Blackout

В переполненном зале ДК МАИ фанаты «Арии» уже вовсю праздновали Новый год. До тридцать первого оставалась ещё целая неделя, но новогодний концерт, который вот-вот должен был начаться, вселял в каждого присутствующего дух торжества. Здесь не было традиционно накрытого стола, не пахло елью или мандаринами, зато всё это компенсировалось атмосферой некоего единства и радости. Далеко не каждый мог похвастаться тем, что отмечал Новый год с любимой группой, пусть и немного заранее. Абсолютно, казалось бы, незнакомые люди обнимались и пели песни, покачиваясь из стороны в сторону. А концерт ещё даже не начался… — Аккуратней, а то дыру прожжёшь. Мишу настойчиво ткнули в плечо, и ему пришлось оторвать взгляд от сцены. Позади него стоял Миша Бугаев, гитарист их группы и с недавних пор близкий Мишин товарищ. В руках он держал две пивные банки. — Что? — Ты уже минут пять так стоишь. На, — и Бугаев всучил ему одну из банок, — взбодрись. — Ты где это взял? — Миша лихорадочно начал вертеть головой, но всем было совершенно всё равно на него и на тайком пронесённое невесть кем пиво. — Саня притащил. Не боись, тут почти все под градусом. — Кто меня потом от пола отскребать будет? — Миша криво улыбнулся, но всё же аккуратно открыл банку. Между прочим, уже вторую за этот вечер. Первую он оприходовал ещё перед концертом в какой-то забегаловке. Вечер обещал быть весёлым. Впрочем, после литра пива Миша максимум в туалет бегал каждые пятнадцать минут… Или лез ко всем обниматься, что было совсем не плохо на таком большом празднике. — Всей толпой тебя до выхода дотащим, когда за автографами пойдём. — Ты будешь несколько часов на морозе торчать, пока они после закулисного празднования не выйдут? Я пас, — Миша поморщился, делая первый глоток. — Скучный ты, — Бугаев закатил глаза. — Там компания собирается. Время незаметно пролетит. Миша недоверчиво посмотрел на друга, но от надобности отвечать его спас потухший в зале свет. Праздник официально начался. Песни сменялись одна за другой, а в месте с ними и банки пива, которые заботливый Бугаев подсовывал уже немного захмелевшему Мише. На середине концерта, когда Артур начал объявлять имена музыкантов, Миша резко опомнился и попытался сообразить, какая банка по счёту у него в руке. Кажется, третья из тех, что ему дал Бугаев. Что ж, дела обстояли не так уж и плохо. Голова не болела, а в теле такая лёгкость образовалась, что Миша был готов начать прыгать вместе со всеми, полностью отдаваясь захлестнувшему адреналину. На «Воле и разум», когда на дне банки ничего не осталось, он это и сделал. К нему присоединился не менее пьяный Бугаев, и уже на припеве они скакали чуть ли не в обнимку. — Представь, так и на нашем концерте кто-то будет оттягиваться?! — задыхаясь, прокричал ему на ухо Бугаев. — А мы будем смотреть и узнавать самих себя в толпе!.. Миша кивнул. Да, было бы здорово. Но сейчас ему было не до мечтаний о далёком будущем. У него в глазах всё смешалось: фанаты, свет софитов, «арийцы», развлекающие неистовствовавшую публику. На «Улице роз», которая намекала о скором завершении концерта, Миша понял, что ему дурно. Большое количество алкоголя резко дало о себе знать, и мир начал куда-то уплывать, как бы Миша ни старался его удержать в статичном положении. Музыка превратилась в страшный гул, белый свет больно забил по глазам. Чтоб он когда-нибудь ещё потерял контроль над ситуацией… Прозвучала финальная песня про ёлочку, и под улюлюкание толпы музыканты покинули сцену. Казалось, вот оно: концерт закончился, люди прекратили наваливаться друг на друга со всех сторон. Значит, сейчас станет немного свободнее, и головная боль пройдёт. Но духота никуда не делась, как и нарастающее головокружение. Мише по-прежнему не хватало воздуха в лёгких, а дышать было нечем: весь зал провонял потом и спиртом. Миша попытался оглядеться, чтобы найти резко куда-то запропастившегося Бугаева, но взгляд всё никак не хотел фокусироваться на деталях, а мир не переставал кружиться в дьявольском вальсе. Страшно хотелось упасть плашмя на пол, принять какое-то одно положение — лишь бы перед глазами перестало рябить. Так, не раскисать. Здесь ложиться точно нельзя. Нужно выбраться на свежий воздух, а там уже хоть стой, хоть падай. Ведомый этой единственной мыслью, возникшей в его хмельной голове, Миша вперевалку направился к выходу из зала. Он постоянно в кого-то врезался, извинялся, но неумолимо продвигался, как ему казалось, к цели. Чем дольше он шёл, тем ощутимее становился холод, что означало одно: он не ошибся. — Вот ты где, — его ухватили за локоть и остановили. — Куртку надень. Я сходил взял. Судя по голосу, это Бугаев нашёлся. — Мн… — у Миши едва хватало сил двигать губами. — Не надо. Жарко. — Ну и развезло же тебя… — А кто виноват? Дай выйду подышать, а то сейчас сдохну прямо здесь. — На улице холод собачий, — веско заметил Бугаев. Но Миша оставался непреклонен: — Когда замёрзну, тогда и отдашь, — и продолжил шагать к выходу. Бугаев, кажется, вздохнул, но поспешил следом за своим ничего не соображающим вокалистом. Ноги сами привели Мишу к чёрному входу, где уже собралась могучая кучка самых преданных фанатов. Все они что-то наперебой говорили, ещё и дымили сигаретами весьма сомнительного качества. Надежда на улучшение самочувствия помахала Мише ручкой. Он собирался отойти куда-нибудь подальше, но вдруг среди общей какофонии раздался чей-то особенно громкий голос: — Люди, как думаете, чё будет, если кого-нить из них обнять? — А ничё не будет, — ответил ему другой, такой же низкий и зычный. — Они люди привыкшие. Вот только нахера это надо? Ты ещё поцеловаться предложи! — Ну нет, это уже слишком. А вот обняться — это обычное дело. Мы ж тут все почти одна семья, особенно на таких меро… мероприятиях! Да они сейчас сами не против будут, бля-буду! — Истину глаголет, — пробубнил Миша, не в силах поднять голову и разглядеть собравшихся. — Думаешь? — усмехнулся Бугаев, всё ещё придерживающий его за локоть. — Тоже пообниматься хочешь? С кем? — Да хоть с кем! Ну, вот, с Сергеем, например. Он человек добрый и позитивный, точно не откажет… — И поцеловаться предложишь? — А почему нет? За спрос денег не берут! — Ну даёшь! Ты для начала стоять самостоятельно попробуй. И вообще. Ставлю тысячу рублей на то, что тебе духу не хватит. — Ты меня на слабо берёшь? — Миша всё-таки приподнял голову, слегка прищурившись от фонарного света. — Тысяча рублей лишней не бывает. Задор Бугаева тут же утих, потому как Миша вдруг начал рыпаться, всерьёз вознамерившись встать. — Ой, боже, забей, Миш, — он попытался угомонить друга. — Пошутил я, ну. И Миша послушно обмяк в его руках. В конце концов Бугаев был вполне мягким и держал крепко — перед глазами почти не мельтешило. Вот только мыслительный процесс в забубённой головушке остановить уже не представлялось возможным. Через полчаса Бугаев уже наверняка забыл об этом пьяном разговоре, а вот Миша — нет. В затуманенном сознании помимо перекати-поля теперь поселилась мысль о том, чтобы выиграть этот глупый и, по сути, несуществующий спор. Почему-то мысль о том, что всё это лишь шутка, как и сказал Бугаев, с ней по соседству не поселилась, и всё Мишино естество теперь было сконцентрировано на темнеющем пятне двери, откуда рано или поздно должны были выкатиться музыканты. * * * Когда «арийцы» вышли из клуба, было уже слегка за полночь. На улице стояла самая что ни на есть декабрьская морозная погода. Снег заметал всё кругом и приятно блестел в фонарном свете, дополняя предновогоднюю атмосферу. Праздники только начинались. У входа осталась только парочка техников, заканчивающих погрузку аппаратуры, и несколько самых преданных фанатов, жаждущих урвать себе кусочек своих кумиров. И как они только не околели тут столько стоять? Серёжа оставил несколько росчерков на бумаге и сфотографировался с каждым из желающих. Обычная постконцертная рутина, к которой он уже привык за пару лет пребывания в «Арии». Он ещё в «Мастере» к ней привык, но было это давно, да и масштабы были другие. Пришлось заново привыкать. Когда фанаты по одному начали ретироваться, выразив кучу благодарностей, его взгляд упал на странную, едва заметно двигающуюся тень у стены. — Я сейчас, — бросил он коллегам и двинулся к подрагивающей тени. Тенью оказался продрогший парень. Он сидел на корточках в одной только футболке, хотя на дворе было далеко не тридцать градусов тепла. — Эй, парень, ты как? — Серёжа тронул его заледенелую руку. — Н-нормально, — простучал зубами парень. — Чего без куртки ходишь? — Мне жарко было, и я о-отдал куртку другу… А он к-куда-то делся… У-ушёл, наверное? — Но это ж не повод сидеть и мёрзнуть. Метро ещё открыто, авось успеешь. — Голова к-кружится. Не могу встать, — голос у парня был тихим и сиплым. Сколько он так сидит? С концерта уже больше часа прошло. — Так ты пьяный, что ли? — Серёжа наклонился и принюхался. Да, от пацана несло спиртом. Несильно, но всё равно ощутимо. — С-случайно получилось… — тот поднял на Серёжу взгляд, но тут же зажмурился. — А-ай, голова… — Ну, конечно, случайно, — Серёжа задумчиво пожевал губы. На миг ему удалось разглядеть паренька. Тот выглядел ещё совсем зелёным: круглое лицо с ямочками на щеках, и глаза такие большие, что Серёжа даже засомневался, что перед ним совершеннолетний. Неудивительно, что перебрал. — Лет тебе сколько? Родители по шапке не надают? — Вы за кого меня п-принимаете? — парень шмыгнул носом. — Двадцать шесть мне... почти. Чудеса! Так или иначе, вне зависимости от возраста, нельзя было его оставлять так. Замёрзнет же насмерть, а Серёжу потом совесть мучить будет. Может, такси вызвать? Нет, долго ждать придётся. Тогда лучше до ближайшего метро его подбросить? Там и согреется заодно. И куда он поедет? В депо? А если он там потеряется посреди пути? Не его это, Серёжино, дело, но чисто по-человечески помочь хотелось, а не насолить. Получалось, что такси всё же было оптимальным вариантом. — На, — Серёжа, вздохнув, стащил с себя куртку и накинул на плечи парню. Тело обдало морозным воздухом, но он хотя бы додумался кофту с рукавом надеть. — Вставай, бедолага, такси тебе вызову. — Н-не надо, — запротестовал парень. — Я тут посижу, а потом сам… позвоню и поеду. — В больницу с обморожением? Поднимайся давай, пока я добрый, — Серёжа подхватил его и потянул наверх. — О-о-ой… Зачем вы… Парень принял вертикальное положение, пошатнулся, но всё-таки устоял. — Стоишь — уже хорошо. Идти можешь? — Серёжа поправил сползшую с его плеч куртку. — Сергей… Я… — Ты чем языком чесать, лучше ноги переставляй. Где у тебя телефон? В куртке, небось, остался? — Мне надо… Я обещал… — продолжил мямлить парень, совершенно не слушая Серёжу. — Что? Автограф? — Серёжа цыкнул. Втолковывать что-то пьяному парню было бессмысленно, как и пытаться проследить ход его мыслей. — Н-нет. Стойте так, — парень ухватился за плечи Серёжи, чтобы удержать равновесие. — Стою. Только, вот, холодно стоять. — Я быстро. Не успел Серёжа и глазом моргнуть, как запах спирта резко ударил ему в ноздри, а сухие ледяные губы впечатались в его собственные. Поцелуй длился всего пару мгновений, но по ощущениям — целую вечность. Серёжа хотел было возмутиться и оттолкнуть наглеца, но тот сам почти сразу же отстранился, возвращая возможность свободно дышать. Полное осознание ситуации пришло лишь тогда, когда парень был уже в нескольких десятках метрах от Серёжи. Только что еле на ногах держался, а тут поскакал, как горный козёл, хоть и зигзаги выделывал знатные. Чудеса… Догнать бы его, да есть ли смысл напрягаться? Серёжа всё равно на машине, а куртку и новую купить можно в теории. Настроения бежать кросс по декабрьской ночной Москве не было хоть убей. Хоть куртку и жалко. — Ну и представление, — позади раздался смех Виталика. — И давно ты по мальчикам? — улыбаясь, спросил Артур. — Дураки вы все, — Серёжа вытер рот тыльной стороной ладони. — Хотел помочь, а он куртку спёр, гад. «Криминальная Россия» отдыхает. — Тебя только куртка волнует? — хмыкнул Володя. — Удивительно. — Прогрессивные у нас фанаты, а? — продолжал глумиться Виталик. Максим издал смешок и отвернулся ради приличия. Серёжа хмуро оглядел веселящихся коллег и молча двинулся к машине. Пусть смеются, пока по их душонки не пришли фанаты с по-детски большими голубыми глазами. * * * Миша проснулся от того, что спина его нещадно болела. Поверхность, на которой он лежал, была слишком жёсткой, а поза, в которую он каким-то чудом сложился, — жутко неудобной. Вдобавок ко всему голова трещала по швам. Такого сильного похмелья у Миши не было даже после водки с соком. Вот тебе и попил пива на концерте «Арии»… Все звёзды вчера сложились так, чтобы Миша сейчас чувствовал себя максимально отвратительно. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу в собственном коридоре, укрывшись чьей-то незнакомой курткой. И откуда она взялась? И где была его собственная? Тишину прервал телефонный звонок. Миша с горем пополам поднялся и снял городскую трубку. — Алло? — Надо же, живой! — радостно возопили на том конце провода. — И тебе доброе утро, Миш, — буркнул Миша, протирая глаза. — У меня твоя куртка, если что. Ты там не умер от холода? — Нет, мне кто-то дал свою, — Миша осмотрел вещь со всех сторон, но так и не вспомнил, кто же это такой добрый в мороз поделился с ним. — Кто-то? — Я не помню кто. Подумал, ты, раз уж моя куртка у тебя. Почему она вообще у тебя? — Я пытался тебе её отдать, а ты всё отнекивался и говорил, что тебе жарко. Ну а потом «арийцы» вышли, и ты куда-то исчез. Я вокруг клуба ходил искал, а тебя и след простыл. Никогда бы не подумал, что тебя может так вынести с пива! — радостно заключил Бугаев. Ну да, не его же вчера так унесло, что он стоять не мог. — Да я тоже как-то не подумал… — Миша почесал затылок. В голове ничего не прояснилось даже после слов Бугаева. — Ладно, давай, отдыхай. У нас завтра репетиция. Помнишь, надеюсь? — Спасибо. Помню. Память мне не до конца отшибло, — кисло произнёс Миша и, попрощавшись, повесил трубку. На протяжении всего дня он ходил по квартире и вспоминал события минувшего вечера, но все его усилия были тщетны. В больной голове лишь застряло мутное видение о том, что он, Миша, решился поцеловать «арийского» гитариста. Вот только, кажется, всё это было лишь разыгравшимся Мишиным воображением. Слишком уж Миша много размышлял над спором с Бугаевым. А он ведь наверняка это не всерьёз сказал даже. Обидно. Стоило ли отдать тысячу рублей? Миша умел признавать поражения, да и денег ему было почти не жалко… Однако мысль о том, что он всерьёз воспринял такой бред, о котором Бугаев, вероятно, позабыл ещё вчера, свербела в мозгу. Дилемма. Какой же он, Миша, идиот. Хорошо хоть, что он был достаточно вменяем для того, чтобы не накинуться на Сергея на глазах у всех. Правда же?..