Оборотни предпочитают красный

      «Планы на будущее» — самая ироничная фраза, что может услышать человек, потерявший всё за несколько минут. Как можно планировать что-либо в мире, где ты не знаешь, доживёшь ли до следующего часа?       В восемь лет Драко Малфой считал, что станет лордом в свои восемнадцать. У него будет чистокровная жена, следом наследник, с его именем всем потребуется считаться так, словно он сам Мерлин. Когда ему исполнилось двенадцать, он верил в победу над Гарри Поттером и в то, что сможет его везде обойти. В семнадцать лет Драко мечтал о жизни без Тёмного Лорда, о мире, где он и его семья хотя бы смогут выжить.       Приоритеты изменились.       Сейчас ему восемнадцать — он шёл в мантии из красного бархата по коридору Хогвартса, перебрасывая в руках небольшую коробку с волшебными леденцами. Драко покинул эту школу сразу же после финальной битвы, а после оправдания в суде отправился учиться в другое учреждение — Дурмстранг. И никогда бы не подумал, что сюда вернётся. Подобное не входило в его планы ровно до прошедшего Рождества, когда Нарцисса уговорила его вернуться.       Хотел ли он сам возвратиться в место, где вырос и прожил большую часть жизни? Малфой бы никогда не подумал, что данный вопрос вызовет в нём диссонанс. Хогвартс подарил ему друзей, награды, опыт отношений и первую влюблённость. Ему хотелось вернуться по всем вышеперечисленным причинам. Но он не позволял себе такого из-за самой последней, которая тяготила его вечерами ещё в Дурмстранге. Эти чувства давали ему ощущение окрылённости и одновременно били о суровую реальность, когда он планировал слишком много.       Девушка, что пролезла в его сознание на Святочном балу и окончательно осела там после суда, стала недостижима, подобно звезде на небосводе. Он мог смотреть на неё издалека, читать интервью с ней, даже получить колдо с красиво выведенным женским именем. Но это всё не то, он желал к ней прикоснуться, но такое действо являлось невозможным, даже если бы она стояла прямо возле него…       — Малфой, — строптивый голос заставил его остановиться.       Драко оглянулся, понимая, что находится в одном из длинных коридоров Хогвартса с большими окнами и холодными стенами. На улице стоял январь, поэтому он поблагодарил Салазара, что шёл в тёплой алой мантии другой школы.       — Уже давно отбой, — произнесла Гермиона, складывая руки на груди крестом.       Она подходила ближе к нему, её бёдра покачивались вместе со школьной юбкой красно-золотистого цвета.       Её глаза в лунном свете казались ему каплями молочного шоколада — такие же тёмные, глубокие и большие. В них могли пылать ярость, злость, чувство справедливости или страх, и они оставались всегда такими же прекрасными, как он хорошо помнил. Ведь это первое, за что Драко её полюбил, — глаза, где был сокрыт целый мир.       — Да? — он удивлённо выгнул бровь. — Какая жалость.       — Не зли меня, — строго произнесла Грейнджер.       Она сделала шаг ближе к нему, и в нос ударил аромат полевых цветов, который Драко запомнил с того дня, когда в последний раз стоял так близко. В суде она желала ему успехов на новом месте учёбы.       — А то накажешь? — хохотнул Малфой, замечая, как она краснеет. — Официально учеником я стану с завтрашнего дня, так что пока снимать баллы с меня ты не можешь.       Она выпрямилась и сделала ещё один — последний — шаг к нему. Гермиона стояла в неприемлемой близости к нему. Драко мог не только слышать аромат её духов, но и ощущать тёплое дыхание на собственной коже. Его тело покрывалось мурашками от вида Гермионы, он слишком часто представлял её в своих фантазиях.       Там Грейнджер была такой же. Вздёрнутый нос, прямая спина, белоснежная рубашка, застёгнутая на все пуговицы и заправленная в форменную юбку чуть выше колена. Галстук повязан туго, а мантия лишь немного велика, волосы волнами струятся вниз по спине, а губы немного приоткрыты. В мечтах именно с них слетало его имя множество раз.       — Иди в свою комнату, — по слогам произнесла она. — Живо.       — Любопытно, а Уизелом в постели ты командуешь так же? — с ухмылкой произнёс Драко.       Ему хотелось её эмоций, вздохов, криков, злости, горящих глаз — чего угодно, что могло продлить её общество около него самого. Ещё немного, и он бы схватил её за шею, притягивая для поцелуя, желая, чтобы она ответила. Картинки перед его глазами лились рекой, отчего изначальный курс уже давно потерялся.       — Малфой! — возмутилась она. — Моя интимная жизнь тебя уж точно не касается.       — А жаль, — и эти слова вырвались у него сами собой.       Гермиона уставилась на Драко так, словно он прочитал речь о восхвалении Тёмного Лорда на крыльце Министерства магии. Её ноги подкосились, а дыхание сбилось, она отшатнулась назад от него и опустила взгляд. Гермиона заметила небольшую коробку в его руках с надписью «Для Пэнси». В голове мгновенно всплыла Карта мародёров, где Паркинсон стояла у Выручай-комнаты.       Он идёт к ней. Последний шанс, Гермиона. Иначе ты сойдёшь с ума.       — А сейчас у тебя есть выбор. Пойти в свою комнату или к декану, что выбираешь?       Она говорила торопливо, стараясь сохранять былую строгость, но голос предательски подрагивал, отчего Драко ощутил некую радость. В его душе заселилась надежда. Назвать её чувства в данный момент омерзением он не осмелился, но что тогда повелевало ею?       — Ты плохо слышишь? — она повысила голос.       Малфой начинал злиться. Он уже успел поверить в то, что она далеко не оскорбилась, но раз так — почему продолжала себя вести так, словно её это задело?       — Знаешь что, Грейнджер, — выругался он. — Может, у тебя и правда в постели всё так плохо, что ты на людей срываешься?       Драко развернулся и скрылся в одном из коридоров. Гермиона выдохнула и провела рукой по лбу, а после судорожно начала рыться по мантии в поисках заветной Карты. Раскрыв её, она заметила, что Малфой двинулся всё в ту же Выручай-комнату, но совершенно иным и более долгим путём. Ей хватило пары секунд, чтобы бегом отправиться по выведенному ранее им курсу.       На что он намекал? Он не против со мной быть? Или шутка? Да, Гермиона, это Драко Малфой и его дурной юмор. Если ты стала видеть в нём на мгновение немного больше хорошего, чем есть, это не значит, что он стал положительным игроком.       Впрочем, Грейнджер была уже не так уверена, нужен ли ей хороший персонаж истории.       С того дня, как он вытащил их из собственного поместья, Гермиона не могла выкинуть его из головы. Сколько сострадания было в его глазах, когда он описывал ей путь к выходу, нежно удерживая на собственных руках? Он плохо воспроизводил тот день в своей памяти, что доказывали его воспоминания в суде, но она слишком хорошо запомнила его ладони на её теле и помощь, которую он желал оказать.       Окончательно её защита погибла, когда он поведал об ужасах войны со своей стороны. Никогда бы раньше Грейнджер не подумала, что в этом холодном человеке может находиться столько тепла.       Крам для неё всегда был слишком холодным, Рон — чрезмерно пылким. Драко Малфой стоял на перепутье, совмещая в себе мороз и жар, уничтожая первым и сжигая вторым. Все полгода, что он провёл в Дурмстранге, она верила, что забудет чувство со временем — и фантазии о некогда враге станут прошлым.       Однако нет. Гермиона находилась перед ним, разглядывая губы, светлые волосы, яркие глаза, подобные утреннему небу, и ощущала себя слишком счастливой, вдыхая ароматы сандала и кедра. Его запах.       И тот план, что возник в её голове после случайной фразы, был схож с бредом больного человека. Вероятно, она являлась таковой, болела желанием провести с ним немного времени, заметить не только несколько вспышек и дальше додумать самостоятельно, а прочувствовать, каково это — быть с Малфоем.       Остановившись около класса зельеварения, она быстро прошмыгнула внутрь, подходя к заветной двери, где раньше Снейп, а теперь ещё и Слизнорт, хранили свои запасы. Сейчас Гермиона нарушала одним действием несоизмеримое количество правил и даже не считала подобное проступком.       Да. Болезнь.       — Акцио Оборотное зелье, — произнесла она и поймала флакон.       Как только она вышла из класса, осмотрелась. Убедившись, что рядом никого, Гермиона поспешила до Выручай-комнаты, где оказалась уже через несколько минут.       — Паркинсон, — произнесла она с нотками недовольства.       Пэнси оглянулась на неё и приоткрыла рот от удивления. Она прекрасно знала, что рисковала получить отработку от декана, когда шла сюда, но встретить префекта школы в этой вылазке было высшей степенью везения в разуме Паркинсон.       — Даже знать не хочу, что ты тут делаешь, — с напускным возмущением произнесла Гермиона. — Сейчас же иди в спальню, у меня нет желания разбираться ещё и с твоими нарушениями.       Паркинсон в ответ поджала губы, понимая, что нужная в данный момент ей вещь так и не окажется у неё в руках. От таких мыслей сердце скулило, но она всё-таки послушно кивнула и уже направилась уходить, когда Гермиона схватила её за плечо и посмотрела в зелёные глаза.       — Прошу тебя, не попадись, — произнесла Грейнджер.       Пэнси кивнула и быстрыми шагами направилась в свою комнату. Гермиона хитро улыбнулась и взглянула на тёмный волос, который сразу же добавила в Оборотное зелье. Она сделала пару глотков и поморщилась, вспоминая этот отвратительный вкус.       Её взгляд рухнул на собственное отражение в окне — через пару мгновений перед ней уже стояла сама Пэнси Паркинсон в гриффиндорской форме. Грейнджер прикоснулась палочкой к юбке, галстуку и значку на мантии — теперь их со слизеринкой было не отличить, и ей хотелось, чтобы и Драко ничего не заподозрил.       Она шла на самый ужасный поступок в своей жизни и признавала это. Гермиона стояла в слизеринской форме под чужой личиной и желала юношу, который не мог покинуть её голову последние несколько месяцев. Он являлся запретным и недосягаемым, Грейнджер ощущала к нему влечение, но понимала, что подобному никогда не случиться. Не в этой жизни и не в их мире. Она всячески убеждала себя, что он не пророчит себе в девушки грязнокровку и злейшего врага. Поэтому сейчас она…       В слизеринской форме. Под чужой личиной. Желает хоть раз ощутить, каково быть с тем, в кого влюблён, но с кем вы не сможете остаться вместе.       — Долго ждала? — послышался голос Драко.       Гермиона оглянулась и вновь осмотрела его с ног до головы. Алая мантия, светлые волосы, глаза, подобные утреннему небу, и лёгкая ухмылка на губах. Неважно, что он сказал ей внизу или кем являлся раньше, — в данный момент она готова отдать слишком многое, чтобы быть рядом.       — Совсем нет, — её голос дрожал.       И если раньше перед ним она понимала, что ничего не стоило ждать, поэтому была уверена, то сейчас — когда к нему можно прикоснуться, дотронуться и ощутить — душа трепетала, сознание расплывалось, а мир казался совершенно иным.       Гермиона сделала несколько шагов ближе к нему, обнимая его и прижимаясь ближе к сильному телу, оставляя поцелуй на его щеке и жадно вдыхая аромат. Она положила голову ему на грудь и сомкнула руки в замок за его спиной. Сам же Малфой опешил, но всё-таки обнял в ответ, кладя свои ладони ей на талию, отчего Грейнджер вздрогнула, чувствуя неумолимый жар там, где он касался.       Это было для неё настоящим чудом — стоять здесь с ним, обнимать его, ощущать. На несколько мгновений она сравнила это с миражом, ненастоящим, пустым и исчезающим, когда пытаешься прикоснуться. Но Драко был реален — и подобное пьянило.       — Пойдём? — она отпрянула и посмотрела на него.       — Мы ещё увидимся, Пэнс, — выдохнул он. — Нужно идти…       — Пожалуйста, — пробормотала Грейнджер.       Гермиона отшагнула, вкладывая свою руку в его и ведя ко входу в Выручай-комнату. Ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы появилась дверь. Сам же Драко беспокоился всё больше с каждым действием подруги, а когда они шагнули внутрь — даже ужаснулся, крепко сжимая подарок.       Выручай-комната Пэнси всегда преобладала в чёрном — её любимом — цвете. Сейчас же они стояли, окруженные изумрудным сиянием, словно кто-то отдавал дань самому Салазару Слизерину. В помещении находились большой диван, кровать, пара кресел и стульев — комната напоминала спальню… причём его собственную.       — Это твоё, — сказал он.       Драко выдернул свою руку из её хватки и протянул коробку. Гермиона неуверенно её взяла, рассматривая. На ладонях лежали обычные яблочные леденцы.       — Спасибо, — кивнула она и поставила их на рядом стоящий столик. — Присядем?       Драко медленно подошёл к дивану и сел на него, расставляя ноги и внимательно наблюдая за движениями девушки. Он всё меньше находил в ней свою подругу — иная осанка, движения, поведение, реакция на его подарок, который она так хотела получить сегодняшним вечером. Малфоя настораживало то, что могло скрываться под этим лицом, а точнее — кто.       Грейнджер подошла к дивану, сняла с себя мантию и забралась на мебель, поджимая ноги под себя и внимательно смотря на него. И вновь — Пэнси никогда так не сидела, подобное казалось ей детской позой.       — Драко, я соскучилась, — неуверенно произнесла Гермиона.       Её рука коснулась его ладони, и по телу пробежал разряд тока. Ощущать под пальцами его бархатную кожу — невероятно. Гермиона желала сжать её, получить от этого большее наслаждение. Но он был сродни цветку — нужный, аккуратный. А если стиснуть сильнее — сломается. А такого она не хотела.       До него дошёл аромат, тот самый, что несколькими минутами ранее он чувствовал в коридоре. Его взгляд метнулся к её лицу, и надежда, что там Грейнджер, отозвалась теплом в области груди. Он мог поклясться, что это она, но всё-таки желал удостовериться.       — По чему? — он игриво выгнул бровь.       Её глаза блеснули, она озорно улыбнулась и перекинула ногу через него, усаживаясь на его бёдра и укладывая руки на шею. Юбка непозволительно задралась, она ощутила дискомфорт, но Гермиона уже забыла об этом, когда ладони Драко по-хозяйски опустились на её кожу, легко сжимая.       Дыхание перехватило, Гермиона чувствовала, как возбуждение пробивает тело, когда Драко касался её с не меньшей потребностью. В подобном положении она была готова провести часы, просто чтобы ощущать его и смотреть в глаза, где витала обоюдная необходимость находиться вместе с ней. Хоть Гермиона и верила, что она такая же фальшивая, как и она сейчас, это не являлось столь важным. Ничего, кроме сводящей с ума близости, не имело значения.       — По тебе, — шепнула Гермиона и опустилась поцелуем на его шею.       Тело трепетало от эмоций, а дышать становилось практически невозможно, жар окутывал тело, а разум дурманило его присутствие. Малфой, словно играючи, медленно поглаживал её бёдра, пока она оставляла лёгкие поцелуи на его шее, поднимаясь выше, прямо к губам. Гермиона жадно вдыхала ароматы сандала, кедра, впитывала его прикосновения и слушала дыхание, слабо веря, что это реальность.        В его же разуме стоял образ Гермионы, ему хотелось верить в то, что именно она сидела на его коленях, желая получить внимание Драко. Одна мысль, что она могла нуждаться в нём не меньше, чем он в ней, заставляла его разум отключаться. Однако понимание рисков в его голове оказывалось сильнее…       И вот когда она уже была готова коснуться своими губами его, он произнёс:       — Как звали первого домового эльфа, которого подарили Пэнси.       Гермиона остановилась, и её глаза округлились, наливаясь страхом и опасением. В груди что-то оборвалось и рухнуло к ногам, теперь жар едва ли приносил ей былое наслаждение и удовлетворение.       Он понял.       Гермиона дёрнулась, чтобы сбежать отсюда прямо сейчас, однако он лишь сильнее сжал её кожу и притянул ближе, довольно ухмыляясь. Она чувствовала, как сквозь одежду на клитор давила недвусмысленная выпуклость, заставляя её дрожать от полученного удовольствия и ноток страха.       — Куда же ты, милая? — шепнул Малфой. — А как же ответ на вопрос?       Грейнджер молчала, она проглотила ком, который подступил к горлу, и её взгляд метнулся к мантии, где была палочка. Он схватил её за шею, поворачивая на себя и заставляя смотреть в глаза, пальцы больно впивались в кожу.       — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — строго произнёс Драко. — Теперь моя очередь устанавливать правила.       Он столкнул её с колен и сразу же направил свою палочку на неё, а после на стул. В то же мгновение Гермиона рухнула на сиденье, а её ноги и тело стянули путы, привязывая к утончённому предмету интерьера. Глаза метались по комнате в поисках чего-нибудь, что могло помочь выпутаться из столь неудобной ситуации.       Драко же прогулочным шагом подошёл к ней, прикладывая конец палочки к её подбородку и поднимая голову, заставляя смотреть на себя. Он опустился ниже на один уровень с её лицом, говоря прямо в губы:       — Зачем? — уточнил Малфой. — Что ты хотела получить?       Но она молчала. Гермиона надеялась, что он отвернётся, отойдёт, сделает что угодно, тогда она сможет призвать свою палочку.       — Я предпочитаю, когда девушки со мной более сговорчивые, — произнёс Малфой, едва ли не коснувшись её губ.       Он выпрямился и взял со столика коробку с леденцами, доставая оттуда один из них и перекручивая между пальцами.       — Знаешь, что это? — он издевательски склонил голову набок, и Гермиона отрицательно покачала головой. — Леденцы с Сывороткой правды. Пэнси просила привезти их из Болгарии, здесь такое запрещено.       Драко вновь коснулся её губ, медленно проводя по ним, а после сжал подбородок, заставляя открыть рот, и вложил туда конфету. Гермиона рвано выдохнула, когда случайно притронулась языком к пальцам его руки, а после сладость растаяла. Сыворотка оказалась в организме за несколько мгновений.       — А теперь будь хорошей девочкой, — он убрал волосы с её лица за ухо. — Зачем ты притворилась Пэнси?       Она сжала зубы, пытаясь сопротивляться магии, но та брала над ней верх. Нельзя было отрицать, что где-то в душе Гермиона желала сказать правду, питая лживую надежду на взаимность.       — Я хотела, чтобы ты со мной… — она вновь попробовала противиться, но продолжила: — Занялся сексом.       Драко удивлённо вскинул брови, его интерес нарастал, словно снежный ком. Он провёл тыльной стороной руки по её щеке, чувствуя, как кожа начинает вибрировать.       — Что же не подошла сама?       — Ты бы никогда не посмотрел на меня, — ответила Грейнджер. — Я явно не та, с кем ты желаешь быть.       — Но ты всё равно хочешь именно меня, — он довольно улыбнулся. — Почему я?       У неё уже не хватало сил сопротивляться магии зелья — Гермиона отпускала себя вниз по течению, понимая, что сейчас шли последние минуты, когда он ощущает себя в зоне комфорта. Когда он узнает, мир будет другим.       — Я хочу хотя бы раз ощутить себя с тем, кто мне небезразличен, — произнесла она и посмотрела на опешившего Малфоя.       Он знал, что это правда, предполагал, кто перед ним мог находиться. И сейчас просил Мерлина и Моргану, чтобы под Оборотным скрывалась Гермиона. Чтобы девушка, о которой он грезил, ответила ему взаимностью, чтобы она наконец-то стала его…       И вот зелье начало терять свой эффект, и он подошёл к Гермионе, присаживаясь прямо перед ней и наблюдая за трансформацией.       — Моя любимая часть нашей игры, — ласково произнёс он.       Короткая чёрная стрижка превратилась в копну пышных волос цвета дерева, их длина увеличилась, и он аккуратно их коснулся.       — Почему у тебя такие пышные локоны?       — Чтобы ты спросил, — огрызнулась Гермиона, понимая, что он издевается.       — Нет, — он отрицательно покачал головой. — Чтобы я к ним прикасался. Знаешь, они мне всегда нравились.       В горле пересохло, а страх всё больше окутывал Гермиону, особенно когда Драко продолжал поглаживать её тело. Аккуратно, словно она была фарфором в его руках.       — А почему у тебя такие большие карие глаза? — произнёс Малфой.       Его большой палец гладил её по щеке, а остальные касались шеи. Драко ощущал, как пульсирует венка.       — Чтобы ты в них смотрел? — предположила Грейнджер, играя по его правилам.       Драко удовлетворённо кивнул.       — Почему твоя кожа словно бархат?       Ладонь опустилась к коленям, и он медленно по ним провёл, наслаждаясь её подрагиванием, а после сильно сжал.       — Чтобы ты хотел к ней прикасаться?       Он ущипнул её, улыбаясь реакции Гермионы.       — И последнее, — его пальцы коснулись подбородка. — Зачем тебе такие губы, Грейнджер?       Она замерла, не зная, что ответить. Гермиона не верила в то, что происходило. Подобное походило на шутку или издёвку, но настолько желанную, что она могла пойти на возможную ошибку, даже если ближайшие несколько лет не сможет выходить из дома.       — Чтобы ты их целовал…       И он прильнул к её губам, рукой удерживая шею и притягивая ближе к себе. Драко ощущал привкус яблока, аромат тех же самых цветов и полнейшую самоотдачу от девушки, о которой мечтал все эти месяцы. Чувство захлестнуло его настолько, что он забывал, как дышать, что делать и как себя вести — была лишь она в его руках, такая податливая, открытая, нуждающаяся только в нём, по-настоящему.       Он разорвал поцелуй, чтобы снять заклинание, подхватить её, заставляя обвить ногами его торс, и сложить её ладони на его шее. Грейнджер была желанна, когда являлась собой.       Сама Гермиона сходила с ума из-за того, что он делал. Не раз она представляла подобное, прикасалась к себе, думая о том, как бы он себя вёл, однако ничего из этого не шло в сравнение с настоящим Малфоем. Сейчас он был всем, чего она хотела так же сильно, как неизлечимо больной своего лекарства. Драко становился её личным противоядием от печалей, тем, кто дарил ей необходимое.       Драко продолжал целовать Гермиону, грубо сминая губы, вырисовывая языком на нёбе неизвестные узоры и сжимая руками подол её юбки, притягивая ближе к своему телу. Оно слишком сильно и долго желало её.       Грейнджер отвечала ему, позволяя делать с собой всё, что ему заблагорассудится. Целовать, кусать, истязать — лишь бы он находился рядом, заставляя её чувствовать наслаждение. От этого пьянящего ощущения она дрожала, сжимала воротник его рубашки, подавалась вперед к его телу, нуждаясь в большем. Сейчас ей мало стало всего того, о чём раньше она не могла и помыслить.       Гермиона не заметила, как её тело положили на тот самый мягкий диван. Малфой навалился сверху, прижимая её к мебели. Его губы опускались ниже, оставляя поцелуи на подбородке, покусывая кожу у основания шеи.       Драко приподнялся на коленях, скидывая с себя мантию и хватаясь за её галстук, стаскивая его, разрывая белоснежную рубашку. Гермиона подалась вперед, избавляя себя от верхней части белья и стягивая с него свитер, проводя ладонями по израненной бледной коже. Губами она прикасалась к его шрамам, тяжело дыша, а он зарывался пальцами в её волосы. Мягкие и непослушные, к которым он, наконец-то, мог беспрепятственно прикасаться в любое время.       — Когда? — спросил он, опрокидывая её на диван и нависая сверху.       — Мэнор, — ответила она. — А ты?       — Суд, — ответил Драко.       Он вновь накрыл её губы своими, терзая их и кусая, наслаждаясь стонами, что она издавала, не отрывая взгляда от его глаз. Ладони Малфоя стиснули юбку, разрывая её и избавляя Гермиону от остатков одежды. Её рука коснулась пряжки ремня, стягивая последнюю преграду между их телами. Кожа к коже. Неумолимое ощущение тепла, исходящего друг от друга, и удовлетворения потребности в человеке, который уже не мечта.       — Драко, — с её губ сорвался протяжный стон, когда он больно сжал грудь.       Следом он прикоснулся к ней губами, прикусывая сосок и обводя его языком. Гермиона металась под ним, пытаясь ухватиться за что угодно, но руки не слушались и соскальзывали с каждого предмета. Она улыбнулась, чувствуя его кожей, а после потеряла самообладание, когда его палец коснулся клитора, не спеша проводя по нему несколько раз.       — Ты представляла это? — шепнул он ей в губы, продолжая поглаживать промежность и слушая тихие всхлипы желания. — Девочка моя, я жду ответа, — он сильнее надавил на клитор, и она вскрикнула.       — Да, — ответила Грейнджер. — Представляла, что ты будешь делать со мной, думала о подобном…       — Я тоже думал, Гермиона, — ответил он, погружая в неё палец. — И всё так, как я себе представлял.       Он целовал её скулы, подбородок, шею, мерно двигаясь внутри неё, заставляя кричать под ним и желать большего. В какой-то момент оба уже считали это сном, фантазией, чем-то ненастоящим, плодом их воображения, однако всё было наяву.       Драко ласкал её и неотрывно смотрел прямо в глаза — то, как она рвано хватала воздух, тешило его самолюбие. Он провёл языком по ложбинке между грудей, в следующее мгновение Гермиона ощутила его дыхание на животе, а после оно коснулось набухшего клитора. Движения его пальцев становились медленными, плавными, не позволяя ей рухнуть в бездну.       Малфой коснулся языком чувствительного бугорка, легко прикусив его, отчего Грейнджер выгнулась на диване, а её бёдра уже совершали встречные подмахивания, желая ощутить больше.       — Драко…       Он сомкнул губы на клиторе, обводя его языком по кругу. Малфой согнул палец внутри неё, потирая стенки, и всё это для Гермионы стало рычагом потери контроля. Её рука схватилась за его голову, сильно сжимая волосы цвета снега, — от такого он ускорил движения языка и пальцев. Её тело уже жило собственной жизнью, извиваясь будто под разрядами тока, а следом она вновь прокричала его имя, чувствуя, как сознание замедляется.       Драко продолжал прикасаться к ней, когда стенки сжимались вокруг него, с губ слетали полустоны удовольствия, а сама Гермиона дрожала от переизбытка ощущений и оргазма, который накрывал её с головой.       Грейнджер прикрыла глаза, чувствуя, как Драко приподнимается, а его пальцы исчезают. Она была готова краснеть и смущённо отводить взгляд, когда он поцеловал её в шею, но уже через пару секунд ощутила, как он входит в неё. Медленно, аккуратно, словно в страхе сломать женское тело. Ему и правда она казалась слишком хрупкой и нежной, чтобы вести себя с ней грубо, поэтому он сдерживался, позволяя ей привыкнуть, растягивая её на грани боли.       — Я потерял слишком много времени, — шептал он ей на ухо. — Ты моя, Гермиона. Считай это приказом или обещанием, но моя.       И сейчас она сама его поцеловала, сминая его губы и чувствуя, как возбуждение подкатывает к горлу, вызывая стон. Драко раскачивался над её миниатюрным телом, которое хотело его слишком давно. Он находил истинное удовольствие в том, что происходило. Она под ним — нужная, желанная, отвечающая ему с полнейшей самоотдачей и улыбкой.       Её руки скользнули по его плечам, а после вцепились ногтями в спину, оставляя там неглубокие царапины, идентичные тем, что он дарил коже на её шее. Гермиона хотела быть с ним, видеть утром в зеркале его следы так же, как и он видел её.       — Да, — выдохнула она, чувствуя, как подступает второй оргазм.       Ей было неизвестно, причиной являлся он, его действия или слова. Вероятно, всё вместе.       — Что «да»? — продолжал требовать он, совершая грубые толчки.       Казалось, он и забыл, что пару минут назад переживал за то, что сделает ей больно. Сейчас Драко видел, что его грубость явилась её наслаждением, отчего ощущения размывали границы дозволенного, позволяя выпускать потаённые фантазии.       — Твоя, — выдохнула Гермиона.       И такие слова сладостью были для обоих, её невероятно поражало и будоражило чувство, что он хочет её себе. Неважно, насколько по-собственнически подобное звучало, ведь Грейнджер это нравилось. Его сила, слова, уверенность — совокупность тёмных фантазий, которые обуревали её по ночам.       Тело Гермионы пронзил ток, тиски сжимали его раз за разом, пока она дрожала и кричала от нахлынувшего чувства. Ей казалось, что она сорвала голос, когда приятная истома распространялась по телу, будто яд.       Довольный Драко наблюдал за её лицом, приоткрытыми губами, глазами, полными удовлетворения. Она была желанна до него, а теперь всецело становилась чудом в его руках.       Последние толчки, и он замер, сжимая её в объятиях и оставляя укус на шее. Гермиона инстинктивно подалась бёдрами вперед, чувствуя его полностью и ощущая то, как он её наполнил. Драко ослабил хватку через несколько секунд и вновь посмотрел на неё, она улыбнулась уголками губ.       Он отстранился, перекатываясь на бок и укладывая свою руку на женскую талию. Гермиона же отрешённо смотрела на вход в Выручай-комнату, пытаясь осознать, насколько всё здесь настоящее.       — Грейнджер, — игриво протянул он, целуя её плечо. — Как за полгода ты докатилась до такого беспредела, м?       Гермиона взглянула на него, вопросительно выгибая бровь. Его волосы были немного спутаны, глаза блестели, а на плечах виднелись следы её ногтей. Ей захотелось улыбнуться, но его вопрос всё-таки остановил.       — Поймала меня в коридоре, отчитала, а после сама выпила Оборотное зелье и пыталась меня соблазнить, — перечислял он. — Это тянет на пару десятков отработок.       Она легко ударила его по руке, которой он её удерживал, и решила встать. Драко же лишь потянул её на себя, заключая в объятия и прижимая ближе к себе. Спиной она ощущала его грудь и тепло тела.       — Ты обещала, забыла?       — Ты сейчас серьёзно? — усмехнулась Гермиона. — То, что произошло…       — Я официально могу назвать лучшей церемонией моего возвращения, — пропел Малфой, и она вновь его ударила.       — Прекрати, — она вновь высвободилась от рук и села на его бёдра, удерживая ладони Драко по обе стороны от головы. — Если ты посмеешь…       — Не говори того, о чём пожалеешь, — строго произнёс он.       Он опустил её с себя и сел рядом, вновь касаясь пальцами её щеки и смотря в карие глаза, о которых так долго мечтал.       — Я думал о тебе с того момента, когда ты защищала меня в суде, — выдохнул он. — И раз то, что происходит со мной, взаимно, я не позволю тебе от меня уйти, что бы ты себе ни придумала. Поняла меня?       Но Гермиона молчала. Сейчас она сидела совершенно обнажённая в компании человека, которого ненавидела несколько лет и о котором мечтала полгода.       Предполагала ли она, что вечерний патруль обернётся этим? Нет.       Довольна ли она тем, что произошло? Без сомнений, совершенно точно.       — Как меня угораздило…       — Так же, как и меня, — ехидно ответил он. — Понимаю, я тоже не в особом восторге…       И вновь она его ударила, задорно смеясь. Драко перехватил её руки, оставляя поцелуй на губах, такой нужный и желанный. Он мог обнимать её, целовать, когда захочет, а она имела возможность этим наслаждаться и получать то, о чём мечтала.       Это была их история о невозможном. Сказка о красном бархате и Оборотном зелье.