***
«Почему ты так добра ко мне, госпожа? Почему ты сама, своими нежными ручками очищала меня от битого стекла, а потом лечила, хотя это работа Вилли и Ларса? Почему за разбитый по моей вине стол, ты наказала меня всего лишь пощечинами? За что мне – такое счастье?» Такими вопросами задавался Крэг, выискивая в планшете сетевые порталы, торгующие мебелью и посудой. Отыскав необходимое и сделав заказы с доставкой на дом, он удостоверился, что его богиня еще спит, и прошел в спортзал. Заперев дверь изнутри, он размялся и принялся избивать грушу. Брюнет злился на себя, его терзало сильное чувство вины за утреннее происшествие. Мужчина искренне считал, что из-за его нерасторопности госпожа лишилась спальни и вынуждена ютиться на некомфортной кровати в комнате мужа. – Идиот! Растяпа! Неуклюжая тварь! Старая развалина, негодная даже для борделя! – каждый удар он сопровождал эпитетами в свой адрес. – Какого хера, тебе понадобилось предлагать госпоже второго мужа за завтраком? До прогулки подождать не мог? Рассердил свою богиню, да и сам пострадал. Доволен, эгоист? Бедная груша, не выдержав издевательств, метнулась к стене, срикошетила и, набрав скорость, устремилась к обидчику. Крэг увернулся, остановил и продолжил избиение. – За все зло, что я причинил тебе, любимая, меня следует пороть с утра до вечера, а ты, мой ангел, позволяешь массажировать твое тело, целовать ножки, и спать возле твоей кровати, даже даришь иногда ласку. Столько милостей мне, кретину, животному, не умеющему себя контролировать. По твоим словам, мой ангел, ты из-за меня лишена радостей игры. Да как я посмел даже намекнуть на твое пренебрежение мной! Тупой ублюдок. Ты подарила мне высокий статус и долголетие, а я испортил тебе жизнь. Я - неблагодарная скотина, недостойная жить даже на крыльце твоего дома и чистить денник твоему коню. Тебе действительно нужен мужчина, который вернет твой интерес к игре. Я не заслуживаю твоего прощения, поэтому найду для тебя хорошего мужа, и твоя жизнь станет такой же, как прежде. Я клянусь Великой Богиней, что сделаю все для твоего счастья, моя любимая. До самого обеда брюнет лупил по груше, изливая на нее злость на себя и давая многочисленные клятвы. В какой–то момент у Крэга мелькнула мысль, что на постели жены спала их дочь, и она могла пострадать от битого стекла. Испугавшись за ребенка, он бросился к двери, но на полпути остановился, вспомнив, что утром не слышал детских криков, а любимая, занимаясь его лечением, была спокойна и никуда не торопилась. Это означало только одно. Первое, что сделала его богиня, когда поняла, что не сможет удержать столик, это спасла дочь, и только потом вернулась к нему. Госпожа всегда верно расставляла приоритеты, четко выделяя главное и второстепенное. Главным в утренней ситуации была Джина, а Крэг, по мнению госпожи, (и мужчина был с этим согласен) вполне мог о себе позаботиться, если бы не решил следовать правилам и встретить гнев жены на коленях. Тряхнув головой, он отпер дверь и спустился в столовую.***
Ворчание голодной Джины потревожило сон Эйланы. Не открывая глаз, она приложила девочку к груди и потянулась к изголовью за чашкой с чаем. Чашки на привычном месте не оказалось. Окончательно проснувшись, девушка приподнялась на локте и огляделась. Она почему-то лежала на красивой и удобной кровати в комнате Крэга. Прямо-таки королевской кровати. Под вишневым балдахином, с изголовьем инкрустированном сценой свидания. Будь Эйлане шестнадцать лет, она предложила бы мужу поменяться кроватями. Вожделенная кружка обнаружилась на тумбочке в изголовье. Воспоминания об утреннем инциденте обрушились на нее как цунами. Запоздало перепугавшись, девушка прижала к себе дочурку и поцеловала в лобик. Несколько минут она так и сидела, уставившись в одну точку. Страх возможной утраты постепенно оставлял ее. Скрип старого комода вернул девушку к действительности. Бросив взгляд на браслет связи, она обнаружила, что уже полдень, время обеда, и вспомнила, что так и не позавтракала. В животе заныло от голода. Положив ребенка на подушку, она взяла чашку и отпила. Ряженка была великолепна. Узнав о пристрастии хозяйки к этому напитку, Жерар запасал его литрами. Уложив Джину поближе к стенке, девушка поднялась с постели. На стуле, стоящем напротив кровати, висело ее любимое платье, а на сидении аккуратно сложено белье. Посетив душ, Эйлана оделась и отправилась обедать. Впервые после возвращения в особняк она вошла в столовую. Мальвийцы, припав к полу, радостно поприветствовали хозяйку и заняли свои места за столом. Только она опустилась в свое любимое кресло, как в столовую вошли припозднившиеся Крэг, Феликс и какой-то светленький мальчик, показавшийся девушке знакомым. Юноши, поклонившись, шмыгнули за стол, а муж задержался на пороге. – Крэг, почему ты не идешь за стол? – удивилась Эйлана, кивая Жерару на предложение налить супа. – Я не знаю, куда мне сесть, госпожа, – смущенно произнес супруг, потупившись. – Садись сюда, здесь свободно, – девушка постучала по столешнице слева от себя. Брюнет низко поклонился и, взяв подушку из общей кучи, устроился за столом. «Как же он красив, – подумала Эйлана, любуясь мужем, – высокие скулы, правильные, немного резкие черты лица, выразительные черные глаза, прямой нос, чувственный рот, волевой подбородок. Так и хочется провести рукой по его густым темно-синим коротко стриженным волосам, пропустить через пальцы мягкие пряди, прижаться губами…» Взмахом руки поправив отросшую челку, она смахнула сладкие грезы и принялась за еду. «Ни к чему уделять ему столько внимания за один день, – решила девушка. – Опять избалуется и обнаглеет. Да и награждать лаской за разгромленную спальню, это перебор». – Что за небесное создание сидит рядом с Ликсом? – поинтересовалась Эйлана у мужа. – Этот мальчик кажется мне знакомым, но не могу вспомнить, когда его взяли в мой гарем. – Это Феб, госпожа. Я купил его вместе с Дейлом для работы в аптеке четыре месяца назад, – при упоминании аптеки муж передернулся. Слишком свежи были его воспоминания об одержимости и ее последствиях. – Помнится, я поручала тебе купить фармацевтов, – улыбнулась Эйлана, разглядывая юного блондинчика, – но не думала, что они окажутся такими молоденькими. Заинтересовавший хозяйку мальчик пониже склонился над своей тарелкой, стараясь не привлекать к себе внимания. Он был хрупкого телосложения, длинные белые волосы обрамляли треугольное личико, казавшееся по–детски трогательным. Профи был совершенно не во вкусе молодой инопланетницы, но ей вдруг захотелось потискать это чудо. Он не воспринимался хозяйкой как мужчина, скорее как девушка или кукла. – Через полчасика приведи его в мою спальню, если, конечно, в ней уже убрались, – небрежно сказала Эйлана, приканчивая клубничный компот. – Будет исполнено, госпожа, – кивнул Крэг. Он про себя порадовался, что хоть кто-то из рабов вызвал у жены желание поиграть. Значит, есть шанс, что любимая когда-нибудь станет прежней. Потрепав мужа по плечу, хозяйка поднялась, уделила немного внимания своим мальчикам и ушла наверх. Сейчас у нее по плану была двадцатиминутная тренировка. Через неделю после родов Эйлана с Ларсом разработали комплекс упражнений для восстановления формы, и каждый день после кормления Джины она минут двадцать уделяла занятиям в спортзале.***
– Феб, задержись. Госпожа хочет с тобой познакомиться, – остановил Крэг направлявшихся к входной двери юношей. – Ликс, ты возвращаешься в аптеку один, профи приедет позже. Понятливо кивнув, племянник Крэга хлопнул белобрысого по плечу и пошел к выходу. – Следуй за мной, Феб. Крэг поднялся в свою комнату и, вытряхнув парнишку из одежды, подтолкнул в сторону ванной: – Приведи себя в порядок. Госпожа рассердится, если ты будешь чумазым. Не успел Феб включить душ, как в кабинку вошел обнаженный старший гарема и сам взялся за мочалку. Вскоре юноша сиял чистотой и заметно подрагивал от страха. – Скажи, а госпожа очень строгая? – робко спросил шкет, выходя из ванной завернувшись в большое полотенце. – Госпожа Эйлана – добрая хозяйка, - ободрил его Крэг. - Ты же с ней в лагерь летал обедать несколько месяцев назад. Забыл уже? – Не забыл, но в тот раз госпожа на меня не обращала внимания. Просто велела какому–то хромому проводить нас с Дейлом в столовую и присмотреть, чтобы не обидели. За весь полет до лагеря она на меня даже не взглянула. А сейчас… – Сейчас госпожа хочет в тебя поиграть, – ответил Крэг, густо смазывая зад юноши. – Но в профи же не играют! – вытаращился на него белобрысый, послушно прогибаясь под требовательными руками здоровяка. – Госпожа Эйлана использует всех принадлежащих ей мужчин, не делая различий между наложниками и профи, - объяснил муж хозяйки и, криво ухмыльнувшись, шлепнул шкета пониже спины. - Одевайся, госпожа ждать не любит.***
Получив разрешение, Крэг втолкнул в спальню хозяйки трясущегося от страха паренька, а сам остался на пороге, ожидая приказов. Он всегда так поступал, когда был не уверен в расположении жены. – Подойди ко мне, мой хороший, не бойся. Я тебя не съем. Как же ты дрожишь, – Эйлана поднялась с кресла и погладила юношу по лицу. – Расскажи о себе. – Меня зовут Феб, госпожа. Мне шестнадцать лет, – увидев, как изменилось лицо хозяйки, он торопливо добавил. – Через месяц мне исполнится семнадцать, госпожа. – Крэг, в мой кабинет живо, – Эйлана потрепала юношу по щеке и стремительно вышла. Влетев в кабинет рассерженной фурией, она с порога устремилась к стеллажу, уставленному папками с личными делами рабов и финансовыми документами. – Крэг, ему действительно шестнадцать лет, – девушка закрыла папку с купчими на рабов и с негодованием посмотрела на мужа. – Какого дьявола, ты купил в мой гарем подростка? – Госпожа приказала найти пару фармацевтов, пусть даже выпускников, – ответил брюнет, чувствуя, что снова где-то прокололся. – Я и приобрел Дейла с опытом работы и только выпушенного из технической школы Феба. – Я помню, какие давала тебе поручения, – раздраженно отмахнулась Эйлана и обвиняюще нацелила на мужа палец. – Правда, ты уверял меня, что мальвийцы заканчивают обучение в семнадцать – восемнадцать лет, а ему всего шестнадцать. – Профи учатся профессии до шестнадцати лет, госпожа, – пояснил муж, страстно желая слиться с полом. – Ты мне такого не рассказывал, – бросила она, взглядом ища, чем бы занять руки. Очень хотелось отлупить этого ублюдка, в который раз ставящего ее в сложное положение, но ему это будет только в радость. Эта мысль охладила поднявшееся возмущение. Схватив со стола скрепку, она принялась крутить ее в пальцах. – Простите, госпожа, – брюнет ухватился за первое пришедшее на ум оправдание. – Я не думал, что вы захотите поиграть в профи. – Стоять! – холодный тихий голос остановил собравшегося рухнуть на колени Крэга. – Посмотри мне в глаза и скажи, что не знал о моих играх с Жераром и Ларсом. – Знал, госпожа, – мужчина потупился. – Но я решил, что аптекари так же, как и лагерные рабы, не входят в домашний гарем… – Кто тебе такое сказал? – рыкнула девушка, борясь со злостью. – Я нередко играла в Тони, пока жила в лагере, да и остальных парней не оставляла без внимания. – Я… Простите, госпожа, – кротко проговорил брюнет. – Мое имя, Эйлана, если ты забыл, – она уже еле сдерживалась, чтобы не заорать. – Подстава с Фебом переходит все границы. Я итак по твоей милости поступилась многими принципами, с которыми приехала на Мальву. До знакомства с тобой я не била своих любовников. С теми, кто вынуждали меня это сделать, я расставалась быстро и без сожалений. Ты сам вложил мне в руки плеть и попросил выпороть. Самое ужасное, что мне это так понравилось, что я сделала порку ежемесячным воспитательным моментом, вместо семейных скандалов. Из-за моей сентиментальности ты все еще жив, хотя насильников я обычно убивала, медленно и со вкусом. Это с твоей подачи я начала подкладывать своих мальчиков под подруг, словно сутенер, и мило улыбаться. Хотя до Гарона я и помыслить о такой мерзости не могла. Это ты убедил меня переспать с восемнадцатилетним Вилли. К твоему сведению я до сих пор считаю секс с ним извращением, очень приятным извращением. Я никогда прежде не соблазняла таких молодых парней, не считая периода моей юности. Даже после развода я заказывала в борделе исключительно брутальных мужчин не моложе двадцати пяти лет. Но то, что ждет меня в моей спальне – это чистой воды издевательство. Не имея возможности принять позу покорности, как никогда уместную в данной ситуации, Крэг ссутулился и посмотрел на жену глазами побитой собаки. – Чем я тебе не угодила, что ты так со мной поступаешь? Ненавижу семейные сцены, но ты меня довел до предела. Я же не железная! – в голосе хозяйки появились металлические нотки, как обычно, когда она впадала в ярость. Муж все-таки бухнулся на колени и уткнулся лицом в пол. – Встать! Нечего унижаться. Что я тебе сделала плохого, чтобы заслужить подобное отношение? Я избавила тебя от хромоты, возвела на вершину мужской иерархии, обеспечила спокойную жизнь до старости. Тебе этого мало? Я изменилась под местные особенности, пересмотрела свое мировоззрение, чтобы моему любимому было комфортнее. Я… Самой смешно. Веду себя как ревнивая дура, упрекающая мужа в недостаточном внимании. Поставив папку на место, Эйлана отвернулась к окну. Сделав несколько дыхательных упражнений, она успокоилась и продолжила выяснение отношений. Брюнет поднялся и остался стоять, склонив голову. – Знаешь, почему я уехала на три месяца в лагерь? – тихо сказала она, бережно кладя свернутую в спираль скрепку на место. – Там не нужно подстраиваться под местные обычаи. Там у меня не возникало угрызений совести, что я совращаю детей. Там все просто: виноват – получи наряд на кухню или наказание от Луи, молодец – вот тебе внимание и ласка госпожи. Никаких плетей и стек–фаллосов, даже трость не приходилось пускать в ход. Стоило только намекнуть на мой кабинет, и наглецы становились шелковыми. Там мне не требовалось изображать стерву. Я вела себя, как привыкла в армии, и наслаждалась покоем и свежим воздухом. Как только я внесла исправления в свод правил лагеря и вправила мозги управляющему, моя жизнь в лагере превратилась в настоящую сказку. Никто меня не третировал просьбами и фортелями. Никто не жаловался на неправильное тисканье. Я забыла, что такое волнение и нервотрепка… Она повернулась к мужу и одарила сердитым взглядом. Крэг осторожно взглянул на любимую и снова потупился. – Я достаточно лояльно отношусь к личной жизни моих гаремов, не возражаю против твоей связи с Вилли, терплю твой секс с новичками и Ликсом, – Остапа понесло. Эйлана выплескивала накопившиеся обиды и невысказанные претензии на бедного супруга, побледневшего и съежившегося. – Я и сама до переезда в лагерь спала с каждым понравившимся красавчиком, несмотря на замужество и беременность. Это притом, что до Мальвы я была строго моногамна и считала любые отношения вне брака недопустимыми. Во что я превратилась? В весеннюю кошку? Вся моя мораль полетела к дьяволу, но, по крайней мере, некоторые принципы остались при мне. Я никогда не стану совращать малолетних. Ты меня слышишь? Никогда. Я повелась на внешность Феба, в полной уверенности, что ему восемнадцать или хотя бы семнадцать. Даже это я уже могу пережить. Я не ханжа, и если тискала семнадцатилетнего Вилли, то и другим прощу такой возраст. – Фебу через месяц исполнится семнадцать, госпожа, – робко подсказал муж, не поднимая глаз. – Ты это к чему сейчас сказал? – вызверилась хозяйка. Мужчина невольно шарахнулся от нее. – Он ровесник Рома и Софии, этим все сказано. Вилли было семнадцать с половиной, когда я начала его тискать, и он выглядел старше своих лет. Да что там, уже сейчас ему меньше двадцати не дашь. София слюной захлебнется, когда его увидит, а через пару лет он станет в моем вкусе... Ликс тоже за полгода окреп и теперь похож на взрослого мужчину. – Госпожа говорила, что не видит разницы между тридцатичетырехлетним и тридцатисемилетним рабами… – начал супруг. – Потому, что ее нет, – отрезала Эйлана. – По достижении двадцати пяти лет тело и мозг мужчины уже полностью сформированы, и до сорока лет практически не меняются. В то время как шестнадцатилетний подросток очень сильно отличается от восемнадцатилетнего. К восемнадцати годам у вас закачивается формирование тела и вторичных половых признаков, а к двадцати пяти годам – рост костей. А Феб мало того, что малолетка, так еще и выглядит как девушка. Может, поэтому я и решила с ним поиграть, раз уж меня на парней сейчас не тянет. Хрупкая перепуганная девушка. Не удивлюсь, если ты был у него первым. – Не первым, госпожа. Может, вторым или третьим, но не первым. Он знал, как проходит приемка, и сам без возражений раздвинул передо мной ноги, – негромко ответил муж, изучая пол кабинета. – Если госпожа желает девушку, то это легко устроить. Уверен, что ваши подруги с радостью пришлют вам одну из своих служанок. – Не желаю, – с досадой фыркнула она. – Я уже попробовала лесбийские ласки, когда по ошибке выбрала в борделе вместо парня девушку. Такой секс меня не впечатлил. Я все же предпочитаю мужчин. – Простите, что предложил, госпожа, – буркнул Крэг, истово мечтая о милосердной порке. – Хватит извиняться, – фыркнула девушка. – Других аргументов, кроме «простите, госпожа», у тебя нет? Муж печально покачал головой. – Мне сходить за плетью, госпожа? – предложил муж, не зная, что еще сказать. – Вот насмешки я от тебя не ожидала, – невесело усмехнулась Эйлана. – Сам прекрасно знаешь, что твоя спина еще не зажила после утреннего стеклянного дождя. Хочешь, чтобы я лечила тебя после порки? Не дождешься. Ласку нужно заслужить. Сомневаюсь, что ты вообще меня слушал. Ты ничего не сделал для облегчения моей адаптации к реалиям Мальвы. Ты ведешь себя как Альб: сплошные претензии и провокации. Кто устроил в столовой сцену: «Куда мне сесть, госпожа?» – ее тон стал ядовитым. – Ах, бедный зашуганный муж, которого совсем затюкала жена. Ты даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти нашу дочь от бьющегося стекла. Мне пришлось сделать бросок с переворотом, чтобы убрать ее из зоны поражения. Я, знаешь ли, еще не до конца восстановилась. Моему организму такой прием ломоты во всем теле. Я делаю вывод, что тебе наплевать на меня, мои чувства, желания и потребности. Я отзываю свое разрешение на твой сон в моей спальне. Все равно ночью к Джине встаю только я. Ты ни разу не проснулся на ее крики. – Понял, госпожа, – склонился в поклоне Крэг, маскируя отчаяние почтительностью. – Это тебе за малолетнего профи, – Эйлана отвесила мужу пару пощечин и вышла вон.***
После скандала Крэг толкнулся в дверь спальни госпожи. Там оказалось закрыто, и он вернулся в кабинет. Остаток дня мужчина провел за бумагами, тщетно стараясь отвлечься от своих проблем. Слова госпожи о его сходстве с Альбом, ее бывшим мужем, больно ранили мальвийца. Самое ужасное, что его любимая Эйлана была во всем права. Крэг постоянно забывал, что жена – инопланетница, и очень многого пока не знает о Мальве. Вместо того чтобы объяснять супруге непонятные ей аспекты мальвийского общества, он постоянно что-то просил для себя, жаловался на невнимание и совсем не уделял времени дочери. Правда, к ребенку его почти не подпускали. Эйлана все делала сама и только на прогулке доверяла супругу вести коляску. Для облегчения ночных кормлений госпожа клала дочь в свою постель, поэтому у Крэга просто не было возможности позаботиться о Джине. Но, как верно сказала госпожа, если бы у него и был шанс, он так крепко спал, что просто не слышал детского плача. К вечеру брюнет утвердился в убеждении, что совершенно не справляется с обязанностями мужа.***
В спальне девушка обнаружила несчастного Феба. Парнишка сидел на ковре спиной к креслу, обняв ноги, и плакал навзрыд. Он так увлекся этим делом, что не услышал прихода хозяйки. – Тебя кто-нибудь обидел? – спросила она, садясь рядом и, обнимая парнишку за плечи. – Нет, госпожа, – шкет вытер лицо рукавом и попытался перетечь на колени, но его удержали. – Тогда почему ты плачешь? – Эйлана погладила его светлые волосы и смахнула слезинки с ресниц. – Я недостоин быть вашей игрушкой, госпожа, – срывающимся от слез голосом произнес Феб. – Почему ты так решил? – удивилась хозяйка, протягивая шкету бумажный носовой платок. Тот машинально высморкался. – Госпожа… – юноша хотел объяснить, но ему прикрыли рот ладошкой. – Тшш... Мои разборки с мужем тебя не касаются, – ласково сказала Эйлана и объяснила как можно доходчивее. – Дело не в тебе, мой мальчик. Я инопланетница, и у меня несколько другие представления о годности мужчин к использованию, чем у мальвийских женщин. Ты ровесник моего сына, который этой весной окончил школу на Шеате системы Пегас. В системе Пегас совершеннолетие наступает в восемнадцать лет, поэтому я воспринимаю тебя как ребенка, хотя по закону Мальвы ты уже два года как взрослый. Поэтому и только поэтому я не хочу играть с тобой. Это то же самое, как... - она задумалась, подбирая достойный пример, - .... как если бы местная госпожа поимела десятилетнего мальчика. Понимаешь? – юноша кивнул и слабо улыбнулся. Эйлана поправила его воротник и провела пальцем по скуле. Феб прикрыл глаза от удовольствия. – Тебя прежде не тискали женщины? – Нет, госпожа, и никогда так не жалели, и не утешали, – признался он, робко целуя ласковые пальчики. – Вот как мы поступим, – предложила она. – Играть в тебя я не стану, мы сделаем по-другому. Ты перестаешь плакать и расскажешь мне о своей жизни, а я приласкаю тебя и позволю кончить в моем присутствии. Идет? – Да, госпожа. Спасибо, госпожа, – радостно воскликнул юнец, слезы разом высохли на его щеках. Через полчаса счастливый шкет улетел в город.