Вербовка

Хакода с готовностью признает, что есть преимущества в том, чтобы иметь на своей стороне могущественного покорителя огня. Экипаж крейсера флота Народа Огня «Илонг» был потрясен до неподвижности, когда их огненные удары были отбиты, что позволило Хакоде взять в плен почти всех вместо того, чтобы убивать их. Убийство экипажа, вероятно, имело бы больше смысла в долгосрочной перспективе, но им действительно нужны инженеры для работы с котлами, и, вероятно, было бы легче убедить их сотрудничать, если бы большинство членов их экипажа остались живы. Как только команда (около двухсот человек) была надежно заперта на бриге, Хакода отправил Зуко, Сокку и Бато в рубку связи на корабле, чтобы выяснить, в каком направлении лучше двигаться. Решено, что они направятся на запад, к Народу Огня. Идея Сокки со вторжением слишком хороша, чтобы отказаться от нее, и они, вероятно, смогут осуществить ее с некоторыми изменениями. У Сокки есть целый список людей, которых он хочет завербовать для этой миссии, а у Зуко есть свои собственные контакты, которых он хочет попытаться найти. В корабельной рубке связи есть ястребы-посыльные, и Сокка немедленно отправляет одного из них в Северный Храм Воздуха с идеями, которые у него были для оборудования. Зуко выглядит так, словно свил гнездо из свитков и готовится обосноваться там на некоторое время, но прежде чем он успевает, Хакода просит его о помощи. — Мне нужно, чтобы вы попытались убедить команду корабля присоединиться к нам, — прямо говорит он покорителю огня. — Никто из моих людей понятия не имеет, как управлять этой посудиной, нам нужны инженеры, как никто другой. Зуко смотрит на него настороженно, золотые глаза серьезны. Он бросает взгляд на Сокку, который беспечно изучает свитки на полках в рубке, и берет клочок бумаги и угольную палочку. Несколько секунд что-то строчит, затем он протягивает бумагу Хакоде, расправив плечи и стиснув зубы. «Что вы планируете с ними сделать, если они откажутся?» Хакода вздыхает, возвращая Зуко клочок бумаги. — Я действительно хочу сказать, что мы просто посадим их в несколько баркасов и пустим по течению, но мы не можем рисковать тем, что они раскроют наше прикрытие, если их спасут. Мне очень жаль, ваше высочество, но если они не захотят работать с нами… вероятно, нам придется их убить, — и он действительно сожалеет. Хакода ненавидит хладнокровное убийство, это заставляет его чувствовать, что он ничем не лучше пепельщика, убившего Каю, но на карту поставлена безопасность его детей, его людей и Аватара. Он сам воспользуется клинком, если до этого дойдет, чтобы смерть моряков была быстрой и безболезненной, но он не может позволить себе рисковать, отпуская их, или тем, что один из них сбежит и поднимет тревогу. Зуко тихо вздыхает через нос, переворачивает клочок бумаги и начинает писать, делая несколько пауз, пока обдумывает свои слова. Закончив, он протягивает его Хакоде. «Я думаю, что смогу убедить большинство рядовых и, возможно, некоторых более недовольных офицеров. Озай далеко не такой военный гений, какими были Азулон и Айро, и это видно по поведению людей на земле. Он также сделал несколько действительно дерьмовых сигналов относительно того, как управляются военные, что может обратить офицеров в нашу пользу. Я согласен, что безопасность Аватара и тех, кто предан нашему делу, имеет первостепенное значение, и я позабочусь о том, чтобы с любым, кто представляет угрозу, разобрались». Черт возьми, Хакода действительно не хочет, чтобы шестнадцатилетний подросток убивал своих собственных людей. Хакода вообще не хочет, чтобы шестнадцатилетний подросток убивал, но он всегда был идеалистом. — Мы разберемся с этим по мере необходимости, — заявляет он. — Но мы рано или поздно должны позаботиться, я не хочу, чтобы мы погибли в воде, когда остальная часть флота начнет догонять. Зуко кивает и трижды щелкает пальцами. Голова Сокки резко поворачивается, отчего Хакода вздрагивает, но его сын уже подскакивает ближе, ничуть не потрепанный. — Что случилось, придурок? — спрашивает он и с растущей серьезностью наблюдает за знаками Зуко. — Да, мы должны заняться этим, — говорит Сокка, кивая после того, как Зуко заканчивает. — Нужно, чтобы я был твоим голосом? Зуко кивает с выражением благодарности, дважды потирая кулаком круги на груди. — Нет проблем, приятель, поехали. Хакода ведет мальчиков и Бато на бриг, делая короткую остановку у склада, чтобы позволить Зуко переодеться в удивительно хорошо сидящую офицерскую форму и собрать волосы в пучок на макушке. Когда его волосы собраны назад, Хакода видит, что его шрам простирается за линию роста волос и охватывает ушную раковину. Это действительно ужасная рана, и она выглядит старой. Хакода действительно не хочет думать о том, сколько лет было Зуко, когда он получил это, потому что он не может обещать, что он не будет рычать и свирепствовать, как бешеная полярная медведесобака. На бриге неуютно тесно от двухсот с лишним моряков Народа Огня. Тихий гул разговоров резко обрывается, когда Хакода выходит вперед и говорит своим самым повелительным голосом, которым обращается к Племени. — Для тех, кто не знает, я Хакода, вождь Южного Племени Воды. Это мой заместитель, Бато. Я хотел бы обсудить ваши варианты на ближайшее будущее. Есть ли среди присутствующих старшие офицеры, которые могут и хотят говорить от имени команды? Заключенные молча отступают назад, когда вперед выходят двое мужчин. Первый примерно на десять лет старше самого Хакоды, с седыми волосами и залысинами, подчеркнутыми тугим пучком на макушке, и суровым выражением обветренного лица. Второй намного моложе, вероятно, не старше тридцати, с большими бронзовыми глазами и темными волосами. — Лейтенант Джи, исполняющий обязанности капитана, — объявляет седовласый мужчина. — Это исполняющий обязанности рулевого, старший матрос первого класса Кадзуо. Хакода кивает им. — Приятно познакомиться с вами, господа, хотя я хотел бы, чтобы это произошло при лучших обстоятельствах. У меня есть предложение для вас и ваших людей. Вы можете присоединиться к нашему союзу, и, когда мы достигнем западного побережья Царства Земли, вы будете свободны либо продолжать с нами, либо исчезнуть в колониях Народа Огня, не опасаясь преследования. Черные, как сажа, глаза Джи сузились. — А если мы откажемся присоединиться к вашему союзу? — рычит он. Хакода следит за тем, чтобы смотреть мужчине в глаза. — Вы будете рассматриваться как угроза безопасности нашей миссии, и мы будем вынуждены избавиться от нее соответствующим образом. Джи поджимает губы, но не выглядит слишком удивленным. Кадзуо громко сглатывает и бледнеет. Матросы позади них устрашающе молчаливы. — Есть кое-что, что вы должны знать, прежде чем примете решение, — внезапно раздается голос Сокки, по тону и интонации Хакода узнает его как «голос, говорящий за Зуко». Он молча отходит в сторону, когда Зуко выходит вперед, Сокка по правую руку от него. Кадзуо на самом деле взвизгивает от шока, а глаза Джи чуть не вылезают из орбит. Позади них по камерам разносится шокированный шепот. — Принц… Принц Зуко, — шепчет Джи, прежде чем упасть на колени и коснуться лбом пола. Кадзуо делает то же самое, и то же самое делает каждый человек на бриге, пока Хакода не видит только сгорбленные спины. Если Зуко и удивлен таким обращением, то единственный признак этого — легкое напряжение его плеч под странными наплечниками доспехов. Он подает знак Сокке, который тут же говорит: — Пожалуйста, все встаньте. Джи и Кадзуо преклоняют колено, но держат головы склоненными. Остальные матросы поднимаются только настолько, чтобы сесть на пятки, и тоже опускают головы. Зуко снова делает знаки Сокке, который приподнимает бровь, прежде чем сказать своим обычным тоном: — Меня зовут Сокка, сын Каи и вождя Хакоды, и принц Зуко попросил меня быть его голосом, пока он разговаривает с вами, парни. Зуко начинает жестикулировать, и Сокка вновь переходит на свой голос переводчика. — Я не знаю, каковы текущие слухи о моей предполагаемой кончине или дезертирстве, и меня это не особенно волнует. Я здесь, чтобы сказать вам, что вам нужно серьезно обдумать предложение вождя Хакоды. Хакода наблюдает, как шестнадцатилетний мальчик прямо излагает факты недавней военной истории Народа Огня. Кажется, что этот список должен быть оправдывающим, но вместо этого Хакода приходит в негодование, когда слышит о разных победах, купленных неоправданной ценой жизней Народа Огня, о жестокости, проявленной к их собственной стороне командирами, которые больше заботятся о собственной славе, чем о людях под их руководством, о сокращении числа призывников, доживающих даже до пятого года службы, участившиеся сообщения о неподчинении и дезертирстве. — Вы отдаете Хозяину Огня и его генералам и адмиралам свою преданность, свое мужество, свои навыки и свои жизни, но не получаете их преданности взамен, — заключает Зуко. Из дальней части камеры доносится приглушенный плач, и моряки смотрят на Зуко с выражением от шока и ужаса до понимания и даже оправдания. — Подумайте о товарищах, которых вы потеряли, о семьях, которых вы не видели месяцами или годами, о командирах, которые были оскорбительны и отчуждены. Чем дольше будет продолжаться эта война, тем хуже будет не только для остального мира, но и для Народа Огня. Если мы будем работать вместе с Племенем Воды и Царством Земли, у нас есть шанс положить конец этой войне. Мы могли бы снова увидеть наши дома, наши семьи и никогда больше не беспокоиться о том, что следующий восход солнца может стать для нас последним. У нас мог бы быть Хозяин Огня, которому на самом деле не все равно, что с его народом, который не разбрасывается нашими жизнями ради мелких побед и бессмысленной славы. Мы могли бы восстановить честь Народа Огня и вернуть равновесие в мир. Зуко опускается на одно колено, голос Сокки сильно звенит, когда он складывает знаки. — Я смиренно прошу вас, мои братья и сестры под светом Агни, помочь мне в этом. Я прошу, потому что ценю ваши жизни, и ценю жизни всех избранных Агни, которые находятся в смертельной опасности, чем дольше Хозяин Огня Озай находится на троне. Пожалуйста, помогите мне спасти наших людей. Молчание затягивается, и Хакода начинает беспокоиться, что ему, возможно, действительно придется начать проводить казни. — Да здравствует принц Зуко! — раздается голос из толпы, и внезапно бриг отзывается эхом приветствий и повторений призыва. Выражение чистого шока появляется на лице принца, но быстро сменяется легкой, радостной, облегченной улыбкой. Хакода тоже испытывает облегчение, хотя теперь ему приходится убеждать своих воинов, что команда Народа Огня — союзники, а не враги. Излишне говорить, что это нелегко. — Ты ждешь, что мы будем работать с пепельщиками?! — кричит Арлук из клана Морских Волков. Корабельный мостик, где Хакода держит совет с Бато, их штурманом Акути, Зуко и Соккой, а также лидерами десяти боевых отрядов, которые присоединились к отряду Хакоды, сотрясается от ярости Арлука. — Почему ты уверен, что они не набросятся на нас, как только мы выпустим их с брига? — усмехается Нагюк из клана Карибу-яка. — Они верны принцу Зуко, который, в свою очередь, верен Аватару и делу мира, — объясняет Хакода, отчаянно пытаясь скрыть усталость в своем голосе. Никто из них еще не спал после захвата корабля, и это проявляется в том, что у всех испортился характер. — Откуда нам знать, что принц Зуко не планирует возглавить мятеж заключенных против нас? — требовательно спрашивает Нирлик из клана Тупикогусей. Краем глаза Хакода видит, как Зуко становится белым как мел, когда Сокка с рычанием вскакивает на ноги. — Возьми свои слова обратно! Зуко был верен Аватару, даже когда его собственная сестра пыталась убить его! Аанг был бы схвачен или убит несколько месяцев назад, если бы Зуко постоянно не защищал его! Он никогда бы не предал нас! Сокка не сводит взгляда с Нирлика, пока (намного) более старший воин не отводит взгляд. Выражение лица Зуко абсолютно нейтральное, но он все еще ужасно бледен, и его взгляд нервно перебегает с Сокки на Хакоду и обратно. — Моему сыну был дан Знак Мудрости, и он провел большую часть года в обществе принца Зуко, — говорит Хакода, стараясь сохранять ровный тон. — Я доверяю его суждению о характере принца Зуко. — Я сам наградил принца Зуко Знаком Храбреца, — вежливо добавляет Бато, и половина совета сдувается. — Послушайте, я не говорю, что мы должны немедленно простить Народ Огня за их преступления против Племени и мира, — говорит Хакода. — Но сейчас нам нужно работать вместе на благо всех. Мы можем ограничить доступ к Аватару и его учителям, и мы можем позаботиться о том, чтобы не допустить утечки наших планов относительно миссии, но, если мы действительно хотим попасть туда, куда нам нужно, нам нужны моряки Народа Огня. Мы будем решать проблемы по мере их появления, но давайте не будем создавать еще больше проблем, чем у нас уже есть. Совет неохотно соглашается, и воинам дается указание оставить моряков Народа Огня в покое, если у них нет других корабельных дел. Он знает от Сокки, что Зуко и капитан Джи говорили с моряками Народа Огня о том же, хотя их разговоры были больше похожи на «давайте докажем принцу Зуко, что Народ Огня на самом деле благороден». Хакода только что пригрозил любому, кто будет приставать к огненным морякам, дополнительной угольной сменой. На корабле все еще невероятно напряженная атмосфера в течение первых нескольких дней их союза, матросы Огня не поднимают головы, в то время как воины Воды свирепо смотрят на них, но в остальном держатся на расстоянии. Хакода и Бато стараются быть вежливыми профессионалами с каждым местным матросом, с которым сталкиваются, но, кроме двух ежедневных брифингов с Джи и Кадзуо, две группы, как правило, избегают друг друга, насколько это возможно. Это меняется в середине утра четвертого дня, когда Зуко, наконец, вытаскивает Катару из каюты Аватара для спарринга. Хакода обнаруживает, что передняя палуба туго набита, как мешок с вяленым тюленьим мясом, и ему удается (в основном осторожно) протиснуться туда, где собрались Джи, Бато и Сокка. Тоф сидит у ног Сокки, а Момо у нее на коленях. Катара выглядит измученной, бледной, с темными кругами под глазами. Она не сменила рваную одежду, в которой была, когда вместе с остальными бежала из Ба Синг Се, хотя ее волосы зачесаны назад и заплетены. Выражение ее лица смертельно опасно, она смотрит на принца, стоящего напротив нее на другой палубе. — Что происходит? — спрашивает Хакода, не совсем уверенный, что действительно хочет знать. Он никогда не видел, чтобы Зуко вел себя как-то иначе, кроме как по-братски по отношению к Сокке или Тоф. Но Катара была практически в уединении с коматозным Аватаром, так что у него едва ли был шанс поздороваться, не говоря уже о том, чтобы наблюдать, как она взаимодействует с Принцем. — Спарки вызвал Сахарную Царевну на дуэль за то, что она не заботится о себе, и теперь она в бешенстве, — радостно говорит Тоф. — Я никогда раньше не видел покорения воды, — бормочет Джи. — Хотите пари, капитан? — спрашивает Бато, и знакомая ухмылка появляется на его лице. Джи изучает его мгновение, выразительно хмурясь, прежде чем пожать плечами. — Конечно, почему нет? Я сомневаюсь, что принцу будет до этого дело все равно, и все остальные будут делать это. Что за пари? — Зуко выигрывает, я оплачиваю ваш счет в следующий раз, когда мы будем в порту, — говорит Бато. — Побеждает Катара, и вы едите тушеный морской чернослив на ужин каждый вечер в течение недели. Джи поднимает бровь. — Вы не хотите, чтобы я оплатил ваш счет? Бато корчит гримасу отвращения. — Алкоголь на самом деле не распространен в Племени Воды — нет растений для брожения, так что ни у кого нет к нему особого вкуса. Джи выглядит слегка испуганным. — Духи, я не могу представить, что после дерьмового дня даже не выпить пива, — бормочет он. — Хорошо, я согласен на ваши условия. Двое мужчин пожимают друг другу руки, Бато возвышается над гораздо более низкорослым Джи, и их взаимодействие дает Хакоде редкую искру надежды на будущее. Он оглядывается по сторонам, и хотя толпа в основном разделена по национальному признаку, размер площадки не позволяет двум группам держаться на расстоянии. Там, где красное и синее соприкасаются, Хакода видит гораздо больше рукопожатий и ухмылок соперничества, чем злых взглядов. Звучит гонг, и Зуко немедленно бросает три огненных шара. Катара отвечает элегантным взмахом рук, воздвигая водный барьер, в который огненные шары попадают, не причиняя никакого вреда. Она крутится на месте, вокруг нее струится лента воды, и движением руки она щелкает ею по Зуко, как кнутом. Зуко взлетает в воздух, аккуратно уклоняясь, и выбрасывает одну ногу, огонь вырывается от его пятки, когда он опускается. Он приземляется и линия огня бежит к Катаре, которая формирует вокруг себя сверкающий ледяной купол. Огонь ударяется о верхнюю часть купола, который трескается, но не разрушается. Мгновение спустя купол исчезает, превращаясь в водную шаль, которая покрывает руки и плечи Катары. Вода невероятно расширяет возможности Катары, заставляя Зуко акробатически подпрыгивать, пока она пытается поймать его в двух потоках. Время от времени он посылает в ее сторону огненный удар, который она легко отбивает. — Умно, — одобрительно бормочет Джи. — Она не позволяет ему сформировать надежный корень. Хакода в восторге. Несмотря на то, что он родился в Племени Воды, он никогда на самом деле не видел, как сражается мастер покорения воды. Катара невероятно грациозна, и все же ее сила очевидна. Зуко приземляется в лужу, и Катара слишком быстрым движением замораживает воду, удерживая его на месте. Ударом руки она посылает в него ледяное копье, но он умудряется изогнуться, чтобы увернуться от него движением, от которого у Хакоды резко заболела спина от сочувствия. — Прекрати, блядь, двигаться, мудак! — кричит она на него, и Хакода клянется, что Джи действительно пищит от шока. Он не уверен, что хочет знать, где его милая маленькая девочка научилась такому языку. — Покажи ему, Сладкая! — хихикает Тоф. Дикая ухмылка пересекает лицо Зуко, и движением, жутко напоминающим покорение воды, которое Хакода только что видел, он обвивает ленту огня вокруг своих ног, растопляя лед. Он немедленно расставляет ноги обратно в стойку лошади, посылая огромный огненный шар в Катару. Моряки Народа Огня торжествующе кричат, и даже Джи ухмыляется. Катара выхватывает огненный шар из воздуха своей водой и начинает стрелять ледяными кинжалами. Зуко сбивает каждый кинжал в воздухе огненными стрелами. Двое бойцов на мгновение замирают, и Зуко ухмыляется и показывает знаками что-то, что заставляет Катару стиснуть зубы, а Сокку дико расхохотаться. — Что он сказал, что он сказал?! — требует Тоф. — «Бабушка моего брата стреляет быстрее, чем ты», — задыхается Сокка, его глаза наполняются слезами веселья. Для Хакоды это не имеет смысла, но все дети, кажется, точно знают, что имеет в виду Зуко, поскольку Тоф заливается веселым хихиканьем, а Сокка воет. — Заткнись, Сокка, это было НЕ так уж и смешно! — Катара рычит, угрожающе крутя над головой огромную струю воды. Зуко глубже устраивается в своей позе, в золотых глазах пляшут черти. Катара поднимает огромную волну, а Зуко падает на спину и крутит ногами широкими кругами, создавая огромные дуги красновато-золотого пламени. Стихии сталкиваются с грохотом, образуя огромное облако пара. Пар внезапно рассеивается, окутывая руку Катары перчаткой, когда она бросается прямо на Зуко. Зуко вскакивает на ноги и вытягивает кулак, окутанный пламенем. Вода вокруг руки Катары расширяется и превращается в лед, образуя лезвие. Катара и Зуко застывают на месте. Ледяной клинок Катары у его горла. Кулак Зуко, на котором теперь нет пламени, находится в нескольких сантиметрах от ее солнечного сплетения. На долю секунды наступает полная тишина, нарушаемая только глубоким, ровным дыханием двух покорителей. Затем вся толпа разражается радостными криками. Катара и Зуко разделяются, Катара убирает воду, покрывающую палубу корабля, обратно в океан. Они улыбаются друг другу и кланяются в унисон, Катара — в стиле Воды, а Зуко — в стиле Огня. Зуко выпрямляется и что-то показывает, его широкая улыбка сменяется беспокойством. Катара вздыхает, прижимая тыльную сторону ладони ко лбу. Что бы она ни сказала в ответ, это слишком тихо, чтобы Хакода мог услышать, но Зуко мягко опускает ее руку вниз и заключает ее в объятия, позволяя ей спрятать лицо у него на плече. Сокка и Тоф молча подходят к ним, и Сокка кладет руку ей на плечо. Хакода хочет, так сильно хочет, пойти туда и заключить обоих своих детей в объятия. Но несколько встреч, которые у него были с Катарой с тех пор, как они воссоединились, ясно дали понять, что ему не рады в ее присутствии, поэтому он ждет. Это разрывает его сердце на части, но он ждет. Это помогает — знать, что ее брат и их друзья заботятся о ней. Тоф стоит рядом, явно не из тех, кто любит обниматься, но все равно хочет поддержать. Сокка обнимает Катару за плечи, их головы склонились друг к другу. Зуко что-то показывает, его жесты скупы и сдержанны, и Катара вздыхает и кивает. Сжав ее в последний раз, он отпускает Катару и она шагает по палубе, Племя Воды и Народ Огня расступаются перед ней и с благоговением смотрят ей вслед. — Это ваша дочь, вождь? — спрашивает Джи. Когда Хакода кивает, он делает глубокий вдох. — Агни, спаси нас, не хотел бы я оказаться в ее черном списке. «Да, — уныло думает Хакода, — я тоже». После этого две группы смешиваются гораздо больше, поскольку те, кто сделал ставки на бой, собирают свой выигрыш и в конечном итоге смешиваются. В обоих лагерях все еще есть много сторонников жесткой линии, которые отказываются находиться в присутствии других, но Хакода считает, что это лучше, чем когда кто-либо активно затевает драки. С течением времени число сторонников радикальных действий с каждой стороны сокращается. Однажды днем, чуть больше недели спустя после начала их путешествия, Джи сообщает ему, что запасы угля на корабле на исходе, и Хакода с готовностью дает ему разрешение взять курс на город на берегу Восточного озера, где они смогут раздобыть еще. Он также решает, что всем нужен некоторый перерыв на берегу, чтобы дать всем возможность размять ноги за пределами корабля. У кого-то определенно будет шанс улизнуть и сообщить оккупационным силам Народа Огня об их присутствии, но, когда Хакода упоминает об этом, Джи только насмешливо фыркает. — На данный момент, вождь, у любого стукача было бы столько же шансов быть арестованным за неисполнение обязанностей, сколько и найти кого-то достаточно высокого в цепочке командования, кто ему поверит, чтобы что-то сделать с этим, — говорит он. Хакода верит на слово и готовится соответствующим образом. К чему он не готов, так это к безбилетникам.