В своих ладонях он держал весну

Когда они возвращаются в дом, оказывается, что прошло уже больше суток. Сяо Чжаню повезло, что всё это случилось на выходных, иначе люди с работы под руководством Юй Биня наверняка объявили бы его в розыск. В мессенджерах висит только несколько непрочитанных сообщений, которыми он решает заняться позже. Сяо Чжань ставит напоминалку, чтобы не забыть купить новые очки – пока сойдут и линзы – и забрасывает телефон куда подальше. Он даёт Ибо свою одежду на замену уже порядком подпорченному наряду фея. Ибо чуть ниже ростом, и штаны немного длинноваты – Сяо Чжань присаживается перед ним на колено, чтобы чуть подвернуть их снизу. А вот плечи широкие, и футболка садится как влитая. Сяо Чжаню нравится отмечать все эти мелочи. Ему постоянно нужно держать Ибо за руку, будто, если он отпустит его, тот может исчезнуть. Кажется, он ещё не до конца осознал всё, что с ними произошло, и особенно то, что они могут побыть вместе хотя бы немного. Ибо улыбается и крепче сжимает его ладонь в ответ. Они говорят обо всём и ни о чём одновременно – такие неловкие друг с другом, будто вся смелость осталась в моментах в пещере, когда сдерживаться было просто невозможно. Сяо Чжань готовит ужин и не может насмотреться на то, как Ибо ест. Это зрелище всегда было гипнотическим, но теперь, когда всё происходит в его доме, за его столом, добавляется новый смысл. Ибо съедает двойную порцию и говорит довольно: – Твоя еда стала ещё вкуснее, когда я поел у тебя дома. – Так оставайся, – без раздумий говорит Сяо Чжань. Ему хочется добавить «навсегда». Но озвучивать такое страшно, потому что он не понимает, в каком они вообще положении. Вдруг эти счастливые мгновения – всё, что у них когда-либо будет? – Я бы хотел остаться, – отвечает Ибо. За окном давно темно, когда они выходят из дома и садятся на ступеньки крыльца. Уже конец мая, лето не за горами, и на улице, наконец, по-настоящему тепло даже ночью. А в местах, где они то и дело касаются друг друга, притираясь плечами, бёдрами, коленками – разливается уже другое тепло, отдаваясь глубоко внутри. Сяо Чжань рассказывает Ибо, как с самого детства искал встречи с ним. – Я так долго бегал за тобой. И вот, наконец, догнал, – снова придвигается ближе и слегка толкает плечом. – Бо-гэ. Ибо смеётся. Сяо Чжань впервые слышит его смех, такой необычный и заразительный, что хочется смеяться вместе с ним. – Ты назвал меня Бо-гэ, хотя явно старше меня, это забавно. – Но на самом деле это ты здесь гораздо старше, – Сяо Чжань тычет ему пальцем в бедро. – Но я был младше, когда умер, и остался в том же состоянии, – Ибо разводит руками. Он упоминает об этом с таким спокойствием, но Сяо Чжаню всё равно немного не по себе. – Не говори такого. Ты живее всех живых сейчас. – А могло бы быть наоборот. И ты чуть этому не поспособствовал. – С кем я связался! Ты невозможный… – Я люблю тебя. Сяо Чжань забывает как дышать. Ибо смотрит на него, и он смотрит в ответ. Тонет в его глазах и не хочет спасенья. Сердце в груди трепещет так, что Сяо Чжань, кажется, понимает, каково это – чувствовать внутри лепестки цветов. Но они не ранят его. Наверное, они ощущаются как те самые бабочки в животе, о которых так часто упоминают люди? С Сяо Чжанем такое впервые. – Я тоже, – он кладёт ладонь на порозовевшую щёку Ибо, и тот замирает под его прикосновением. Сяо Чжань гладит его кожу, осторожно касается пальцами губ. – Тоже люблю тебя, Ибо. Их первый поцелуй не уходит дальше лёгких прикосновений губами, и Сяо Чжаню от этого только слаще. Постепенно. Как и с главными словами, что они сказали друг другу, у всего будет своё время. Ибо целует его в уголок губ, а потом в родинку под ними, и говорит совсем тихо: – Сейчас мне снова 21, и ты мой Чжань-гэ. Я хочу, чтобы было так. – Будет как ты захочешь, – Сяо Чжань целует его снова. ✿✿✿ Уже вторую ночь они проводят рядом друг с другом. Ибо просыпается первым, лежит на своём месте у стены – они накануне договорились – и снова смотрит на Сяо Чжаня. Сегодня он спит спокойно, его черты расслаблены, и Ибо запоминает расположение родинок на его лице, едва заметные морщинки вокруг глаз, чуть подрагивающие стрелочки ресниц. Когда у Сяо Чжаня поёт будильник, он с трудом разлепляет сонные веки и встречается взглядом с Ибо, расплываясь в довольной улыбке. Потягивается как большой кот, а потом проводит ладонью по волосам Ибо, чуть зарываясь в них пальцами – тому безумно нравится, когда Сяо Чжань так делает. Ибо наклоняется и целует его, касаясь языком той самой родинки. Идеальное начало дня. После завтрака, во время которого Сяо Чжань рассказывает Ибо, чем занимается по жизни, он садится работать. Отвечает на электронные письма, печатает статьи. Он одновременно и удивлён, и нет, тем, что Ибо оказывается в курсе всего современного. Ибо пожимает плечами: «Кроме обеспечения весной мне особо нечем было заняться, а любопытным я был всегда». Его любопытство проявляется и в том, что Ибо несколько раз обходит всю комнату, рассматривает книги и другие вещи на полках. Проводит пальцем по слою пыли и предлагает помощь с уборкой. Сяо Чжань немного нервно смеётся, не отводя глаз от монитора, но соглашается. Орудуя тряпкой, Ибо думает, что обязательно попросит научить его готовить. Хочет готовить вместе с Сяо Чжанем и даже представляет себе эти моменты. Он ощущает себя действительно живым, но яркие голубые глаза, которые видит у своего отражения, случайно посмотрев в зеркало, и отголоски силы, которые иногда пробегают по внутренностям, дают ему понять, что всё ещё не закончилось. Но пока он не хочет говорить об этом, не хочет нарушать и без того кажущиеся слишком хрупкими моменты счастья. Когда Сяо Чжань, наконец, заканчивает работу, потирает уставшие от линз глаза и потягивается под смешок Ибо, тот притягивает его в свои объятья. – Я еле выдержал. – Сяо Чжань в ответ прижимает его ещё крепче. – Сам себе удивляюсь, как смог работать, когда единственное, чего мне хотелось – смотреть на тебя и не переставать касаться. – Чжань-гэ, у меня есть просьба, – говорит Ибо ему куда-то в шею. – Исполнишь? – Всё, что угодно, – не думая соглашается Сяо Чжань. Ибо отстраняется, чтобы подойти к шкафу и взять с полки явно острые, с гладкими прямыми лезвиями, ножницы. – Подстриги мне волосы. Ибо кажется, что всё происходящее похоже на какой-то магический ритуал. То, как Сяо Чжань моет ему голову, массируя кожу так, что Ибо хочется начать урчать, будто и он теперь кот. Как не может удержаться от того, чтобы сделать из его длинных волос в пене какие-то неведомые рожки, которые Ибо видит в зеркало и давится смешком. Как осторожно вытирает волосы одним полотенцем, накидывает на плечи другое и усаживает Ибо на стул. – Предупреждаю, я никогда раньше этого не делал. Если что не так – ты сам напросился, – грозится Сяо Чжань, а сам не может перестать улыбаться. – Я хочу, чтобы это был ты, – спокойно отвечает Ибо, и под этими словами он подразумевает гораздо больше. Он знает, что Сяо Чжань поймёт. Сяо Чжань отводит все волосы с лица Ибо назад, не отказывая себе в том, чтобы коснуться скул кончиками пальцев, и расчёсывает, выравнивая на спине. А потом зажимает расчёску в зубах, берёт ножницы и начинает забавно приседать, чтобы с разных сторон прикинуть будущую длину и прицелиться. Ибо и это всё видит в зеркало – до чего же мило. – Вот так подойдёт? – уточняет Сяо Чжань и, дождавшись подтверждающего кивка, начинает стрижку. – Оставим такую чёлку? – спрашивает он, закончив сзади. – Тебе идёт. Ибо рассматривает себя в зеркало – пожалуй, и правда идёт. Ему нравится. Он снова кивает, и Сяо Чжань снимает с него полотенце, отряхивая плечи: – Готово! – он выглядит гордым, и Ибо понимает, почему – получилось аккуратно и ровно. Идеально. Ибо не ошибся со своим решением. Если бы он вдруг вернулся назад, сколько бы раз не возвращался, всё равно выбирал бы его. Снова и снова. ✿✿✿ Несмотря на все возмущения Ибо, Сяо Чжань снова заворачивает его в кокон отдельного одеяла. Ещё не хватало, чтобы ночью он отжал у него единственное, перетянув на себя, а потом и вовсе скинул это одеяло на пол! Сяо Чжань часто спал очень беспокойно и не хотел создать неудобства для Ибо. И не только такие неудобства. Их идиллия заканчивается утром, когда почти на рассвете их будит появившийся в комнате лао Вэй и говорит, что Ибо нужно пойти с ним. Сяо Чжань не хочет отпускать его – слишком мало, несправедливо, но прекрасно знает, что не может возражать. Он целует Ибо в пушистую макушку, и тот скрывается во всё той же черноте в стене. Тосковать Сяо Чжань начинает почти сразу. Удивительно, как он мог существовать без Ибо до этого? Сейчас ему кажется, будто перекрыли кислород, а в комнате стоит звенящая тишина. Работа совсем не отвлекает, и ему становится страшно от мысли, что вечер он проведёт здесь совсем один. Попробовать позвать в дом бродячих кошек? Пригласить Юй Биня? Он смеётся сам с себя – кошки всё ещё приходят на ум первыми. В итоге вечер совмещает в себе и то, и другое. Они с Юй Бинем сидят на полу в окружении мурчащих клубочков и едят то, что наготовил Сяо Чжань – уже по привычке, слишком много для него одного. – Нет, ну с тобой точно что-то не то, – говорит Юй Бинь, откладывая тарелку и, наконец, позволяя кошкам залезть к себе на коленки. На место претендуют сразу трое. – Ты всё ещё не готов рассказать? – Слишком много всего произошло, – Сяо Чжань вздыхает. – У меня самого в голове сумбур. К нему подходит особенно толстый кот и позволяет почесать себя за ухом. – А когда любовь была лёгкой, – с умным видом заключает Юй Бинь, сложив руки на груди. Сяо Чжань ему не возражает. Ибо и лао Вэй возвращаются через долгие несколько дней. За это время Сяо Чжань успевает сначала извести, а потом реанимировать самого себя. Он был воспитан так, что умел сам решать свои проблемы, не перекладывая ни на кого ответственность и не ища виноватых. И в эти дни единственное и самое лучшее, что он мог – делать свои дела и ждать. Поэтому он берёт себя в руки, работает, пытаясь найти вдохновение в полученных за последнее время эмоциях, пишет свои собственные тексты и ждёт. Оказывается, он уснул прямо сидя за столом. Он пытается поднять голову, а окаменевшая шея её будто не держит. На записной книжке, в которую он утыкался лицом, расползается лужица – отлично, он ещё и слюни во сне пустил. И за всем этим стоит и наблюдает… Ибо. Прикрывает рукой рот, чтобы слишком явно не хихикать, но Сяо Чжань всё понимает. Вот же ж! А в следующий момент Ибо шагает к нему, и прижимает его, всё ещё сидящего, головой себе куда-то под грудь, одной рукой гладя по волосам. Сяо Чжань слышит биение его сердца, и у него внутри болезненно, но так сладко сжимается. Он крепко обнимает в ответ, стараясь не опускать руки ниже поясницы. – С возвращением. Наставник Ибо кажется Сяо Чжаню очень довольным происходящим. Опять же, когда он научился так разбираться в птичьей мимике и эмоциях? Он любезно предоставляет ему свой кухонный стол, и они с Ибо садятся напротив. – У нас есть две новости, и я не буду предлагать выбор, с какой начать. Что бы там ни было, главное то, Ибо может оставаться с тобой, – говорит лао Вэй. – Но? – сразу спрашивает Сяо Чжань. Он всегда подозревал подвох, был к нему готов, поэтому уж лучше сразу услышать жестокую правду. – Только в моё время, – тихо говорит Ибо, сжимая его ладонь под столом. – Только весной. Сяо Чжань мгновенно переводит глаза на календарь, висящий у него на холодильнике – 28 мая. Дата ощущается тяжёлым камнем, придавившим внутренности, и он крепче хватается за руку Ибо, чтобы удержаться в этой реальности. – Так должно быть до тех пор, пока его силы полностью не исчезнут. Мы не знаем, сколько это займёт. Но потом он сможет жить как обычный человек. – И ваши вышестоящие чины нас отпустят, вот просто так? – этот вопрос волнует Сяо Чжаня уже долгое время. – Ты слишком много думаешь, Сяо Чжань. Всё не так сложно. По большому счёту им всё равно. У них нет цели сделать из этих молодых людей своих безвольных рабов и расправиться с ними, если что-то пойдёт не так. Но те должны работать пока могут. А потом им ищут замену. – Я буду работать. Я должен, – говорит Ибо. Когда они остаются вдвоём, уже далеко за полночь. Сяо Чжань столько всего хочет спросить у Ибо – куда он уйдёт, когда закончится весна, чем там будет заниматься до следующей? Но в данный момент слова не идут у него изо рта. А Ибо снова чувствует его – научился чувствовать за такой небольшой промежуток времени. Забирается в кровать, демонстративно отбрасывая своё одеяло в сторону и привлекая Сяо Чжаня к себе. Сяо Чжань кладёт голову ему на плечо и утыкается носом в футболку – та уже пахнет как сам Ибо, цветами и травами, его кожей. – Эти 9 месяцев я буду просто спать, – говорит Ибо, успокаивающе водя своей широкой ладонью по его спине. – У нас это такая перезарядка сил для нового сезона. Поэтому я вообще не замечу, как они пройдут. Но ты… Так вот почему. Сяо Чжань было устыдился, что именно его здесь утешают, хотя Ибо, наверняка, тоже будет непросто. Но тот, очевидно, считал иначе. – Не волнуйся за меня, – говорит Сяо Чжань. – Мы справимся и с этим. Я буду ждать тебя, сколько потребуется. Этой ночью они засыпают под одним одеялом, обнимая друг друга. Сяо Чжань берёт пару выходных за свой счёт, хоть ему и приходится выслушать возмущения И-цзе по телефону – он всё сделает и сдаст, но чуть позже. Хотя защитный механизм Ибо теперь больше не работает, и ему можно показываться на глаза другим людям, Сяо Чжань пока ни с кем не собирается его знакомить. Кроме бездомных кошек, разве что. Ибо помогает их кормить, и они мгновенно привыкают к нему, ластятся даже больше, чем к самому Сяо Чжаню. Тот бы посчитал их предателями, если бы не разделял их чувств. Эти дни они проводят вдвоём, в доме. Сяо Чжань показывает Ибо свои детские фотографии, читает книги. Они пробуют вместе готовить, убирают двор. Ибо что-то химичит на клумбе прямо у крыльца и заговорчески ухмыляется, мол, сюрприз будет. Они не могут перестать подтрунивать друг над другом, шутливо толкаться, особенно когда пытаются делать совместное дело на одной территории. Не могут перестать касаться друг друга. Поцелуев становится всё больше, они сами – всё смелее, и в последнюю ночь мая они оказываются в постели не потому, что ложатся спать. Ибо седлает бёдра Сяо Чжаня и прижимается как никогда близко, запуская руки ему под футболку, а язык – в рот. Они не доходят до конца, ни до чего толком не доходят на самом деле – беспорядочно трутся друг о друга через одежду, не в состоянии оторваться, и этого оказывается достаточно. Ибо весь взъерошенный, и его щёки горят, когда он поднимает на Сяо Чжаня свои ошалелые глаза. И тот не может насмотреться в ответ, теряя себя в этом синем омуте, в ощущениях разделяемого на двоих драгоценного момента. Уходя с наступлением лета, Ибо оставляет одежду, пахнущую собой, букет прекрасных воспоминаний и цветы, которые сам же посадил у крыльца. Они вырастают и начинают цвести буквально за сутки, да так и не увядают. Скрашивая Сяо Чжаню ожидание весны – теперь его любимого времени года.