***
Крайние мартовские дни выдались довольно прохладными. Небо все чаще затягивалось серыми тучами, будто еще недавно теплый Марсель вновь погружался в зимний холод. Солнечный свет едва пробивался сквозь мрачные дождевые тучи, из-за чего все вокруг казалось слишком хмурым и унылым. И даже только-только расцветавшая зелень тускнела на фоне серого неба. Французский город словно заразился настроением Чонгука и погрузился вместе с ним в терзающую душу тоску. Чонгука поглотила тьма, из которой он научился временами выбираться. С появлением Тэхёна в его жизни он научился закрывать дверь в ту самую мрачную комнату, оставаясь в настоящем, где его вишенка заполнял грешную душу своим теплом, заботой и верой. Но он ушел, а вместе с собой забрал и свет, и веру, и чувство тепла, нежности. Чонгука будто заставили вернуться в тот темный подвал, где он всегда и жил. Только на этот раз в подвале еще темнее, еще прохладнее, там ничего, кроме пожирающей пустоты. Тэхён забрал с собой все, но главное — надежда на лучшее будущее. Вместе с Тэхёном ушла вера Чонгука в светлое продолжение, в то, что есть возможность изменить мир, изменить систему, облегчить жизнь человечеству. Но человечество было обречено. Как и душа магната, которую он без колебаний продал дьяволу. Правда, по сей день сомневался в его существовании. Если дьявол был, значит и Божество было. А если Бог существовал, то у Чонгука скопилось много вопросов к нему. Альфа устало вздохнул, стоя на террасе второго этажа с ребенком на руках, который тихо сопел и не беспокоил отца капризами. Базиль с трудом переживал отсутствие папы и очень часто плакал, успокаиваясь лишь на руках Чонгука, и то ненадолго. Любому ребенку нужны оба родителя, и ни один ребенок не заслуживал страданий из-за глупости взрослых. Тэхён поступал не глупо, но очень наивно, полагаясь на истинность. Чонгук каждый день — днями и ночами — проводил время в раздумьях, искал ответы, выстраивал логическую цепочку. Его сердце отказывалось верить в правду, отказывалось верить в то, что его вишенка ушел к своему истинному, оставив его с Базилем одних. Магнат знал, что это грязные игры его брата, который данным поступком пытался что-то ему сказать. Чонгук почти уверен, что Джихану далеко наплевать на своего истинного, ведь он видел, каким был близнец в Ватикане. У него были совершенно иные планы на эту жизнь, он не зря был связан с сообществом, а Тэхён… Он оказался пешкой в его игре. Через Тэхёна Джихан пытался достать своего брата. Когда голова начинала болеть, а все догадки только раздражали и нервировали, магнат отодвигал все дела на потом и проводил время с сыном, потому что только в нем мог найти то успокоение, которое Тэхён бессовестно у него украл. Не только покой, но и доверие. И Чонгук не мог не злиться на омегу, который так послушно убежал к Джихану, так и не признавшись в правде. Истинность — это чепуха, в которую блондин сам не верил, но зачем-то пытался убедить Чонгука. — Господин Чон, — услышал магнат за спиной, глядя на просторное, но тоскливое небо. — Мистер Пак пожаловал. Ждет вас внизу. — Пригласи его сюда, — попросил Чонгук, запоздало вспоминая о том, что у него по планам онлайн-совещание. Время близилось к десяти утра, и короткий сон наследника вот-вот должен был прерваться. Он уснул только потому, что проснулся слишком рано, почти в шесть утра, и все время плакал, кричал, пока Чонгук не накормил его и не спел колыбельную. Уставший и сонный маленький омежка быстро провалился в сон, но альфа знал — Базиля хватит максимум на час. — Чонгук, — позвали альфу за спиной. Чимин не решался войти в комнату, пропитанную смешанным запахом истинного и Тэхёна, однако глава обернулся и кивнул на Базиля, безмолвно сообщая о том, что наследник еще спит. Чимин на цыпочках прошел прямо на террасу, выходя к альфе с непринужденной улыбкой. — Привет. — Привет, Чимин, — кивнул альфа, посмотрев на истинного, связь с которым медленно сходила на нет. Чонгук не ощущал былой связи, которая объединяла их как истинных, не мог в точности уловить настроение омеги, но стоило посмотреть в глаза, как альфа понял, что у бывшего мужа жизнь постепенно налаживалась. Он не знал подробностей его личной жизни, да и знать особо не хотел, желая лишь счастья. Посидеть с Базилем была идея Чимина, который через Жозе узнал о трудностях альфы, а потому старший был благодарен за отзывчивость и не смел отказываться от помощи. Несмотря на прошлые ошибки с обеих сторон Чимину магнат по-прежнему доверял. Иначе не согласился бы сделать крестным своего сына. Хотя ему не понравилось то, как быстро включился Жозе, будто у него все еще были надежды на что-то. — Спасибо, что пришел. — Мне только в радость, — улыбнулся омега, глядя то на Чонгука, то на Базиля. И смотрел омега так, будто хотел что-то спросить, только никак не решался. Либо не считал важным задавать этот вопрос, но все равно отчего-то замешкался. Но говорить о случившемся альфа не желал. Это не обсуждалось. Ни с кем. Чонгук остался с этой ситуацией наедине и пытался справиться с болью сам. Ни собственные родители, ни папа Тэхёна, ни истинный не могли ему сейчас чем-либо помочь. Адриан с Жозе наверняка лишь рады сложившейся ситуации несмотря на предстоящую шумиху, если эта новость дойдет до журналистов. Папа Тэхёна сходил с ума каждый день от переживаний за сына, хотя был единственным, с кем омега выходил на контакт. Мистер Ким сообщил Чонгуку, что они разговаривали по телефону пару раз, но о чем они говорили магнат не спрашивал. Старший омега, как и Чонгук, пребывал в недоумении, оказавшись в замешательстве от принятого сыном решения. Он ведь ничего не знал. Даже о Джихане не ведал. А Тэхён выдал ему такой сюрприз. Бедный мистер Ким с трудом справлялся со столькими событиями, чувствуя себя неважно каждый день. Чонгук позволил остаться старшему омеге в загородном особняке, предоставляя прежнюю безопасность, но, если верить Тэхёну, то и Ким скоро покинет семью Дюбуа. Чонгук не сдержался и ухмыльнулся, поражаясь в первую очередь собственной реакции. А еще глубоко сожалея о брошенных словах напоследок. Конечно, он не имел это в виду. Альфе было больно от того, что Тэхён не положился на Чонгука и повелся на махинации Джихана. Но и останавливать омегу, когда глава не знал всех козырей брата, было опасно. У Джихана было преимущество. У него был доступ к системе ватиканцев, а Чонгук с Юнги все еще не доработали программу взлома. Действовать нужно было аккуратно. — Отдай мне сына, — предложил Чимин, так и не решившись на вопрос. Альфа кивнул и аккуратно передал истинному Базиля, глядя на ребенка с непривычной для него нежностью. Сейчас эта нежность в глазах была смешана с печалью, которая делала магната более уязвимым. — Господин Чон, что приготовить на ужин? — поинтересовался дворецкий, который заглянул в комнату. Альфа не удостоил мужчину взглядом, не в силах даже придумать что-то интересное и необычное. Ему было все равно. Ему было все равно, что будет на ужин. Ему было все равно, что будет на первое и на второе, какие напитки они будут подавать. Он не хотел думать о таких поверхностных вещах, когда в его жизни творился хаос. Чимин, заметив вымученное настроение старшего, добавил: — Я позабочусь об этом. — Сегодня на ужин придут Адриан с Жозе, — при упоминании имени старшего омеги у Пака изменилось выражение лица. Черты стали более напряженными, а в глазах собралась прежняя обида. Он все еще не смог простить, да и вряд ли сможет. Как и Чонгук не собирался закрывать глаза на такой проступок. — Поужинаешь с нами? — предложил все же альфа, посмотрев истинному в глаза. Тот на пару секунд замялся, опустив взгляд, но в конце концов дал свое согласие, слабо улыбнувшись. — Мистер Ким! Мистер Ким, это вы? Подождите! Тэхён, постойте! — Это Хосок кричит? — беспокойным голосом спросил Чимин, пытаясь разглядеть из этой части виллы, что происходило у ворот. Чонгук не медля ни секунды побежал вниз, ощущая, как часто стучало сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. В ту секунду, когда прозвучал голос помощника, который кричал имя его омеги, появилась глупая надежда. Надежда на то, что Тэхён вернулся, надежда на то, что омега расскажет ему правду, надежда на то, что все эти три дня забудутся как страшный сон. Он вышел на улицу в черных штанах и огромном свитере, глазами пытаясь отыскать фигуру танцора. Но его не было видно, а Хосок, который выбежал за ворота, возвращался с угрюмой миной. — Хо, что случилось? — Босс, — альфа подошел, пытаясь отдышаться. — Тэхён был здесь. Я увидел его там, — мужчина указал на огромное дерево неподалеку. — Он прятался за деревом, а когда я его увидел, он начал убегать. Сел в черную машину помощника Джихана и уехал. Не успел… Магнат кивнул и посмотрел перед собой. Он смотрел на дорогу, которая вела вниз прямо в город, но видел только то, как все его надежды рухнули и разбились. Наверняка омега хотел увидеть Базиля, но не стал показываться, потому что знал, что Чонгук на этот раз не отпустит. В следующий раз Чонгук больше не допустит такой ошибки, не позволит уйти, заставит Тэхёна сказать правду. Но было бы лучше, если бы омега сам решился на это. Поверил в Чонгука и в то, что он способен решить все вопросы. Только своим уходом Тэхён продемонстрировал недоверие. — Босс, тут явно что-то нечисто… Когда приступать к действиям? — спросил Хосок. — Не сейчас, — покачал Чонгук головой. — Сначала предоставьте мне всю информацию на Джихана. Все, что можно найти — найдите, — Чонгук взглянул на помощника. — Найди мне то, что никто не находил. — Скелеты в шкафу? — Именно, — кивнул Чонгук и вновь посмотрел перед собой. — Вот тогда я и ударю.***
Каждый ребенок любил сказки. Сказки ассоциировались у Тэхёна с чем-то светлым, добрым и безмятежным. Омега всегда старался найти время, чтобы почитать сыну сказки, а маленький наследник внимательно слушал, словно понимал папу. Либо просто наслаждался голосом. И произведение «Щелкунчик» великого русского композитора у Тэхёна тоже ассоциировалось с чем-то детским и наивным, вспоминался мультфильм, а вместе с ним и эта мелодия. Однако он никак не ожидал услышать произведение Чайковского в доме, в который его привезли вечером пятницы. Самой ненавистной пятницы для Тэхёна, который оторвал от себя огромную частичку и оставил на вилле рядом с любимыми. Он не предполагал застать Джихана, сидящим в гостиной на диване, который слушал классическую музыку, прикрыв веки чуть ли не от наслаждения. Приподняв правую руку, альфа двигал указательным пальцем в такт музыке, улавливая точь-в-точь каждый звук. Явно слушал не в первый раз. Только это произведение совершенно не укладывалось в голове Тэхёна с образом Джихана, который не был похож на поклонника классики. «Щелкунчик» в этом доме звучал не так, как раньше, он вызывал в омеге самые ужасные чувства. Танцор будто попал в фильм ужасов, и атмосфера вокруг была слишком давящей, тяжелой, убийственной. Помощник Джихана, который не менее раздражал Тэхёна, поторопился к своему господину, чтобы наполнить пустой стакан для виски алкоголем. Альфа сразу почувствовал возвращение истинного, но не придал особого значения. Бета по имени Алек, который являлся вездесущим и очень шумным, кивнул Тэхёну, чтобы младший подошел ближе и поклонился. Только лизать альфе ноги блондин не собирался, закатил глаза и сделал пару шагов вперед. Мелодия затихла, и Джихан открыл глаза, застав перед собой Тэхёна, который смотрел сурово и почти с неприязнью. Он достаточно смог узнать за три дня совместного проживания с истинным, чтобы убедиться в своем первоначальном мнении. Джихан — совершенно лишенный чувства сострадания человек, который добивался своих целей, шел по головам людей, плевал на их страдания, плевал на все. Он в большинстве случаев действовал из чистого любопытства, он игрался с жизнями людей, потому что ему было попросту скучно. Тэхён не до конца понимал мотивов истинного, и для чего ему нужно было устраивать весь этот спектакль, чтобы причинить боль брату. Что страдания Чонгука могли дать Джихану? Тэхён не мог уловить связь. Если бы у старшего Чона еще были хоть какие-то чувства к Тэхёну, тогда можно было бы все свести к ревности, но между ними нет химии, нет ничего. Только холод и взаимная неприязнь. — Увидел сыночка? — Прятался, как преступник, — процедил омега сквозь зубы. — Чтобы глазком увидеть своего сына. — И где благодарность? — Чего ты от меня хочешь? — Тэхён повторял этот вопрос как попугай. — Ничего, — все также отвечал Джихан. — Если бы тебя не пометили, — альфа прошелся лукавым взглядом с ног до головы омеги, останавливаясь на глазах. — Я бы еще подумал… А так, ты мне абсолютно не интересен. — Ты думаешь, что Чонгук поверит этому жалкому спектаклю? — фыркнул Тэхён, приподняв уголок губ. — Мы связаны с ним, он чувствует все то, что чувствую я, — омега объяснял азы как маленькому школьнику. — Чонгук, возможно, растерян, но он не верит в мое предательство. — И поэтому он сразу же пригласил истинного домой? Тэхён поджал губы, вспоминая не самую приятную картину. И дело было не в ревности, а в том, что он вдруг представил свою жизнь без Чонгука и Базиля. Представил, что случилось бы, если бы Джихан смог навсегда их разлучить. Чонгук бы учился жить без Тэхёна, продолжал бы дарить отцовскую любовь сыну, а Чимин помогал бы ему, заменил бы место папы как крестный. Базиль бы забыл запах родного папы, а вместе с запахом и самого Тэхёна. Он же совсем маленький. Он мог легко отвыкнуть, если эта разлука затянется. Подобные варианты будущего ужасали. Тэхён должен был придумать выход из этой ситуации так, чтобы Джихан не навредил его папе. Старший пригрозил, что первым будет именно он. — Можешь бегать и тайком разглядывать Базиля, пока мы в Марселе. Потом у тебя и этой возможности не будет. — Что это значит? — нахмурился Тэхён. — А то, что ты уедешь со мной в Румынию, — подмигнули омеге. — Договорились? — Какая Румыния?! — воскликнул Тэхён. — Ты не говорил о переезде! — Ну ты же не думал, что я буду жить во Франции из-за твоего ребенка? — фыркнул альфа и прошел мимо Тэхёна, задевая его плечом. Только такой расклад абсолютно не устраивал блондина, который с силой остановил истинного, нагло развернув к себе. — Я никуда не уеду! — Уедешь. — Не уеду! — омега, не контролируя свои эмоции, толкнул Джихана в грудь, медленно наседая на альфу, ибо мириться с подобной жестокостью у него не было терпения. Он уже выполнил то, что от него просили — ушел и разбил Чонгуку сердце, притворился настоящей тварью, бросив свою семью, а теперь у него хотели отобрать единственную мизерную радость в жизни. Отобрать возможность видеться с сыном. Видеть Чонгука, по которому так сильно тосковало сердце. — Делай, что хочешь, но я никуда не уеду. — Кричи и ори сколько хочешь, — пожал плечами альфа, оставаясь спокойным. — Мы переедем, и точка. Алек побежал вслед за господином, что-то предлагая вдогонку, а Тэхён ощущал, как дыра в душе становилась все больше и больше, поглощая его во мрак. Он не мог допустить этого. Не мог допустить, чтобы все ухудшилось до такой степени. Тэхён не мог позволить разлучить его с сыном окончательно. Поэтому блондин не отдавал себе отчета в своих действиях. Подошел к журнальному столику и опрокинул его так, что стекло разбилось, как и стакан с недопитым виски. Осколки красиво рассыпались по мраморному полу. Джихан обернулся, впервые проявляя хоть какую-то эмоцию, слегка приподнимая брови. Только останавливать это сумасшествие альфа не спешил и своему помощнику не позволил. Тэхён разбил две вазы, разбросал все диски с классической музыкой, а потом кинул бутылку виски прямо в окно, оглушая всех звуком разбитого стекла, не растерялся и глазами быстро отыскал еще. Взял бутылку текилы и замахнулся так, что готов был кинуть в Джихана, но Алек преградил ему путь и вскинул руки. — Мистер Ким, что вы делаете? Успокойтесь! — Не уеду! — крикнул Тэхён, глядя яростно на старшего. — Слышал меня? Никуда не уеду! Ноги себе переломаю, но не уеду от сына! Губы альфы растянулись в самодовольной ухмылке. Мужчина медленно подошел к истинному, щелкнув пальцами так, чтобы помощник не мешался и отошел. Подошел Джихан почти вплотную, неотрывно глядя в глаза напротив. В глаза, в которых скопился весь этот гнев, направленный лишь на одного человека. Тэхён учащенно и тяжело дышал, а бутылка все еще была в руке. Кидать не спешил, как и отходить от старшего. А второй подошел слишком близко, так, что в нос Тэхёна ударил мускусный запах с нотками бергамота. Омега сглотнул и мелко дрогнул, когда Джихан осторожно, но напористо забрал бутылку из его руки, а потом с силой бросил в стену. А глаза… Они все также смотрели на омегу, но уже с недовольством. — Ты забыл, — выдохнул альфа. — Что моим людям достаточно одного моего звонка, чтобы те нажали на курок и убили твоего папу? — Тэхён судорожно выдохнул, а его тело мелко подрагивало от нарастающей злости. Он смотрел на истинного, вспоминая слова папы, который порой оправдывал поступки плохих людей одной фразой: «Нет злых людей, есть люди несчастные». Но насколько нужно быть несчастным, чтобы издеваться над столькими людьми? Насколько нужно быть черствым, чтобы делать больно собственному истинному? Тэхён тоже был несчастен. Тэхён тоже много повидал за какие-то девятнадцать лет. Тэхён тоже страдал, тем не менее никогда не желал обидчикам смерти. Никогда и никому не желал смерти. Разве что только сейчас и только одному человеку, который сломал доброе сердце блондина, наполняя его удушающим чувством ненависти. — Вылетаем после приема в Лондоне, — Джихан опустил взгляд на сжатые губы блондина, задержал внимание на несколько секунд, о чем-то размышляя. После чего пристально оглядел белое личико истинного, но не сделал ничего, о чем переживал Тэхён. Развернулся и ушел, приказав помощнику все убрать. Алек, как только его господин ушел, недовольно цокнул и закатил глаза, осматривая бардак в гостиной. — Можно было и без этого, — буркнул бета и поспешил за домработницами, а голова Тэхёна от вспыхнувших эмоций пошла кругом, вызывая неприятное ощущение тошноты. И оно усиливалось с каждой секундой, заставляя омегу рвануть в ближайшую уборную комнату, чтобы успеть. Омега не смог сдержать рвотный рефлекс, и его стошнило прямо в унитаз. Парень упал на колени и закатил глаза от жуткой боли в грудной клетке, от отвратительного вкуса во рту. В глазах щипало и темнело, но Тэхён держался всеми силами, чтобы не потерять сознание. Лондон? Румыния? Переезд… Слишком много неожиданной информации за раз. Тэхён понимал, что тошнота и рвота лишь последствия нервного срыва. В ту пятницу, когда Джихан отправил людей за ним, Алек тоже там присутствовал и показал через телефон камеру скрытого наблюдения. Камера была пристроена недалеко от загородного домика, где лечился и реабилитировался его папа. Джихан не мухлевал и был намерен выполнить свои обещания. Если Тэхён оступится, первым пострадает его папа, который без конца названивал и требовал объяснений. Тэхёну нельзя было общаться, нельзя было звонить или переписываться с кем-либо, но омега, чтобы не ранить слабое сердце папы, ответил на звонок. Попытался убедить, что с ним все в порядке и что все под контролем, но старший был не то что зол, он был в ярости от поступка сына. Танцор на ватных ногах поднялся с пола, нажимая на кнопку слива, и подошел к раковине, заглядывая в зеркало. В отражении он увидел осунувшееся лицо и громадные синяки, которые образовались из-за плохого сна. Стоило Тэхёну прийти в себя после преждевременных родов, после того побоища, как его снова пошатнуло. Если не физически, то морально. Аура Джихана была слишком тяжелой и мрачной, возле него пропадало всякое желание жить, рушились все мечты и надежды. Джихан вселял ощущение безнадежности. Словно в этом мире все было обречено на страдания. Возможно, у истинного действительно была тяжелая жизнь, которая превратила обычного мальчика в бесчувственную машину для убийств. Но оправдывать старшего не было ни сил, ни желания, ни-че-го. Оправдания не изменят ситуацию, оправдания не сделают Джихана хорошим и понимающим по щелчку пальца, оправдания не откроют для мужчины другие истины более радужные, более теплые. Они не помогут альфе поверить в более светлое. Чон давно погряз в своем жутком и темном мире. Омега наклонился вперед, включив холодную воду, и пару раз сполоснул лицо, подавляя вторую волну рвотного порыва. Он сморщился и решил почистить зубы, а потом поспешил в свою комнату, в которой проводил все время. Алек что-то щебетал работникам, чтобы те поторапливались, но Тэхён ни капельки не чувствовал вину за доставленные хлопоты. Головокружение не останавливалось даже после того, как голова соприкоснулась с мягкой и прохладной подушкой. Тэхён прикрыл веки на несколько секунд, потому что перед глазами все троилось, и опустил руки на живот, глубоко дыша. Ему вспомнились первые недели, когда он жил на вилле Чонгука, и омега резко распахнул глаза, глядя на светлый потолок. Вполне логичное предположение, родившееся в голове, вселяло в Тэхёна непередаваемый страх. Он часто задышал и оттолкнулся от кровати, присаживаясь на краю и судорожно шепча «нет-нет-нет». Токсикоз в первые месяцы, когда он был беременный Базилем, ощущался в точности, как сейчас. Вероятность того, что он может оказаться прав, была слишком высока, учитывая то, что они с Чонгуком провели течку вместе. Танцор прижал руки к животу и откинул голову назад, умоляя вслух, чтобы эти догадки оказались ложными. Пусть это состояние было на фоне стресса, а не из-за… Господи, как же он сможет проверить? Как сможет найти тесты, если Джихан не отпускал его никуда без шестерки Алека? — Не сейчас, не сейчас, — прошептал блондин, опустив взгляд на живот. — Пожалуйста, — взмолился он и притих, прислушиваясь к голосам за окном. Помощник истинного что-то говорил на неизвестном для Тэхёна языке, кажется, румынском, и омега мигом подорвался к окну, подсматривая за Джиханом. Тот прошел к машине, что-то обсуждая с бетой, а потом сел за руль и уехал. Алек дождался, когда его господин выедет за территорию особняка, и вернулся в дом. Воспользовавшись ситуацией, Тэхён решил еще раз обыскать дом, найти какую-нибудь зацепку, чтобы помочь себе как-либо, чтобы навредить Джихану. Но в прошлые оба раза танцор потерпел неудачу, ибо этот дом максимально пустовал. Дом истинного можно было назвать синонимом к слову минимализм. Ничего лишнего и никаких личных вещей альфы. Единственная комната, в которую ему не удалось попасть, это спальня альфы. Пока Алек следил за тем, как домашний персонал убирал последствия нервного срыва омеги, Тэхён поспешил проверить свою последнюю надежду.***
Напряжение, которое было натянуто между членами семьи, можно было резать ножом. Чонгук наблюдал за родителями и Чимином весь вечер, понимая, что некогда близкая друг для друга семья стала до ужаса чужой. Они как незнакомцы, которым вынужденно пришлось сесть за один стол. Практически никто не говорил, молча наслаждаясь трапезой. Чимин, казалось, и вовсе пожалел, что остался на ужин, постоянно поглядывая в телефон. Базиль, с которым немного понянчился Адриан, крепко уснул, уставший за весь день от игр с крестным. Альфа сам вызвался уложить сына и отправился в свою комнату вместо того, чтобы позволить Базилю привыкать спать одному в манеже. Тэхён часто ругался на альфу за то, что старший его много балует и ведется на все капризы, но Чонгук ничего не мог поделать с желанием угождать своему сыну. Одна слезинка вызывала море боли в душе альфы, который всячески пытался сделать так, чтобы Базиль улыбался. — Наконец-то и мы удосужились чести увидеть наследника, — не смог не прокомментировать Жозе, который за весь вечер произнес от силы пару предложений. И все они сводились к упреку или замечанию. — Ты забыл, что носишь нашу фамилию? — А вы забыли о гнусностях, которые вы сделали? — выгнул Чонгук бровь. — Я — нет. И уж простите, но мне требуется больше времени, чтобы вновь доверять вам. — Чонгук… — Адриан, прошу, — вскинул руку альфа, отодвинув тарелку. Кусок в горло не лез, да и сил вести светские беседы у него тоже нет. Однако с отцом им предстояло многое обсудить. Чонгук был готов выслушать человека, в котором никогда не сомневался и от которого не ожидал ножа. Но именно Адриан был первым, кто нанес Чонгуку этот удар. — Не сейчас. Поговорим после ужина, в кабинете. — Хорошо, — согласился старший, мельком посмотрев на Чимина. — У тебя все хорошо, сынок? Внимание Чимина было не здесь, но вопрос альфы он услышал. Заблокировав экран телефона, омега вежливо ответил: — Все хорошо, Адриан, благодарю. — Получается, нужно снова готовиться к ажиотажу в СМИ? — неожиданно встрял в разговор Жозе, едко посмотрев на сына. — Если он появится с твоим братом-близнецом… Наш легальный бизнес попросту рухнет, честь и достоинство пострадают… О нашей семье будут говорить, как о… — Хватит, — прервал поток недовольства Адриан, посмотрев на мужа. — Хватит. — Мне плевать, — Чонгук без каких-либо эмоций бросил тканевую салфетку на тарелку и приподнялся, глядя на старшего омегу с присущей ему строгостью. — На вашем месте, я бы помалкивал и больше не рыпался. — Что? — Я знаю, — кивнул альфа. — Знаю, что за дела вы все это время проворачивали. Благодарю за ужин. — Куда ты? — бросил Адриан вдогонку. — В кабинет. Поработаю немного.***
В закрытых стенах кабинета наедине с собой Чонгук смог провести несколько минут в состоянии медитации. Поехать и заняться боксом, когда дома были гости, когда Базиль мог в любое время устроить истерику, не было смысла. Мысли Чонгука остались бы здесь, он бы не смог полностью отвлечься во время тренировки. Было в тишине что-то особенное, что-то волшебное и загадочное. Тишина с легкостью успокаивала ум, стоило полноценно в нее погрузиться, что и сделал магнат. Молчание — золото. Молчание на самом деле таило в себе больше, чем все красочные слова в этом мире. Молчание совершенно не вписывалось в прибыльный мир этой эпохи. Оно не ценилось по достоинству. Но именно в этой молчаливой тишине Чонгук сосредоточил свой ум, оставил все раздражители там, за дверью. Альфа сидел ровно, положив руки на колени, за своим рабочим столом, вслушиваясь в тишину, улавливая различные звуки, которые были как мелодия. Слуха главы касался отдаленный шум волн на марсельских берегах, тиканье настенных часов и собственное сердцебиение. Однажды Адриан сказал ему, что самое страшное, что могло случится с альфой — это только любовь, которая способна его погубить. Когда альфа влюблялся по-настоящему, даже самый верховный глава, даже самый сильный рыцарь падал перед этой любовью. Чонгук полюбил именно так, теряясь в своей вишенке, теряясь в тех чувствах, которые младший вызывал. Он так сильно любил, что становился бессильным. Альфа разрывался между «переверну этот мир ради него» и «я должен сохранить этот мир, чтобы и он жил». Тэхён — самая большая слабость Чонгука. Тэхён и его сын. Его наследник. И ошибка главы была лишь в том, что он позволил другим стать свидетелями его слабости. Рядом с омегой сердце Чонгука слишком смягчилось, и люди откровенно этим пользовались. Жозе, который продолжал проворачивать непонятные игры за спиной сына, Адриан, который угомонился, но все так же был виновен перед Чонгуком. Магнат уверен, что и среди его работников были крысы, все еще были те, кто искал большую выгоду. И само сообщество, полное тайн и необъяснимых действий, вселяло все больше недоверия в альфу, который сильно пожалел о том, что поставил свою подпись. Чонгук уверенно открыл веки и посмотрел на стол, на котором разложил фотографии всех членов сообщества. Придвинувшись ближе к столу, альфа разложил фотографии в пирамиду, положив снимок лидера по центру. Он вгляделся в лицо старикашки и хмыкнул, понимая, что и у этого человека есть своя слабость. Ее нужно было найти, схватить и сломать, чтобы это сломало его. У каждого в этой жизни была слабая точка. И к сожалению, ватиканцы знали о слабости Чонгука. — Можно? Адриан вошел в кабинет, не дожидаясь ответа сына, который молча наблюдал за старшим. Мужчина прошел к столу и осторожно присел на диванчик, закинув одну ногу на другую. Чонгук невольно вспомнил тот день, когда Адриан приехал к нему обговорить смерть главы Сина, а также поддержать в идее суррогатного омеги. Глаза старшего тут же зацепились за фотографии, и он разочарованно выдохнул. — Это они? — уточнил мужчина и магнат кивнул. — Значит, договор состоялся? — Состоялся, — ответил Чон. — Ты и про договор знаешь? — Адриан виновато посмотрел сыну в глаза. — Что еще ты знаешь? Расскажи мне всю правду. И я надеюсь, что на этот раз, ты действительно все мне поведаешь. Ты знал все с самого начала? О моих родителях, о Джихане, о Ватикане? — Знал. Чонгук, который и не ждал другого ответа, все равно почувствовал себя преданным как в первый раз. Он до последнего оттягивал разговор с отцом, потому что были причины, но главная из них — его нежелание видеть Адриана вместе с его мужем. — Они выбрали вас случайно, — пожал плечами старший альфа, глядя перед собой, но только не на Чона. — Выбрали специально близнецов, чтобы потом решить, кто из вас чего достоин. Но с ранних лет вы оба будто выбрали тот путь, по которому идете. Ты был открытым, эмоциональным, целеустремленным, и в тебе несмотря на все испытания, оставалась доля человечности. Джихан же… Он с детства был закрыт. Холодный мальчик, никого не подпускал к себе, даже своих опекунов. Тогда ватиканцы решили, что из вас двоих именно Джей будет служить им напрямую. А ты, — Адриан взглянул на удрученное выражение лица главы. — Тебя выбрали для другой цели. Для какой ты уже знаешь. — Ты согласен с ними? — выгнул альфа бровь, не зная, что и думать о незначительных деталях про Джихана, которыми поделился француз. — Ты согласен с их мировоззрением? — Согласен, — твердо ответил мужчина. — Иначе не согласился бы. — То есть и ты за то, чтобы семьдесят процентов человечества было уничтожено? — Да. — А я нет. — Я знаю, — кивнул альфа. — Знаю, что ты подписал договор от безысходности, поэтому я здесь… Чтобы помочь тебе избежать расплаты. — Не собираюсь я убегать, — Чонгук откинулся на спинку кресла, посмотрев на отца. — Но я должен придумать, как от них избавиться, — добавил он. — Я могу тебе доверять? — альфа выжидающе взглянул на Адриана, пытаясь прочитать мужчину по выражению лица. Старший оставался спокойным и уверенным, как и несколько минут назад. — Могу положиться на тебя? — Я на твоей стороне, сынок. — Тогда расскажи мне все, что ты знаешь о них. И начни, пожалуйста, с Джихана. Я должен найти его уязвимое место, слабую точку, понимаешь? Должен забрать Тэхёна, чтобы больше этот негодяй не смел причинять ему боль. Адриан глубоко вдохнул, задумавшись на несколько секунд, пораженный тем, как изменилось настроение сына при упоминании брата. Чонгук оставался внешне спокойным, но в глазах у него невольно загорались недобрые искры, придавая грозный и опасный вид, будто магнат в любую минуту готов был сорваться с места, чтобы уничтожить Джихана. Все, что его удерживало на кожаном кресле — это истинность, из-за которой мог пострадать и Тэхён. — Я мало, что о нем знаю, — честно признался Адриан. — Воспитывался в Румынии в неприметной семье, но опекуны у него менялись трижды, насколько мне известно. Ни друзей, ни любовников — никого у него нет. Он всю свою жизнь прослужил ватиканцам. Но Джихан узнал правду в пятнадцать лет, — сообщил француз, поджав губы. Чонгук нахмурился, не понимая, о чем именно говорил старший. — Он знал, что у него есть брат, знал о своих биологических родителях, знал обо всем, Чонгук. — Кто может дать больше информации о нем? — мужчина пропустил мимо ушей эту информацию, не имея понятия, что с ней делать. Значит Джихан знал… Но что это меняло? Практически ничего. — На кого можно надавить? Кого можно использовать как пешку? Мне нужна конкретная информация, Адриан! — под конец вспылил альфа, стукнув ладонью по столу. — У меня на него ничего нет, я даже по своей системе не могу вычислить, где он. — Джихан — твоя копия, Чонгук, — выдал неожиданно француз, чем еще больше ввел сына в замешательство. Магнат угрюмо посмотрел на старшего, ожидая дальнейших объяснений. — Он мстительный и коварный. Но ваша разница в том, что ты винишь в своей боли этот мир, а он тебя, Чонгук. — Меня? — Тебя, — кивнул Адриан, медленно поднимаясь. — Он тебе всегда завидовал, у него были конфликты с членами сообщества, потому что он хотел быть на твоем месте, быть лидером, быть тем, о ком все говорят. Он завидовал всему, что ты имел. — Хочешь сказать, что он добровольно готов был подписать этот смертельный договор? — Да, — кивнул Адриан и подошел ближе к столу, наклоняясь вперед, чтобы заглянуть Чонгуку прямо в глаза. — Но только потому, что он знает, как можно расторгнуть этот договор. Хочешь узнать слабое место Джея? — уточнил старший, опираясь руками на край стола. Чонгук коротко кивнул. — Ты и есть его слабое место, Чонгук.***
Дождливый Лондон был не очень приветлив Тэхёну, которому совершенно не понравилось в британской столице. Ему было холодно, а бесконечные дожди только подливали масло в огонь, заставляя и так хмурого омегу печалиться еще больше. Погода напрямую влияла на Тэхёна, и он в первый же день отказался куда-либо выходить, оставаясь в номере отеля. Но Джихан со всей своей настойчивостью уговорил Тэхёна съездить в салон и подготовиться к приему. Какие приемы? Тэхёна не волновали его приемы, он не хотел появляться на людях за ручку с истинным, которого всей душой презирал. Несмотря на то что альфа поспешил успокоить его тем, что прием этот будет закрытым, Тэхён все равно тревожился. Показываться среди таких же кровожадных гиен не хотелось от слова «совсем». Тэхён застегнул последнюю пуговицу на белой рубашке и надел черный пиджак, глядя на свое чрезвычайно худое тело. Щеки его впали до ужаса, а глаза… В них было слишком много, но в то же время слишком мало. Черные как смоль волосы лишь подчеркивали бледность лица, и Тэхёну абсолютно не нравился его внешний вид. Он не на прием собирался, а на самые настоящие похороны. Развернувшись боком к зеркалу в полный рост, танцор провел рукой по животу, пытаясь понять, что у него внутри происходило. Но если он был беременным, то плод сейчас был слишком маленьким, чтобы что-то почувствовать. Тошнота изредка беспокоила его, чаще у него кружилась голова. Однако Тэхён сводил это к плохому питанию и потере веса. — Намного лучше, — прокомментировал Джихан, когда Тэхён вышел к нему в просторную гостиную. — Меня раздражал твой цвет волос. — Мне плевать, — бесцветно ответил Тэхён и посмотрел на надменное выражение лица, с которым стоял Джихан рядом с окном. Показательно вызывающее поведение, манипуляции, попытки вывести на агрессию — все это не складывалось с тем, что обнаружил Тэхён, когда копался в личных вещах Джихана. Тем вечером, пока Алек недовольно бубнил, что им придется до утра вычищать гостиную от мелких осколков, танцор прошмыгнул в спальню истинного. Впрочем, и там найти что-то «важное» не получилось, однако в тумбочке возле кровати Тэхён все же обнаружил кое-что неожиданное. Старую фотографию, на которой были изображены молодые родители и два новорожденных. Нетрудно было догадаться, что это были они — Чонгук и Джихан. А два взрослых — это их биологические родители. Джихан хранил фотографию, но это полная противоположность тому образу, в который все поверили. Стоило ли верить? Или альфа только игрался, бросался словами? Возможно. А возможно и нет. Тэхён не мог утверждать наверняка. — Едем или нет? — Предупреждаю, — истинный вскинул указательный палец. — Не смей показывать свой характер на приеме. Будь послушным зайкой, договорились? — Я не твой домашний питомец, — огрызнулся Тэхён, сжав пальцы в кулак. — Дрессировать будешь свою шестерку. — И как мне с тобой уживаться, а? — голос старшего был пропитан наигранным недовольством. — Бедный мой братец, — покачал Чон головой, тяжело вздыхая. Очередные попытки уколоть Тэхёна, но младший перестал вестись на словесные манипуляции. Джихан постоянно провоцировал его, а потом наслаждался нервными срывами омеги, который выливал всю грязь из себя, а старший только питался этим. Он энергетический вампир, который сосал из людей не кровь, а их нервы, их терпение, их агрессию. Омега медленно подошел к мужчине, оставляя между ними пару шагов и глядя в глаза напротив прямо, тяжело и уверенно. — То, что мы пережили с Чонгуком, тебе и не снилось, Джей, — шепотом произнес Тэхён, и от его взора не скрылось то, как изменилось выражение лица альфы. — Ты можешь держать меня возле себя месяцами или годами, хоть всю жизнь, можешь подстроить такой спектакль, после которого все будут думать, что я отвернулся от Чонгука, даже сам Чонгук. Вперед, — брюнет кивнул, коротко ухмыльнувшись. — Делай. Делай для этого все, только это никогда, слышишь? — Тэхён непроизвольно подался вперед, выдыхая в чужие губы. — Это никогда не изменит моих чувств к Чонгуку. Можешь угрозами держать меня возле себя, но душой и телом я принадлежу только ему. Твоему брату, — добавил омега, разворачиваясь и ретируясь из номера. Если Джихан хотел поиграть, Тэхён даст ему это удовольствие, только обязательно сделает в несколько раз больнее.***
— Ты посмотри на него, — с осуждением произнес Хосок, стоя рядом с боссом в небольшом зале, где собрались члены тайного сообщества и их приближенные. Чонгук согласно кивнул и ухмыльнулся, глядя в точности в том же направлении, что и помощник. На лидера. — Празднует семидесятилетие с таким видом, будто он Бог. — Таковым он себя считает, — с сожалением кивнул альфа, делая небольшой глоток виски. — Жалкое зрелище, — фыркнул Хосок. — Вот бы их всех перерезать! — Тише, — глава шикнул на помощника и красноречивым взглядом дал понять, что это не место для обсуждения таких дел. — Всему свое время. — Четырнадцать с половиной лет пролетят как ракета, босс. — Знаю. — Что будешь делать? — Сначала разберусь с Джиханом, — процедил альфа сквозь зубы, вспоминая, как Хосок и Юнги пожаловали к нему домой, чтобы сообщить о тайном проникновении Джея в загородный домик. Хосок незамедлительно приступил к действиям, собрав всех телохранителей, которые были в ту ночь на смене за городом, запер их в темных комнатах, где обычно глава проводил с ними поучительные беседы. Чонгук не стал тянуть кота за хвост и мигом отправился, сообщив Намджуну, чтобы тот подготовил каждого из них. В этом списке, к сожалению, оказался и Рэймон, которому альфа старался доверять. И несмотря на то что телохранитель признал свою вину, рассказал все, что ему было известно, Чонгук не пожалел его и в два счета избавился. То, о чем поведал уже мертвый телохранитель, нисколько не шокировало магната, который так и представлял всю картину. Но ему нужны были прямые доказательства прежде, чем альфа пойдет разбираться с Жозе, который и здесь преуспел. И с Джиханом нашел общий язык, спелся, чтобы избавиться от Тэхёна. Неугомонный омега, который не понимал человеческого языка. При всем уважении к Адриану, Чонгук не собирался закрывать на это глаза. Их ждал очень и очень серьезный тяжелый разговор. — А вот и он, кстати, — кивнул Хосок за спину босса. — И не один… Чонгук развернулся, и стакан с виски, который он поднес к губам, так и застыл возле приоткрытого рта. Двери в зал открылись с обратной стороны, и Джихан вошел уверенной походкой, как и его «кавалер» на этот вечер, который придерживал альфу за локоть. Альфа глубоко вдохнул и выдохнул, поставив стакан на высокий столик. — Да он издевается, — магнат нервно поправил ворот рубашки, ощущая, как ткань сильно сдавила горло. Мужчина повел плечом, пытаясь справиться с медленно просыпающейся злостью. Он стоял столбом, глядя как Джихан и его омега шли рядом друг с другом прямо к виновнику торжества. Члены сообщества будто оживились, наблюдая за братьями Чон, но в большей степени за магнатом, который не скрывал своего недовольства. — Я убью его, Хосок, — процедил альфа сквозь зубы, раздражаясь сильнее от того, что Тэхён даже не смотрел в его сторону. Перекрасился, похудел, выглядел максимально отрешенно и ровно, словно перед ним не его cerise, а совсем незнакомый человек. — Спокойно, босс, — попытался успокоить его помощник. — Помни, что смерть Джихана навредит Тэхёну. — Да будь проклята эта истинность! — Чонгук буквально прошипел, все же расстегнув две пуговицы белой рубашки. Дышать было невозможно, а кожа на шее покраснела и зудела от неконтролируемой вспышки агрессии. Альфа несколько долгих минут наблюдал за тем, как Джихан знакомил омегу с другими членами сообщества, пока их лидер довольно улыбался, бросая взгляды на магната. Они тут все были чокнутые и голодные до драм, которыми упивались, благодаря которым, по всей вероятности, они ощущали себя живыми. Чонгук молча наблюдал, как чужая рука обвивала талию его омеги, наблюдал, как все умело делали вид, что не понимали, что происходит. Магнат не понимал поступков Джихана, который привел на прием истинного, который ему не принадлежал. Метка для альфы была ничем? То, что его истинный был окутан природным запахом Чонгука для него блеф? Глава держался из последних сил, пока в то самое мгновение, их глаза не встретились. Тэхён пытался. Он очень старался играть роль безразличного омеги, однако в его глазах — стоило ему только посмотреть на Чонгука — отразилась целая Вселенная, в которой был только Чон. Перед кем он пытался притвориться? Перед кем играл? Для чего убегал от своего альфы, кого пытался этим спасти? Почему не сказал прямо Чонгуку? Почему не доверился своему альфе? Между ними вроде всего несколько метров, но за неделю сложилось такое впечатление, что Тэхён очень сильно отдалился. Да, Чонгук ощущал его ауру, улавливал настроение, чувствовал ту же тоску и печаль, что и он сам. Они оба скучали, оба любили, оба нуждались друг в друге. Почему? Почему Тэхён упрямился и играл по правилам Джихана, когда Чонгук был прямо перед ним, стоило рукой подать? И судорожный выдох из любимых уст стал последней каплей для альфы, который подорвался с места и прямиком направился к Тэхёну. Младший в эту же секунду встревожился, но не успел и слово сказать, как Чонгук схватил его за руку и повел к выходу. — Что ты делаешь?! — разозлился Джихан, воскликнув на весь зал. Но разбираться сейчас с раздражающим братом не было никакого интереса. Чонгука волновал только его омега, а потому глава обернулся и вытащил пистолет из внутреннего кармана, целясь старшему в лоб. Джихан резко притормозил, не ожидавший такой реакции. — Не вынуждай, — покачал Чонгук головой. — Здесь все были свидетелями моих обещанных слов, — напомнил альфа, обводя пистолетом собравшихся в зале. — Я не посмотрю, что вы истинные, Джей. Прикончу, — не дожидаясь ответа, Чонгук продолжил путь, настойчиво уводя младшего за руку. Тот все пытался выбраться из захвата, просил оставить его и успокоиться, не желал идти с ним, чем еще больше разжигал огонь внутри Чонгука. — Пусти меня, Чонгук! — воскликнул омега, когда старший вывел танцора на улицу, пытаясь дойти с неугомонным Тэхёном до машины. Дождь продолжал лить как из ведра и чем больше сопротивлялся омега, тем сильнее они промокали. — Чонгук, пусти! — чуть ли не вскрикнул Ким, с силой дернув рукой. Освободившись из захвата, Тэхён одарил старшего взглядом полным сожаления и собирался, в самом деле собирался вернуться к Джихану. Чонгук смотрел в спину младшего и вытянул руку вверх, стреляя три раза в небо. Оглушающий звук выстрелов заставил Тэхёна резко притормозить и вздрогнуть. Несколько людей, ставших свидетелями их недоразумения, встревоженно закричали и убежали подальше от беды. — Посмотри на меня, cerise, — альфа произнес спокойно, прищурено глядя на танцора из-за обильного дождя. Тот медленно развернулся, как и просили. Черные пряди волос уже прилипли ко лбу, вода стекала по щекам, касалась приоткрытых губ, увлажняя их, и спускалась ниже по шее, скрываясь за одеждой, впитываясь в нее. Тэхён, все такой же прекрасный, но совсем безжизненный, смотрел голубыми глазами. Смотрел так, как только он умел. Тэхён не актер, хоть и хорошо справлялся с эмоциями на сцене. Тэхён не умел играть перед Чонгуком, к которому испытывал все самые прекрасные и непрекрасные чувства. Когда человек любит, он именно так и смотрит. Глаза не могли обманывать. Тем более кристально голубые напротив, в которых Чонгук видел только себя. — Чего ты боишься? Расскажи мне. Расскажи и я все решу. Но не поступай так… Не поступай так с нами. — Прости меня, — Тэхён покачал головой и в самом деле развернулся, чтобы опять уйти. Чонгука такой расклад совершенно не устраивал, и он с рыком бросил пистолет на газон, а потом уверенными шагами сократил расстояние между ними и подхватил омегу на руки, закидывая его себе на плечо. — Что ты делаешь? Ты спятил?! — Да, я спятил, — спокойно ответил глава, пытаясь удержать брыкающееся тело и при этом дойти до чертовой машины. — Пусти меня, Чонгук, пусти! — кричал Ким и бил кулаками по спине старшего, который совершенно не реагировал на это. — Отпусти меня! Чонгук! — в паре метров от машины Тэхёну удалось добиться желаемого, потому что старший начал переживать, что случайно уронит брыкающегося омегу. Младший как с цепи сорвался орал и ругал альфу за то, что он настырный, упертый эгоист, который ничего не понимает. Чонгук понимал, что сейчас Тэхёном управлял лишь страх, страх перед Джиханом, ведь тот мог воплотить угрозу в реальность. Чтобы привести младшего хотя бы немного в чувства, Чонгук схватил его руки и завел за спину, прижимая хрупкое тело к себе вплотную. Так, что эта близость на несколько секунд отрезвила Тэхёна, который дал волю чувствам, вдохнул полной грудью любимый запах и посмотрел раздирающими душу глазами. Чонгук поцеловал первым. Прижался к мокрым от дождя губам своими крепко-крепко, будто пытаясь через поцелуй успокоить Тэхёна. А младший и не противился больше. Расслабился в чужих руках и прикрыл веки, приоткрыв губы, тем самым проявляя взаимное желание. Поцелуй выдался очень пылким и жарким несмотря на холодную погоду, на дождь, под которым они полностью промокли. Тэхён с отчаянным стоном углубил поцелуй со вкусом алкоголя и дождя. Чонгук уже не держал чужие руки, а Тэхён и не заметил, как они вцепились в плечи альфы, сжимая их. Дурманящий запах альфы коснулся обоняния омеги, который в этот же момент испытал нестерпимое желание слиться с Чонгуком в одно целое. Он обвил руками чужую шею и не дал этому поцелую прекратиться, словно боялся, что с окончанием страстного поцелуя закончится и вся жизнь. Целовал и целовал, ощущая сильные руки альфы у себя на талии. Целовал так, что в легких начинало болеть от нехватки воздуха. Целовал неистово, как в первый раз, целовал обжигающе, как умел только он. Как Тэхёна научили однажды эти самые любимые губы. — Расскажи мне, — шепотом попросил Чонгук, с трудом оторвавшись от губ. — Расскажи мне правду. Тэхён ласково потерся кончиком носа о чужой, прикрыл глаза и вдохнул запах, по которому тосковал все эти дни. Коснулся пальцами щек и скул, и тепло от лица альфы приятно грело вечно холодные руки омеги. Чонгуку было неважно, расскажет Тэхён сейчас или нет, потому что отпускать его больше он не планировал. И Тэхён это прекрасно видел, читал по глазам, ощущал по метке. Связь их будто усилилась в разы, когда их губы слились в пылком поцелуе. Тэхён облизнулся, шмыгнув носом, и посмотрел в глаза любимого, отвечая: — Я боюсь… — Я здесь, — Чонгук трепетно взял ладонями бледное лицо омеги и склонил немного голову, пытаясь посмотреть прямо. — Я твой альфа, Тэхён. Тебе нечего бояться, пока я рядом. — Я не за себя боюсь… — Джихан никому не сможет причинить вред, — в своих словах Чонгук не был уверен на сто процентов, но глава собирался сделать все, чтобы защитить семью. К тому же теперь альфа знал, для чего был весь этот спектакль, для чего Джихан так усердно старался. Ему не только эмоции брата нужны были, ему нужен был его трон. Его место под солнцем. Его власть, которой Джихан не мог обладать. По словам Адриана, получить такое предложение от ватиканцев — это великая честь, а расплатиться за это жизнью настоящее благословение. Чонгук плевать хотел, что из себя представлял этот договор, потому что его не волновали чокнутые старикашки в мантиях. Он готов был отдать этот договор в руки Джихана лично, только жаль, что это так просто не работало. Ватиканцам нужен был Чонгук, а Джихан… Ему оставалось терпеть и выжидать. Терпеть и ждать, когда члены сообщества окажут ему такое же внимание. — Слышишь? — Обещаешь? — голос Тэхёна дрогнул, и он снова шмыгнул носом, но не заплакал. Его насквозь промокшая одежда заставила хрупкое тело мелко подрагивать. Он замерз, хоть и был в самых теплых объятиях. — Обещаешь, что больше никто не пострадает? — Обещаю, — без раздумий кивнул Чонгук и прижался губами к чужому лбу. — Обещаю, вишенка.