Blackout

— Фанат поцеловал? — Миша удивлённо приподнял брови. — Что, прям в губы? — Да-а, и такие случаи бывали, — протянул Виталик, когда они заходили в метро. Уставшие, они только-только вышли из тесного поезда и собирались завалиться на первую же мягкую горизонтальную поверхность, а затем вдоволь наспаться. Непозволительная роскошь во время тура, а дома — самое то. Время от вокзального перрона до метро они коротали, как водится, за разговорами о всяком. Вот и зашла у них тема про выходки фанатов… — Куртку жалко, — вздохнул Серёжа. — Новая была. — Всё ещё удивительно, что тебя волнует только куртка, — Володя шёл позади них, но прекрасно слышал весь разговор. Миша, идущий между Виталиком и Серёжей, смотрел себе под ноги и теперь о чём-то усиленно думал — на лбу возникло несколько складок, брови нахмурились. — А когда это было? — наконец спросил он. — Да на Новый год, кажется, — Виталик задумался на пару мгновений. — Две тысячи четвёртый год, что ли. Мы тогда в МАИ праздновали… — Ага, — подтвердил Володя. — Тогда это и было. Миша только сильнее задумался. — Миш, случилось что? — поинтересовался Серёжа. — Думаю о родной кровати, — тот натянуто улыбнулся, но от земли взгляд так и не оторвал. * * * «Заедешь ко мне? Мне нужно тебе отдать кое-что,» — высветилось на экране Серёжиного телефона вечером того же дня. Дважды просить Серёжу было не нужно: он уже поспал пару часов, помылся, поел и был готов к труду и обороне. Так что поехал он почти сразу же. — Проходи, — Миша, слегка посвежевший, пропустил его в квартиру. — А где девочки? — Серёжа привык, что, стоило ему прийти к Мише в гости, как на него сразу же налетало два маленьких урагана. Сейчас же было тихо, как в гробу. — На занятиях с Аней. Чай будешь? — Тебя буду, но от чая тоже не откажусь. — Тогда иди на кухню, я сейчас, — и Миша, пропустивший слова Серёжи мимо ушей, скрылся в комнате. Серёжа помыл руки в кухонной раковине и с удивлением обнаружил, что чай уже стоял на столе. Какой же Миша у него предусмотрительный и заботливый… — Вот, — пока Серёжа любовался двумя чашками, Миша уже успел вернуться. — Твоя же? В его руках лежала аккуратно сложенная куртка. Серёжина. Та самая. — А… — Серёжа переводил взгляд с куртки на Мишу и обратно. — А. — Мне очень стыдно, правда, — слова давалось Мише с трудом, его щёки розовели с каждой секундой. — И не смотри на меня так, — он отвернулся, но скрыться от пристального взгляда ему всё равно не удалось. — Как так получилось-то? — после небольшой паузы осторожно спросил Серёжа. — Да глупая ситуация получилась, — Миша поджал губы. — Миша, ну, Бугаев в шутку взял меня на слабо, а я пьяный был, повёлся… Я-то думал, мне приснилось это всё от того, что я слишком зациклился на этом споре, пока сидел там и отмораживал конечности… — А куртку тебе добрая фея-крёстная подарила? — Я про неё практически сразу же забыл. Всё никак не мог понять чья она, ходил спрашивал. Кто же знал, что она и правда твоя. А сейчас ты сказал, и паззл сложился, — Миша сделал глубокий вдох и прикрыл покрасневшее лицо курткой. — Прости, я тогда глупость сделал. — Миш, всё хорошо, — Серёжа, взяв себя в руки, улыбнулся и забрал у Миши куртку. — Было и было. Неожиданно, конечно, но раз уж это ты был, то точно всё хорошо. Не переживай. — Почему ты вообще это запомнил? Позор какой. — Ну, знаешь, меня не так часто парни в губы целовали. По правде говоря, ты был единственным, — Серёжа, положив куртку на табуретку, приобнял Мишу за талию, и тот наконец посмотрел ему в глаза. — Так им и остался. Пунцовый Миша глубоко выдохнул, и Серёжа поймал этот выдох губами. Сколько раз они целовались за последние десять лет? Кто бы мог подумать, что их первый поцелуй был не в конце далёкого две тысячи одиннадцатого года, а намного, намного раньше… — И зачем я Мише тысячу рублей тогда отдал? — чуть погодя пробубнил Миша. — Блин. Он ещё и поржал надо мной. — Неужели поцелуй со мной стоит так дёшево? — усмехнулся Серёжа, поглаживая мягкий бок. — Не придирайся. У нас больше не было. — Ладно-ладно, но теперь тебе придётся заплатить за все наши поцелуи сильно больше, — конец фразы он уже заговорщически шептал Мише на ухо. А Миша и не думал возражать. Он обхватил лицо Серёжи руками и вновь поцеловал, на этот раз сразу же проникая в приоткрытый рот. Кажется, решительный Серёжин настрой передался и ему. Серёжа сделал несколько шагов вперёд, заставляя Мишу упереться в стол. Повинуясь невысказанной просьбе, Миша на мгновение разорвал поцелуй и уселся на край столешницы. Поостывший чай пришлось отставить от греха подальше. Стоило Мише убрать вторую чашку, как Серёжа надавил ему на плечи. — Это плохая идея, — Миша с сомнением взглянул на него, но всё же лёг. — Нам тут скоро ужинать, а до дивана несколько метров всего… Да и неудобно тут, жёстко. — Хорошо, что ты напомнил, — Серёжа с лёгкой ухмылкой поднял с табуретки злосчастную куртку, подложил Мише под спину и развёл его бёдра в стороны. — Вот я сейчас и отужинаю моим самым любимым блюдом. И куртка пригодилась, ты погляди. Миша вспыхнул, отвёл взгляд, но всё-таки поддался своему искусителю, скрестив ноги у него за спиной. — Только аккуратно. — Разве я когда-то был неаккуратен? — Серёжа прижался губами к основанию шеи, его рука огладила кожу под футболкой. Кухня у Миши и без того не отличалась размерами, а сейчас так вообще сжалась до одного лишь стола. Жар, исходящий от их тел, наполнял собой крохотное пространство. Становилось душно, воздуха катастрофически не хватало. Серёжа задрал Мишину футболку, выцеловывая теперь рёбра, спускаясь ниже, к резинке домашних шорт. Тяжело дышащий Миша приподнялся на локтях, прилипших к подкладке куртки, не желая упускать Серёжу из виду. Его светло-голубые глаза помутнели от нахлынувшего чувства, будоражащего тело, а подрагивающие в предвкушении пальцы вцепились в Серёжины плечи. Много времени прошло с их прошлой близости. Бесконечные переезды из города в город, отсутствие стабильного распорядка дня, концерты и подготовка к ним не позволяли им насладиться друг другом так. Серёжа отвык от палящей, безумной страсти, что электрическими разрядами проносилась по нервной системе и особенно сильно отзывалась на кончиках пальцев. Он отвык вот так вот сумбурно целовать Мишу то в подбородок, то в шею, то в грудь или живот. Отвык засасывать нежную кожу, оставляя розоватые отметины. Отвык слышать Мишины нетерпеливые просьбы о продолжении. Однако тело помнило всё. Серёжа потёрся щекой о низ живота, поднимая взгляд на раскрасневшегося Мишу. — Давай… уже, — просипел он, нетерпеливо елозя по столешнице. — Неудобно. — Так ты ложись. С курткой должно быть помягче, — шепнул ему в ответ Серёжа, но больше медлить не стал. Он расстегнул Мишины шорты слегка дрожащими пальцами, и через несколько секунд мешающий элемент одежды был отброшен в сторону вместе с бельём. Взглядом умудрённого опытом творца Серёжа оглядел распростёршееся перед ним почти полностью обнажённое тело с темнеющими следами зубов, часто вздымающуюся грудь, пульсирующую вену на шее, сумасшедшие голубые глаза, приоткрытые покрасневшие губы и призывающе раздвинутые ноги. Довольный результатом, он подумал, что перед ним — лучший из возможных шедевров. — Я мигом, — и Серёжа скользнул к шкафчику с лекарствами, в глубине которого Миша хранил презервативы и смазку. Когда Серёжа вернулся со всем необходимым, Миша всё же откинулся на стол, запрокинув голову. Он знал, что сейчас произойдёт, и опасался этого так же сильно, как и желал. Серёжа никогда не причинял ему боли, но на первых порах, особенно сейчас, когда Мишу разложили в не предназначенном для секса месте, дискомфорт был неизбежен. Миша успокаивал себя тем, что нужно всего лишь немного потерпеть ради заветных нескольких минут ничем не рушимой близости как физической, так и духовной. Серёжа брал Мишу медленно, с трудом, но отдавая себе отчёт о том, что любая неосторожность с его стороны может навредить им обоим после долгого перерыва. Миша под ним кусал ладони, сдавленно шипел, но терпел, зная, что боль временна, что Серёжа сделает всё возможное, чтобы ему было хорошо. И Серёжа делал. Он целовал Мишины плечи, щёки, губы, прикусывал мочку уха и аккуратно, не торопясь проникал всё глубже. И Миша забывался, растворялся в размеренном темпе. Серёжа был везде: внутри и снаружи, и осознание этого притупляло болевые ощущения. Спустя пару минут Миша привык к члену внутри себя, расслабился, и Серёжа позволил себе ускориться. Он подтянул Мишу поближе к себе, чуть меняя угол вхождения, и Миша вздрогнул, когда головка задела простату. Вот оно. Когда оба мужчины были на пороге сладостного долгожданного блаженства, Серёжа жадно приник к губам Миши. Тот глухо простонал в поцелуй и в последний раз впился ногтями в покрасневшую кожу на плечах Серёжи, кончив себе на живот и стенками ануса рефлекторно сжав вошедший в него член. Серёжа шумно выдохнул Мише в плечо и кончил следом. * * * — Как тебе в голову такое приходит вообще? — Миша сполз со стола за валявшейся в углу одеждой. — Как мне есть-то за этим столом теперь? — Ну, не шибко-то ты и сопротивлялся, — Серёжа, уже вовсю распивавший холодный чай, повёл плечом. — Мы его даже не запачкали, между прочим, — он указал на лежащую на его коленях куртку. — Всё стерильно. Видишь, я сижу за ним и пью чай. Всё хорошо. — Дело совершенно в другом. — Купить тебе новый стол? — Чтобы и его постигла та же участь? — с сомнением в голосе спросил Миша. — Я ничего такого не имел в виду, это всё твоя фантазия, — Серёжа закинул в рот пару кусков печенья, которые отыскал в вазочке на подоконнике. — Но мы можем повторить хоть… — Даже не думай. * * * — Мишань? — с кухни раздался голос Ани, и Миша отвлёкся от созерцания собственной страницы в социальной сети. — А? — Подойдёшь? — Иду, — крикнул он и проследовал на кухню. Аня склонилась над столом, и у Миши сердце ушло в пятки. Неужели они что-то всё-таки сделали с этим нечастным предметом интерьера? — Стол у нас всегда так скрипел? Мне кажется, там что-то разболталось. — Сейчас посмотрю, — Миша всеми силами старался изображать удивление, но актёр из него был, мягко говоря, так себе. Одно дело на сцене наряжаться, а другое дело — собственную жену обманывать. — Пожалуйста, не говори мне, что вы с Серёжей к этому причастны… — с надеждой в голосе произнесла Аня. — Я просто на него неудачно сел, — начал оправдываться Миша. Технически, это было сущей правдой. Только потом он на него ещё и лёг вместе с Серёжей, но эти детали Ане было знать совершенно необязательно. — Ты в школе на партах не насиделся, что ли? — проворчала Аня, видимо, всё же удовлетворившись ответом мужа и бросив расспросы. — Да сейчас быстро подкручу, всё нормально будет. Главное, что не сломался. — А куртка чья? — Аня взяла с табуретки Серёжину куртку и повертела в руках. — А, это та самая. Зачем достал? Серёжа, змей! Уехал весь из себя такой довольный, а куртку, из-за которой Миша весь день переживал, не взял с собой. Неужели и правда надеется на повтор? Ещё чего! Мише одного раза хватило по самое не балуй: на следующий день после их кухонных игрищ у Миши нещадно болела спина в районе лопаток. А ему всего-то сорок с лишним, рано разваливаться. Даже стол, вон, устоял, только покосился слегка, невооружённым взглядом и не заметишь. — Нашёл хозяина, а у хозяина склероз появился на старости лет, — Миша забрал из рук Ани вещь, нехотя примиряясь с тем фактом, что ему придётся возвращать её снова. Разве что в следующий раз стол может всё-таки не выдержать. Как и Мишина многострадальная спина.