Say You Want Me (Don't Be Nice)

Конечно, если учесть тот факт, что двое из трех человек, пытающихся найти хорошее время для встречи, являются профессиональными героями, а третий работает в геройском агентстве, то, вероятно, этим всем потребуется больше времени, чем ожидалось, чтобы определиться с временем. У Изуку было смутное подозрение, что Шота в конечном итоге что-то переставил, как только Изуку и Хитоши удалось выкроить несколько часов в начале дня для спарринга. Хитоши: Это трагедия. Я никогда не прощу тебя за это. Ты жестокий, несправедливый лучший друг. Изуку: Успокойся, черт возьми, сейчас буквально десять утра. Ты выживешь. Хитоши: Я ненавижу сам воздух, которым ты дышишь. Изуку: Да, да, твоя жизнь, очевидно, трагедия. Я чувствую необходимость указать на то, что человек с двумя работами не жалуется на то время, которое мы выбрали. Шота: Честно говоря, я привык вставать в неурочное время из-за нелепых вещей. Это, по крайней мере, продуктивно. Изуку: Незу? Шота: Незу. Хитоши: Я сейчас очень забеспокоился. Изуку: Раньше тебя не беспокоил Крысиный Бог? Потому что теперь я беспокоюсь за тебя. Хитоши: Крысиный Бог? Изу, ты под кайфом? Шота: Я провалился как наставник, если забыл предупредить тебя о Крысином Боге. Хитоши: Позволить вам двоим встретиться было ошибкой, о которой я очень сожалею. Изуку склонил голову и рассмеялся, сильно удивленный. Очевидно, что Шота был близок с Незу, если позволял себе так шутить о нем, и это еще больше расслабило Изуку, и он больше не переживал, что мужчина знал, где он живет. Он и так почти смирился с этим фактом, но был уверен, что Незу предупредил бы его о Шоте, если бы была какая-то причина для беспокойства. Быстро покончив с обедом, парень вернулся к своему анализу, взволнованный тем, что наконец-то сможет увидеть Сотриголову в действии. Но, конечно, то, что Изуку строил планы, от которых он был в восторге, было сигналом для Вселенной попытаться помешать этим планам, поэтому в течение целых четырнадцати часов ему давали дело за делом, которые требовали немедленного анализа. Работа закончилась около 8 утра, и Изуку устало посмотрел на часы, решив, что еда, душ и кофе - это то, что ему нужно прямо сейчас. Если он поторопится, то, возможно, даже успеет выполнить все три пункта, прежде чем пойти на встречу с двумя героями. Конечно, когда он вышел за дверь, он увидел там Шоту - что должно было удивить Изуку, но этого не произошло. “Я думал, мы договорились, что если ты работаешь допоздна, то, по крайней мере, напишешь об этом в групповом чате, если не хочешь писать мне напрямую”. Изуку остановился на мгновение, прежде чем продолжить идти, чтобы не мешать другим пешеходам. Шота шел рядом с ним, легко поддерживая темп. Мужчина выпрямился, его губы были сжаты, а плечи напряжены. “Мне жаль”, - медленно начал Изуку. “Я не хотел тебя беспокоить. Я думал, ты имел ввиду, чтобы я написал только в том случае, если собираюсь идти домой поздно ночью, я не понял, нужно писать, если я буду работать до самого утра.” Он поколебался, но в конечном счете воздержался от дальнейших слов. Он не собирался обещать ничего человеку, с которым разговаривал, в общей сложности полчаса. Даже если он влюблен в него. Он не так далеко зашел со своей влюбленностью, чтобы вести себя беспечно. Напряженность на лице Шоты немного ослабла, но плечи все еще были напряжены. Однако в его движениях была растерянность и плавность, что, вероятно, являлось самым большим показателем того, насколько он расстроен, учитывая, что Изуку знает, что большинство про-героев предпочитают оставаться менее заметными и держать себя в руках, в отличие их коллег, находящихся в центре внимания. “Я ценю твои извинения”, - наконец сказал он. “Пойдем к твоему дому”. Шота сделал паузу на мгновение. “Наши планы на сегодня все еще в силе или ты хотел бы отдохнуть? Я всегда могу написать Хитоши и сказать ему, чтобы он оставался дома”. Изуку отмахнулся от этой идеи. “Нет, мы с ним спарринговали гораздо меньше, чем раньше, я буду в порядке. Я просто должен предупредить его, что я буду не так мил, поскольку сейчас на взводе, впрочем, как обычно”, - легкомысленно пошутил он и Шота уже не казался таким напряженным, так что он позволил себе слегка ссутулиться и засунуть руки в карманы. “Сопляк, вероятно, заслуживает этого”, - невозмутимо произнес он, заставляя Изуку удивленно фыркнуть. “Возможно”, - согласился он, открывая свою дверь. "Хочешь зайти? Или тебе нужно идти?” Опять же, когда Шота принял предложение зайти, в его улыбке появилась какая-то странная нотка - как будто он что-то выиграл, а не просто согласился войти в квартиру. “Хитоши принесет мое снаряжение, так что я могу зайти ненадолго”. Изуку улыбнулся, мысленно вычеркивая душ из тех трех пунктов, которые он собирался сделать по возвращении. “Круто, я собираюсь взять себе еду и кофе. Ты что-нибудь хочешь?” Он пожал плечами в ответ на отрицательный ответ. “Дай мне знать, если передумаешь - Тоши рассказал мне о твоей любви к кофе”, - добавил он с усмешкой. "Да? Сопляк рассказывал истории обо мне?” Шота слабо ухмыльнулся. “Напомни мне, после того как выпьешь свой кофе, рассказать тебе о том, как он впервые пытался использовать оружие захвата. Это прошло... ну, не очень прошло, мягко говоря.” Изуку подавился смехом. “О, я готов даже заплатить за эту историю”. Быстрый завтрак - на самом деле ужин, учитывая все обстоятельства - был наспех приготовлен, и Изуку осушил свою вторую чашку кофе, прежде чем приступить к еде. “Расскажешь об этом сейчас?” - осторожно спросил он, довольно жмурясь, когда Шота согласился без колебаний. Другое дело, когда кто-то так охотно разговаривал с ним вне работы и Хитоши, но он собирался наслаждаться этим, сколько бы это ни длилось - даже со странной озабоченностью тем, чтобы знать, когда он заканчивает работу. Шота улыбнулся, рассказывая историю, подробно описывая, как Хитоши запутался в оружии захвата, и им потребовалось почти десять минут, чтобы распутать его, не прибегая к разрыву или разрезанию дорогостоящего оборудования. К концу Изуку слегка хрипел от смеха, а его глаза блестели от слез. “Даже я так не могу, - засмеялся Изуку, собирая свою посуду и ставя ее в раковину, а потом взглянув на часы. “Черт, я и не заметил, что прошло так много времени. Дай мне пять минут на переодевание, и я буду готов выходить.” “Не торопись”, - пожал плечами Шота, откидываясь назад. “Хитоши подождет”. “Верно, но если я почувствую, что причиняю кому-то неудобства, я буквально умру”, - сухо ответил Изуку, прежде чем нырнуть в свою спальню, чтобы взять свое тренировочное снаряжение. Не составило труда натянуть поверх спортивные шорты и спортивные штаны, а также футболку, на которой, к его вечному веселью, было написано "парадная рубашка", и пару более менее приличных кроссовок. Он бросил несколько вещей в сумку, чтобы принять душ и переодеться после тренировки, а затем набросил ее на плечо. “Хорошо, я готов”. Они вышли из квартиры и Изуку закрыл свою дверь - иногда он этого не делал, но не хотел видеть реакцию Шоты на это - и отправились в путь. В спортзале, в который они направлялись, были отдельные комнаты, которые можно было забронировать заранее, и Изуку вместе Хитоши регулярно пользовались этим преимуществом после того, как они закончили UA и больше не могли пользоваться школьными тренажерными залами. Изуку прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать свое бормотание, благодарный, что спортзал был достаточно близко, и ему не нужно было беспокоиться о том, чтобы сдерживать свою болтовню слишком долго. “Вы опоздали”, - невозмутимо произнес Хитоши, когда они вошли в дверь. “Я заставлю тебя съесть коврик”, - сладко ответил Изуку, когда они зарегистрировались и получили ключ от комнаты, в которой были на этот раз. Хитоши ухмыльнулся. “Но на этот раз Сэнсэй здесь, он не позволит тебе избить меня”, - пошутил он. “Нет?” - мягко спросил Шота. “Я думаю, что сегодня я действительно мог бы собраться с силами, чтобы крикнуть что-нибудь ободряющее”. Увидев, что ухмылка Хитоши стала шире, он добавил: “ Для Изуку”. “Как грубо!” Хитоши недовольно фыркнул, прежде чем начать разминку вместе Изуку, после того как они расположились в комнате. Шота наблюдал за ними с одобрением, прежде чем пойти переодеваться, а после тоже начать разминаться. Он молча слушал ребят, забавляясь их болтовней о ерунде. “Кто первый?” - спросил Изуку после того, как закончил свою разминку. Хитоши ухмыльнулся. “Я думаю, вы с Сэнсэем должны провести спарринг первые”. Он пожал плечами в ответ на изогнутую бровь Изуку. “Я не думаю, что будет честно, если у него будет возможность посмотреть на то, как ты сражаешься со мной. Он должен быть удивлен твоими навыками также, как я был удивлен в первый раз, когда ты надрал мне задницу.” Изуку вздохнул, а Шота прекратил разминаться, кинув холодный взгляд на Хитоши. “Я не против первый сразиться с тобой”, - сказал он Изуку. “Я ждал этого”, - добавил он, демонстративно не глядя на удивленного Хитоши. “Я тоже ждал нашего спарринга”, - признался Изуку, улыбаясь и слегка подпрыгивая на носках. “Мне нравится проводить спарринги с разными людьми - это помогает мне набираться опыта”. “Тут довольно много свободного места”, - тихо сказал мужчина постарше, когда они прошли на середину мата и встали друг напротив друга. Изуку вдохнул и выдохнул, расправляя плечи и расслабляя тело, наблюдая за мужчиной, что стоял напротив него. Он не смог бы выиграть бой, и прекрасно знал это. Но он не лгал, когда говорил, что для него немалая часть обучения заключалась в познании нового. Шота сорвался с места, бросаясь к Изуку, и он позволил мужчине сбить его с ног - и практически почувствовал вкус разочарования - но, вот. Хватка ослабла совсем немного, наверное неосознанно, но этого хватило, чтобы Изуку смог сделать выпад, который был превращен в бросок. Он схватил руку Шоты там, где обычно хватал за локоть Хитоши, развернулся и коленом ударил спину мужчины, заломив ему руки. Шота хмыкнул и отбросил Изуку назад. Парень выругался, упав на спину, и Шота сразу оказался сверху, прежде чем отпустил руку, которую все еще держал, и Изуку использовал инерцию, чтобы запустить Сотриголову через голову, после услышав, как он с глухим стуком упал на мат. К тому времени, как Изуку повернулся лицом к Шоте, мужчина уже поднялся на ноги. У аналитика перехватило дыхание, потому что темноволосый мужчина выглядел опасно, каким его Изуку никогда раньше не видел. Но это было слишком привлекательно, и Изуку снова поставил под сомнение свой вкус в мужчинах. Изуку заметил, как Шота размял запястья, и почувствовал, что горд собой. Шота сдвинулся с места, и Изуку сделал то же самое, не в силах сдержать слегка дикую улыбку, появившуюся на его лице. После этого началась серия размытых движений, и тихого рычания и непонятных звуков, когда они швыряли друг друга по всему мату. Как Изуку и подозревал, стоило Шоте начать контролировать ритм спарринга, у него пропала возможность выбрать момент, чтобы перекинуть его или ударить. Но Изуку был чертовски горд тем, что продержался так долго против профессионального героя, хоть и в дружеском спарринге. Шота схватил оба запястья Изуку и прижал их над его головой, прижимая его бедра к земле своими. Дыхание перехватило, когда темноволосый мужчина посмотрел на него сверху вниз, разум Изуку начал бить тревогу от такой близости. “Сдаюсь”, - выдавил Изуку, задыхаясь - и не только от удара. Другому мужчине потребовалось несколько мгновений, чтобы пошевелиться, но он наконец слез с него и лег на спину неподалеку. “Я не собираюсь лгать, это было лучше, чем я думал”, - признался Шота, приподнимаясь на локтях, чтобы увидеть Изуку и Хитоши. Он бросил на мальчика с фиолетовыми волосами предупреждающий взгляд, когда поймал удивленное выражение на его лице, но через мгновение снова сосредоточился на Изуку. “Я никогда не видел тебя ни на одном из занятий по рукопашному бою в UA. Где ты научился драться?” Шота увидел бы его, если бы он был на этих занятиях, так как был тем, кто обычно их проводил. Изуку сделал долгую паузу, садясь и обдумывая вопрос. Хитоши так сильно верил в своего наставника, и Изуку всегда ценил, как яростно этот человек защищал тех, у кого были слабые или злодейские причуды. Но что он скажет на беспричудность Изуку? Наблюдая, как беспокойство медленно появляется на лице Шоты, он, наконец, пробормотал: “У меня нет причуды”. Его губы немного скривились. “У меня была практика из первых рук”. Желудок Изуку скрутило, когда лицо Шоты погасло. “Что-то не так?” Он старался, чтобы его голос звучал ровно, а не резко. Хитоши был бы расстроен, если бы его наставник разочаровался от слов Изуку - если только мужчина не сказал бы что-то вопиюще причудливое. Тогда мальчик с фиолетовыми волосами, вероятно, сам бы ударил наставника по лицу. “Я хорошо осведомлен о статистике беспричудных людей, Изуку”, - наконец пробормотал Шота. “Применять эти статистические данные к кому-то, кого вы знаете, неприятно”. Он не хотел видеть выражение лица Изуку, оно казалось неестественно пустым для того, кого он видел только улыбающимся, но он не знал, как это исправить. И он так ненавидел это редкое чувство, когда он не знал, что делать. Напряженная линия плеч Изуку расслабляется, и он замечает это, удивляясь спокойствию. Единственное, за что он никогда в жизни не извиняется, - так это за ожидание худшего от людей, которые узнают о его беспричудливости. Жизненный опыт говорил ему, что всегда следует ожидать худшего и быть приятно удивленным, если кто-то сразу же не изменит своего мнения после этой новости. Было приятно осознавать, что высокие ожидания, которые они с Хитоши возлагали на Шоту, оправдались. “Да”, - тихо сказал он. “Статистика уродлива”. “Какая статистика?” - спросил Хитоши очень тихо. Изуку поморщился. Статистика безпричудных была чем-то, чего он всегда тихо избегал в разговорах с другом. Он ничего не мог с этим поделать, но из-за этого Хитоши еще больше разозлился бы на Бакуго, а это было последнее, что им было нужно. Их ссоры и в лучшие времена были достаточно ужасными, и не нужно было усугублять это. Но Изуку знал статистику наизусть еще с детства, поэтому он рассказал о самоубийствах, издевательствах, преступлениях на почве ненависти, безработице и медицинской дискриминации. Проценты были одинаковыми, но, как сказал Шота, о них было трудно думать, когда тот, к кому они обращались, стоял прямо перед тобой. “Почему ты никогда ничего не говорил?” - спросил Хитоши после нескольких мгновений молчания, его голос был хриплым от переполняющих его эмоций. Изуку тихо вздохнул. “Это было не то, о чем я хотел думать, Тоши. Я знал свои возможности, я знал, насколько вероятно, что я окажусь безработным даже после того, как закончу класс поддержки в лучшей школе страны. Я просто...” Он замолчал и снова вздохнул, расстроенный тем, что его слова снова сделали его слабым. “Ты не чувствовал необходимости говорить о чем-то, с чем ни один из вас ничего не мог поделать в тот момент”, - вставил Шота немного грубым голосом. “Да”, - пробормотал Изуку. “На самом деле, именно это я и хотел сказать”. Он благодарно улыбнулся. “Спасибо, я не мог придумать, как это выразить словами”. Хитоши фыркнул, но кивнул. “Я рад, что ты здесь, с нами, Изу”, - тихо сказал он. ”Ты мой лучший друг, и вся моя жизнь была бы хуже без тебя". Глаза Изуку быстро наполнились слезами, и он издал хриплый смешок. “Черт бы тебя побрал, Тоши, я почти рекордное количество дней не плакал”, - выдавил он, яростно вытирая глаза и поднимаясь с пола. Закатив глаза, Хитоши прыгнул на Изуку и крепко обнял. “Бесполезно пытаться, ты просто настроен плакать по любому поводу”, - пробормотал он, уткнувшись лицом в шею Изуку на долгое мгновение, прежде чем отступить. “В любом случае. Готов посмотреть, как мне надерут задницу?” - спросил он Шоту. Он надулся, когда его наставник спокойно опустился на пол в стороне и сказал: “Я был бы рад это увидеть”. Изуку и Хитоши расположились на коврике, а затем Изуку около тридцати минут швырял своего друга по всему мату. В отличие от Шоты, Хитоши не понимал, что секрет в том, чтобы не позволить Изуку получить импульс, и либо отбросить его, либо заставить остановиться. Через тридцать минут Изуку закончил, смеясь над притворной гримасой мальчика с фиолетовыми волосами, который лежал на коврике и драматично стонал о том, что он мертв. “Ты смешон”, - с нежностью сообщил он своему другу. “Я думаю, что с возрастом он действительно может становиться хуже”, - согласился Шота, усаживаясь с ними на коврике. Хитоши надулся еще сильнее. “Ты предатель”, - надулся он, лежа на земле. Шота фыркнул. “Это был хороший спарринг”, - сказал он, демонстративно игнорируя своего драматичного ученика. “Хитоши, что ты узнал?” - спросил он, любопытствуя узнать, какое он сделал выводы из этих сеансов. Он перестал дуться и сел, серьезно обдумывая вопрос. “Я думаю, что каждый раз, когда мы спаррингуем, включая этот раз, я узнаю немного больше о том, как маневрировать вокруг противника, который превосходит меня как в рукопашном бою, так и в тактике”. Затем он слегка ухмыльнулся. “Изу никогда не дается мне легко, так что тот факт, что я каждый раз держусь немного дольше, говорит о том, что с течением времени у меня получается немного лучше”. Его наставник нежно улыбнулся. “Это хорошо, Хитоши, это именно то, чему ты должен научиться. Учиться в контролируемой среде тоже хорошо - вот почему мы проводим занятия в UA.” Он слабо вздохнул. “Конечно, учитывая ваш класс..., эти уроки были не такими хорошими, как я надеялся, и даже не такими хорошими, как в предыдущие годы”. Хитоши слегка поморщился, прежде чем отмахнуться от мысли о классе, который был так холоден с ним. “А как насчет вас, сенсей?” - с любопытством спросил он, игнорируя предупреждающий взгляд своего зеленоволосого друга. “Вы чему-нибудь научились в спарринге с Изу?” “Да”, - сказал он, глядя на испуганный взгляд Изуку. “Ты заставил меня думать, что открыт для меня, и заставил меня неосознанно оставить тебе лазейку. Мне было полезно вспомнить о том, что нельзя недооценивать кого-то, даже когда кажется, что бой идет в твою пользу”. Изуку не смог удержаться от улыбки, даже немного покраснел и опустил взгляд. “Я довольно маленький, - тихо сказал он, - поэтому я привык, что меня недооценивают. Это полезно, поэтому я использую это на полную, что мне сходит с рук. Особенно в драках, - добавил он с легким смешком. “Да, Изу маленький, но задиристый”, - весело сказал Хитоши, прежде чем добавить: “Я почти уверен, что единственная причина, по которой у него нет причуды, заключается в том, что в противном случае он уже стал бы нашим повелителем”. “Заткнись”, - засмеялся Изуку, смущенно прикрывая лицо. Хитоши с ухмылкой пожал плечами, прежде чем наклонил голову и спросил: “Изу, а чему ты научился во время сегодняшнего спарринга? Раз уж мы вдвоем уже рассказали, - саркастически добавил он. Изуку закатил глаза, но начал обдумывать вопрос. “Ну, спаррингуя с тобой, - он кивнул головой в сторону Хитоши, - я заметил, что тебе все еще трудно контролировать темп боя, поэтому я стараюсь стимулировать тебя больше, в то же время стараясь не даваться тебе легко”. Его друг задумчиво кивнул. “Это имеет смысл. А против Сэнсэя?” “Ну, - начал Изуку, - он более сильный противник, поэтому мне понравилось совершенствовать свои навыки и наблюдать за новыми приемами. И я определенно понял, что мне нужно больше работать над другими тактиками, когда я не могу создать импульс ”. Шота одобрительно промурлыкал. “Честно говоря, у многих профессиональных героев возникли бы проблемы с тобой в исключительно рукопашном бою”, - сказал он. “Я более искусен, чем большинство из них, учитывая, что технически я сражаюсь без причуды, особенно против мутационных типов причуд, поэтому это однозначно была хорошая тренировка для меня.” Шота вдруг заколебался, слегка нахмурившись. Изуку нахмурился в ответ. “Что случилось?” - осторожно спросил он. “Почему ты не попробовал поступить на геройский курс?” - резко спросил он. “Даже если бы ты не смог сдать вступительный экзамен, учитывая, насколько он предвзят по отношению к физическим особенностям, ты мог бы достаточно хорошо выступить на спортивном фестивале и перевестись. После исключения Минеты в классе появилось свободное место.” Изуку почувствовал, что застыл. Гребаный Сотриголова спрашивал, почему он не попытался поступить на геройский курс так, будто это было реально. “Мне сказали, - медленно начал он, пока кровь звенела у него в ушах, - что как человек, не имеющий причуды, я буду помехой в этой области и что я должен быть более реалистичным”. “Кто, черт возьми, сказал тебе это?” Шота кинул на него недоверчивый взгляд. “Ты, очевидно, целеустремленный и умный человек, и должен понимать, что если у тебя нет причуды, ты можешь смягчить этот факт своей физической подготовкой, и, по словам всех, с кем я разговаривал в агентстве, твой анализ - даже твой анализ - это такая вещь, за которую я бы убил, чтобы иметь ее в своем классе.. Из тебя вышел бы потрясающий подпольный герой”. “Всемогущий”, - безучастно сказал Изуку, ошеломленный тем, как хорошо Сотриголова думал о нем. “Всемогущий сказал мне, что я буду обузой, и мне нужно быть более реалистичным”. Тот факт, что Шота расспрашивал о нем в агентстве, был отмечен в голове, а затем быстро отброшен, чтобы подумать о нем позже. Лицо Шоты стало совершенно пустым. “Мне не нужна была еще одна причина, чтобы не любить этого человека, и все же она появилась”, - раздраженно пробормотал он. Изуку вдохнул, выдохнул и подумал о совете Абэ-Сана. “Сосредоточься на том, что ты можешь контролировать здесь и сейчас”, - пробормотал он, слабо улыбаясь. “Теперь мы ничего не можем поделать с ужасным советом, данным, когда мне было тринадцать, и всё, что мы можем сделать, это двигаться вперед”. Он пожал плечами. “Кроме того, я на самом деле очень доволен тем, где я сейчас нахожусь”. Вздохнув, Шота кивнул в знак согласия. “Пока ты доволен тем, где находишься в жизни, ничто другое не имеет значения. Я был бы лицемером, если бы сказал иначе, поскольку я всегда очень четко осознавал тот факт, что быть героем - это не единственный способ помогать людям”. Он сделал паузу. “Хотя я собираюсь убедиться, что Всемогущий осознает, насколько ужасным был его совет”. Издав испуганный писк, Изуку отчаянно замахал руками. “Нет, нет, все в порядке. Тебе не нужно этого делать!” Он взвизгнул, выглядя немного шокированным. ”Нет никакой необходимости вспоминать о том, чего он, вероятно, даже не помнит!" “Значит, в той ситуации не было ничего такого, о чем, по-твоему, я должен был бы поговорить с ним?” - с сомнением спросил Шота, на его лице вспыхнула торжествующая ухмылка, когда Изуку запнулся. “Хорошо”, - наконец пробормотал Изуку. “Возможно, сказать кому-то беспричудному, чтобы он был более реалистичным, а затем оставить его на крыше, было плохим решением, учитывая статистику самоубийств безпричудных людей”. Он поднял глаза в замешательстве от мгновенной, удушающей тишины, которая застыла в комнате. А затем Хитоши и Шота вместе прошипели: “Он оставил тебя на гребаной крыше?” Ой. Возможно, ему не следовало упоминать об этом.