Прекрасные и отверженные

“ Я всё сильнее и сильнее схожу с ума. С каждым вдохом я всё больше теряюсь в бесконечном потоке мыслей и эмоций, всё дальше отдаляясь от самой себя, теряя свою личность. Я перестаю верить своим глазам, ушам, чувствам, доводам рассудка. Каждый раз я получаю новое письмо от него и каждый раз оно потом исчезает. Я не могу найти закономерности в том, когда это случается и почему: разные дни, комнаты, обстоятельства, времена суток, но это не основная причина моего сумасшествия. Я начинаю бояться себя и его, того, насколько точно он передаёт мои мысли и эмоции, обычно это доводит меня до дрожи и состояния истерики. Он объясняет это нашей связью, но это не та вещь, про которую я думала или думаю часто, он больше чувствует это, чем слышит, так было тогда... Значит сейчас он лишь правильно трактует, а не знает. Но... Это успокаивает. Порой, мне кажется, что я чувствую тоже... Иногда как будто по всему телу пробегают мурашки предвкушения и ожидания, а руки подрагивают от нетерпения, как сейчас... Это проходит так же быстро, как и возникает. Это меня пугает, но самое страшное... Временами, я чувствую что-то, напоминающее наслаждение. Разве таковы чувства вампира? Неужели вампиризм именно такой? Почему я не ощущала злость, раздражение, голод?! Так не должно быть, это ужасает. Страх становится постоянным спутником моей жизни. Страх, что кто-то обнаружит эти записи, мне ведь не верят. Мне непонятно до сих пор, в какой момент всё пошло не так. Когда Джонатан стал таким консервативным и перестал во мне видеть кого-то большего чем просто жену и домохозяйку. Когда мой сын стал присылать письма с упоминанием странных профессоров, рассказывающих про историю Османской империи, и летучих мышах, которые напали на его соседей по комнате. Когда я стала признавать, что мой враг знает меня лучше, чем я сама... Когда я стала отвечать на его письма. Если я положу одно из них сюда, ты же сохранишь его, мой дорогой дневник?” “Дорогая Вильгельмина, Я очень рад был получить Ваш ответ, хоть и столь немногословный, ведь уже и не надеялся его увидеть таким путём. Письмо отчасти согрело моё холодное сердце этим сумрачным, дождливым вечером столь типичным для Лондона, не правда ли? Не знаю, когда Вы это прочтёте, но двадцать четвёртое октября изумительно своей прохладой и свежестью, которая ещё не превратилась в холод настолько неприятный, что нельзя выйти на улицу и прогуливаться по средневековой части Лондона, наблюдая за прохожими, суетящимися, вечно куда-то спешащими. Сегодняшний вечер особенный, даже Биг Бен звучал по-другому, лучше чем всегда, не правда ли? Или Вы не уделяете внимания таким мелочам жизни, Мина? Боюсь, что Вам попросту некогда... Расскажите немного о Вашем дне, находится ли у Вас время чтобы ознакомится с последними новостями, хотя бы прочитать пару статей в газетах? Как много Вы читаете? О чем было последнее произведение? Когда это было? Прочитали бы Вы его еще раз и посоветовали бы другу? Я бы хотел немного поведать о своих наблюдениях, касающихся Лондона. Прошлый приезд закончился слишком быстро, чтобы я мог его прочувствовать и сравнить с этим. Хоть прошло чуть менее века, но изобретённые поезда упростили перемещение, поэтому за последнее время я не единожды бывал здесь. В моей памяти Лондон навсегда остался кровавым, грязным и неспокойным, каким он был во времена Марии Кровавой. Эти события слишком ярко отпечатались в памяти, что даже после многочисленных приездов они оставались таковыми. Конечно, это полная противоположность Лондону королевы Виктории. Чопорный внутри и абсолютно роскошный город снаружи. Финансовая столица мира на окраинах всё такая же старая и потрёпанная, как и пару веков назад. Я не особо хочу вдаваться в подробное описание окраин, это слишком неприятная тема для этого письма, тем более не думаю, что Вы знаете о них меньше, чем я. Нельзя открыть газету и не прочитать что-нибудь о них. Я не могу сказать, что оценил богатый внутренний мир лондонцев, уж слишком эти люди для всего закрыты, консервативны, холодны и порой откровенно скучны, в этом плане я предпочитаю французов. Радуют лишь местные суфражистки, которые занимаются столь тяжёлой деятельностью, как борьба против правящего класса, под этим “правящим классом” я имею в виду мужчин, сидящих в парламенте и придумывающих новые бесполезные, дурацкие законы. Отчасти, могу сказать, что очень даже увлечён деятельностью этого движения. Возвращаюсь к вещам, которые и я не принимаю, и в чём я предпочитаю старый Лондон. Я поражён, нынешним этикетом, когда остаться на пять минут наедине с дамой или коснуться её руки без перчатки уже является преступлением... Поэтому я прекрасно понимаю молодое поколение обожающее Оскара Уайльда, даже с удовольствием разделяю это любовь. Он определённо был свежим ветром, пробивающимся через дряхлое окно в закрытую кладовку с протухшим сыром. Не слишком ли много вопросов я уже задал, дорогая? Надеюсь, что не настолько, чтобы Вас утомить. Как же Ваш Лондон, Мина? С глубоким уважением, Влад Дракула” -- Дорогая, подойди, пожалуйста! -- крикнул Джонатан из прихожей, закрывая дверь в дом. Мужчина повесил пальто и шляпу на резную деревянную вешалку, после зашёл в гостиную. В тот же момент Вильгельмина засовывала дневник в один из многочисленных кухонных шкафчиков. Услышав шаги из гостиной, она с громким звуком закрыла дверцу, что сама вздрогнула, развернулась и направилась к мужу. Её дыхание было сбито и прерывисто, желание оставить дневник незамеченным превышало сейчас всё, но на лице была уже столь для всех привычная улыбка. Самое главное, что он ничего не заметил, ну или не сказал, что заметил. Девушка по традиции поцеловала любимого в щёку. Он же ласково на неё посмотрел, уселся на диван и аккуратно похлопал по месту рядом с собой, как бы приглашая её сесть. Дождавшись, когда девушка сядет, он аккуратно обхватил её запястья и нежно притянул к себе. -- Моя дорогая Мина, у меня просто замечательные новости! Меня повысили! -- на его лице царила улыбка, почти абсолютного и всепоглощающего счастья, он пристально смотрел в её глаза, ожидая реакции. -- О, боже! Я так за тебя рада! Это же восхитительно! -- Вильгельмина радостно подпрыгнула, улыбаясь, так же счастливо, как и муж, выдернула запястья из его крепких рук и крепко обняла его, уткнувшись лицом ему в шею. Харкер даже немного опешил и лишь через несколько секунд обнял её в ответ. — Это ещё не всё. В связи с моим повышением, наш образ жизни должен будет достаточно сильно измениться. -- он понизил голос, почти перешёл на вкрадчивый шёпот и аккуратно отодвинул Вильгельмину от себя. -- Как бы нам обоим это тяжело не было, но нам всё-таки придётся нанять пару служанок и другого сорта прислугу. Ты знаешь, что я против посторонних в доме, но общественные нормы, к сожалению, того требовали и до сих пор требуют, больше мы не можем этого игнорировать. -- Что ты, дорогой, я только рада, тут нет никаких проблем, я только этого и ждала всё это время. -- на лице Вильгельмины воцарилась яркая улыбка, в её глазах как будто вспыхнул тот самый, давно угасший, маленький огонёк. -- Наконец-то я смогу больше времени уделять себе и может быть вернусь обратно к своей работе! Я создам что-нибудь особенное, что поможет людям! -- она буквально подскочила с дивана, внутри неё было слишком много мыслей о счастливом будущем и возможностях. -- Да-да, я знаю, что ты давно этого хотела, но думаю, что на работу ты выйти всё равно пока не сможешь... -- он встал и осторожно взял её за плечи. -- Но в этом мире ещё очень много интересных вещей, которыми ты сможешь заниматься... И... -- его глаза были направлены в пол -- Нам нужно через две недели пойти на бал. Я знаю, что ты это не любишь, ведь там одни консерваторы и закостенелые умы, но... Нам придётся туда ходить, ведь теперь я обязан это делать, как заместитель директора. Мина вывернулась из рук мужа, она бездумно ходила по гостиной из угла в угол, злобно поджав губы и скрестив руки на груди, пока Джонатан молча на неё смотрел. Тишину в гостиной прерывало лишь тиканье часов, да размеренные шаги хозяйки дома. Так продолжалось несколько длинных, тягучих, вязких минут, во время которых физически было тяжело дышать. Вильгельмина остановилась у распахнутого окна, выходившего на задний дворик и оперлась руками о подоконник. Её взгляд зацепила клумба из нежно-розовых, почти только распустившихся роз. Она вздрогнула, когда ощутила, как Джонатан аккуратно обнял её за талию и притянул к себе. -- Я понимаю, как ты переживаешь из-за работы и что тебе это важно, но это не то, что мы можем себе позволить. -- нежно шептал ей на ухо. -- Но зато ты сможешь писать это для себя, дома. А бал — это всего лишь один вечер, не переживай. Я уверен, что ты найдешь себе подружку. Это лишь вопрос времени. И у меня хорошая новость: завтра к нам придёт Ван Хельсинг. -- Хорошо. Наверное, ты прав. -- тяжело вздохнула девушка... -- Утро вечера мудренее. Она отошла от окна и бездумно направилась в библиотеку -- её любимое место, которое находилось на первом этаже в задней части дома. Миссис Харкер мечтала о том, чтобы забыться и потерять себя в странице хорошей книги, она всегда любила этот способ времяпрепровождения. Хотя она и поймала себя на мысли, что кому-кому, а Дракуле она не хотела бы рассказывать про последний выпуск журнала для домохозяек, она не могла подтвердить его мысли, что стала лишь домохозяйкой... Это было сравни поражению в крупной битве. Стены библиотеки буквально состояли из книг, вдоль каждой располагались книжные шкафы за исключением лишь окна и места для камина. Библиотека была небольшой, но достаточно просторной, чтобы в ней смогли поместиться два массивных тёмно-зеленых кресла, небольшой столик, камин и комод. Она была освещена лишь парой канделябров со свечами. За окном ещё не до конца опустилось солнце, что позволяло сделать комнату приемлемой для чтения. Вильгельмина медленно, с особой осторожностью, перебирала пальцами корешки книг на полках, пытаясь найти что-то стоящее среди всего этого. Наслаждаясь этим моментом тишины и спокойствия... Время становилось приятно тягучим, давая прочувствовать момент и погрузиться. Лишь спустя несколько минут её пальцы нащупали определённый корешок, она поняла, что нашла, что искала. Аккуратная книга в красном кожаном корешке с несколькими золотистыми узорами, в таком же стиле было написано название "Лабиринт". Она полулежала-полустояла в углу полки, всеми забытая и достаточно пыльная. Вес, хоть и небольшой по формату книги, был достаточно значительным и приятно лежал в руке. Она не помнила эту книгу в семейной библиотеке, но понимала, что у неё тысяча возможностей было здесь появится. Открыв её, Вильгельмину поразило оформление с прекрасными гравюрами, узорами на полях и удивительным шрифтом, почти близкого к идеальному почерку. Она пролистала страницы туда и обратно, пока из книги не выпал аккуратно сложенный листок. Мина подняла его с ковра и, предварительно отложив книгу, развернула. Всё что она там увидела: " Дорогая Вильгельмина, мы встретимся с Вами, гораздо быстрее, чем Вы думаете. И я с нетерпением буду ждать этой встречи.", фраза написанная столь знакомым и узнаваемым почерком.