Вечный спектакль

      Маленькая девочка сидела, прижав ноги к груди и уткнувшись головой в колени. Слышались тихие всхлипы, разносившиеся по всему залу. Она мотала головой на каждое слово тётушки и противилась любым уговорам встать, чтобы продолжить занятие.       — Я устала. Не хочу… не хочу находиться часами в зале! Хочу играть и бегать, как другие дети. Чем я хуже?       Рука женщины легла на темноволосую макушку, заправляя за ухо выбившиеся из пучка пряди волос. Аннет ласковыми движениями старалась успокоить девочку, которая ещё сильнее вжалась в угол, касаясь спиной холодного зеркала. Агата вела себя как маленький ребёнок, боявшийся монстра под кроватью, но ведь она на самом деле и была им, мечтая об обычном и спокойном детстве.       — Агата, ты ничем не хуже других, даже лучше. Смотри, чего ты сумела достичь, пока остальные бегают и резвятся на улице.       Голова девочки медленно поднялась, и большие зелёные глаза уставились на женщину в возрасте. Редкая седина виднелась на её голове, но та постоянно подкрашивала волосы, чтобы никто не видел признаков старости. Улыбка, озаряющая всё на своём пути, создавала морщины, но это ни капельки не портило внешний облик, а только больше располагало к себе, заставляя довериться.       Аннет протянула свою ладонь, чтобы Агата взяла её за руку. Девочка не спешила соглашаться на такое сомнительное предложение, но детский интерес всё же взял своё, поэтому через несколько секунд они стояли посреди танцевального зала.       Со всех сторон стены были увешаны зеркалами, поэтому скрыться, даже если очень сильно хочется, не получится. Один-единственный луч солнца пробивался сквозь окно, но вскоре и его не стало, что создавало нагнетающую атмосферу, но женщине и девочке это ни капельки не мешало.       — Посмотри на себя: кого ты видишь в отражении? — голос стал грубее, теперь Аннет не пыталась утешить ребёнка.       На пару минут в зале воцарилась абсолютная тишина, которую заполняли только тикающие часы, отбивая каждую пройденную секунду.       — Маленькую капризную девочку? — осторожно спросила Агата, боясь, что ответ будет не таким, как хотела услышать тётушка.       Аннет только покачала головой и присела рядом с юной балериной, вместе с ней смотря в зеркало. Её теплая ладонь легла на спину, поглаживая.       — Знаешь, кого вижу я? — Агата тут же выпрямила спину, внимательно слушая. — Я вижу человека, который упорно работает над собой и стремится к тому, что желает его сердце. Ты обязательно покоришь всех своим талантом, но не забывай, что всё не даётся просто так. Всегда помни об этом.       По щеке потекла слеза, которую Агата уже не в силах смахнуть. Взгляд прикован к могильной плите, где было выгравировано имя Аннет Сильвер-Харрис. Сколько раз она приходила сюда после смерти единственного дорогого человека, но не могла сдержать слёз, которые, казалось, шли вечно.       — Я исполню твою мечту. Ты увидишь меня в своей любимой постановке. Обещаю… — последнее слово вышло беззвучным, будто бы никто его и не произносил. Слёзы душили, мешая говорить.       Рука непроизвольно потянулась и коснулась мраморной плиты, от которой постоянно веяло холодом, но это никак не отпугивало её. Она всё равно чувствовала тепло, словно перед ней стоит совсем живая Аннет, отдающая всю свою любовь и заботу, хоть и порой это проявлялось в странных методах.       — Прости… ты всегда говорила, что нужно держать эмоции при себе, а я вновь расплакалась, — Агата хотела продолжить монолог, как её прервал звонящий, уже не в первый раз, мобильный телефон.       Как она могла не услышать его звук? Достав мобильник из кармана пальто, накинутого на плечи, Агата собиралась ответить, но звонок резко прекратился. Хотела набрать входящий номер вновь, как взгляд зацепился за время.       «Я пробыла здесь полтора часа?! — она тут же подскочила с земли, подхватывая сумку с формой для тренировок, и побежала в сторону выхода. — Как всегда, Агата. Вечно опаздываешь. Ничему тебя жизнь не учит».       Агате пришлось нестись на всех парах, чтобы успеть на автобусную остановку, потому что транспорт ходил здесь не так часто, как того хотелось бы. Людей в нём почти не оказалось, только бабушка, которая держала в руках потрёпанную временем книжку. Кажется, что она видела её здесь, когда сюда ехала. Заострять на этом внимание не было желания, поэтому, пройдя в самый конец транспорта, Агата села на свободное место возле окна. Сначала мимо проносились деревья, а позже пейзаж сменился на высотные здания города. Каждое начало недели Агаты начиналось с одного и того же действия — поездки на кладбище, чтобы унять свою тоску по родному человеку.       Автобус ехал настолько медленно, что, казалось, на урок уже вовсе не успеть. Как только двери распахнулись на нужной остановке, Агата вышла, переходя с быстрого шага на бег. Дверь в учебное заведение легко поддалась, хоть и на вид была слишком громоздкой. Первое, что сразу бросалось в глаза, — лестница, сделанная из белого известняка и разветвляющаяся в разные стороны. На пролёте между этажами стояли две гипсовые статуи: мужчина и женщина. Каждый из них был одет в костюм, отображающий определённую постановку.       Но останавливаться и рассматривать архитектурные сооружения, сделанные в стиле восемнадцатого века, совсем не было времени. Агата сжимала пальцами ручки сумки, пробегая между идущими людьми и извиняясь, когда случайно налетала на них. Шарф, который до этого был намотан на шею, развивался, и в последнюю секунду она успела его схватить, когда тот уже полностью размотался и собрался падать.       Раздевалка оказалась полностью пуста: скорее всего, остальные уже были в зале и разогревались. Быстро скидывая с себя верхнюю одежду, она осталась в тренировочной форме, состоящей из чёрного купальника, шорт и колготок, поверх которых были натянуты гетры. Агата параллельно доставала из сумки пуанты и заколки, ненужные же вещи засовывала обратно. До начала урока у мадам Бьюсте оставалось всего пару минут, но за это время нужно успеть дойти с одного конца здания в другой, что сделать довольно затруднительно. Агату всегда возмущало расположение раздевалок, потому что кто додумался делать залы и гардеробные в разных сторонах?       Мадам Бьюсте строга ко всем, не зависимо от того, кто ты или кем выступал. В пределах зала все были равны. Единственное, что никогда не прощалось, — опоздание, поэтому, собрав все нужные вещи в руки, Агата вышла из раздевалки, направляясь быстрым шагом в сторону зала.       В академии было правило, что бегать по коридорам строго запрещено, а если ты поймаешься на этом, то жди суровое наказание — и каждый раз оно было разным. Кто-то отправлялся помогать кутюрье, выполняя разного рода поручения, а кто-то мыл полы в зале после всех тренировок или же награждался дополнительными часами классики, которые половина учеников просто ненавидела. Поэтому люди бегали только в крайних случаях, что сейчас и сделала Агата, переходя на лёгкий бег. Быть опоздавшим на урок Эспен Бьюсте ещё хуже, чем стать наказанным.       Из двух зол стоит выбрать меньшее.       Как только она оказалась в зале, то застыла, смотря на спину преподавателя. «Опоздала», — единственное, что пронеслось в голове, пока женщина медленно поворачивалась в сторону Агаты, отвлекаясь от остальных девочек.       Мадам Бьюсте всем своим видом показывала негодование, давая понять, что ученица пала в её глазах. Агата стояла, не шевелясь, в то время как взгляд преподавателя проходился по её внешнему виду. Она знала, что ещё и за это получит выговор. Как бы к тому же не выгнали.       — Агата Харрис, вы опоздали, — заключила очевидное Бьюсте, будто это смертный приговор. — И что за внешний вид? Почему волосы растрёпаны? Вы учитесь в лучшей академии балета Англии, и такой вид в нашем учебном заведении — высшая точка неуважения к своей профессии!       В зале стояла гробовая тишина: никто не смел сказать и слова, поскольку все боялись быть выгнанными с урока, а впоследствии и исключёнными за неподобающее поведение. Чем-то напоминало армию, только здесь всё делалось на добровольной основе. Остальные балерины, расположившиеся возле станков, наблюдали за отчитыванием их приятельницы по несчастью. Здесь был каждый сам за себя, поэтому защищать никто никого не собирался.       — Это было последнее ваше опоздание, Харрис. Повторится ещё раз — больше не войдёте в стены этого заведения. Вам всё ясно?       Агата только кивнула, понимая, что ответа от неё всё равно не ждут, следовательно, смысла в нём не было. Оставив вещи в отведённом для этого углу, она попыталась пригладить торчащие волосы, чтобы хоть немного привести себя в порядок, а потом быстро пристроилась к остальным ученицам, погружаясь в атмосферу труда и танца.       Она надеялась, что урок поможет отвлечься от грустных мыслей, которые постоянно вертелись в голове, но когда изо дня в день повторяешь одни и те же движения, то уже не задумываешься над ними, погружаясь в пучину собственных тараканов в голове. Что и случилось в этот раз: Агата повторяла давно заученные движения у станка, с которых постоянно начинался утренний урок, и так несколько десятков раз, но мысли уже были далеки от зала.       Живая музыка, исходящая от фортепиано, давала волю фантазии. Сцена, освещённая софитами, где кроме неё никого нет. На ней белое лёгкое платье на тоненьких бретельках, а подол, сделанный из ткани такого же цвета, доставал до щиколоток. В зале все аплодировали, восхищаясь чувствами и грацией, которыми обладала танцующая перед ними балерина. Всё это давало незабываемые эмоции, хоть это и являлось плодом воображения.       — Агата… — обращения оказалось достаточно, чтобы вернуться в настоящее, тут же забывая о своём триумфе.       Агата — единственная, кто остался стоять возле станка, когда остальные разбрелись по залу, дожидаясь следующего указания. Девушка уже хотела присоединиться к группе, как заметила на себе гневный взгляд мадам Бьюсте, пробирающий до самых костей.       — Харрис, не постараетесь ли объяснить, что происходит? То вы опаздываете, то просто не слушаете меня. Как это понимать? Если вам что-то не нравится, двери всегда открыты.       Виновато опустив голову, балерина не смотрела на преподавателя, а разглядывала узор на полу, предпочитая отвечать простыми кивками на слова. Слишком не хотелось видеть рассерженный взгляд преподавателя, что был готов поглотить. Не сосчитать, сколько раз за свою жизнь она получала упрёки, поэтому этап восклицания и отрицания давно пройден.       — Просто вновь замечталась, что будет танцевать на большой сцене в главной роли, — послышался голос одной из учениц.       Ева Скай — одна из самых талантливых учениц, которая приехала из России, поскольку там был самый лучший балет в мире. Однако многие задавались вопросом, почему она променяла Большой театр на академию балета в какой-то там Англии, ведь здесь всё было порядком ниже. Ответа давать никто не хотел, поэтому пришлось лишь свыкнуться с данной ситуацией и терпеть эту заносчивую девицу, возомнившую себя королевой без короны.       — Молодая леди, — обратилась мадам Бьюсте к Еве, — если вас не просили озвучивать своё мнение насчёт ситуации, то будьте добры молчать. А вы, Агата, отстраняетесь от сегодняшнего занятия и немедленно идёте к директору. Остальные перестали греть уши и встали на позиции, не забываем подтягивать корпус. Вперёд! — хлопнув в ладоши, приказала преподавательница.       По залу прошёлся недовольный вздох, но больше никто не пытался заговорить. Агата замерла на месте, глядя, как вокруг начинают выполнять танцевальную связку, а она, как белая ворона, стояла возле станка. Ничего больше не оставалось, как собрать свои вещи и направиться в место назначения. Может, и повезёт, отделается лишь предупреждением, ведь репутация была отличная, просто в последнее время она стала рассеянной. Раньше давали поблажки, потому что знали, что родственник, воспитывающий её, умер, только с этого момента прошло уже более нескольких месяцев, поэтому больше никто не собирался давать продыху.       Агата вышла из зала и направилась в сторону крыла, где располагались кабинеты управляющих, в том числе и главы академии. Сейчас торопиться было уже некуда, поэтому спокойным и размеренным шагом она шла по коридору. По левую сторону размещались другие залы, но только в некоторых играла музыка. Где-то проходили индивидуальные занятия, а где-то усердно тренировалась целая труппа для предстоящего представления, которое будет проходить уже совсем скоро. По правую сторону находились большие окна с подоконниками, где можно посидеть между занятиями и просто отдохнуть.       В скором времени девушка оказалась в другом крыле здания. Здесь она находилась довольно редко, что можно считать радостным фактом. Она нашла нужный кабинет, где на двери висела табличка с именем и должностью того, кто занимал это пространство. Альберт Финч — солидный мужчина, который когда-то выпустился из этой академии, но после завершения карьеры, настигшего его так скоро, вернулся в родные стены, но уже в качестве директора.       Коротко постучав и услышав глухое «войдите», она открыла дверь и прошла внутрь. Кабинет был выполнен в тёмных цветах, а вся мебель вырезана из дерева. Дорого, богато и лаконично. Больше и не нужно. Агата села на один из стульев, стоящих перед громоздким столом.       — Здравствуйте, мистер Финч.       Темноволосый мужчина кивнул и только после нескольких минут молчания поднял на неё взгляд, отрываясь от заполнения бумаг. Впалые щёки бросались в глаза, а вогнутый и торчащий кончик носа только дополнял эту картинку. Альберт Финч выглядел как настоящий злодей из любого рассказа.       — Разве вы не должны быть сейчас на занятии, юная леди?       «Что я здесь делаю? Могла спокойно убежать, никто бы даже не заметил», — но ответ лежал на самой поверхности. Агату с детства учили отвечать за свои проступки, что она сейчас и делала. Совесть не позволила бы не прийти, да и Эспен Бьюсте обязательно донесёт эту новость до директора, поэтому скрывать нет смысла, ведь потом будет в разы хуже.       — Должна, но меня выгнали и отправили к вам, — губы непроизвольно поджались в тонкую линию, нервно ожидая следующих слов мужчины, но тот явно не торопился с ответом.       — И что же мне с вами делать?.. — вопрос был риторическим, но директор смотрел на Агату, начиная размышлять вслух. — Как вы знаете, мы не терпим учащихся, которые нарушают правила или не выкладываются в полную силу. У нас много абитуриентов, в любой момент готовых занять именно ваше место, Агата. Но исключать я вас не стану, потому что не вижу для этого веских оснований, но вот наказание последует.       Ученица напряглась, дожидаясь вердикта директора, гадая, что именно её ждёт в качестве наказания. Может, будет убирать территорию академии? Или дежурить по коридору между парами? Никакие наказания не хотелось выполнять, но уже ничего не избежать.       — Совсем скоро в нашем театре будет проходить премьера. Думаю, что пара рук швее явно не будут лишними.       Харрис кивнула, соглашаясь, ведь это одно из самых лучших наказаний, которые только могли придумать, но также она была бы не против провести несколько часов в зале, отрабатывая партии. Когда она собралась уходить, уже коснувшись дверной ручки, её окликнули.       — И, Агата, прошу не забывать, что по коридорам мы не бегаем. Свободны.       — Хорошо, мистер Финч.       Покинув кабинет директора, Агата почувствовала, будто камень с плеч упал. Помогать портнихе было не так уж и плохо: можно часами ходить по складу и любоваться костюмами, когда-то сшитыми специально для прима-балерин или премьеров.       «Когда-нибудь и для меня такой же сошьют», — идя по коридору и представляя то, как на ней будет сидеть платье, Агата не заметила, как уже оказалась в раздевалке.       Она осмотрела маленькую комнатку, где все предметы лежали на прежних местах, собрала свои вещи и покинула помещение. У остальной группы продолжался урок у мадам Бьюсте. Эту женщину Агата не любила, но вот какими балеринами становились ученицы, находящиеся под её крылом, — можно только восхищаться, поэтому мучения определённо оправдывались результатом.       Большая часть студентов, обучающихся или уже полноценно работающих при театре, могли жить в академии. В специально обустроенном крыле располагалось всё самое нужное для проживания и самостоятельных тренировок, которые преподаватели одобряли, только если никто себе ничего не ломал. Чтобы туда дойти, много времени не нужно: всего лишь перейти проход, соединяющий две стороны.       Пару месяцев назад Агата переехала в общежитие, потому что больше не могла находиться в доме, где каждый уголок отдавался болью в сердце, оставляя всё более глубокие шрамы. Поэтому, оставив поместье, в которое она надеялась ещё вернуться спустя некоторое время, Агата заселилась в общежитие. Так было намного проще, не приходилось стоять в утренних пробках, но даже близость жития не мешала ей опаздывать. За что та постоянно себя ругала, да и от преподавателей получала выговоры, но до директора и наказаний дело ещё никогда не доходило.       Комната была небольшой, лишь две кровати и один письменный стол, который очень редко использовался. Все, кто учился в академии, уже окончили школу и получали знания только по выбранной специальности — балету. Пройдя в свою зону, Агата положила сумку с вещами на кровать и устало села рядом.       — Странный выдался денёк, и даже вечер ещё не наступил, — она запрокинула голову назад и глубоко вздохнула, прикрыв глаза. — Бывали дни и похуже. Не выгнали, значит, всё не так уж и плохо. Соберись уже.       Открыв глаза, Агата встала с кровати и подошла к шкафу, чтобы переодеться. В тренировочной форме было уже привычно, будто это была вторая кожа, но постоянно в ней ходить нет надобности, да и занятий у неё точно сегодня больше не будет. Нужно сходить к Флоренс Гарден и узнать, какая именно требуется помощь. Эта престарелая женщина была очень доброй, поэтому могла сказать, что ей помогали, хоть этого и не было, но только если эта помощь и вправду не нужна.       Быстро взяв из ровной стопки одежды джинсы и толстовку, Агата надела их. Выйдя из комнаты и положив ключ в задний карман штанов, она пошла по направлению к боковой лестнице, ведущей на самые нижние этажи, где располагался швейный отдел и склад с нарядами прошлых и будущих выступлений. Пройдя три этажа вниз, Харрис оказалась на месте, коротко постучала, но ей никто не ответил, поэтому, открыв дверь, она осторожно вошла.       Здесь царил полный хаос. Повсюду лежали рулоны ткани различных цветов, начиная кремовым и заканчивая оттенком, название которого она не знала, но могла сказать, что это точно связанный с красным. Несколько сотен нарядов повешены на стенд, и каждый из них выделен под определенную постановку. Найти здесь человека казалось просто нереальным, поэтому оставался вариант ждать, пока кто-то сам покажется из этого лабиринта.       Взгляд Агаты зацепился за наряд, который она совсем недавно представляла на себе. Белое платье, висевшее среди других костюмов и очень выделяющееся своей пышностью. Балерина подошла к стенду и протянула руку, чтобы ощутить воздушный материал подола. Слишком красиво. Слишком несбыточная мечта, но любая мечта может превратиться в цель. Как только Харрис дотронулась, то тут же рядом раздался такой звонкий голос, будто сработала сигнализация.       — Не трогай, не трогай! — светловолосая девушка подбежала к ней, убирая руку от платья. — Это новое платье Жизель.       Агата в недоумении уставилась на девушку, которая продолжала держать её за запястье. Аккуратно освободившись от крепкой хватки, она отошла на пару шагов назад, посмотрев на стоящего перед ней человека. На шее девушки висела сантиметровая лента, ниже плеч опускались слегка завитые блондинистые волосы, а поверх короткого топа была накинута однотонная красная рубашка.       — Прости, я не хотела. А где Флоренс? И тебя же раньше здесь не было, ты новенькая?       — Бегает где-то здесь. Ты что-то хотела или просто не туда пришла? — она тут же развернулась и направилась вглубь помещения, скрываясь за полками. — Я Рэйчел. Рэйчел Линд.       Балерина не хотела оставаться одна, поэтому поспешила за Рэйчел, стараясь не отставать. Новая знакомая повернула несколько раз, будто шла по лабиринту Минотавра, а потом резко остановилась. Агата чуть не влетала в её спину, но вовремя успела затормозить, а потом выглянула из-за плеча Линд. Впереди стояла тумба, где обычно берут мерки, но сейчас там никого не было. Рыжая макушка Флоренс Гарден выглядывала из-за угла, где обычно лежали мелкие принадлежности вроде булавок, сантиметровых лент и прочих вещей, в которых Харрис не разбиралась.       — Флор, к нам привели помощницу. Нужна?       — Конечно, — послышался запыхавшийся голос. — Только сейчас закончу и присоединюсь к вам.       Балерина подошла к женщине, чтобы помочь. Гарден пыталась достать баночку с булавками, которая стояла на самой верхней полке. Хоть Агата и была выше швеи, но так же не дотягивалась. Упорства ей было не занимать, поэтому она стала пытаться достать, подпрыгивая на месте. Прыжок был хорошим, но даже его не хватало для достижения цели. Агата досадно выдохнула, глядя на эту злосчастную банку и понимая, что никто её не достанет, ведь и Рэйчел не выдалась ростом.       Чья-то рука пронеслась над головой Харрис и без особых усилий дотянулась до булавок, тут же отдавая их Флоренс, которая благодарила без устали и перерыва помогшего им в этой непростой ситуации человека.       — Мы бы и сами смогли достать, — пробурчала под нос Агата и только потом повернулась, смотря на возвышающегося над ней парня с тёмно-каштановыми волосами и самодовольной ухмылкой.       — Могли, но я лишь ускорил время реализации. И можно было бы сказать простое спасибо.       — Тебя никто не просил о помощи, — Агата отвернулась, чтобы не видеть довольное, улыбающееся лицо парня. — Поэтому я не буду говорить спасибо.       — Ты уже сказала, золотко, — он подмигнул и развернулся, подходя к тумбе и ступая на неё, становясь ещё выше, чем прежде.       Флоренс стала суетливо бегать вокруг, ища что-то в тканях, лежащих в беспорядке на рабочем столе. Рэйчел также куда-то унеслась, теряясь за вешалками нарядов, а балерина осталась стоять как вкопанная и растерянно за всем наблюдать.       — Агата, возьми ленту и сними мерки с Александра, — протягивая сантиметровую ленту, произнесла швея, не глядя на девушку.       — Но… но я не умею.       — В этом нет ничего страшного и сложного. Длина рукава, ширина плеч, бёдер, груди. Всё написано здесь, и запиши рядом, — Флоренс протянула листок и тут же скрылась.       Агата не стала больше спорить и обречённо взяла ленту с листком в руки, подходя к парню и поднимая на него взгляд зелёных глаз. Он стал перемещаться с одной части тела парня на другую, а рука, в которой лежала сантиметровая лента, сжималась в кулак. Агата понятия не имела, что и как нужно делать, ведь мерки с настоящего человека никогда не снимала. Да и не занималась этим в принципе. Её задача состояла лишь в том, чтобы влезть в сшитый костюм и хорошо станцевать, а не знать все тайны кройки и шитья.       — Ты так и будешь на меня смотреть, как ребёнок на леденец, или уже сдвинешься с места и возьмёшь мерки?       Харрис заикнулась, чтобы ответить парню, но вовремя себя остановила. Она выдохнула и постаралась успокоиться, потому что это всего лишь слова, которые её совсем не задели. Этот Александр, видимо, неправильно всё понял, ведь она здесь не работает — да и никогда не собиралась, — а лишь отбывает наказание, но и знать такие подробности ему вовсе не обязательно.       — Да, извиняюсь, что заставляю ждать, — издевательски проговорила Агата, гневно смотря на парня, которого, видимо, забавляла сложившаяся ситуация.       — Ой, ну что ты, мне приятно находиться в такой милой компании.       — Тебе что, не на кого больше распылять своё самомнение? — на эту реплику Александр только посмеялся.       Балерина пыталась вспомнить, как с неё в последний раз брали мерки и с чего стоит хотя бы начать, потому что из головы вышибло напрочь всё. Агата подняла голову вверх, уже увереннее осматривая парня, стоящего перед ней. Всего каких-то пять минут, и они разойдутся, как ни в чём не бывало, каждый забудет друг о друге, будто никогда и не виделись.       — Сними кофту.       — Так быстро? А ты мне уже нравишься, но не думаю, что остальные поймут нас правильно, если мы займёмся немного другим, — насмешливый взгляд и надменная улыбка делали своё дело.       — Балаболы и высокомерные парни не в моём вкусе.       Александр больше без всяких шуток снял кофту, под которой оказалась чёрная футболка, плотно прилегающая и открывающая вид на подкаченное тело. Если просто сказать, что парень был красив, то это будет огромной ложью как себе, так и другим. Но, кажется, и без чьих-либо слов тот знал, какое создаёт о себе впечатление.       Ступив на тумбу, чтобы дотягиваться до парня, Агата стала измерять грудную клетку. Макушку обжигало горячим дыханием, но она старалась не обращать на это внимания; заводя руки за его спину, чуть привстала на носочки и прижалась к нему практически всем телом, потому что длины рук не хватало. Кусая нижнюю губу, балерина кивнула сама себе, а потом быстро спрыгнула и записала замеры на выданном листке.       Возвращаясь к Александру, она положила листок на край тумбы, а сама встала за его спиной. Быстро измерив её ширину, длину и обхват рукава с запястьем, Агата старалась отсрочить то, что делать совсем не хотелось. Когда всё было записано, балерина стала оглядываться по сторонам, чтобы найти Рэйчел или Флоренс, но их как след простыл.       — Ещё и что-то от меня хотят, а сами ушли, оставив одну, — бубнила девушка себе под нос.       Парень, к счастью Агаты, больше не говорил ни слова, лишь смиренно стоял или выполнял небольшие просьбы наподобие поднимания руки в сторону. Но порой улыбка, больше напоминающая ухмылку, проскакивала на его лице.       Балерина до последнего надеялась, что сейчас кто-нибудь вернётся, но никого так и не появилось в поле зрения, поэтому пришлось самой мерить обхват бёдер. Встав перед тумбой, она опустилась на колени, чуть поддаваясь вперёд и заводя руки. Надолго молчания Александра не хватило, поэтому, видя, как Агата всё осторожно делает, он не удержался перед соблазном её подколоть.       — Никогда ещё девушка не стояла передо мной на коленях в одежде, так ещё и молчала. Можешь считать себя особенной.       Брови Агаты взлетели вверх, а взгляд исподлобья устремился прямо на него. Она знала, чего можно было ожидать от него, но не думала, что воспитание позволит сказать подобное. С виду кажется таким примерным, а когда остаёшься наедине, то погружаешься во все чертоги, что только есть в его душе. Но и оставлять всё на самотёк больше не хотелось, поэтому она не промолчала, как делала это ранее.       — Вроде не кажешься озабоченным, но, видимо, я ошиблась. Что, впрочем, погоды мне не играет.              Александр только усмехнулся в ответ, ведь именно такой реакции и ожидал. Балерина постоянно поправляла ленту, которая съезжала вниз или перекручивалась. Находиться в такой близости к гениталиям парня столь долгое время не хотелось, но правильное измерение никак не получалось, поэтому Агата начала злиться, а движения стали более резкими и грубыми.       — Агата, ну, Агата, что же ты делаешь?! — воскликнула Флоренс, когда вышла из-за угла, держа в руках несколько рулонов тканей. Быстро положив их на стол, женщина подошла, чтобы показать, как правильно нужно измерять. — Смотри, главное, чтобы сантиметр лежал плотно, но не слишком туго.       Швея забрала измерительный прибор из рук балерины, наклоняясь к парню и обводя его руками, а потом скрещивая и опуская ленту на бёдра. Продиктовав параметр, она стала повторять замеры, которые сделала Агата, чтобы проверить их на погрешности. Ошибки оказались не такими значительными, но и они впоследствии могли бы сыграть большую роль. Александра, наконец, отпустили, и тот со словами, что больше сюда не явится, если его будет измерять эта девушка, вышел отсюда.       А вот отпускать Харрис не хотели, ведь столько работы ещё предстояло, а рук всего шесть, из которых две ничего не умеют делать. «Как они до этого всё успевали?» — эта мысль не давала покоя, но постоянно думать об этом просто не было времени. Постоянные просьбы что-то подать или принести из противоположной части склада утомляли ещё больше, чем занятия с мадам Бьюсте.       Хотелось сесть даже на кафельный пол, который, скорее всего, был холодным, но ноги гудели, требуя непременного отдыха, даже если на пять минут. Когда Агата вернулась с очередного поручения, то присела на стул, стоящий рядом с рабочим столом Гарден, и потом заговорила:       — Вас всего двое? И как вы справляетесь с таким большим количеством работы?       — Ох, нет, конечно, деточка. Ты видела время, все уже давным-давно дома, — не отвлекаясь от швейной машинки, которая только с секундным перерывом переставала жужжать, проговорила Флоренс.       — А почему же тогда вы всё ещё здесь и не ушли, как это сделали остальные? И почему за всё время, что я тут нахожусь, так никого, кроме Рэйчел, и не встретила?       Этот факт насторожил её, ведь и вправду, за несколько часов, что она провела в этом месте, ни один посторонний человек не появился в поле зрения, кроме Александра, конечно.       — Всё очень очевидно. У каждого своя зона для работы, поэтому редко кто-то пересекается, а не видела ты только потому, что никого уже не было на рабочем месте. Я всегда самая последняя ухожу или просто остаюсь здесь.       — Вы настолько сильно любите свою работу?       — Не меньше, чем ты любишь балет, — Флоренс пожала плечами на вопрос, ведь ответ был однозначен. — Вставать каждый день ни свет ни заря и танцевать до крови на пальцах — на это пойдёт только мазохист или всей душой влюблённый в своё дело человек. И очень надеюсь, что второй вариант правильный. А теперь можешь идти: держать тебя здесь больше нет никакой надобности.       Агата не стала этому сопротивляться. Хотелось лечь на кровать, закрыть глаза и никогда больше не просыпаться. Покинув подвал и еле-еле перебирая ногами, она добралась до своей комнаты и достала ключ из заднего кармана, особо не разбираясь, потому что голова совсем не соображала, что делает. Столько новой информации, так ещё и не по своей специальности, Агата не запоминала очень давно.       В комнате был погашен свет, но рядом с кроватью соседки на тумбочке стоял ночник в виде облачка, который та включала каждую ночь, боясь засыпать при кромешной темноте. Аккуратно ступая по полу, Агата старалась ничего не задеть, чтобы не потревожить рядом спящую девушку. Элиза Харрис — двоюродная сестра, которая по совместительству является её соседкой и самой близкой подругой. Она поступила в академию на год раньше, но это не помешало им жить в одной комнате, хоть и пришлось долго уговаривать насчёт этого администрацию, ведь все остальные абитуриенты жили со своими однокурсниками. Может, поэтому Агата и была как гадкий утёнок среди изящных лебедей, ведь даже не старалась хоть как-то контактировать с группой.       Сняв одежду, юная балерина быстро залезла под одеяло, укрываясь с головой. Как только голова коснулась подушки, веки в секунду стали тяжёлыми и закрылись. Мысли тут же разошлись, уступая место снам, захватывающим своей сказочностью и красочностью, а потом разбивались об скалы под названием «реальность».       На удивление, утро выдалось не сумбурным. Агата спокойно собралась, даже успев посидеть в телефоне, что было большой редкостью перед тем, как выдвинуться на занятие. Соседка ещё спала, что неудивительно. Виделись они не так часто, как того хотели, но встречались взглядами в коридорах и кивали друг другу, что уже вошло в привычку. Но даже после этого они оставались близкими подругами, ведь главное — чувствовать друг друга, а не считать количество встреч или разговоров, которые часто были наполнены не смыслом, а лишь банальными вопросами «Как прошёл день?» и «Всё ли у тебя хорошо?»       Сегодня в зал Агата вошла в числе первых, вот только парочка людей уже разминались, но это никак не уменьшило гордость за саму себя, ведь она не опоздала, а пришла раньше положенного времени. К счастью, урок был не у Эспен Бьюсте, а у милого мужчины, с которым временами можно посмеяться или просто поговорить. Но требовал он не меньше, чем другие преподаватели. Большинству студентов мужчина нравился тем, что был на одной волне с ученицами, а не зацикливался только на обучении и порядке, как это делали остальные.       Занятие длилось до обеда, потом же было свободное время, где каждый занимался своими делами. Агата решила сходить в кафе, которое находилось совсем недалеко от академии. Там можно было встретить почти каждого студента, если у него не идут пары или просто есть свободное время, поэтому стоило поторопиться, чтобы занять хорошее местечко рядом с окном.       Щёки были красными, а маленькие волоски, которые так и не удалось вплести в причёску, сейчас торчали в разные стороны. Накинув пальто, Агата вышла на улицу, как в нос ударил запах свежести, а в глаза стали светить яркие лучи полуденного солнца. Было настолько тепло, что верхнего слоя одежды тут же не оказалось на теле — теперь пальто покоилось в руках. Балерина торопилась, но не настолько сильно, чтобы тратить силы, которых и так оставалось мало, на бег.       Зайдя в кафе, она удивилась, что людей было немного, но парочка столиков всё же оставались заняты. Агата не стала долго выбирать еду, поэтому взяла себе овощной салат и лимонный лимонад, являющийся её самой большой слабостью. Сколько раз упрекали в том, что балеринам нельзя такое, но это были лишь глупые стереотипы, да и отказываться от лучшего напитка всех времён она была не намерена.       Столик, находящийся рядом с панорамным окном, оказался свободен, что не могло не радовать. Усевшись за него, она устремила взгляд на улицу, где проезжали машины и проходили люди. Все куда-то спешили или, наоборот, шли не торопясь, наслаждаясь видом вокруг. Скорее всего, это были туристы, которые решили посетить Шеффилд, ведь живущие здесь люди уже давно не удивлялись красоте природы или старинным зданиям, добавляющим загадочного шарма городу.       Агата даже не успела заметить, как кафе наполнилось учащимися или просто желающими перекусить. Салата оставалось совсем немного, но уходить из столь приятного места никак не хотелось. Всё помещение было переполнено цветами, что создавали незабываемый аромат, но когда запахи смешивались, а особенно с кофе, то здесь становилось невозможно находиться. Балерина до мозга костей ненавидела запах кофе, а сам напиток ещё больше, поэтому после того, как народ увеличился и кофейных напитков стало неимоверно много, она поспешила покинуть заведение.       Как только она переступила порог, в лицо ударил лёгкий порыв ветра, заставляющий немного улыбнуться. Пальто теперь казалось балластом, ведь на улице светило солнце, создавая эффект жары, но вполне возможно, что это был всего лишь апрельский трюк, который вот-вот рассеется, отдавая власть во владения морозу.       Шагая по тротуару и держа в руке недопитый лимонад, Агата смотрела по сторонам. Давно у неё не было столь хорошего настроения, что очень настораживало, ведь это явно понесёт за собой последствия. Впереди шёл силуэт с чёрными уложенными волосами, а из-под воротника куртки проглядывала белая рубашка. Перед глазами девушки всплыл знакомый детектив, который одевался в таком же стиле, но она сразу отсекла такой вариант, ведь просто так столкнуться они не могли. Но чтобы проверить свою догадку, она ускорила шаг, ровняясь с идущим человеком.       Когда же девушка присмотрелась, то поняла, что это и вправду был тот самый детектив.       — Сэм! — воскликнула Агата, хоть они и шли рядом. — Привет, как же мы давно не виделись.       Парень в недоумении остановился, не понимая, что происходит, а рука по инерции завелась за спину, чтобы достать средство защиты, но когда он увидел перед собой знакомую, то на его лице появилось что-то наподобие улыбки.       — Привет, Агата. Да… давно же мы не встречались, — Макото отчего-то смутился и не смотрел в глаза собеседнице.       Агата не понимала, что творится с парнем, ведь тот всегда был приветлив и дружелюбен, поэтому не стала ходить вокруг да около, ведь это не в её стиле, а спросила напрямую.       — Сэм, что происходит? На работе проблемы или что-то иное?       Но японец ничего так и не ответил, лишь задумчиво глядел перед собой. Пара шла не спеша, Агата продолжала ждать ответ, но собеседник явно с ним не торопился. Ей уже нужно было поворачивать в академию, как Сэм резко остановился, начиная быстро говорить:       — Прости, прошло столько времени, а мы никак не можем найти убийцу Аннет. Я… мы должны его найти. Он спокойно разгуливает по улице, кто знает, скольких он ещё убил.       Агата вздохнула на эти слова, ведь сама была недовольна этим фактом. Прошло уже несколько месяцев, но никто так и не был найден, даже никаких подозреваемых, а это означало одно — убийца уже давно спрятался. Редко кому удавалось отыскать преступника после такого долгого времени, но были и случаи, когда после нескольких десятков лет убийца выходил на свет и совершал оплошность.       Повернувшись лицом, она положила руку на его плечо в качестве поддержки, выдавив из себя улыбку, которую постоянно отрабатывала для выступлений. Она всегда должна казаться настоящей — и не важно, что у тебя на душе.       — Мы не всесильны. Значит, убийца был настолько хорош, раз после себя не оставил следов, — слова выходили через силу, а к горлу подступил ком. — Ты хороший детектив, но не всегда всё идёт так, как мы того желаем.       — Помощник детектива, — поправил он девушку.       Агата только улыбнулась и кивнула, соглашаясь с последними словами, но на разговор подольше уже не хватало времени, ведь совсем скоро начиналась вторая пара занятий, где у мистера Хэндерсона всегда были грандиозные планы на учащихся.       — Ну, тогда увидимся, помощник детектива, — махнув рукой на прощание, Агата убежала в сторону академии, тут же скрываясь за дверьми.       После встречи с Сэмюэлем настроение потухло, ведь теперь по новой придётся бежать от мыслей о любимой тётушке, чья кожа давно стала бледной и холодной, но в памяти она навсегда останется самой что ни на есть живой.       Всё оставшееся занятие прошло без инцидентов, если не считать постоянные замечания в сторону Агаты, когда та не дотягивала ногу или голова была повернута не в ту сторону. Эти ошибки являлись детскими и настолько глупыми, что становилось обидно от самого их наличия. Ведь каждый день по несколько часов занимаешься их отработкой, но на занятии они всё равно выходят наружу, но руки уже опускались, и ничего делать не хотелось.       Первый месяц после смерти Аннет был самым тяжёлым, ведь никто не знает, что происходит внутри у человека, но старается выразить свою «поддержку». Элиза постоянно находилась рядом, но достаточно быстро забыла обо всём, вернувшись в привычный ритм жизни. Агате же пришлось труднее остальных родственников, которые говорили помпезные речи на похоронах, но на деле ничего из перечисленного не чувствовали. Ей нужно было за короткое время скрыть чувства за маской радости и продолжить танцевать как ни в чём не бывало, при этом приносить людям лёгкость своим выступлением, а не одно лишь разочарование за потраченные деньги.       Выйдя из зала, Агата направилась в свою комнату с вещами, которые ранее оставляла в раздевалке. Хотелось быстрее оказаться в тихом пространстве, где нет никого постороннего. Спальня, как обычно, оказалась пуста, будто соседка сюда приходит только поспать — впрочем, так оно и было. Большинство времени все проводили в крыле для занятий, а сюда возвращались, чтобы переночевать.       Балерина скинула вещи на кровать, скрываясь за дверьми ванной, чтобы, наконец, принять освежающий душ и привести себя в относительный порядок. Прикрывая глаза и позволяя прохладным струям воды стекать по телу, Агата стояла, не шевелясь, просто наслаждаясь такими явлениями, как душ и свободное время. Но вечно под ним стоять нельзя, поэтому приходится выйти, закутываясь в махровое полотенце. Выжав волосы, которые мокрыми прядками упали на плечи, она вернулась в спальню и с протяжным вздохом села на кровать.       — Как же хорошо…       — И вправду хорошо, когда ты выходишь из душа, — голос, взявшийся из ниоткуда, напугал Агату, но она тут же поняла, кто это был.       — Элиза, чего так пугать-то?       — Я не пугала, да и если бы ты больше смотрела по сторонам, то заметила бы меня, — она невинно пожала плечами и, захватив свои вещи, ушла в ванную, как до этого сделала Агата. — И не забудь, мы сегодня идём на ярмарку.       Голос звучал тихо, а после того, как включилась вода, то и вовсе пропал. Агата не сразу поняла, про какую ярмарку говорила Элиза, но через пару минут раздумий всё разложилось по своим полочкам. Каждый год в Шеффилде проходила ярмарка самодельных деревянных корабликов, где в само изделие вкручивался фонарь. Они же впоследствии участвовали в выставке, и самой оригинальной фигурке доставался приз, но из года в год он менялся, поэтому никто не мог сказать, что именно можно выиграть сегодня. Но самой интересной частью ярмарки всё же являлся танец, где никто не знал, какой стиль выпадет, кто будет партнёром или его вовсе не будет. Юная балерина не особо любила такие мероприятия, но ради горящих глаз сестры стоило и потерпеть.       Ближе к вечеру, когда солнце только-только начинало касаться горизонта, сёстры Харрис вышли из академии и пошли в сторону площади, где проходило само торжество. Людей на улице стало значительно больше, чем в любой другой день, даже в самый час пик, но это никак не мешало наслаждаться происходящим вокруг. До центральной площади идти было не так далеко, но девушки никуда не торопились, поэтому прибыли, когда всё в округе погрузилось в золотистый оттенок заходящего солнца.       Каждый прилавок был украшен по-своему, поэтому от изобилия украшений разбегались глаза, а люди, снующие в разных направлениях, создавали фоновый шум. Элиза тут же отдалилась от Агаты, скрываясь в неизвестном направлении, не став утягивать за собой сестру, поскольку понимала, что той будет скучно рядом с ней. Элизу можно было понять, ведь она отсчитывала дни до ярмарки, поэтому винить её в том, что она ушла, никто не собирался.       Хорошо, когда у человека есть то, что делает его счастливым.       Размеренными шагами Агата шла рядом с лавками, рассматривая чуть ли не каждое изделие, ведь везде было то, за что можно зацепиться взглядом. Но сердцу ведь не прикажешь, поэтому, как только где-то отдалённо послышалась музыка, Агата не смогла остановить себя и направилась в ту сторону, высматривая, что же там происходит.       Толпа загораживала обзор, оставался только один выход — протискиваться сквозь неё, но та была такой плотной, что сделать это будет крайне сложно. Балерина стала помаленьку отодвигать впереди стоящих людей и боком пролазить там, где видела хоть маленький шанс успеха. Обойти широкоплечего человека было практически невозможно, но, когда тот повернулся в другую сторону, Агата постаралась успеть.       Видимо, этим вечером удача решила отвернуться от неё. До конечной цели оставалось преодолеть всего одно препятствие, чтобы оказаться в первых рядах, но нога, которая так и не нашла опоры, зацепилась за что-то неизвестное, и Агата полетела вперёд, надеясь, что перед ней всё ещё стоят люди.       Зажмурив глаза, она уже приготовилась почувствовать бетон, после которого на память останутся долгие синяки, но тут талию обхватили мужские руки, предотвращая падение.       — Агата, мне, конечно, приятно тебя так держать, но, может, встанешь уже на ноги? — балерина повисла на руках, опустив голову вниз, а потом простонала и стала выпрямляться.       — Спасибо, Сэм. А что ты здесь делаешь?       — То же, что и все остальные, — наслаждаюсь праздником. А ты как обычно не умеешь стоять на ногах, балерина ещё называется, — с некой издёвкой произнёс японец, за что получил лёгкий толчок в плечо.       — Несмешно.       — Шутка была неплохая, просто ты юмора не понимаешь. Вот и весь источник проблем.       Агата больше не стала отвлекаться на друга, потому что услышала свою любимую музыку, от которой замирало сердце и хотелось полностью и без остатка отдать себя танцу. Она не слушала внутренний разум, говорящий, что идти туда не стоит, но эмоции, которые так и переполняли её, просились выйти наружу.       Она ступила на паркет, даже не задумываясь, что все остальные танцующие стояли в парах. Сейчас это было не столь важно, хотелось отдать всю боль, печаль и страх за будущее в танец, пусть даже и парный. Мужская ладонь появилась перед ней, и Агата без раздумий приняла предложение, только после этого посмотрев на партнёра.       Эмоции тут же сменились на изумление, ведь кого-кого, но его Агата никак не рассчитывала здесь встретить, что уж говорить про танец. В её представлении парень должен гулять с какой-то длинноногой девчонкой-моделью, которая через час будет лежать обнажённая в кровати и стонать под ним. Но, может, она оказалась не права насчёт него?       — Александр? Как ты? — тихо спросила Агата, но музыка заглушила вопрос, а партнёр, ничего не говоря, повёл в танец.