pray for it

      Убийца в саване темнее пасмурного неба глубокой ночью — плохой знак для выживших, которые ждали лёгкой победы или лёгкой смерти на крюке, потому что этот заносчивый ублюдок наслаждается болью. Он любит наблюдать, на фотографиях ему нравится запечатлевать испуганный взгляд и немой крик, что отдаётся эхом в воспоминаниях.       Если назвать убийцу в маске кричащего призрака любимцем Сущности, то это попадание в «яблочко» с закрытыми глазами.       И у любимца подобия бога может быть свой любимец.       Ты ведь замечаешь скрежещущий звук затвора, когда наклоняешься к очередному генератору или приседаешь для очистки тотема? Это тревожащее чувство постоянного наблюдения, в каком бы углу ни стала прятаться, знакомо, не так ли? И уж тем более привыкла с последней смертью товарища получать нож в спину за несколько метров до люка.       Он любит оседлать бёдра и убить собственными руками, сделав фотографию на память, пока ты в очередной раз захлёбываешься кровью.       После испытания с Призрачным не можешь держать руки при себе, стараешься уединиться и облизываешь губы, когда чувствуешь, насколько промокла. Снова.       Ни один из мужчин у костра не сравнится с ним. У них нет широких плеч в обтягивающем плаще из кожи, от них не пахнет кровью, стойким древесным парфюмом и чем-то уникальным, что описать можно как саму тьму. Они не имеют этого сексуального выдоха, ради которого стоит оглушать преследователя.       Причина, по которой ты не любишь быть против убийцы в саване, проста — как можно убегать и прятаться от человека, которого хочешь? От которого хочешь не убегать, а развернуться и сбить его с ног, оседлать или спуститься к его бёдрам, давиться членом и вязкой слюной, пока он не кончит с этим чёртовым выдохом.       Когда со смертью последнего товарища на крюке открывается люк, и в очередной раз тебя ловят в нескольких метрах, ты не удивлена.       Ты удивлена, когда мужчина в чёрных одеждах и хэллоуинской маске прижимает тебя к неработающему генератору в хижине. — Спой для меня своим сладким голосом, — говорит он через модулятор, и голос его звучит так греховно, что дрожат колени от желания.       Расстёгнутые штаны спущены до лодыжек вместе с бельём, мужчина давит на лопатки, и ты подчиняешься, выгибая спину. Награда — громкий шлепок, от которого жжёт кожу. Невольно стонешь.       Дэнни настроен вытянуть из тебя каждую ноту. Его личная коллекция пополнялась фотографиями после каждого испытания, когда ты убегала от своих друзей и кончала с ладонью на шее, шёпотом призывая его. Он всегда наблюдал из тени, всегда был рядом и готовым протянуть руку помощи, но ты эгоистичная сука, которая предпочитала игнорировать и мастурбировать у него на глазах.       Это больно, понимаешь? Быть заменённым простыми пальцами, даже ни одним из тех дураков, визжащих на крюке громче свиньи на убое.

(Хотя быть заменённым другим мужчиной ещё больнее, здесь ты поступила правильно, но Дэнни этого не признает).

— Оближи, — он давит на челюсть и засовывает два пальца по гланды; у них вкус металла и кожи. — Хорошая девочка, — и эти слова подводят к краю: от возбуждения горят щёки, а сердце трепещет сильнее, чем от страха перед Охотником.       Ему не нужно было смачивать пальцы слюной, ты мокрая и без этого, но ему нужно было утвердить своё превосходство и показать тебе, кто будет ведомым. Дэнни не сомневался в твоей податливости.       Пальцами в перчатках кружит у клитора, а куча металла под тобой не даёт упасть. Это намного лучше иллюзий и собственных, ты даже не знаешь, сможешь ли потом вернуться к самоудовлетворению подальше от костра, потому что мужская рука, привыкшая к охотничьему ножу, идеально давит на чувствительную головку. Не замечаешь, как стонешь на выдохе всё громче.       В тебя проникает тупой предмет малого обхвата: не похоже на пальцы, тем более не похоже на член, и запоздало понимаешь, что он толкает рукоять своего оружия, наверняка покрытого кровью ранее подвешенных товарищей.       О Боги.       Его пальцы продолжают кружить у клитора, другой рукой делает возвратно-поступательные движения своим чёртовым ножом, лезвие которого постоянно ощущала в спине и под рёбрами. Что может быть сексуальнее? Ах, если он ещё что-нибудь скажет при этом, ты определённо отдашь ему душу. — Если хочешь кончить, умоляй об этом.       С губ срывается чистый стон. — Пожалуйста, При… — он обрывает и говорит: «Дэнни». — Пожалуйста, Дэнни, я хочу кончить на твой нож, на твои пальцы и на твой член, — Дэнни увеличивает темп, и чувствуешь сжимающуюся спираль ниже пупка, — хочу, чтобы ты трахнул меня, — сглатываешь и делаешь глубокий вдох, в груди тесно из-за колотящегося сердца, — хочу тебя, блять я так сильно хочу тебя, — на последних словах всхлипываешь, потому что ещё несколько движений, и ты кончишь. — Хорошая девочка, — повторяет он, — кончи на мой нож, как хотела.       Ты никогда не была тем типом людей, которые кончают по команде, но с ним невозможно иначе — это самый сильный оргазм на твоей памяти, и в чистой неге хватаешь его запястье, чтобы облизать рукоять.       Дэнни приподнимает маску и кусает обнажённое плечо, разрывая кожу.       Эта боль восхитительна. «А теперь ползи до люка, как хорошая девочка», — и обматывает вокруг твоей шеи оторванный лоскут, заставляя следовать за ним.       Ты впервые уходишь живой после испытания с Призрачным.       Коллекция Дэнни пополнилась новым полароидом: его любимица на коленях, большой палец без перчатки на высунутом языке, и греховный взгляд обращён в объектив.       Само совершенство.