Подкатывают»? Поэтому ваза и стоит у него? У того, кому нужна чаще всего. — И заслуженно? — спросил он, краем глаза посмотрев на стол начальника. Девушка (кажется, ее фамилия была Вэнь) усмехнулась, а потом бросилась к принтеру, словно одержимая. «Здесь все ненормальные», — подумал Лань Ванцзи, открывая непроверенную почту. *** Наступили долгожданные выходные, и Лань Ванцзи проснулся ни свет ни заря, чтобы знакомым маршрутом отправиться к брату. Они давно съехали из родового гнезда и навещали семью только по праздникам — иначе выходило, что одни и те же Лани окружают тебя и на работе, и дома, и даже в воскресенье, а такое точно негативно сказывается на психике. Очередной выпуск «Весенних картинок» был сдан в печать с превеликими мучениями, и Лань Ванцзи уже не ждал от своей новой должности ничего хорошего. Люди в отделе работали на износ, засиживались до глубокой ночи и питались одними энергетиками, так что к пятнице в кабинете царила атмосфера как в могильнике. И запах соответствовал. Но выходные принадлежали утренним пробежкам по парку, классической музыке в наушниках, вкусному чаю матча из магазинчика на углу, завтракам на уединенной веранде Лань Сичэня. По пути Лань Ванцзи заглядывал в любимый книжный, с инсталляциями в витринах и окнами в пол — свеженькие, только из типографии тома на полках напоминали ему выставку в галерее. Если выходили интересные новинки других издательств, он брал по два экземпляра — себе и брату. Когда Лань Ванцзи переходил дорогу, чтобы спуститься в метро, его внимание приковала к себе вывеска кафе. Такие профитроли, как на плакате, брат просто обожал — ему во многом нравилась западная кухня. Не удивительно, учитывая, что в традиционной китайской порой не разглядишь ингредиентов под толстым слоем специй, ведь у всей семьи были слабые желудки. За аппетитным плакатом Лань Ванцзи совсем не заметил посетителей внутри. И понял, что зашел зря, когда человек, сидящий ровно напротив входа, поднял голову и столкнулся с ним взглядом. — О, это ты, новичок! — небрежно поприветствовал Вэй Усянь, ногой отодвигая для вошедшего стул под столом. Он почему-то никогда не называл Лань Ванцзи по имени. Это раздражало, как будто его не только не помнят, но сознательно игнорируют. Хотя причин, чтобы так думать, у Лань Ванцзи на самом деле не было. А рядом с Вэй Усянем сидел человек, которого меньше всего ожидаешь увидеть в милом уютном кафе. Цзян Чэн, наследник издательства «Пристань лотоса» собственной персоной. Лань Ванцзи знал его по мероприятиям, на которых бывали обе семьи. Что тут забыл самый главный начальник в издательстве после отца семейства, Цзян Фэнмяня? Цзян Чэн не казался довольным встречей. Весь какой-то угловатый, от прически до наплечников, с настороженным прищуром, он всегда выглядел немного угрюмо, будто вот-вот начнет бурчать. Лань Сичэнь почему-то считал его «очаровательным собеседником». После таких высказываний Лань Ванцзи порой гадал, действительно ли они кровные родственники. С другой стороны, у брата был богатый опыт общения с угрюмыми молчунами — благодаря самому Лань Ванцзи. И хорошо, что он непривередлив. Обменявшись с Цзян Чэном лаконичными кивками вместо приветствий, Лань Ванцзи присел на стул рядом с Вэй Усянем. — Хороший повод вас познакомить, — заметил Вэй Усянь. — Это Цзян Чэн, всеобщая заноза в заднице, точнее, наш босс. Он собирает все эти занудные собрания глав отделов чуть ли не каждый день. В целом, его работа — мешать работать мне. Лань Ванцзи не сдержал удивленного взгляда. Он сам был одним из наследников бизнеса, и то даже по блату не позволял себе таких речей по отношению к начальству. Вэй Усянь ни слова доброго про Цзян Чэна не сказал, а тот сидит и хмурится на кофе? Чудно. — Балда, — проворчал Цзян Чэн, отодвигая от себя сахарницу. Вэй Усянь как ни в чем не бывало продолжил: — Но еще он очень трудолюбивый и упертый, и у него настоящий нюх на хиты. И всегда говорит что думает. Это не всем приятно, зато безо всяких ужимок можно узнать суть. Будешь прислушиваться к нему — обязательно чего-нибудь да добьешься. Вэй Усянь говорил это будто нехотя из-за ладони под подбородком, мешающей челюсти двигаться как следует. Но глаза его не отрывались от недовольно нахмуренного лица напротив, а пальцы задумчиво дергали края салфетки. И Лань Ванцзи вдруг прошибло потом от догадки. Он что, попал на их… свидание? Вэй Усянь и раньше был очень общительным. В школе для мальчиков он всегда находил компанию. Еще когда был Вэй Ином. Лань Ванцзи жутко его ревновал. Еще когда тот не был его Вэй Ином. Парни вокруг буквально смотрели ему в рот. Всем нравилось проводить с ним время. Он умел заставить каждого почувствовать себя особенным рядом с ним. Лань Ванцзи так точно был счастлив, когда вместо того, чтобы гулять с другими, Вэй Ин помогал ему в библиотеке. Нелепая, но очевидная мысль пришла ему в голову, как штраф за просроченную сдачу книжки в библиотеку — на счет. За эти годы у Вэй Усяня, должно быть, были сотни возлюбленных. Мужчины, женщины, все прочие, даже камни бы не устояли перед Вэй Усянем. — А это… — Вэй Усянь вдруг повернулся к нему. Он приподнял брови, как будто намекая на что-то непонятное, когда его перебили: — Мы знакомы. Лань Ванцзи, — снова кивнул Цзян Чэн. — Цзян Чэн. — Лань Ванцзи слегка наклонил голову набок. Нет, он не будет считать его соперником или врагом. Он же пообещал себе не делать глупостей и позабыть о том, что когда-то встречался с начальником… Это не должно сказаться на карьере. Глупое совпадение, не более того. Лань Ванцзи так захватили эти мысли, что он не заметил, как Вэй Усянь округлил глаза, услышав его имя, как подался вперед, наклонив стул на передние ножки, как сверкнули еле сдерживаемые эмоции на лице. — Что будете заказывать? — К Лань Ванцзи подкралась улыбчивая официантка, и он вздрогнул от неожиданности, услышав ее голос. Взяв те самые профитроли с собой, Лань Ванцзи коротко попрощался с начальством и ушел. Через полупрозрачную витрину он заметил на себе взгляд черных цепких глаз, такой же, как в юности. *** — Не помнишь? — возмутился Вэй Усянь, а потом вдруг схватил Лань Ванцзи за руку, грубо толкнул и повалил на узкий диван. Сразу стало тяжело и душно, и захотелось прогнуться, чтобы быть ближе, но Лань Ванцзи благоразумно замер. Вэй Усянь навис сверху, глядя на плотно сомкнутые губы: — А если так, вспомнишь?! И прижался к ним горячим поцелуем. Это было нечестно и обидно, даже унизительно, но Лань Ванцзи прекрасно всё помнил. Когда им было по пятнадцать, он точно так же без спроса поцеловал Вэй Ина, когда они играли в прятки. Конечно, для таких здоровых лбов в прятки было играть поздновато, но чем еще заниматься на закрытой территории очень строгой школы для мальчиков, не на свидания же ходить? Чтобы не сидеть в маленьких комнатках, ребятня носилась по двору. Популярные ученики играли в мяч на площадке, но количество мест в командах, само собой, было ограничено. Остальным приходилось придумывать, чем занять досуг, самим, и почему-то прятки были самой распространенной игрой. Если вспоминать об этом сейчас… неужели кто-то из мальчиков использовал время в кустах вдвоем, чтобы?.. Да нет, не может быть. Так или иначе, Лань Ванцзи всегда водил, потому что не спорил, когда другие водить не хотели. А вот Вэй Ин, напротив, был в центре внимания — неизменно забивал в футболе, давал точные пасы в волейболе и попадал в корзину баскетбольным мячом. Поэтому когда Лань Ванцзи, добросовестно ищущий разбежавшихся по территории школы одноклассников, увидел, что тот дремлет на дереве, как какой-нибудь гулящий кошак, он просто не смог удержаться. Тогда он тоже схватил его за запястья, с силой прижимая к шершавой коре. Черная лента «вады», которую ему повязали старшие, чтобы не подглядывал, идеально подошла Вэй Ину, доходя ровно до скул и подчеркивая цвет волос — кофейный, совсем не темный. Тот не успел ничего понять, а Лань Ванцзи уже целовал его, упоенно, обреченно, как уже давно хотел. Вэй Ин узнал, что тогда его поцеловал именно Лань Ванцзи, только когда они поцеловались в следующий раз, уже как пара, как влюбленные. И не прошло даже пары недель, как… — Пусти, — попросил он в чужие губы. Они уже не просто целовались. Пусть руки Вэй Усяня были заняты, у него еще были ноги. Он всегда был… изобретательным, он любил удивлять. Он любил Лань Ванцзи — когда-то. Но то время длилось меньше, чем пробная подписка на Нетфликс, и давным-давно ушло. — Вэй Усянь, пусти, — повторил он упрямо. Вэй Усянь дышал так, будто пробежал стометровку или сыграл целый матч на спортивной площадке. Покрасневшие глаза смотрели угрюмо, даже злобно. — Почему это? — спросил он с вызовом, и Лань Ванцзи уже открыл было рот, чтобы перечислить весь список причин, но это было еще не всё. — Почему я должен снова тебя отпустить? — Во-первых, это харассмент и нарушение корпоративной эти… Что? Вэй Усянь выглядел вполне серьезным. Вот только о чем он? — Не делай такие глаза. Кто после полугода молчания в ответ на мои пространные свитки с описанием каждого дня недели написал сухую записку с «нам не стоит больше общаться»? Я сначала боялся, что ты перевелся куда-то, потом — надеялся… Лань Ванцзи решительно ничего не понимал. — Но разве не ты… уехал, не сказав ни слова? Я весь семестр держал комнату за нами, думал, ты вернешься… Они сидели друг напротив друга и молчали, обдумывая услышанное. Ладони Лань остались лежать в уютной хватке Вэй Усяня, но они оба не обратили на это никакого внимания. Тогда Вэй Ин просто испарился, и больше Лань Ванцзи не слышал о нем. Он пытался искать бывшего соседа по комнате, просил дядю помочь, узнавал у учителей, но Вэй Ина будто не существовало вовсе. А теперь он наконец узнаёт, что и его искали, и по нему скучали, его хотели увидеть, ему писали письма? По всему выходило, что они столько лет злились друг на друга, а дело было вовсе не в них самих? Даже смешно, но Лань Ванцзи ощущал безумную радость — кому в здравом рассудке понравится, что родные и учителя обманывали тебя так долго? Учителей он еще мог понять: школа не могла не подчиниться требованию родителей. Но дядя, брат, отец… Особенно брат. Могло ли так быть, что Лань Сичэнь не знал ничего обо всём этом? Конечно, могло, он и сам был тогда подростком. Неожиданно Вэй Усянь залился оглушительным хохотом. Он смеялся до слез, хватаясь за живот и иногда похрюкивая. Когда это стало всерьез раздражать и беспокоить Лань Ванцзи, он наконец смахнул невидимую влагу с длинных ресниц и постарался сесть ровнее. — Выходит, ты тринадцать лет считал, что я коварно соблазнил тебя и сбежал, не оставив ни телефона, ни адреса? Лань Ванцзи медленно кивнул. Да, по сути, так всё и было. — Забавно, ведь я думал так же о тебе! — ухмыльнулся Вэй Усянь, сверкнув хищным оскалом. В детстве его манеры казались игривыми, теперь он повзрослел и, словно большая кошка, мог выглядеть угрожающе и даже опасно. Лань Ванцзи всегда нравились это в нем, что тогда, что сейчас. Котенок, который давался в руки только ему одному. Черная пантера, которая впускает в свой вольер только избранных. А может, они в диких джунглях и это он — добыча в клетке? — Тогда… влюбись в меня снова, — предложил он, не думая, что несет, и тут же прикусил язык. — Что?.. — Вэй Усянь приподнял тонкую бровь, но глаза сверкнули азартом, как в школьные годы. — Я говорю, — попросив смелости у богов, твердо произнес Лань Ванцзи, — ты влюбишься в меня вновь! Всю жизнь он думал об этом человеке, никогда не мог забыть по-настоящему. Несмотря на то, что между ними было, несмотря на свою боль и отчаяние тогда. А теперь еще и оказалось, что это не совсем его вина! Нужно… собрать крайне серьезный семейный совет. Но сначала… — Что ж, решено! Буду ждать с нетерпением, — подмигнул Вэй Усянь, задумчиво приложив палец к губам. А потом без лишних слов он вспорхнул и исчез за поворотом коридора, видимо, собираясь успеть до закрытия метро. *** Последний поезд мчался вперед по норам метрополитена, но без Лань Ванцзи в своем стальном брюхе. Сев на лавку, он обреченно достал телефон. В такое время поездку на такси в другой конец города может позволить себе не каждый, но что поделать? Телефон повел себя жестоко: мигнул на секунду и погас безвозвратно. Отлично! Разрядилась батарея, догадался Лань Ванцзи. Нет, он всегда следил за зарядом, просто день выдался безумный. Сначала встреча с авторами журнала: милая семейная пара, сочиняющая любопытные истории в популярном нынче жанре BL — романтика между мужчинами. Господин Се пытался уговорить господина Хуа сменить «раскладку» (то есть кто из парочки «сверху», а кто «снизу») в тексте, над которым они работали сейчас, и ему потребовалась помощь редактора, потому что господин Хуа считал, что «тот, кого называют гэгэ, всегда должен быть сверху». «Кто большая ложечка, а кто — маленькая», — шутили об этом в отделе. Сама судьба свела Лань Ванцзи с господином Се и господином Хуа — пожалуй, более подходящих ему по характеру авторов в их издании просто не могло быть. Проза Се Ляня содержала множество цитат и отсылок к классическим произведениям. Иллюстрации Хуа Чэна были изящны и точны, без излишней пошлости, свойственной многим авторам эротики. В такие произведения не грех было влюбиться, даже если это любовь на одну ночь. Потом состоялось совещание глав отделов. Лань Ванцзи терпеть не мог эти занудные посиделки, и присутствие Вэй Усяня и Цзян Чэна тоже его не радовало. Но Вэй Усянь почему-то решил, что новичку будет полезно понаблюдать за «внутренней кухней», и назначил Лань Ванцзи ответственным за подготовку к этому собранию. Пришлось перелопатить уйму таблиц и документов, чтобы составить грамотный отчет. В итоге парень из отдела продаж, которого Вэй Усянь называл просто шестым шиди, даже сделал ему комплимент, заявив, что отродясь не видел в издательстве таких детальных отчетов. Цзян Чэн бросил на него убийственный взгляд, но Лань Ванцзи не без глупой гордости воспринял его на свой счет. Лань Ванцзи на 88% был уверен, что эти двое встречались, и на 69% — что встречаются до сих пор. Жаль, круговые диаграммы и шутки за триста никак не помогут залечить разбитое сердце. Вэй Усянь постоянно выходил и подолгу торчал в курилке вместе с Цзян Чэном. Они отлично смотрелись вместе, много смеялись, хотя Лань Ванцзи казалось, что хмурый Цзян Чэн просто симулирует веселье ради Вэй Усяня. Хуже всего было то, что он прекрасно понимал такие мотивы. В школе он просто внимательно смотрел на Вэй Ина, когда тот шутил. Демонстрация эмоций никогда не была его фишкой. Однажды Вэй Ину это, видимо, надоело, и он попросил хотя бы кивать, если понял шутку. Лань Ванцзи быстро понял, что превращается в болванчика, и вместо кивков начал отвечать «мгм». Такой обмен мнениями, кажется, вполне устраивал Вэй Ина. Как-то раз Вэнь Нин услышал в соседнем отделе, что Вэй Усяня видели в компании наследника Цзяна у какого-то бара. Вэнь Нин, как настоящий друг, пересказал Вэй Усяню лично слухи, которые ходят о них. А Вэй Усянь только фыркнул и приказал работать, не отвлекаясь на разные глупости. Фраза «слухи, которые ходят о них» стала ночным кошмаром Лань Ванцзи — фигурально и буквально. Он всегда был ревнивцем, мама говорила, что так передалась младшему сыну частичка ее «страстной натуры». Обычно это удавалось скрывать, потому что дай волю, и эмоции превратят такого как Лань Ванцзи в абсолютное ничто. Ему приснилось, что в издательстве ходят слухи о свадьбе Вэй Усяня и Цзян Чэна, а потом Вэй Усянь заставляет его редактировать рассказ неизвестного автора, изобилующий подробностями о сексе новобрачных. В конце сна, начитавшись этой писанины, Лань Ванцзи выяснил по почерку, что текст принадлежит перу Цзян Чэна. А Вэй Усянь принялся хвастать всему отделу золотым кольцом на пальце — «парном с кольцом для члена, вот, хотите убедиться?». Босс как раз залез на свой стол, чтобы доказать свои слова прибежавшим даже из соседних кабинетов коллегам, когда Лань Ванцзи наконец проснулся в холодном поту. Улица встретила его моросью и запахом шоссе. Лань Ванцзи остановился у пологого спуска, раздумывая, что делать дальше. — О, это ты? — послышалось из-за плеча, и он невольно вздрогнул. Голос был враждебным и каким-то колючим. — Глава Цзян, — стараясь показывать как можно меньше эмоций, обернулся Лань Ванцзи. Вот так удача. По крайней мере, есть кого попросить вызвать такси. Цзян Чэн хмуро взирал на него из-под зонта. — Зачем ты появился? Почему именно сейчас? — наконец спросил он. Лань Ванцзи удивился. Он же просто шел с работы, позади — указатель к станции метро. К чему эти вопросы? Он собирался произнести это вслух, хотя разговаривать сейчас не хотелось ни с кем, тем более с Цзян Чэном. Вечерами Вэй Усянь порой становился совсем невыносимым. После собрания он устроил Лань Ванцзи разбор полетов. Они засиделись в офисе именно из-за желания Вэй Усяня «натаскать новичка». Даже Вэнь Нин, большой почитатель таланта господина Вэя сделать из объекта воздыханий копрофила конфетку для стотысячного тиража, сделал печальные глаза, когда с концами сбежал «в туалет», подозрительно прихватив с собой сумку. Нет, главред не держал Лань Ванцзи подле себя до ночи, хотя, как ни ужасно, мог бы. Но разве старательный новичок мог уйти домой, когда позвонил господин Се, чтобы поделиться радостью? Хуа Чэн, подумав немного над предложением напарника, так вдохновился, что уже начал раскадровку к задуманному. Они принялись обсуждать внесение правок, и Лань Ванцзи даже не заметил, что остался один на всём этаже. Потому он и ушел позже всех. И опоздал на поезд. И столкнулся по пути с Цзян Чэном. Не день, а сплошное невезение! Только господину Се улыбнулась удача, но ему небось помогают совсем иные силы, чем промокшему, голодному и не спавшему толком редактору среднего звена. — Если собираешься снова морочить ему голову, лучше не думай! — Цзян Чэн резким движением стряхнул с зонта редкие капли. Кажется, дождь прошел, так и не начавшись. Внутри у Лань Ванцзи всё будто заледенело. В голове забилась единственная мысль: «Он знает!» Попытавшись вытряхнуть ее из усталого разума, Лань Ванцзи как можно более корректно возразил: — О чем вы? Я вас не понимаю. Правильно. Цзян Чэн, конечно, начальник, но даже начальство не имеет права так говорить с подчиненными. В конце концов, между ними с Вэй Усянем ничего нет уже тринадцать лет. И вряд ли будет… Цзян Чэну не о чем беспокоиться. Только вот… он ведь наверняка про Вэй Усяня, так? Но откуда он знает, и что именно? — Не притворяйся дурачком, — презрительно хмыкнул Цзян Чэн. Из-за света фонаря челка бросала на его лицо тень, искажавшую черты. Лань Сичэнь мог бы даже назвать его благородным или красивым, но только не Лань Ванцзи. Для него не было никого неприятнее. Стоило только подумать, что эти губы касались губ Вэй Усяня… — Боюсь, мне придется написать на вас докладную, если продолжите в том же духе, — холодно заметил Лань Ванцзи, высматривая вокруг машины, хотя бы отдаленно похожие на такси. Он уже несколько часов как должен быть дома, пить зеленый чай и ни о чем не беспокоиться. А что вместо этого? Цзян Чэн уставился на него с явным подозрением, но при этом, кажется, смутился: — Хотите сказать, второй молодой господин Лань, что попали на эту должность случайно? Вот за это ехидство Лань Ванцзи и не мог терпеть наследника Цзянов. Если так уж хочешь оскорбить, почему бы не сделать это прямо, а не иносказательно? Вот он бы искренне сказал всё, что думает… если б не одно «но». Он уже так поступил однажды — и ушел с работы. Менять ее снова по тому же поводу было бы просто смешно… Так как у Ланей было два сына, два наследника, младшего иногда называли традиционно, вторым молодым господином Лань. Но не в приятной беседе за чашкой кофе, конечно. В основном, эту формулировку использовали за глаза и для того, чтобы подчеркнуть один любопытный момент. Лань Сичэнь был официальным наследником отца. А Лань Ванцзи считали продолжателем дела дяди и его любимчиком. Как будто род Ланей проклят вечно повторять одну и ту же судьбу: один становится главой, другой — его заместителем. Лань Ванцзи никогда на это не обижался — поддерживать брата было его долгом не только из-за работы, но и чисто по-человечески. Однако игнорировать такое отношение тоже не мог. — Хочу сказать, наследник Цзян, что вам пора. А то еще попадете под ливень и простудитесь. Сначала он думал потребовать объяснений, но всё было понятно и без слов. Цзян Чэн говорил про Вэй Усяня. Считал, что Лань Ванцзи устроился в издательство, только чтобы вернуть его. Непонятно, как он вообще пропустил его кандидатуру. Другие издательства так не оплошали, а ведь у них даже не было на то причин. Особенно таких… Цзян Чэн давно ушел, фыркнув напоследок, словно лисица-демоница, а Лань Ванцзи всё стоял и смотрел себе под ноги. Потому что перед глазами был вовсе не мокрый асфальт, а пушистые ресницы, и высокие скулы, и взгляд поверх очков. Если бы Вэй Усянь был дождем, Лань Ванцзи попросил бы небеса сделать себя огромной чашей, чтобы ни капли не упало на землю. И на зонтик этого проклятого Цзян Чэна, чтоб ему сегодня спалось на хлебных крошках. Если бы Вэй Усянь сам был порножурналом, Лань Ванцзи потратил бы все деньги мира, чтобы скупить тираж. Чтобы он и только он один мог любоваться каждым разворотом, трогать глянцевые буквы, мять упругий корешок… Но что толку думать об этом? Он не станет делать это на самом деле. Не станет вновь впускать Вэй Усяня в свою жизнь. Вэй Ина… — О, это ты! — послышалось за спиной, и Лань Ванцзи снова вздрогнул: теперь из-за сильнейшего чувства дежавю и немного — страха. Вдруг у него на лице написано, о чем он только что размышлял, представлял, фантазировал?! Ведь это голос… — Пропустил поезд. Телефон сел. — Кашлянув для уверенности, он мотнул головой куда-то за плечо, где темнел спуск в метро. «И почему я оправдываюсь?» — обреченно подумал Лань Ванцзи. — Балда, — резюмировал Вэй Усянь, выглядывая из-за опущенного стекла. Он водит машину? — А нас заставили присутствовать на офисном дне рождения госпожи Юй, я съел столько торта, что еле влез в сидение. Так вот почему Цзян Чэн так поздно вышел с работы, а Вэй Усянь где-то растворился, не попрощавшись с коллегами. Наверняка их заперли на верхнем этаже и заставили поздравлять мать Цзян Чэна на все лады. — Мгм. — Так Лань Ванцзи дал понять, что услышал. — Тебе повезло, что я взял машину, — неожиданно добавил Вэй Усянь и предложил: — Садись, подвезу. Не нужно было соглашаться. Но Лань Ванцзи показалось невежливым отказываться. Как-то же надо добраться до дома? Просить вызвать такси после этого будет странно. Он просто действует рационально. Он всего лишь ведет себя как профессионал. Вот он с боссом в одной машине, разве это не обычная ситуация? Разве так не должно быть? Сейчас они благополучно доедут хоть куда-нибудь, куда угодно, Лань Ванцзи откроет дверь, выйдет из салона, попрощается и пойдет один в свою пустую темную квартиру. Рухнет там на диван — и в тяжелый сон. А утром проснется один, с головной болью и жутким желанием убивать. Как взрослый. Почему-то от всего этого захотелось не просто убивать изящным взмахом меча, а разорвать кого-нибудь зубами. — Ты ведь взял ее специально, чтобы не пришлось пить? — сказал он. Вэй Усянь засмеялся: — Ты хорошо меня знаешь! Так-то я всегда не прочь. Но для праздников в офисе покупают самое дешевое пойло. А завтра с утра встреча с новым автором. Короче, если я захочу напиться спирта, пошлю четвертого дядюшку в аптеку. Он всегда любил выпить и поговорить больше остального (ну разве что кроме утреннего минета). Но ох уж это его «Ты хорошо меня знаешь». Лань Ванцзи прошибло потом. Да нет, Вэй Усянь, в том-то и дело, что ничегошеньки… — Вы с наследником Цзян… вместе? — как ни в чем не бывало, спросил Лань Ванцзи. — С чего ты взял? — нахмурился Вэй Усянь. Его настроения менялись так же быстро, как предполагаемые любовники, которых Лань Ванцзи ему мысленно приписывал. Он всегда был ревнивым, хоть и старался не показывать этого… и чему тут удивляться? Вэй Усяню безумно шло быть водителем. Рука на руле, расслабленная поза. «Если все, кто тебя видят, не хотят тебя трахнуть, они просто идиоты», — пронеслось в голове Лань Ванцзи, и невыносимо захотелось разбить ее о приборную панель, чтобы не выдавала больше подобных идей. Они так много времени проводили вместе. Сидели рядом, работали над одним, обсуждали планы. И пусть в большинстве случаев с ними было еще несколько человек, это не помогало Лань Ванцзи сосредоточиться. Целыми днями быть рядом с любимым человеком и не иметь возможности даже прикоснуться к нему. Пришлось довольно быстро смириться с этой формулировкой — «любимый человек». Вэй Усянь царил в его сердце, когда им обоим было по пятнадцать, а теперь вернулся туда как к себе домой, не вытер обувь у двери и даже заказал новую мебель. — Ты какой-то сегодня… — Вэй Усянь закусил губу, и Лань Ванцзи захотелось заскулить, жалобно и тонко. Может, так сказывается работа в издании 18+? Раньше он хорошо владел собой. Ну если не считать вспышек гнева и всего того, что психотерапевт называл «подавленными чувствами». Психотерапевт был признан «излишней мерой» и забыт, но подавленные чувства никуда не делись. «Ты Лань», — напоминал он себе, сминая легкую ткань брюк. «Лани тоже имеют право на чувства», — возражал тихий голосок внутри, подозрительно напоминающий голос брата. Здравый рассудок подсказывал, что не имеет к этому отношения. Как, с недавних пор, и к Лань Ванцзи. — Тихий? — Он решил быть дерзким. Собственно, оправдать ожидания Вэй Усяня. Смех Вэй Усяня был песней крысолова. В юности Лань Ванцзи шел за ним куда угодно, заслышав в коридорах. По некоторым предметам они учились в разных классах. Но Вэй Усянь никогда не терялся в большой школе — его можно было найти по смеху и шуму, которые сопровождали его постоянно. …И чего он нашел в тихоне Лань Ванцзи с соседней кровати, если подумать? — Ты никогда не был тихим, — признался Вэй Усянь, тормозя на красный. — Только не спорь. В тебе… что-то такое есть, что говорит за тебя… как будто ощущение… не знаю. Он взъерошил волосы, свернул по встречке. На работе они не говорили так откровенно. Со стороны казалось, что Вэй Усянь любит побездельничать, но магическим образом все его дела спорились, сроки почти не горели, рейтинги зашкаливали. Он, зевая, отмахивался от восторгов Вэнь Нина и бурчания Вэнь Цин — брат и сестра пришли в издательство вместе с главредом. И выдавал сентенции одна хуже другой — «делай хорошо, чтобы было хорошо», «работа на первом месте», «лодырей поувольняем в конце квартала, потом не убивайтесь!». Вот они и работали. Лань Ванцзи еще утереть носы злопыхателям требовалось, тут не до смеха. Вэй Усянь ни словом ни делом не напоминал об их разговоре. Иногда казалось, вот-вот, и поймаешь внимательный взгляд из-под ресниц. Но момент всякий раз оказывался упущенным, и потом было стыдно за себя. Погруженный в свои запутанные влажные переживания, Лань Ванцзи не сразу понял, что они и вправду едут в нужном направлении. Наверное, они действительно хорошо знают друг друга — Вэй Усянь улыбнулся и ответил, еще до того, как Лань Ванцзи открыл рот: — Узнал твой адрес из резюме. Оказалось, что мы почти соседи, поэтому запомнил. Лань Ванцзи искоса посмотрел на него говорящим взглядом. И кто из них тут сталкер? Вэй Усянь попытался оправдаться: — Что? Я из-за того, что не видел твоего резюме, поначалу… — Не узнал меня? — резко спросил Лань Ванцзи. Вэй Усянь вздохнул. — Узнал, просто не мог понять, почему… Всё-таки столько лет прошло, да и представить тебя за редактурой «Весенних картинок» было тем еще челленджем. Конечно, потом пришлось пойти в отдел кадров и подкупить шоколадкой А-Цин, ну чтобы… А ты узнал меня? Когда? Стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно менее безумно, Лань Ванцзи спросил: — А-Цин — твоя девушка? Вэй Усянь чуть не пропустил светофор. Серебристый вольво просигналил справа — так, что сразу стало понятно, какие именно фразы «запикал» водитель. — У тебя что, выборочное восприятие? А-Цин работает в отделе кадров, дурачина! От избытка чувств Вэй Усянь хлопнул рукой по рулю, то ли пряча, то ли демонстрируя прохожим улыбку, и почти нежно продолжил: — Я и забыл, как с тобой забавно. Вместо того, чтобы запричитать: «Хватит надо мной насмехаться», Лань Ванцзи вздохнул: — Ты забыл. У Вэй Усяня была целая жизнь. Карьерные успехи, друзья и подруги, Цзян Чэн этот еще. Без него. Вэй Усянь не узнал его, да и с чего? Они давно чужие друг другу люди. Глупо было надеяться и бояться одновременно. Не на что и нечего. — Неправда. — Вэй Усянь упрямо мотнул головой и прибавил газу. — Не забыл я ничего. Всегда тебя помнил. Я… Он повернулся к Лань Ванцзи, и тот зашипел: — Смотри на дорогу. Еще не хватало разбиться в одной машине, ночью, черт знает где! Чтобы в газетах писали о «неудачном служебном романе начальника с подчиненным» и падении нравов. Особенно учитывая их место работы… Что скажет дядя? Цзян Чэн наверняка устроит скандал прямо на двойных похоронах… Лань Ванцзи почему-то представлял, что их похоронят вместе, на каком-нибудь кладбище в западном стиле, как в черно-белом кино, хотя это, конечно, было невозможно. Впрочем, какая теперь разница, кто что скажет. Но если Вэй Усянь угрохает и его, и себя, он найдет его после перерождения и убьет еще раз! И будет делать так снова и снова. Искать и находить. И наказывать за их грешные жизни. То есть смерти. Неважно. — Ты не ответил, — заметил Вэй Усянь, больше не пытаясь заглянуть ему в лицо. — С чего ты взял, что мы с Цзян Чэном вместе? Лань Ванцзи отвернулся к окну и безэмоционально признался: — Он мне угрожал. Сказал не морочить тебе голову. Что-то в таком духе. — Типичный Цзян Чэн, — хмыкнул Вэй Усянь, повеселев. — Нет чтобы сказать словами через рот, он начнет забрасывать тебя туманными намеками. Он совершил резкий поворот, и Лань Ванцзи заметил вдалеке знакомую высотку. Почти приехали. — Так это правда? — спросил он, затаив дыхание. — Мы с ним почти как братья, со старших классов дружим, — спокойно сказал Вэй Усянь, положив обе руки на руль. Кольца на пальцах поблескивали в огнях пролетающих мимо авто. Родинка на ребре ладони никуда не делась, ей-то плевать, что прошло тринадцать лет. И запястья, которые казались чуть ли не хрупкими на фоне большой мужской пятерни. Сколько бы времени ни прошло, а Лань Ванцзи не мог даже представить маленькую женскую руку в своей руке. Или просто не желал. У него тоже за это время случилось многое. Он закончил школу, университет, завел друзей — правда, сохранить отношения после учебы надолго не удалось, но всё же. Стал участвовать в семейном деле как ценный сотрудник, коллеги и авторы отзывались о нем исключительно лестно. Сблизился с братом, научился новому от дяди и отца, прочел сотни книг, рассказов, статей. Пробежал тысячи дорожек в десятках парков. Шел по своему пути. — Стал бы ты врать мне? — задумчиво протянул он, наблюдая за толпой гуляк у круглосуточного на перекрестке. Скоро этот разговор закончится. Пусть скомканный и глупый, но ночью вряд ли получится уснуть. Лань Ванцзи показалось, что уши покраснели, но убедиться в этом он смог бы, только откинув козырек с зеркалом. — Хочешь честно? — вздохнул Вэй Усянь, высматривая парковку. Лань Ванцзи жил в хорошем районе с кучей дорогих тачек на обочинах. Будь у него желание завести машину, что с учетом бесконечных пробок казалось либо роскошью, либо глупостью, он бы не додумался оставлять ее вот так, прямо на улице. — Если бы я хотел трахнуть Цзян Чэна, подходящих для этого моментов было предостаточно. Но я стараюсь не портить хорошую дружбу случайными связями. — А хорошую работу с коллегами? — Лань Ванцзи про себя ужаснулся — он действительно слышит только избранные моменты из сказанного? — Ты имеешь в виду Вэнь Цин? — Вэй Усяня явно позабавила его реакция. «Была не была». Лань Ванцзи набрал воздуха в грудь. — Нет, себя. Как раз в этот момент Вэй Усянь начал парковаться, и они чуть не влетели в чей-то мощный джип. Кажется, он покраснел. А может, просто испугался? — Это же здесь? — тихо поинтересовался он, ставя авто на ручник и высматривая табличку с номером дома. Лань Ванцзи пришла странная мысль: а ведь Вэй Усянь даже не включил навигатор. Может, он уже приезжал сюда раньше? — Мгм, — подтвердил он, до белых костяшек сжав ручку двери. Нужно ее потянуть и уйти. Всего-то. Он поднял взгляд и пропал. Вэй Усянь смотрел на него, чуть нахмурившись, как ребенок, которому не дали сладкого, румянец на щеках был как карамельное яблоко. Он готов был поспорить: если слизнуть языком, будет горячо и корично. — Ну же, не будь идиотом, — прошептал Вэй Усянь. — Позови меня на чай. Чай у Лань Ванцзи был, и много. С травами, с бергамотом, в таблетках и пакетиках… — Не хочешь выпить чаю? — В горле так кстати пересохло, и Лань Ванцзи мог думать только о том, что нужно срочно его чем-то смочить. Они так и не выпили ни чашки. Стоило им переступить порог, как Вэй Усянь пригвоздил его к зеркалу у входа, залез языком чуть ли не в глотку, сжал запястья, как в какой-нибудь плохо написанной дораме в прайм-тайм. — Ты ведь тоже этого хочешь? — жадно зашептал в его губы Вэй Усянь. — Прошу, скажи, что хочешь, что это взапра… Лань Ванцзи заткнул его ответным поцелуем. Как можно продолжать болтать даже в такой момент?! Вэй Усянь застонал, подаваясь навстречу, позволил одолеть себя, прижать к стене, провести нетвердой рукой по ширинке. Куртка полетела на пол, пальто влажно осело у ног. Лань Ванцзи весь горел, кожа будто плавилась под пальцами, перед глазами стоял дым и в легких не хватало кислорода — из-за Вэй Усяня. Всё это было из-за Вэй Усяня. В чем-то Цзян Чэн не ошибся — хотя Лань Ванцзи пришел в «Весенние картинки», и не догадываясь, под чьим началом придется работать, если бы он знал… если б только знал… он бы всё равно пришел, перевелся, убил за эту вакансию. Тот парнишка из «Облачных глубин» легко отделался — всего лишь мытьем машины, а не рукой или жизнью. Лань Ванцзи целовал Вэй Усяня так, будто от этого зависело всё. Будто иначе земля перестанет держать их на себе и выбросит в пустой космос. Будто хотел съесть его живьем. Вэй Усянь скользнул ладонью в брюки, потерся грубой джинсой о бедро. — Такой твердый… Лань Чжань, ты так сильно меня хочешь? Так, м-м-м? Теперь Лань Ванцзи вспомнил. Еще тогда, в школе, Вэй Ин рассказывал ему, что ему дадут второе имя, что его уже выбрали, но пока не сказали. В семье Лань этой традиции давно не придерживались, поэтому Лань Ванцзи робко предложил Вэй Ину придумать имя и ему. Повезло, что он не стал каким-нибудь Лань Суйбянем. — Лань Чжань, Лань Чжань! — как безумный повторял Вэй Усянь, точно так же, как тогда в их комнатке на третьем этаже. И как Лань Ванцзи мог обо всём этом забыть?! Наверное, ему было очень больно тогда… Так много ощущений, и эмоций, и воспоминаний, всё это захлестнуло Лань Ванцзи, заставило беспомощно открывать рот, бездумно касаться везде, где достают руки, без остатка отдаться. Так много Вэй Ина, Вэй Усяня, всех его ипостасей, всех лиц и воплощений. Вэй Ина, с крадеными яблоками в подоле школьной рубашки перелезавшего через школьный забор. Вэй Ина, хохочущего на перемене, раскрасневшегося после урока физкультуры. Вэй Ина, шепчущего ему ласковые прозвища, все такие глупые и наивные, что хотелось замотать его в себя, как в уютный плед, и никогда не разматываться. Вэй Усяня, деловито изучающего материалы к выпуску, в очках похожего то ли на айдола из рекламы, то ли на молодого учителя из порнушки. Вэй Усяня, костерящего на все лады «это мудачье из типографии, чтоб им три месяца ворон жрать — вместо того, чтобы ловить!». Вэй Усяня, всегда готового прийти на помощь коллегам. Властного, требовательного, справедливого, грубоватого. Смешливого, родного, такого умного, до тяжести в ногах. У Лань Ванцзи никогда не хватило бы слов, чтобы описать Вэй Усяня и то, каков он. На осознание этого хватило мгновения, а потом Вэй Усянь неожиданно отпустил его член и коснулся яичек, и Лань Ванцзи кончил, дрожа всем телом. Он уткнулся носом куда-то в горячую терпкую кожу, приоткрыл губы и легонько прикусил ее, смутно догадываясь, что это шея, что на ней останется синяк, и придется носить водолазки или врать о странной аллергии. Но всё это было неважно, потому что Вэй Усянь вскрикнул, до боли вонзил пальцы в его плечо и судорожно дернулся, обмякая в объятиях. Лань Ванцзи еще долго гладил голову, острым подбородком устроившуюся на его плече, и бока под влажной от пота футболкой, и выбритый загривок, предплечья, талию, ягодицы (вернее, скрывающие их под собой толстые карманы джинс). Не напирая, не намекая, просто обозначая — это я, я рядом, я позабочусь о тебе, и ты сделай так же. Между ними и бактерия в воздухе бы не проскочила, так тесно они слились воедино, обхватив друг друга руками, ногами, пометив спермой, слюной, оставив отпечатки пальцев и зубов. Лань Ванцзи хотелось кричать — возьмите мое ДНК на анализ, снимите пальчики с фарфоровой кожи, пусть всё расскажет моя стоматологическая карта. Это я преступник. Я это сделал. Я трахался с Вэй Усянем, 28 лет, холост, каштановые волосы, рост метр восемьдесят шесть. И я собираюсь это повторить, если повезет, еще разнузданнее и безрассуднее. Никто меня не остановит, даже пламя Диюя. Если и есть три невыносимые пытки, то это видеть Вэй Усяня и не целовать его, чувствовать Вэй Усяня и не обнимать его, любить Вэй Усяня и молчать об этом. — Лань Чжа-а-ань, — протянул Вэй Усянь его на ухо, царапая ногтями шею. От его хриплого низкого голоса после оргазма Лань Ванцзи всегда терял голову. — Ты так долго сдерживался, верно? А ведь ты мог и раньше разложить меня у офисного кулера, к примеру. Или прямо на столе в переговорке. Мог бы взять меня у панорамного окна в кабинете Цзян Чэна — у меня есть запасные ключи. Там такой чудесный вид, но я бы предпочел смотреть, как ты передо мной на коленях… Мокрый язык, не закончив фразу, коснулся ушной раковины, и Лань Ванцзи затрясло. Прорычав нечто несвязное, он разорвал их объятие, рывком сдернул с Вэй Усяня джинсы, проигнорировав мокрое пятно на трусах, повторил с ними то же самое и взял в рот еще не до конца вялый член. Вэй Усянь шумно задохнулся, сжимая пальцы на его волосах, вжался в стену позади, такой дико чувствительный, что на ногах его держали только сильные руки Лань Ванцзи, впившиеся в бедра. — Лань Чжань, пощади! — взмолился он, пытаясь оттащить Лань Ванцзи от себя за волосы, при этом не причинив ему боли, но тщетно. — Лань Чжань, давай лучше я тебе. Я еще не готов, я не выдержу… Это слишком… Я… Лань… Чжань… Его развязные речи становились всё более бессвязными, а хватка — слабее, и только стоны и всхлипы крепли, не стесняясь ни зеркала напротив, ни аккуратного ряда обуви у входа. Обычная прихожая, а какой здесь воцарился беспорядок. Сумка Лань Ванцзи валялась в углу, а ремень Вэй Усяня отполз к вешалкам, будто страшась попасться под горячую руку. Когда Вэй Усянь начал вскидываться навстречу, Лань Ванцзи пропустил его в горло, задыхаясь и чуть не плача, и потом не давал отстраниться, пока не проглотил всё, что тот еще мог ему дать. На вкус Вэй Усянь был как грейпфрут, такой же горько-сладкий, что не оторваться. И всё же, когда они оба отдышались, цепляясь за плечи, талию друг друга, он тихо усмехнулся, а затем стремительно поднялся на ноги и подтолкнул размягшего Вэй Усяня к двери. — Что? — не понял сначала тот, почти запнувшись. Джинсы и белье по-прежнему были спущены к лодыжкам, не давая сделать шагу. — Лань Чжань… ты… Игнорируя такой каменный стояк, что им, пожалуй, можно было бы забивать гвозди, Лань Ванцзи приказал: — Вон. *** Вэй Усянь переехал. В дом напротив — теперь они могли бы заглядывать друг другу в окна, если б не этаж. Он предлагал подвезти и приходил на чай, иногда успешно, иногда — уходя ни с чем. Он присылал букеты прямо в офис, прикрываясь именем Лань Сичэня, и бесстыдно спрашивал при всех — мол, опять твой брат? — Ты правда мне писал? Лань Ванцзи был безжалостен. Он допрашивал Вэй Усяня через приоткрытую на цепочку дверь. Если ответ был неверным, Вэй Усянь получал пакетик «Липтона» и шел пить чай к себе. У Вэй Усяня всякий раз загорались глаза. Если это игра, то он был готов стать заядлым игроманом. «Ты влюбишься в меня вновь», — обещал Лань Ванцзи, и теперь его было нелегко остановить. — Я писал тебе каждую неделю! А ты правда не получал моих писем? — поинтересовался Вэй Усянь, пытаясь поставить ногу в проем, чтобы та не закрылась у него перед носом. Лань Ванцзи хмыкнул — как будто стальную дверь остановят дизайнерские кроссы. — Ты думал, я тебя игнорирую? И не пытался меня найти? — подсказал Лань Ванцзи. У него было отличное настроение. Вэй Усянь, казалось, готов был обратиться в лужицу, лишь бы просочиться в его квартиру. В эту самую прихожую. В ту, где они тогда… — А ты пытался? — парировал Вэй Усянь, точно это было фехтование, а не беседа. — Ты же сменил имя, — холодно ответил Лань Ванцзи — и повернул ключ в скважине. — За что?! — возмутился Вэй Усянь. — Ну Лань Чжань, ну впусти меня, пожалуйста! Я буду хорошо себя вести, честно! — Ты отвечаешь вопросом на вопрос. Это значило «старайся лучше». Или «ты не заслужил». Лань Ванцзи считал себя очень хорошим любовником — одобрение Вэй Усяня внушило ему чувство собственной исключительности. Стоило им остаться наедине, и сдержаться становилось невыполнимой задачей. Он сбегал из лифта, когда в нем был Вэй Усянь. Что если он не справится и набросится на него прямо на работе? Уму непостижимо. — В следующий раз ты обязательно мне откроешь, вот увидишь! — послышалось ворчание, а затем — звук поднявшегося на этаж лифта. Это звучало как «возьму гирю и поставлю в дверях вместо ноги, и что ты будешь делать?» или «захвачу монтировку, чтобы вскрыть замок». Не то чтобы Лань Ванцзи был сильно против. Да и посмотреть на это было бы забавно. Они трахались в кровати, в гостиной, на полу, на диване, на обеденном столе. Трахались в ванной, когда иначе становилось ну просто негигиенично. В машине Вэй Усяня, потому что дождь и «понеси меня к подъезду, Лань Чжань». Вэй Усянь был монстром на работе и ласковой кисой в постели. Он готовил завтраки на двоих. Он помогал вносить правки, пока они вдвоем ехали на работу в метро. Он любил вылизывать Лань Ванцзи изнутри. Он знал, как именно провернуть кулак на истекающем смазкой члене, чтобы заставить кончить. Он называл его «Лань Чжанем», «эр-гэгэ» и «милашкой». Дай ему волю, он бы вообще все порноклички перепробовал. Вэй Усянь был нетерпелив, ненасытен, невыносим — так же, как и Лань Ванцзи. Это делало ему оборону поистине жалкой. Лань Ванцзи не хотелось становиться «парнем недели», но он пришел к этому ужасающе быстро. К нему приходили — и оставались. — Люблю тебя, ты просто прелесть, ты всё для меня, — шептал Вэй Усянь, когда Лань Ванцзи грубовато и без прикрас взял его в душе. Это было утро, которое он запомнит надолго, возможно, навсегда. Утро, когда Лань Ванцзи подумал, глядя на Вэй Усяня рядом с собой в лифте, что этот человек — его, и наоборот. Просто и понятно. Вернее, крайне запутанно. Но Лань Ванцзи видел это так же четко, как то, что планы отца на внуков не сбудутся в ближайшее никогда, по крайней мере, если брат не найдет супругу. Хотя можно ведь взять ребенка из… Рано, рано думать о подобном! И не факт, что Вэй Усянь о таком вообще думает. В школьные годы они не занимались этим «по-взрослому». Лань Ванцзи попросту боялся и не знал, как к этому подступиться. А коллекции порнографии, заботливо припрятанной Вэй Усянем в старой наволочке под кроватью, было недостаточно, чтобы рискнуть. — Ты делал это раньше? — с сомнением протянул Вэй Усянь, склонившись над раздвинутыми ногами Лань Ванцзи. Очень хотелось прикрыться, потому что новенькая лампа светила прямо на него, как в операционной. Наверняка там всё видно до последнего волоска… Стыд-то какой, подумал Лань Ванцзи, готовясь выслушивать подтрунивания Вэй Усяня над краснотой своих ушей. — А ты? — вместо ответа спросил он. — Нужна смазка, — провозгласил Вэй Усянь, доставая из-за пазухи маленький тюбик. — И это смазка? — не сдержал насмешки Лань Ванцзи. — Бэби-сайз, спешл фо ю, — ухмыльнулся Вэй Усянь, а затем бесцеремонно засунул в него холодный от геля палец. К концу месяца Лань Ванцзи чувствовал себя вымотанным — и невероятно счастливым. Такого, наверное, просто не бывает. Но, может, всё то счастье, которого он недополучил за свою жизнь, теперь нагнало его с лихвой? Или так говорят только люди, вышедшие наконец из депрессии? Психотерапевт получил странный звонок с просьбой принять старого пациента. Вдруг это поможет не вести себя глупо с Вэй Усянем. Ведь если кто-то из окружения уже привык, это не значит, что станет привыкать он. — Ты замечательный. Ты нравишься мне, — убеждал его Вэй Усянь, поглаживая по голове, когда после секса Лань Ванцзи совершенно необъяснимым образом заплакал навзрыд. Просто ему было так хорошо, что стало безумно страшно — а вдруг это ненадолго. Лань Сичэнь довольно быстро стал что-то подозревать, но лишь на исходе третьего месяца мягко спросил: — Ванцзи, ты с кем-то встречаешься? Они пили чай с молоком по какому-то необычному рецепту из интернета, сидя на веранде семейного дома. Если прислушаться, можно было разобрать слова, которыми дядюшка ругал кого-то из их юных племянников в своем кабинете на втором этаже. Лань Ванцзи представил себя на их месте и пожелал хранить Вэй Усяня в секрете до последнего. В конце концов, разве не потому он ушел из «Облачных глубин», чтобы у него появилось что-то свое, личное, а не семейное? Семейный дом, семейный бизнес, семейная честь. Всё это больше не имеет к нему прямого отношения. Так что… — Почему ты так решил? — спросил он, аккуратно поставив чашку на низкий столик. Отвечать вопросом на вопрос — грязный приемчик из «Пристани лотоса». Или привычка семейства Лань, где не принято врать прямо, но можно извернуться и не сказать всей правды. — Ты теперь много улыбаешься. — А вот Лань Сичэнь своей честностью застал его врасплох. Лань Ванцзи даже стало стыдно, но с Вэй Усянем о стыде пришлось забыть, и с этим справится. — Разве? — Он постарался сделать свое самое невыразительное лицо, которое так впечатляло сноровистых директоров на переговорах. В таких случаях ему даже говорить толком не приходилось, лицо и манеры работали за него. Брат засмеялся, поднеся чашку ко рту. Наверное, чтобы не говорить очевидного. Сначала Лань Ванцзи очень хотелось прийти к дяде с братом и засыпать их обвинениями — ведь кто-то же разлучил их с Вэй Ином в детстве. Кто-то заставил учителей прятать письма на его имя и не давал писать в ответ. Вероятно, дядя, ошеломленный привязанностью племянника к незнакомцу-смутьяну — а Лань Ванцзи сразу же принялся искать Вэй Ина с упорством, достойным представителя их семьи. Вэй Усянь рассказал, что оставлял свой адрес, но Лань Ванцзи его не получил. Ему говорили только, что Вэй Ин уехал «из-за семейных проблем», тогда это казалось издевкой в духе «дело не в тебе, а во мне». Когда Лань Ванцзи стал достаточно взрослым для поисков, он не знал, что нужно было искать уже не Вэй Ина, а Вэй Усяня. Вэй Усянь знал его имя, но это не слишком ему помогло. Перевестись в школу попроще ему пришлось спонтанно, а потом бывший возлюбленный не отвечал ни на одно из пылких, написанных размашистым почерком посланий. Как еще связаться с Лань Ванцзи, как вернуть всё на свои места? Пятнадцатилетний Вэй Усянь не мог осмыслить такой потери. По всему выходило, что его забыли, его игнорируют, ему недвусмысленно намекают не писать больше. И однажды он перестал. Но теперь всё это казалось неважным и каким-то далеким. Лань Ванцзи мог бы устроить скандал — и не стал. Он понимал, что скажет дядя, и предполагал, что брат удивится его рассказу. Лань Сичэнь тогда сам был учеником и вряд ли влиял на обучение Ванцзи. Возможно, он еще спросит. Или Вэй Усянь спросит за него, когда захочет познакомиться с Ланями. Или брат заставит привести таинственную пассию, причину внезапной улыбчивости. Что-то обязательно произойдет — из того, чего не случилось тринадцать лет назад. *** — Всё это благодаря вашему усердному труду, — улыбнулся Се Лянь, показав лукавые ямочки. Обычно он напоминал отрешенного от всего даоса, но по такому случаю даже надел стильный белый костюм и собрал волосы лентой. Лань Ванцзи не сомневался, что обновки подбирал Хуа Чэн. Весь в красном, он был ходячей рекламой какого-нибудь несуществующего модного блога, для фанатов серебра и шелка. — Что вы, — Лань Ванцзи сложил руки перед собой в церемонном поклоне, — это полностью ваша заслуга как авторов. Я рад, что вашу работу оценили по достоинству. Они и правда это сделали. История господина Се и господина Хуа про любовь демона и небожителя взяла престижную премию — «Тигриную печать инь». На вопросы, где же «Тигриная печать ян», никто не мог ответить, даже организаторы награждения. Весь вечер Се Лянь прижимал к груди свою статуэтку и поглядывал на Хуа Чэна влюбленными глазами. И Лань Ванцзи до подкожного зуда захотелось увидеть Вэй Усяня, когда Хуа Чэн посмотрел на Се Ляня в ответ. Вот уж идеальная парочка! Аж зависть берет. Правда, Вэй Усянь был куда красивее их обоих, вместе взятых. Лань Ванцзи иногда завидовал сам себе, но скромно не распространялся об этом. Они не продали бы столько экземпляров «Благословения небожителей», если бы редактор и его главред оказались в центре офисного секс-скандала. Но иногда хотелось подойти и прижаться щекой к плечу. И положить ладонь на талию, такую стройную, что во рту мигом становилось сухо — или он сам собой наполнялся влагой, в зависимости от планов на ночь. Только сейчас Лань Ванцзи прежде всего был не чьим-то парнем, а редактором успешной книги. И ему нужно было позаботиться об авторах, а еще присутствовать на пресс-конференции после, чтобы поддержать их. «Я сделал это», — лаконично отправил он брату после того, как Вэнь Нин вбежал в их отдел, размахивая какой-то бумажкой. Он выпустил хит в другом издательстве. И доказал, что способен на многое без поддержки семьи. А еще встретил свою худшую в мире первую любовь. И сделал ее самой лучшей. Пиликнул телефон, и Лань Ванцзи увидел на экране истеричное «ты где???» рядом со знакомым фото. Наверное, Вэй Усянь в соседнем зале для гостей, тогда как их с господами Се и Хуа завели в зал для победителей и номинантов. Извинившись перед как-то понимающе кивнувшим Хуа Чэном («он что, читает мысли?!»), Лань Ванцзи выскользнул за дверь, Вэй Усяня за ней не оказалось, так что он миновал еще одну и еще — и наконец нашел место для курения. Там в крайне сексуальном черном костюме нервно смеялся над чем-то Вэй Усянь. А рядом с ним почему-то стоял Цзян Чэн — весь в лиловом, как надутая самодовольством слива. Хоть Вэй Усянь и убеждал, что Цзян Чэн — просто друг, неприязнь между ними почему-то никуда не делась, причем не только со стороны Лань Ванцзи. И быть тем, кто первым сделает шаг, ему совсем не хотелось. Лани на подобные премии не ходили — как-никак, выпускают книги для министерства образования, а тут демоны с небожителями… во всех позах. Но он должен был догадаться, что глава издательства тоже приглашен. Пришел испортить настроение? — Поздравляю, — первым его заметив, прищурился свысока Цзян Чэн. Вэй Усянь тут же вскочил на ноги, как будто его застали за чем-то нехорошим. Лань Ванцзи даже не пришлось делать свое фирменное ледяное лицо — оно справлялось само. — Вэй Усянь утверждает, что это твоя заслуга, но я-то знаю, что весь отдел отлично поработал. Как дружелюбно. Это звучало как признание… того, что Лань Ванцзи ничего бы не добился сам. Будто он пустое место рядом с Вэй Усянем. Будто он недостоин своей должности, и жизни, и его, Вэй Усяня. — Эй, — нахмурился Вэй Усянь, — что ты делаешь? Изволь оценить его работу как следует! Мысль «он встал на мою сторону» затопила сознание теплом, но холод рассудка вернулся в два счета и зашептал: «Он торчал тут с Цзян Чэном вместо того, чтобы поздравлять тебя». — Я так и сказал, — Цзян Чэн перевел взгляд на Вэй Усяня. — Вы хорошо потрудились, разве я неправ? — Прав, — вырвалось у Лань Ванцзи прежде, чем Вэй Усянь принялся спорить — а он уже негодующе открыл рот. И Вэй Усянь, и Цзян Чэн удивленно уставились на него. — Спасибо вам за наставничество и заботу. — Лань Ванцзи поклонился сначала Вэй Усяню как своему непосредственному начальству, потом Цзян Чэну, просто чтобы позлить его. Разумеется, это скорее была издевка, чем искренняя благодарность, потому что Цзян Чэн в основном язвил и хамил, что на собраниях, что при личном общении, и никакой реальной помощи от него дождаться было не… — Знаешь, я удивился, когда узнал, что ты направил «Благословение небожителей» на конкурс, Цзян Чэн. — Голос Вэй Усяня нарушил тишину, и настала очередь Лань Ванцзи удивляться. — Что тут такого? — по обыкновению фыркнул Цзян Чэн, сложив руки на груди. — Работа дельная, было бы странно положить ее под сукно. — Разве не ты постоянно цеплялся к Лань Чжаню по любому поводу и без? — вкрадчиво поддел Вэй Усянь, двинув локтем в предплечье другу. Лань Ванцзи так и застыл, не зная, что сказать, а потом снова склонился в поклоне — теперь уже настоящем: — Благодарю главу Цзян за помощь от лица наших авторов. Их труд не должен был остаться незамеченным… Он хотел сказать «из-за меня», но Цзян Чэн насмешливо его перебил: — Из-за вас с Вэй Усянем? Не бери на себя слишком многое. Они переглянулись. Лань Ванцзи вдруг показалось, будто он смотрит в старое бронзовое зеркало, искажающее, но все-таки передающее суть. Цзян Чэн был взрывным и невыносимым, редко говорил прямо, любил показать окружающим, насколько выше них находится. Он вздохнул. Не удивительно, что после него Вэй Усянь потянулся к Цзян Чэну. — Вы правы. — Кстати, — вспомнил Вэй Усянь. — Почему вы оба не на «ты»? Цзян Чэн мало к кому обращается по-дружески. Лань Чжань, я сержусь. — Да, почему? — подхватил Цзян Чэн, выгнув острую на сгибе бровь. Лань Ванцзи будто молния ударила. Так значит, эти «тычки» были предложением мира? Или над ним просто издеваются?! — …Что ты… вы… делаете здесь? — наконец выдавил из себя он. Вэй Усянь почему-то покраснел и с намеком глянул на Цзян Чэна. Лань Ванцзи переводил взгляд с одного своего босса на другого, и мысли одна хуже другой приходили ему в голову. Кто-то из них смертельно болен или проигрался в карты? Цзян Чэну понадобится пожертвовать почку, и Вэй Усянь — идеальный донор? Вэй Усянь когда-нибудь намекал на тройничок? — Ладно уж, — снова фыркнул Цзян Чэн, достал что-то маленькое из кармана и, уходя, бросил Вэй Усяню. — Оставлю вас. У меня еще куча дел здесь. Он кивнул им обоим и вошел в здание. Лань Ванцзи с тревогой ожидал, что скажет Вэй Усянь, неожиданно притихший и явно взволнованный больше, чем хотел показать. Вэй Усяню шла «взрослость». В детстве он был шалопаем с разбитыми коленками и слишком хорошими для такого оценками, а теперь превратился в статного мужчину, по которому сразу видно: не лезь — убьет. Он привык командовать. Он слушал похвалы со скучающим видом. Он слишком много болтал и выглядел как герой-любовник с обложки бульварного чтива вроде того, которое выпускал сам. Но рядом с Лань Ванцзи эта его неугомонность будто притухала, сдерживаемая ледяным нравом. С Лань Ванцзи даже бойкая А-Цин из отдела кадров изобразила бы степенную леди. По Лань Ванцзи безошибочно можно было сказать: этот человек не бросает слов на ветер, он серьезен, надежен, с ним не пропадешь. А еще, что он не способен испытывать искренние чувства, держит себя и свои эмоции за семью замками. И оба они знали друг о друге то, чего не знал никто. Что всё это — полнейшая чушь. — Лань Чжань. — Когда Вэй Усянь протянул ему маленькую бархатную коробочку и начал опускаться на одно колено, Лань Ванцзи захотелось совершенно по-девчачьи завизжать. — Это не то, что ты думаешь… Вернее, это то, что ты… В общем… Вэй Усянь открыл коробочку, и внутри оказались два ключа. Сложенные в форме сердечка. «Какой он все-таки идиот», — успел подумать Лань Ванцзи, прежде чем спросить хриплым голосом: — Ты?.. — Я делаю тебе предложение! — Вэй Усянь был настроен решительно, брови сомкнуты, взгляд горит, губы сурово поджаты. — Это ключи от наших квартир. Знаю, выглядит глупо, но… давай жить вместе. То есть, этот придурок сделал сердечко из ключей, встал на колени, навевая совсем не те мысли, о которых стоило бы вспомнить, а теперь хочет… чего? — Ты переедешь ко мне, или я к тебе? — неуверенно уточнил Лань Ванцзи. — Так ты согласен?! — Вэй Усянь вскочил и бросился целоваться. Было даже немного жаль, он так хорошо смотрелся с ракурса сверху… Впрочем, жалеть некогда, когда тебя так самоотверженно сминают в объятиях. — Знаешь, — задушено признался на ухо Вэй Усянь, почти повиснув на шее (и как ему это удавалось, учитывая, что они практически одного роста?). — Ты моя самая первая любовь. И после тебя, — он хихикнул счастливо, — я зарекся влюбляться. Гиблое это дело, неблагодарное. — Мгм. — Лань Ванцзи положил руки на его талию, провел вниз по бедрам, вдохнул запах волос — мужской шампунь и какая-то жуткая туалетная вода из масс-маркета, которую они оба совершенно иррационально обожали. Качнулся с носка на пятку, поцеловал подставленную шею со скромным синячком засоса, оставшегося с прошлых выходных, и выдохнул: — Я знаю.