***
Чонгук плавно убавил свет в просторной спальне, погружая комнату в уютную и немного грустную кромешную тьму. Стены лондонского пентхауса освещали лишь городские огоньки и редкие вспышки молний, после которых раздавался пугающий грохот в небе. Дождевые капли становились то мельче, то больше, сливаясь в сплошной поток — столица буквально обливалась слезами. Альфа неспешно прошел босыми ногами по темному ламинату вглубь комнаты, поставив стул прямо напротив большой кровати, где мирно спал омега. Запустив руку за спину, Чонгук схватился за ткань футболки и стянул ее с себя, оставаясь в одних черных джинсах. Футболка осталась валяться на спинке стула, а сам глава поправил еще влажные после душа волосы и подошел к тумбочке, на которой стояла бутылка виски и лежала пачка сигарет. Одной рукой магнат взял уже открытую бутылку алкоголя, которую начал пить, пока омега принимал душ, и второй рукой схватил пачку сигарет, возвращаясь и присаживаясь на стул. Первая глубокая затяжка после глотка холодного виски сразу ударила в голову альфы, который прикрыл веки и откинулся на спинку стула, медленно выдыхая. На мгновение Чонгук ощутил некую невесомость в теле и легкость в сознании, но стоило ему открыть глаза и посмотреть на Тэхёна, как прежнее напряжение и боль в голове вернулись к нему. Альфа не церемонился, пил прямо с горла, тут же затягиваясь сигаретой, неотрывно наблюдая за спящим танцором, который вымотался после тяжелого и слишком эмоционального дня. Тэхён лежал, свернувшись в клубок, и тихо сопел в подушку. Чонгук со своего расстояния мог отчетливо проследить, как плечи омеги плавно приподнимались и опускались, как его ресницы мелко подрагивали, а губы слегка вздулись. Прерывать сон младшего ради разговора альфа не планировал, а потому продолжал выпивать и курить, тушил сигарету о стул, кидая окурок под него, обещав себе прибрать за собой. Пока Тэхён спокойно спал и видел какие-то сны, все внимание Чонгука было сосредоточено на нем. Он неустанно прокручивал в голове отрывки вечера и не мог избавиться от едкого чувства, словно Тэхён и в самом деле решился на предательство. Чонгук ведь знал, что нет. Он в этом и не сомневался. Но испуганный и потерянный образ Тэхёна никак не покидал голову альфы, который упрямо зацепился за это, как за повод. Да и как не думать о том, что еще пару часов назад его омега яро вырывался, пытаясь убежать, и кричал, чтобы тот пустил его к Джихану. Это был образ омеги, который не верил в своего альфу. Не верил тому, кому однажды доверил свое сердце. Разум подсказывал и напоминал Чонгуку о том, что юноша еще слишком молод, он не ведал о полной картине преступного мира альфы, был огражден от правды, которая могла вконец испугать и вогнать в ужас. Тэхён не был готов к этой правде, но Чонгук упрямо не хотел показывать эту часть, не хотел, чтобы омега столкнулся с его мрачной стороной. Однако внутренний альфа все равно негодовал и злился, что его омега, на чьем бедре красовалась метка, поставил под сомнения его возможности. Тэхён от страха предпочел уйти к Джихану, когда мог довериться своему партнеру и рассказать, поделиться правдой. Чонгук хмыкнул и покачал головой, сделав еще пару глотков виски, поставив бутылку на пол. Бутылка виски была выпита на половину, а пачка сигарет опустошена практически до минимума. Альфа проверил пачку и отсчитал всего пять штук, которые приберег на потом. На момент, когда его омега проснется и они смогут поговорить. Тэхён спал почти два часа, совершенно не меняя позу. Он так глубоко погрузился в сон, что даже не ощутил тяжелый и грустный взгляд альфы, не увидел, как старший терпеливо ждал и курил. Табачный дым и высокий градус алкоголя повлиял на главу не самым красочным образом, придавая ему чуть ли не болезненный вид. Покрасневшие и немного увлажнившиеся глаза, темные круги, что пролегли под нижними веками, и отсутствие каких-либо эмоций. Не самая приятная картина, однако в душе все было намного хуже. Туда заглядывать куда неприятнее. Вспышка очередной молнии и сильнейший грохот за окном заставили танцора мелко дрогнуть, нахмуриться и взволнованно зашевелиться. Чонгук спокойно наблюдал, как Тэхён пытается прийти в себя, понять, где он находится и что вообще случилось. Альфа бы ни за что не прервал сон Тэхёна, ни за что бы не разбудил его, но все же ощутил облегчение, когда их взгляды встретились. Стоило младшему увидеть состояние Чонгука, как его сонного разума коснулось осознание. Видимо, воспоминания ураганом пролетели перед глазами, потому иначе не объяснить снова вспыхнувший страх. Снова боялся. Снова переживал. Но на сей раз не убегал. Ждал. — Ты пьяный? — хриплым голосом спросил Тэхён, заметив бутылку на полу и окурки. Нахмурившись, омега приподнялся к изголовью кровати и присел, глядя старшему в глаза. — Нет, — ответил альфа. — Но выпил. — Почему не лег рядом и не поспал со мной? — Не могу спать, — честно признался Чонгук и поднялся со стула, медленно обходя кровать слева, приближаясь к Тэхёну, который смотрел чуть ли не загнанно. Альфа прекрасно знал, что последует за разговором, что скорее всего танцор снова начнет упрямиться и просить отпустить, поэтому иного выхода не видел. — Ты чего? — Тэхён смотрел снизу вверх, явно растерянный непонятным поведением альфы, его уставшим и измотанным состоянием. Но глава не отвечал. Молча смотрел на теперь брюнета и представлял, как Джихан заставил омегу перекраситься. Вспомнил, как сам просил Тэхёна изменить цвет волос, но его не послушали. И сколько бы тогда Чонгук не злился, ему понравилось непослушание. Ему нравились стойкость и уверенность, которыми Тэхён раньше поражал. Немного строптивый он умел отстаивать свои границы, а теперь, когда возле него был Чонгук, так просто сдался в руки главного врага. Самого главного, потому что Джихан… Он тот, кто является альфой Тэхёна по закону природы. Это злило до невозможности. — Чонгук. Мужчина ничего не объяснил, но коснулся пальцами ремня, медленно расстегивая его и стягивая со штанов. Тэхён окончательно впал в замешательство, наблюдая за необъяснимыми действиями старшего. Младший не боялся, доверял и знал, что магнат ни за что ему не сделает больно, поэтому молча позволял Чонгуку делать то, что пришло тому в голову. Альфа подошел к тумбочке и открыл верхний выдвижной ящик, доставая оттуда пару наручников и маленькие ключи от них, которые он спрятал в кармане джинсов. При виде наручников, омега сглотнул ком в горле и насторожился, не представляя, что старший планировал делать. Чонгук забрался на кровать и попросил Тэхёна вытянуть руки вперед. Было сразу понятно для чего, но младший, видимо, все еще обескураженный, послушно выполнял просьбу. Чонгук поочередно надел наручники на каждое запястье и закрепил их на спинке кровати, шире друг от друга. — Что ты делаешь? — выдохнул омега, которому пришлось прилечь на подушки так, чтобы было удобно. — Чонгук… — Тихо, — альфа наклонился к парню и коротко поцеловал в губы, заглядывая в глаза. — Не бойся. — Я не боюсь. — Но боишься истинного, — констатировал альфа и оставил омегу лежать на кровати одного, присаживаясь обратно на стул. — Мы просто поговорим. — А сковывать меня обязательно? — А убегать от меня обязательно? — бросил альфа, строго посмотрев на Тэхёна, который виновато прикусил губу. Он чуть расслабился, не обращая внимание на свои руки, глядя только перед собой. Чонгук, не прерывая зрительный контакт, нашел рукой пачку сигарет и вытащил оттуда одну, тут же закуривая ее. Он не совсем понимал, для чего сейчас поступал таким образом, не совсем понимал, чего хотел добиться, но это засело у него в голове. Ему важно было показать, каким образом могло подействовать на него предательство Тэхёна. И младший притих. — Я много думал, — начал альфа, выдохнув дым. — Думал, в какой момент я подвел тебя, что ты засомневался во мне. — Я не… — Выслушай, — Чонгук вскинул руку. — Сначала я, — мужчина сделал паузу для очередной затяжки, ощущая совсем легкое головокружение. Несмотря на количество выкуренных сигарет и выпитый алкоголь, Чонгук все еще оставался вменяемым и мог отчетливо видеть перед собой младшего. Тот смотрел выжидающе, а главное доверительно. — И я понял, что это тот самый день, когда я оказался заперт в клетке как дикий зверь, — воспоминания делали больно, но альфа всегда держал этот момент в своей памяти. — Когда Джин избивал тебя, и все, что я мог делать, это кричать и умолять остановиться, — омега поджал губы, тоже помня тот страшный день. — Тогда я подвел сразу троих дорогих мне людей. Тебя, нашего сына и Чимина. И я никогда, — альфа покачал головой, прикрыв веки. — Никогда не смогу простить себя за это, и я знаю, что ты не винишь меня, но я, — Чонгук разбитыми глазами посмотрел на омегу и ткнул пальцем себе в грудь. — Я никогда не прощу себе этого, — процедил он сквозь зубы и, продолжая смотреть на Тэхёна, направил догорающий окурок к своему запястью, потушив его о свою кожу. Глаза младшего расширились от удивления, тогда как альфа оставался спокойным, но очень печальным. На его лице не дрогнул ни единый мускул, лишь в глазах отражалась вся боль. И она совсем не физическая. — Что ты делаешь? — дрожащим голосом спросил Тэхён, слегка приподнимаясь, насколько это позволяли руки, скованные наручниками. — Ты спятил? — В тот день, вишенка, я понял, — продолжал Чонгук, игнорируя вопросы танцора. — Понял, что я не всесильный. Я оказался в такой безвыходной ситуации… Никогда прежде я не чувствовал себя таким беспомощным и жалким. — Зачем ты это вспоминаешь? — в голосе брюнета сквозил упрек. — Это уже в прошлом. — Но это повлияло на нас. — Разумеется, — кивнул Тэхён. — Это сплотило нас и сделало сильнее. — Но ты ушел, — ухмыльнулся альфа и вынул еще одну сигарету, а Тэхён насторожился и посмотрел на тонкое белое орудие смерти, которым страдало нынешнее общество. — Почему? Тебе даже отвечать не нужно, — улыбнулся магнат. — Потому что ты боялся. Боялся, что я не смогу защитить семью, верно? — Чонгук… — Ты почувствовал безопасность в своем решении, Тэхён, — сказал альфа иными словами. — Ты предпочел согласиться на правила игры истинного, вместо того чтобы прийти ко мне, — Чонгук даже не докурил сигарету, вновь поднося ее к запястью и прожигая свою кожу. На этот раз глава ощутил это легкое жжение и увидел смятение вперемешку со страхом в глазах напротив. — Тебе же больно… — Да, — кивнул альфа. — Больно. Больно даже думать о том, что ты посчитал безопасным оставаться рядом с ним, — Чон бросил окурок на пол и достал еще одну сигарету, и на лице Тэхёна отразилось отчаяние. Он сжал губы в тонкую линию, не зная, как еще достучаться до старшего. Понимал, что слушать его не собирались. — Ты жил с истинным под одной крышей, любимый, — обращение было столь неожиданным и будто бы неуместным, но Чонгук не контролировал себя. Слова, что сыпались из его уст — все из души, все из той кромешной души. — Ты говорил, что никогда не испытывал истинность. Ты прав, — кивнул Чонгук и глубоко затянулся, устало выдыхая. От табачного дыма уже подташнивало, но мужчина все равно продолжал курить. Он не с Тэхёном побеседовать пытался, а себя наказать. За тот день, когда оказался слабым и беспомощным. — Пак не был твоим истинным, поэтому появление Джея логичным образом влияет на вас обоих, — Тэхёну хотелось кричать, что дело не в этом, но он будто воды в рот набрал. Молча слушал пьяный лепет своего альфы. — Я сейчас, если честно, — нервно рассмеялся Чон, шмыгнув носом. — Очень зол на себя и на тебя тоже, но на себя больше. За то, что позволил уйти. А на тебя, — Чонгук перевел взгляд на танцора. — За то, что ушел. Скажи мне, каково это? — Ч-что? — шепотом спросил Ким, на этот раз спокойно отреагировав на гром за окном. — Что ты чувствуешь к Джихану? Что чувствовал, находясь с ним под одной крышей? — Чонгуку даже задавать подобные вопросы было неприятно, но он должен был знать ответ. Должен был услышать из уст младшего. — Не буду скрывать, когда я встретил Чимина, у меня очень сильно екнуло в груди. Мое сознание, мой разум, мои инстинкты кричали, что это мое будущее. И я в это слепо верил, пока не встретил тебя. — Больше он не вызывает в тебе никаких чувств? — Не вызывает, — покачал альфа головой. — Не вызывает, потому что есть ты, — Чонгук пальцем свободной руки коснулся своего виска. — Здесь и вот здесь, — глава указал на сердце. — Только ты. Пока есть ты, нет для меня никого, Тэхён, — и еще одна попытка причинить себе боль. Альфа прошипел и сморщился, сильнее вдавливая окурок в запястье. — Прекрати, пожалуйста. — А ты ответь на вопрос. — Истинность здесь не при чем, — ответил Тэхён и облегченно выдохнул, когда старший бросил окурок на пол и поднялся, полностью игнорируя три небольших ожога на запястье. Тэхён обеспокоенно поглядывал на руку альфы, желая поскорее избавиться от наручников, чтобы помочь Чонгуку обработать раны. — Она мне ничего не дает, — более уверенно добавил Ким и посмотрел старшему в глаза. — В первую встречу, да, я что-то почувствовал, но, как ты и сказал, это были лишь инстинкты. Они не работали после. И сейчас тоже. Я обманул, — кивнул омега, но не сожалел, потому что делал это из благих намерений. — Обманул, да, сказал, что хочу попробовать с истинным… Но это не так. И ты прекрасно это знаешь, Чонгук. — Но ты продолжаешь упрямиться, — покачал альфа головой и наклонился, чтобы взять бутылку виски. Чонгук сделал еще пару глотков и сморщился, потому что кроме отвращения от алкоголя и сигарет больше ничего не испытывал. — Твои глаза, — альфа бутылкой указал на омегу, щурясь. — В них так много страха… Почему, Тэхён? Ты не смог смириться с тем, кто я есть? Не смог принять мой мир? Не сможешь жить, зная, что я преступник? Убийца? Ты каждый день думаешь о том, что жизнь со мной — это сплошной страх, верно? — и не дожидаясь ответа, с силой бьет бутылкой о пол, разбивая стекло на мелкие осколки. Так же громко разбивалось сердце альфы каждый раз, когда он думал о том, что его кровный брат истинный Тэхёна. Ему было тяжело смириться с этим. Очень тяжело. Горлышко, за которое магнат держался, осталось в ладони, и он выпрямился, глядя на острые концы стекла. — Чонгук, что ты творишь?! — омега повысил голос и подорвался к альфе, но скованные руки не позволили сдвинуться с места. Тэхён раздраженно дернул руками и посмотрел разъяренными глазами на Чонгука, который поднес разбитое стекло к груди чуть левее, где сердце, и начал медленно резать кожу. — Чонгук! — взмолился младший, в ужасе глядя на тонкую, но уже просочившуюся кровью линию на груди альфы. — Ты с ума сошел? Прекрати, пожалуйста! — Тэхён воскликнул, и альфа бросил остаток бутылки куда-то на пол. — Каждый твой взгляд, обращенный на моего брата, режет меня внутри без ножа, каждая минута, которую ты проводишь с ним, убивает меня! Мне невыносима мысль, что вы истинные! — Мне на это наплевать! — пытался перекричать Тэхён. — Мне плевать, кто мой истинный. Это никогда не изменит того факта, что я люблю тебя! Я всегда выбирал тебя, Чонгук! Услышь меня! — Почему ты ушел? — прошептал альфа, желая услышать истину, которую и так знал. — Потому что ты не всемогущий, — правда сильно била по внутреннему альфе. Правда разбивала главу на мелкие кусочки. Правда, звучавшая из уст Тэхёна, резала глаза. Чонгук смотрел на младшего, который больше не мог молчать, смотрел на его твердый взгляд. — Ты не сможешь уследить за всем, понимаешь? У тебя столько дел и проблем, что ты не сможешь всегда быть с нами, всегда защищать нас. В твоем мире никому нельзя доверять, никому! — воскликнул Тэхён, вспоминая всех, кто успел отвернуться от Чонгука за прошедший год, а потом взволнованно посмотрел на капельки крови, что стекали по груди вниз. — Да, Джихан угрожал мне. Говорил, что перережет всех, кого я люблю, если не уйду от тебя, — признались Чонгуку, который поджал губы. — И я ушел, потому что боялся, что он может пойти на такое. Ради Бога, он проник в загородный дом, который окружен охраной! Как ты за всем уследишь? Как узнаешь, кто тебя предаст на этот раз? Как ты сможешь все это контролировать, когда каждый готов ужалить тебя, Чонгук. Каждый. Ты пытаешься всех спасти, пытаешься нас всех уберечь, но кто будет спасать тебя? Кто? Ты не можешь допустить и мысль, что мне сделают больно, а я могу допустить такое? Могу пережить твою потерю? Мне не будет больно, если однажды твои враги прострелят твою грудь или висок? — Со мной ничего не случится. — Ты не можешь этого знать. — Но я знаю, — альфа забрался на кровать, подбираясь ближе к Тэхёну, и навис над ним, глядя в душу. — Никто ничего не сможет больше сделать. — А Джихан? — прозвучало имя истинного шепотом. — Он тем более, — выдохнул альфа и прижался к чужому лбу своим, обдавая губы вишенки теплым дыханием с терпким запахом алкоголя и табака. — Джихан играется, но у него нет таких полномочий. — Я не понимаю, — Тэхён прикрыл веки, немного успокаиваясь, а потом ощутил что-то мокрое у себя на груди. Капелька крови. — Я все объясню тебе со временем, — альфа отстранился и прикоснулся ладонью к щеке, вдыхая запах вишни и успокаиваясь. — Все смогу объяснить, ты только верь в меня. Верь, что я смогу. — Ты обещал, — кивнул омега. — Я верю. Чонгук знал, что глубоко в душе Тэхён все равно боялся. Это свойственно для человека, для юноши, который был совершенно далек от подобного образа жизни. Возможно, только со временем омега сможет ужиться рядом с Чонгуком, привыкая к неожиданным поворотам событий. Альфа провел носом по изящному изгибу шеи, добираясь до мочки уха и оставляя на нем невесомый поцелуй. Младший повел плечом, ощутив приятное и щекочущее тепло, слабо улыбаясь их нелегкому воссоединению. А потом вспомнил про ожоги на запястье альфы и про царапину на груди, желая освободиться от наручников и обработать свежие раны, но старший не позволил ему и слова произнести. Напористо поцеловал, приникая к приоткрытым губам, сразу углубляя поцелуй, потому что соскучился, потому что был под градусом и просто сошел с ума из-за стольких эмоций. Чонгук целовал нагло, мокро, активно двигая губами, чуть ли не кусая уста младшего, оттягивая мягкие губы и терзая их своими зубами. Проникал языком глубоко, изучал и исследовал влажный язык Тэхёна, вбирая его губами и посасывая. В штанах сразу стало тесно, возбуждение накрыло обоих с головой, а в нос альфы ударил яркий и насыщенный запах вишни. У танцора стало влажно в штанах, смазка просочилась сквозь ткань белья, наполняя комнату сладким ароматом. — Освободи меня, — попросил Тэхён, поплывшим взглядом посмотрев мужчине в глаза. — Освободи. Альфа отстранился и потянулся к карману, достав оттуда маленькие ключи, которыми тут же избавил омегу от наручников, освобождая его руки. Тэхён мгновенно повалил главу на спину, забираясь сверху и жадно впиваясь в губы, целуя почти яростно, словно пытаясь передать, как сильно Чонгук потрепал ему нервы, пока творил невесть что. Ким смачно чмокнул альфу в губы и мелкими поцелуями опустился на шею, несильно покусывая горячую кожу, а потом опустился еще ниже, к груди, наблюдая перед собой царапину и свежую кровь. Чонгук заметил, какой печалью на мгновение заполнился взгляд омеги, который высунул язык и провел кончиком прямо по царапине, вылизывая кровь. Старший еще больше расслабился и прикрыл веки, чувствуя, как влажный язык Тэхёна не просто собирал кровь, но и забирал всю боль. Парень опускался ниже, будто заново исследуя подкачанное тело альфы, пробежавшись пальцами по слабым очертаниям пресса. Руки омеги ловко справились с пуговицей и замком, стягивая джинсы вместе с боксерами, выпуская набухший член. Чонгук понимал, что младший хочет сделать, поэтому лег удобнее, чтобы Тэхён устроился у него между ног и приступил к делу. Опустив голову, омега на пробу провел языком по всей длине, обхватывая пальцами у основания. Естественная смазка альфы тут же просочилась, и младший размазал ее по головке большим пальцем, а потом облизнулся, увлажняя свои губы, и медленно втянул головку в себя. Тэхён делал минет очень аккуратно, словно впервые, словно переживал, но младший просто опасался, что не вовремя мог сработать рвотный рефлекс. Сейчас у танцора он был обострен, и все еще не ясно, по какой причине. Делиться догадками с Чонгуком он не спешил, а альфа довольно выдохнул и откинул голову назад, получая удовольствия от влажности рта омеги, что старательно посасывал его член. — Возьми глубже, — прозвучало практически приказным тоном, и альфа запустил одну руку в черные волосы омеги, с силой сжимая их и помогая Тэхёну. Альфа медленно терял контроль над собой, опьяненный чувствами, событиями и алкоголем, который запоздало бил по сознанию. Он активнее двигал бедрами, пытаясь войти глубже, а потом агрессивно оттянул Тэхёна за волосы и приподнялся, резко разворачивая хрупкое тело, прижав его к кровати. Альфа стянул белье омеги и с обожанием посмотрел на округлые ягодицы, оставляя довольно грубый шлепок на белоснежной коже. Из уст омеги вырвался полустон или полукрик, и он невольно прогнулся в пояснице, будто бы прося повторить. Чонгук снова шлепнул танцора двумя ладонями по ягодицам, а потом еще и еще, вырывая из уст Тэхёна сладкие стоны. Сжимал упругие половинки и раскрывал их, глядя на дырочку, из которой сочилась смазка. Альфа жадно посмотрел на стекающую смазку и наклонился вперед, провел языком по промежности, собирая нектар омеги, который извивался, вилял попой, поскорее желая ощутить заполненность. Но Чонгук не торопился. Снова ударил омежку по ягодице, снова провел по промежности языком, а потом вгрызся зубами в мягкую половинку чуть ли не рыча. — Скорее, Чонгук, — умоляющей интонацией прозвучал голос Тэхёна, которому было жизненно необходимо слиться со своим альфой в одно целое. — Не так быстро, — прошептал альфа, наклоняясь к уху омеги, чтобы тот смог почувствовать его горячее дыхание. Чонгук исследовал руками тело Тэхёна, плавно ведя ими от шеи к пояснице, обхватив и сжав его талию, а затем и ягодицы. Он сжимал половинки, раздвигая их и замечая, как каждый раз сжимается дырочка. Желание накатывало волнами, когда Тэхён в нетерпении приподнимал ягодицы, пытаясь получить хоть каплю внимания. Тихий скулеж и просьбы сделать хоть что-то заставили Чонгука отвлечься от созерцания. Он медленно провел пальцами по дырочке, ощутив сильную пульсацию. Повторив свое действие, он наблюдал, как омега пытался двигать бедрами в такт, желая получить большее наслаждение, однако альфа продолжал дразнить его, надавливая на кольцо мышц, но не проникая внутрь. Тэхён хныкал и пытался насадиться на пальцы, чувствуя приятное трение своего члена о простыни, но не дождавшись никаких действий от своего альфы, потянулся к своему члену, желая получить больше удовольствия, однако Чонгук прижал руки младшего к кровати. Его колени находились по обе стороны от ног омеги, и он сомкнул аппетитные бедра, чтобы начать издалека. Альфа провел членом по мокрой промежности Тэхёна, собирая смазку, размазывая ее по своей плоти, чтобы потом плавно провести головкой между ягодиц. Он чувствовал, как пульсировала дырочка его омеги, как она хотела принять его в себя, но специально оттягивал сладостный момент, чтобы насладиться таким Тэхёном. Он извивался, просил, почти умолял войти в него, его разум был затуманен, а на глазах выступили слезы. Чонгук надавил на дырочку и подался вперед и, когда Тэхёну уже казалось, что его мучения закончены, и он наконец почувствует долгожданную наполненность, альфа остановился, надавив на поясницу омеги, требуя прогнуться. — Покажи мне как ты хочешь этого — Чонгук с ухмылкой наблюдал, как Тэхён двигал бедрами, растирая смазку по члену, а затем протолкнулся между бедер, вбиваясь своим членом меж мягких ног, наполняя комнату характерными шлепками. Дырочка омеги изнывала, покраснела и обильно сочилась смазкой, желая поскорее принять в себя альфу, принять любимого, быть глубоко заполненным внутри. Но Чонгук медлил, получая эгоистичное удовольствие от толчков, от имитации секса, слыша умоляющие стоны танцора. — Прошу тебя, Чонгук, умоляю, войди в меня, — почти раздраженным тоном произнес Тэхён, не в силах терпеть подобные мучения, а потом гортанно простонал, когда ощутил очень сильный удар по ягодице. Тэхён закатил глаза, ощущая легкое жжение на заднице и еще больше чувствуя, как его дырочка пульсирует, сжимается, а потом снова обильно истекает смазкой. Из него вытекало столько, словно Тэхён снова переживал течку, хотя он был просто слишком возбужден сейчас. Член Чонгука приятно скользил между ног, но это было не то. Тэхён хотел большего. Он хотел альфу в себе. И старший снова приказным тоном велел омеге встать на четвереньки, тут же пристраиваясь сзади, наклоняясь вперед и опираясь одной рукой на матрас, а второй хватаясь за изящную шею Тэхёна. — Да! — вскрикнул омега, когда старший резко и глубоко вошел в него, без какой-либо подготовки. С таким обилием смазки она и не требовалась. Тэхён бы только сильнее разозлился от нестерпимого желания. Альфа не церемонился и не нежился, вбивался сильно, часто и глубоко. Комната пропахла не только сигаретным дымом или алкоголем, сейчас в ней смешались и их естественные ароматы, повышая температуру не только в теле, но и в спальне. Несмотря на проливной дождь в лондонском городе влюбленные, согреваемые друг другом, чувствами и болью, которую они пережили, не чувствовали холода. Чонгук ускорялся с каждым толчком, набирая такой темп, что младший не выдержал напора и упал на кровать. Альфа сжал одной рукой волосы Тэхёна на затылке, прижимая его к кровати щекой, а второй оперся на поясницу, ни на секунду не замедляясь, трахая растянутую дырочку. Он так сильно увлекся, так сильно дал волю своим чувствам, так сильно хотел Тэхёна, что потерял себя, забыв о том, что младшему могло быть больно. Продолжал вбиваться в хрупкое тело, судорожно шепча имя любимого, судорожно повторяя имя, которое могло напрочь снести ему крышу. Тэхён — единственный, кто мог причинить боль, кто действительно мог убить Чонгука. Никто другой. Только этот безгранично красивый, добрый и невероятно сильный омега, чьи уста сейчас просили не останавливаться, чьи уста могли произнести имя альфы так, что у старшего содрогалась душа.***
Тэхён не мог спать. Он лежал рядом с Чонгуком и нежно водил пальчиком вокруг царапины на груди, с ужасом вспоминая, с каким ненормальным видом альфа наносил себе физический вред. Благодаря метке омега с двойной силой ощущал боль внутри альфы, он не только чувствовал моральные терзания Чонгука, но и слышал их. Слышал, как ему тяжело. Его душа кричала о боли. И Тэхён понятия не имел, что мог своим поступком показать свое недоверие Чонгуку. Но ведь он не в нем сомневался. Не в Чонгуке, а в людях, которые его постоянно окружали. Сколько раз Жозе проворачивал дела за спиной сына, сколько раз альфа находил крыс среди своих? Сколько раз он наказывал телохранителей и лишал их жизни, чтобы проучить и преподать другим урок. Но мало кто усваивал, потому что предательства продолжались. Танцор ни капельки не сомневался в отваге своего альфы, знал, что мужчина пойдет на все безумства, чтобы сохранить жизнь близким. Но Тэхён должен был подстраховаться, должен был попробовать. На самом деле, младший так и не смог до конца открыться Чонгуку. Он не рассказал о главной цели своего ухода, не поведал о том, что планировал избавиться от Джихана, когда наступит подходящее время. Омега твердо решил для себя, что убьет Джея, несмотря на их истинность и несмотря на ту моральную боль, что ему придется пережить. Тэхён знал, что Чонгук, как бы сильно не горел желанием избавиться от брата, он этого не сделает. Не сможет ради спокойствия Тэхёна. А младшему такое спокойствие не сдалось. Ему было бы легче, если бы Джихана попросту не существовало. Мужчина ни за что не собирался отступать, а Чонгук… Он не всегда сможет уберечь их. Однажды у Джихана может получиться, и тогда Тэхён не сможет себе этого простить. — Люблю тебя, — прошептал Тэхён и мягко поцеловал мужчину в висок, глубоко вдыхая родной запах и аккуратно покидая уютную теплую кровать.***
— А-а-а! — истошно закричал альфа, падая на колени, когда ему сломали костяшки пальцев. Чонгук сжал губы в тонкую линию, проделывая то же самое со второй рукой, ни капельки не испытывая сожаления. Он смотрел на Рэймона, который позволил пройти Джихану в загородный дом, который позволил произойти этому безумию, этой опасности, который зачем-то прислуживал врагу своего босса. Чонгук не знал, кому он мог доверять, если рядом с ним из преданных остался только Хосок и Джэхён, который все еще лежал в коме. Остальных можно было гнать в шею. — Что? — спросил альфа и встал перед Рэймоном, которого оставили мучиться напоследок. Он сидел на коленях, со сломанными пальцами, пытаясь не сойти с ума раньше, чем глава поставит точку. Магнат возвышался над телохранителем, глядя сверху вниз, как на кусок дерьма, никак иначе. По-другому он подобных крыс называть не мог. — Что тебе пообещал Джихан, что ты отвернулся от меня? Что он мог дать тебе, чего не дал я, Рэймон? — С-свободу, — прокряхтел телохранитель, измученно сидя на коленях и глядя на черные туфли своего босса. — Он обещал даровать свободу. — Свободу? — ухмыльнулся Чонгук, покачав головой. Он оглянулся на своего помощника и кивнул на Рэя, улыбаясь еще шире. Его явно позабавили слова телохранителя, которому однажды довелось охранять жизнь Тэхёна. — Слышал, Хо? Джихан обещал ему свободную жизнь. — Я был лучшего мнения о тебе, Рэймон, — фыркнул Хосок, с сожалением глядя на бывшего коллегу. Они не то чтобы были хорошими друзьями, но за столько лет работы Хосок прикипел к Рэю и в самом деле не ожидал предательства. Не от него. Чонгук вернул внимание на предателя и схватил его за подбородок, с силой сжимая пальцами, желая истерзать этот рот, что так гнусно сливал информацию. — О какой свободе ты говоришь? — вскинул альфа брови. — Джихан не может даровать тебе свободу, потому что твоя жизнь была в моих руках. Рэй. Ты же не глупый. — Простите меня… — Поздно, — покачал Чонгук головой и вытянул правую руку в сторону, чтобы Хосок вручил ему стакан кипятка. — Пока ты гнался за свободой, ты забыл, что я даровал тебе жизнь, Рэймон, — глава пальцами раскрыл предателю челюсть и, прежде чем влить ему кипяток в горло, произнес, — Я даровал, я и заберу.***
Наблюдать, как маленькое чудо засыпает на руках, было любимым занятием Тэхёна, который истосковался по сыну за прошедшую неделю. Вернуться домой на виллу оказалось столь приятным моментом, что омега впервые ощутил себя так, будто он в своем доме. Проживание на вилле всегда немного смущало Тэхёна, который пришел сюда в качестве суррогатного омеги и застал семейную жизнь истинных. Волей-неволей, но возникали такие ситуации, когда омега вынужденно вспоминал о том, что в стенах этой виллы были прожиты счастливые воспоминания супружеской пары. Однако он не спешил говорить об этом Чонгуку, хотя не раз планировал. Да и под натиском папы было сложно не думать о таком, ведь мистер Ким уверял сына, что им нужен другой дом, в котором они смогли бы оставить свои воспоминания. Новые, чистые, прекрасные. Базиль крепко уснул на руках папы, по которому тоже скучал и по которому плакал практически каждый день. Спал на любимых руках, наслаждаясь лучами весеннего солнца. Апрельский бриз достигал их виллы, напоминая омеге о том, что совсем рядом простиралось бесконечное море. Тэхён прищурился и посмотрел на бушующие волны, загораясь идеей побывать на пляже вместе с Чонгуком и Базилем. Только они втроем и невероятные виды, которыми они могли бы вместе любоваться. Омега представил на мгновение картину в голове, представил большой плед, который они постелили бы на песке, представил, как Базиль бы удивлялся и восхищался волнами. Разве Тэхён мечтал о чем-то сверхъестественном? Обычный семейный день у моря. Только вот папа его все ещё упрямился и не называл их семьей, потому что слишком традиционный, слишком консервативный. — Я все ещё не понимаю, зачем ты уходил к Джихану? Чего ты добивался? — наверное в десятый раз повторил старший омега свой вопрос во время совместного завтрака на террасе возле бассейна. Тэхён понимал негодование папы, но рассказать всю правду все равно не решался. Ким и так не одобрял образ жизни Чонгука, не одобрял и то, что Тэхён теперь тоже стал частью этой жизни — многое не одобрял, но закрывал на это глаза. Если Тэхён раскроет правду, мистер Ким вряд ли будет оставаться столь лояльным к Чонгуку. — Пап, как будто у тебя не было так с отцом, — вздохнул танцор, не желая напоминать мужчине о покойном, но не находя иного способа достучаться. — Ты же знаешь, что такое истинность, и как она работает. — Знаю, но ты говорил, что не веришь в нее. — Тогда я считал своим истинным Пака, — напомнил Тэхён, легонько покачивая сына на руках. — А тут оказалось, что Джихан… Пап, я же не специально… Это инстинкты. — И что ты понял за неделю? — старший скептически выгнул бровь. — Что люблю Чонгука, и что истинность действительно не важна. — Я думал, ты это понял, когда вы поставили друг другу метки. — Пап… — Ладно, — вскинул омега руки в примирительном жесте. — Сделаю вид, что поверил в этот бред. Тэхёну хотелось поблагодарить за понимание, но он промолчал, присаживаясь обратно за стол, чтобы спокойно позавтракать, пока Базиль дремал. Дворецкий вышел к ним на террасу со свежей нарезкой фруктов, которые Чонгук заказал специально для омеги из тропической страны. Тэхён не просил, а просто вслух изъявил желание отведать мангустины. — Спасибо, — нежно улыбнулся старший омега, скромно посмотрев на дворецкого, который в свою очередь смотрел на папу Тэхёна довольно странно. Парень настороженно проводил взглядом работника и перевел взгляд на папу, который продолжал слабо улыбаться, пробуя экзотический фрукт первым. — Ты уверен, что не беременный? Тэхён привыкший к внезапным вопросам папы, облегченно выдохнул и кивнул, вспоминая, как первым делом попросил дворецкого достать ему тесты. Он сделал три вчера и ещё один сегодня утром, все они показывали отрицательный результат. Тэхён не был беременным и был безгранично этому рад. Время абсолютно не приемлемое и к тому же обстоятельства… Тэхён не сильно горел желанием рожать второго, когда в их жизнях творился такой бардак. Ему казалось, что одного Базиля им с Чонгуком было бы достаточно, но старший явно желал ещё. А Тэхён… Он боялся и не был уверен в том, что это хорошая идея. — Это дело времени, — фыркнул Ким. — Если не будете предохраняться, то родишь своему альфе несколько детей. — У меня нет этого в планах, — напомнил Тэхён о своей позиции, но его снова особо и не слушали. — Это ты сейчас так говоришь, — ухмыльнулся старший омега и взглянул на мирно спящего внука, тепло улыбаясь. — Во время фазы это невозможно контролировать. — Пап, — Тэхён ощутил, как его щеки загорелись. Он смутился, потому что очень редко обсуждал личную жизнь с папой. — Сменим тему. — Я перестану говорить об этом, когда вы официально поженитесь. — Свадьба тут причем? — Я не хочу, чтобы мои внуки рождались вне брака! — строго произнес Ким. — Не поговоришь с Чоном, это сделаю я. — Хорошо-хорошо, — сдался Тэхён, не зная, как начать такой разговор. Омега собирался просто дождаться момента, когда Чонгук снова сделает ему предложение руки и сердца. Тогда-то Тэхён без раздумий согласится. Скажет долгожданное «да».***
Глядя на омегу, который менял подгузники Базилю, Чонгук впервые за долгое время ощутил умиротворение. Он смотрел, стоя на лестнице, планируя подняться к себе в кабинет для предстоящего тяжело разговора. Но не смог не взглянуть, когда услышал детский и очень счастливый визг, смех любимого, который что-то объяснял сыну. Тэхён целые дни проводил рядом с Базилем, не отвлекая Чонгука от дел, благодарный за то, что глава занялся вопросом безопасности всерьез. Они помогли переехать мистеру Киму на виллу, объяснив ему это тем, что Тэхёну нужна была поддержка и помощь папы в воспитании ребёнка. Правду ему никто не говорил и не собирался. Альфа рассмеялся вместе с Базилем, не в силах сдержаться, заразился детским смехом, которым наследник щедро делился. Малыш редко смеялся так громко и звонко, а значит был в действительно очень хорошем настроении, что невольно влияло и на родителей. Кивнув мистеру Киму, который заметил будущего зятя у лестницы, Чонгук поспешил в свой кабинет на второй этаж. Там его уже ожидал гость, которого альфа оставил напоследок. Разобравшись со всеми, кто посмел отвернуться от главы, Чонгук больше не собирался смотреть на семейные узы, которые их связывали. Жозе не воспринимал простые просьбы Чонгука не лезть в их жизнь, а значит магнат будет говорить иначе. — О чем ты хотел поговорить? — спросил Жозе, как только альфа вошел в кабинет. Недовольный и угрюмый он сидел на кресле, напротив рабочего стола Чона, глядя на картину Мона Лизы. Ему явно не понравилось то, что Чонгук сам не поехал в их с Адрианом особняк, а вызвал его к себе домой. Чонгук и не ожидал, что старший омега приедет, но раз приехал, значит чувствовал подвох. Чувствовал, что Чонгук уже на грани. Альфа прошел на свое рабочее место, в довольно бодром состоянии, ощущая некий прилив сил и энергии после того, как разобрался с предателями. Оставался один, которого Чонгук знал в лицо. Знал, как родного человека. Когда-то называл даже папой. Альфа вспомнил встречу с настоящим папой, с тем, кто по сей день верил и ждал какого-то чуда, верил в то, что его дети живые и здоровые, верил в то, что они ещё встретятся. Встретились, но родители никогда об этом не смогут узнать. Они так и будут жить в неведении. — А ты сам не знаешь? — Понятия не имею. — Да ладно, — ухмыльнулся Чонгук, постучав пальцами по столу. Его взгляд упал на фотографию Тэхёна с сыном, которую альфа сделал, пока младший не видел. Сделал снимок, когда его омега кормил сына смесью. Базиль внимательно смотрел в глаза папы, пока ел, а Тэхён в свою очередь любовался наследником, подарив нежный и заботливый взгляд. Альфа ощутил укол вины, вспомнив как недавно под действием алкоголя и никотина подверг омегу мучениям. Как потом брал его так, будто ничего не произошло. Ему все ещё очень совестно за ту ночь, но дело было сделано. Тэхён увидел ещё одну сторону Чонгука и, как ни странно, не убежал от него. — Твои действия за моей спиной выходят из-под контроля. — Конкретнее, Чарльз. — Сначала ты проворачиваешь махинации с чужими жизнями, делаешь Тэхёна папой в таком юном возрасте, не спросив разрешения! Не поставив меня в известность! — И посмотри, чем это обернулось? — нахально улыбнулся старший омега и развел руки в стороны. — Все остались в плюсе, разве нет? — Что ты несёшь? — недоуменно посмотрел альфа на мужчину. — Ты нашел свою любовь, как и Тэхён нашел своего альфу, — отвечал Жозе, ни капельки не чувствуя вины. — Базиль родился прекрасным омегой, хоть я и вижу, что ни один из вас даже не планирует готовить его на твое место. — Базилю еще нет полных семи месяцев, Жозе, какой трон? Какая Империя? Не смей рассматривать моего сына в своих личных целях, ясно? — альфа указал пальцем на мужчину, предупреждающе глядя. — Больше я не позволю проворачивать дела за моей спиной, больше ты не будешь подкупать моих людей и строить козни против меня, теперь мои глаза всегда будут направлены на тебя и на твои действия. Ясно? — Как ты со мной разговариваешь? — пораженно выдохнул старший, не ожидавший такой интонации. — Не забывайся, что перед тобой… — Это ты не забывай, кто перед тобой! — воскликнул альфа, приподнявшись с кресла. — Не забывай, что перед тобой не твой сын, а твой глава, — Чонгук медленно обошел рабочий стол, приближаясь к омеге спереди. Жозе, привыкший, что каждый слушался его приказов, каждый плясал под его дудочку, был сильно обескуражен поведением магната, который резко схватил француза за подбородок, сжимая его челюсть так, что губы омеги вытянулись в трубочку. Словно пригвожденный к креслу француз не двигался и в немом страхе, наблюдая за вспышкой гнева. — Еще раз, — процедил альфа сквозь зубы. — Еще раз повторяю, хоть один промах с твоей стороны, и меня не остановит даже Адриан, слышишь? — альфа дернул рукой так, что Жозе сморщился из-за неприятной боли в челюсти. — Мне плевать, что вы истинные. Сотру в порошок, Жозе. Не посмотрю ни на прошлое, ни на настоящее, ни на что. Сравняю с землей, если ты продолжишь в том же духе, — Чонгук с презрением отпустил омегу и выпрямился, поправляя пиджак. Он посмотрел на загнанного в угол, но все такого же наглого француза, ясно осознавая, что слова могли подействовать на Жозе с малой вероятностью. — Не цепляйся к Тэхёну, не смей причинять ему вред, — бросил альфа напоследок предупреждающе прежде, чем оставить старшего одного. Жозе судорожно выдохнул, как только Чонгук закрыл за собой дверь. Он с трудом сглотнул ком в горле, касаясь пальцами подбородка, где кожа немного горела от натиска чужих пальцев. Француз никогда не видел сына в такой ярости, не видел такой ненависти, направленной в его адрес. Он часто ошибался, часто промахивался, но Чонгук никогда не позволял себе переходить границы, сохраняя между ними уважительные отношения. Сейчас мужчина чувствовал себя униженным и втоптанным в грязь. С ним разговаривали как с мальчишкой из подворотни, как с этим развратным танцором, который испортил все для Империи, ради которой омега старался. Но никто не оценил по достоинству его вклад, принижая, опуская, превращая во врага народа. Омега поднялся с кресла и подошел к столу главы, хватая фотографию в рамке. Он с отвращением посмотрел на снимок, на стриптизера, от которого все эти месяцы пытался избавиться, и думал лишь о том, что у него остался один выход. И неважно, что могло последовать после. Чонгук еще пожалеет, что посмел применить физическую силу в отношении своего папы. Альфа обязательно за это ответит.***
Только в зрелом или старческом возрасте можно было понять быстротечность времени. Его мимолетность, иллюзорность, его неподчинение и невозвратимость, его безграничность пугала молодого омегу, который раньше даже и не задумывался о таких вещах. Он каждый день думал лишь о том, чтобы время поскорее пролетело, чтобы он поскорее избавился от долгов отца, чтобы поскорее вылечил папу, чтобы поскорее прошел тот этап. Скорее, скорее, скорее. Только об этом мог желать танцор, которому слишком рано пришлось повзрослеть. Сейчас он хотел бы остановить этот поток, остановить время. Была бы такая возможность, Тэхён поставил бы жизнь на паузу, чтобы разобраться в себе, в Чонгуке, в их чувствах, в их жизнях. Чтобы четче прочертить картину будущего, быть готовым ко всему, быть морально сильным и устойчивым, чтобы ни одна неприятность не выбивала омегу из строя. Сейчас Тэхён старался ценить каждый миг, который они проживали вместе, усиленно отгоняя долой тревожность за будущее. Он исключал любую мысль о Джихане, но все равно нутром ощущал, что истинный где-то рядом. Он наблюдал, смотрел и ждал. Он готов был снова ударить, но он словно поджидал подходящего момента. Время шло неумолимо. Недавно начавшаяся весна медленно, но довольно красочно и красиво сменилась летом. Марсель каждый день радовал жителей солнечной жаркой погодой, а море все также продолжало то бушевать, то мирно петь свои песни. Тэхён все больше погружался в бытовую жизнь, уделяя послеобеденное время урокам французского языка, утренние часы проводил исключительно с сыном, играясь и общаясь с малышом, у которого потихоньку прорезались зубки и который с недавних пор начал активно ползать, даже иногда пытался подняться на ноги. Он засматривался на своих родителей, которые окружили его своей заботой и любовью, чтобы навсегда стереть из памяти ту ужасную неделю, когда Тэхёну пришлось уйти. Глядя на старших, маленький наследник тоже хотел ходить, тоже повторял за взрослыми, и много смеялся, когда смеялись они. В одно июньское утро Тэхён вдруг решил научить домашних поваров готовить редкие корейские блюда, чтобы иногда они могли разнообразить кухню родной пищей. Идея показалась очень заманчивой для папы Тэхёна, который охотно поддержал сына и сам раздавал команды, обучая поваров готовить свои фирменные блюда. В тот день Тэхёну просто захотелось встретить своего альфу после командировки вкусной домашней едой, теплыми объятиями, а потом долгими и страстными поцелуями в спальне. Чонгук все чаще пропадал за границей, очень много времени проводил в кабинете, но все свое свободное время, которое появлялось у альфы, он непременно проводил с семьей. Мартовские события постепенно забывались, а состояние обоих приходило в норму. Чонгук все больше возвращался в свое прежнее состояние, он отдаленно начинал напоминать того холодного альфу, с которым Тэхён впервые столкнулся еще в клубе. Единственное место, где глава позволял себе проявить чувства, это дома с любимыми и то не перед всеми, дожидаясь момента, когда папа Тэхёна оставит их наедине, а домработники не шатаются по дому и не мозолят глаза. — А-а-а, — услышал омега за спиной, пока наблюдал за пышными облаками в небе, которые стремительно двигались в одном направлении. Губы Тэхёна мгновенно растянулись в улыбке, когда он обернулся и увидел Базиля, который дополз до террасы, привлекая внимание папы. Кухня с утра шумела и готовилась к вечеру, мистер Ким, ощутив себя более или менее комфортно на вилле, стал помогать дворецкому и давал советы, как лучше подготовить стол для ужина. Чонгук еще вчера позвонил и сказал, что они с Юнги возвращаются из Милана, поэтому вечер пятницы они все проведут вместе на вилле. — Мхмаамх, — произнес Ван Ё что-то невнятное, уже всецело считая себя взрослым и разговаривая с папой на своем языке. Тэхён с умилением улыбнулся и подхватил сына на руки, в награду получая визг счастья и море радости в голубых глазках. — Что это мы тут делаем, м? — Простите, мистер Ким, я хотел взять маленького господина на руки, но он закапризничал и пожелал самостоятельно добраться до вас, — виновато произнес дворецкий, чуть склонив голову. Тэхён лукаво улыбнулся, глядя на мужчину, который уже не в первый раз проявлял странный интерес и заботу по отношению к его папе. Глядя на дворецкого, омега с трудом мог представить, что между ними действительно пробежала какая-то искра. Папа всегда говорил, что после смерти истинного, смыслом жизни для него являлся только Тэхён. Пока омега сильно не заболел и не слег. С одной стороны танцор вроде и радовался, но с другой… Сомневался, что в этом был какой-то смысл. Дворецкий не имел практически никаких прав, все свое время служил Чонгуку и его семье. Тэхён часто задавался вопросом, когда же этот мужчина отдыхает? — Все в порядке, — ответил брюнет, покачивая сына на руках. Тот все также улыбался, засунув пальцы в рот. Передние зубки прорезались быстро, но очень неприятно и болезненно для Базиля, которому постоянно хотелось что-то кусать. Тэхён мягко вынул маленькую ладошку омеги изо рта и поцеловал сына в щеку, пытаясь отвлечь внимание. — Возвращайся на кухню, ужин уже через пару часов.***
Стол буквально ломился от различных изысканных блюд, бокалы у каждого были наполнены самым дорогим вином, а в столовой комнате играла легкая тихая мелодия, которую дополняли лишь светские или деловые разговоры за ужином. Чонгук с полуулыбкой наблюдал за большим праздничным столом, за которым собрались практически все его близкие люди. Рядом справа сидел Тэхён, а между ними стояло сиденье для ребенка, на котором Базиль немного капризничал и раскрошил кусочек печенья. Рядом с Тэхёном сидел его папа, а дальше расположился муж Джэхёна и его сын. Он и Тэёна пригласил, ведь омега был знаком с Хосоком, с главным виновником торжества. Правда, кроме них двоих об этом никто не догадывался. Напротив главы сидел Адриан в хорошем расположении духа, а рядом с ним Жозе, вечно угрюмый и недовольный. Чонгук уже привык к этой физиономии, поэтому на его настроение это никак не влияло. Разговор пошел на пользу и старший омега вроде как угомонился, лишь изредка вставляя свои замечания. Справа от Жозе сидел Чимин, а рядом с ним Юнги, который шепотом рассказывал ему о поездке в Милан. Чимин внимательно слушал и иногда поглядывал на Базиля, нежно улыбаясь. Все же Чонгук был рад, что они с Тэхёном доверили именно Паку быть крестным папой. За это время они неплохо поладили, а Ван Ё уже начал узнавать своего крестного, поэтому всегда встречал его с радостной улыбкой. Слева же от Чонгука сидел как раз-таки виновник столь торжественного ужина, а рядом с ним его спутник по жизни, его истинный, его будущий муж, а по совместительству личный врач семьи Чон-Дюбуа. Сону сидел и перекидывался парой фраз с Тэхёном, который все еще не догадался, в чем причина счастливых глаз друга. Омеги обменивались взглядами и только им известно, о чем они пытались договориться. — Как поездка в Милан, сын? — спросил Адриан, когда домработники начали сервировать стол по новой, чтобы можно было подать второе. — Неплохо, — кивнул альфа. — Поговорил с лидером, все решил. — И вопрос с братом тоже? За столом образовалась давящая и напряженная тишина при упоминании Джихана. Достаточно было сказать слово «брат», чтобы понять, о ком шла речь. Тэхён задумался лишь на короткое мгновение и дальше продолжил кормить Базиля с ложечки. Мистер Ким приготовил для внука специальное фруктовое пюре. И малышу вроде нравилось, а потому Чонгук не был против. — И это тоже, — ответил сдержанно магнат, украдкой посмотрев на Хосока с Юнги, которые были свидетелями разговора. Чонгук полетел на встречу с лидером, чтобы решить конфликт между ним и Джиханом, чтобы поставить точку в этом вопросе, чтобы твердо сказать, что ни у кого нет никаких прав на его омегу. Лидер на удивление быстро согласился с главой, а на вопросы о местоположении Джихана упрямо не отвечал, ручаясь, что альфа больше не будет поступать опрометчиво. На слово верить им никто не собирался, но по словам лидера, Джихан сейчас находился в одной из стран третьего мира, чтобы уладить некий конфликт. Чонгук ни капельки не верил, а потому поручил Юнги продолжать искать кровного брата, где бы тот ни был. — Впрочем не будем о работе, — альфа натянул улыбку на лицо и взглянул на Хосока, который до этого что-то шептал Сону на ухо. — Мы сегодня собрались за этим прекрасным столом, чтобы поздравить Хосока и Сону с предстоящей свадьбой. — Да ладно?! — восхищенно произнес Тэхён, прикрыв рот руками, а потом на радостях пошел обнимать своего друга и поздравлять с грандиозным событием. Чонгук как завороженный смотрел на Тэхёна, замечая искры в глазах, когда речь зашла о свадьбе. Увидел эту юношескую, почти детскую радость, стоило сообщить о новостях. И сейчас обнимал, поздравлял женихов, чуть ли не прослезившись. Может… Чонгуку стоило еще раз испытать свою удачу? Попросить у омеги руку и сердце? И на сей раз не принимать отказы, потому что теперь они вместе навсегда. Неважно как долго продлится это «навсегда». — Поздравляю вас, — Тэён тоже подошел к мужчинам и поочередно обнял их, стараясь улыбаться и не показывать свое поникшее состояние. Омега с каждым днем терял надежду на чудо, терял веру в то, что его муж очнется из этой проклятой комы. А Чонгук больше не знал, что говорить в моменты, когда Тэён грустил и плакал, сидя рядом с Джэхёном, альфа не знал, какие слова можно было подобрать. Как успокоить омегу, который каждый день жил со страхом? Который каждый день просыпался и бежал проверять состояние мужа. — Да уж, — скептически произнес Жозе, делая глоток красного вина. — Никогда не думал, что наша семья докатится до такого, — расслабленная улыбка сошла с лица магната, и он недовольно посмотрел на старшего, который совершенно не умел подбирать слова. — Собрались в кои-то веки за одним столом и ради чего? Ради цепного пса. — Жозе, — Адриан бросил предупреждающий взгляд на омегу. — Не надо. — Разве не правда? — Хосок не только мой телохранитель, — главе пришлось слегка повысить голос. Сону тоже хотел что-то добавить, но рука его альфы, что легла мягко на запястье, успокоила омегу и привела в чувства. Он не должен был устраивать разборки за ужином, тем более с родителями Чонгука. Хосок это понимал, поэтому молча глотал едкие слова своих хозяев. Правда, единственный, кому он поистине служил — это Чонгук. Так было и так будет всегда. — Он еще и мой друг, — напомнил Чонгук всем, кто собрался за этим столом, но продолжал сверлить Жозе прямым и тяжелым взглядом. Старший омега только хотел ответить сыну, но капризный плач Базиля не позволил ему и слово вставить. Маленький наследник, которому надоело сидеть на стульчике для детей, начал активно стучать маленькими ладошками по стулу, кричать и требовать внимание отца, который уже несколько минут не смотрел на него. Сердце Чонгука в ту же секунду оттаяло, а разум забыл об отвратительном характере Жозе — все внимание главы было направлено на сына. Тот дергал ручками и просился к отцу на руки, упрямо игнорируя просьбы Тэхёна успокоиться и пойти к нему. Но Ван Ё успел соскучиться по отцу, а потому с приездом Чонгука напрочь забыл о Тэхёне. — Иди ко мне, — альфа взял сына на руки и посадил на одно колено, слегка покачивая из стороны в сторону. — Такой милый, — улыбнулся Чимин, глядя на крестника. — И растет очень быстро, — добавил Пак. — Сколько я его не видел? Недели две? — прозвучал риторический вопрос. — А уже так подрос. — Он растет не по дням, а по часам, — улыбнулся мистер Ким, взглянув на внука. — Вы потакаете его капризам, — вмешался в очередной раз Жозе. — Ребенок привыкнет и сядет вам на шею! «Прямо, как и вы», — подумал Чонгук мысленно, игнорируя неуместные замечания. Только не все были одарены подобной стойкостью и терпеливостью. Папа Тэхёна на этот раз не смог промолчать и ответил: — Думаю, не вам вмешиваться в воспитание Ван Ё. — Базиль, — нарочито выделил имя Жозе. — Он и мой внук тоже, поэтому имею право. — Хватит, — строго произнес Чонгук, чувствуя, как Базиль схватил указательный палец отца и потянул его в рот, пытаясь покусать, чтобы расчесать десна. Альфа не стал ему мешать, хотя Тэхён не одобрял подобное, ведь это не гигиенично. Поэтому омега ненавязчиво остановил сына, но в ответ получил очень сильной недовольный вой, словно Базиль вот-вот лопнет из-за своих капризов. — Подавайте второе, — попросил глава, когда появилась фигура дворецкого в столовой. Тот коротко кивнул и ушел обратно на кухню, чтобы выполнить указания. Чонгук посмотрел на двух дедушек Базиля, которые сейчас испепеляли друг друга недовольными взглядами, и сдержанно выдохнул. Тэхён лишь пожал плечами, ведь прекрасно знал своего папу, который намного упрямее и критичнее, чем Жозе. Однако Мистер Ким всегда знал меру и добавлял комментарии и замечания лишь к месту. Между ними давно пробежала кошка, но это и не удивительно. Жозе снова кипел ревностью и завистью, ведь на вилле под попечительством Дюбуа, проживал омега, который совсем не был плох собой. Лишь болезнь немного подкосила его состояние. Но в целом старший Ким был очень привлекательным омегой с приятным запахом. Жозе попросту завидовал. А Ким искренне не понимал почему, но взаимно презирал француза за поломанную жизнь сына.***
Адриан слегка удивился, когда Жозе сам предложил остаться переночевать на вилле сына. Мужчина охотно согласился и некоторое время перед сном повозился с внуком, впервые так долго нянчился с ним, хоть и под присмотром Тэхёна и мистера Кима. Жозе в их дела не лез и особо не тянулся к наследнику, который только раздражал его. Вся семейка Ким была ненавистна французу, который желал лишь об одном: навсегда избавиться от них и вернуть Чимина на прежнюю позицию мужа главы. Хотя тот тоже далеко не сахар. Омега даже не постарался побороться за истинность, так легко соглашаясь на развод, а теперь еще и близко общается с хакером. Все это только настораживало и злило, потому что планы Жозе сошли на нет. Но у него еще в тот день, когда Чонгук перешел границы, созрел план, который он сразу же начал воплощать в реальность. Начинал он издалека, но теперь уже восемьдесят процентов были достигнуты. Дело оставалось за самым сложным, но вполне выполнимым. Когда в стенах виллы наступила долгожданная тишина, прерываемая лишь тиканьем часов, Жозе осторожно покинул спальню, убедившись, что его муж крепко спит. Он медленно брел по коридорам, рассматривая две камеры, которые уже засекли его. Но мужчина не переживал из-за этого, потому что знал, что вопрос с видеонаблюдением будет решен. Он медленно прошел босиком по коридорам первого этажа, добираясь до лестницы, и поднялся на цыпочках на второй этаж, прислушиваясь к мертвой тишине. Омега посмотрел на дверь, за которой спали Чонгук с Тэхёном, и убедившись, что она была плотно закрыта, быстро направился в детскую. Крепкому сну Базиля можно было лишь позавидовать. Малыш тихо сопел в детском манеже, в фирменной пижаме, которую заказал для него Чонгук. На ней, так по-глупому, было написано «я люблю родителей». Закатив глаза, Жозе фыркнул и осторожно, чтобы не разбудить наследника, взял его на руки. Базиль пропыхтел и потянулся, растягиваясь и причмокивая губами, но к счастью Жозе, не проснулся. Мужчина несколько секунд стоял и смотрел на ребенка, пытаясь понять свои чувства к внуку, только внуком ребенок все равно не ощущался. Словно совершенно чужой. Такой же, как и его отец, которого Жозе по сей день учится принимать. — Побудешь немного игрушкой в игре взрослых, хорошо? — шепотом спросил Жозе так, будто Базиль мог ему ответить. Ответом для дедушки послужила абсолютная тишина в кромешной темноте.***
Было что-то невероятное красивое и загадочное в ночном времени суток. Ночь таила в себе столько тайн, обладала удивительным свойством тишины, даже несмотря на городской шум. Темное почти черное небо казалось очень далеким и привлекательным, глядя вверх хотелось научиться летать, чтобы оказаться по ту сторону планеты. Что там? Там действительно так много звезд? Сколько вокруг них вселенных? Сколько еще не открытых планет? Джихан всегда задавался вопросами относительно мироздания и мироустройства именно ночью, и именно на крыше одного из невысоких зданий в Марселе. Альфа сидел на краю крыши, свесив ноги вниз, как подросток, который прячется от взрослых. В те самые дни, когда мужчина испытывал странное и непонятное ноющее чувство в груди, он забирался на крышу какого-нибудь здания и вот так сидел, наблюдал за ночным городом, небом и морем, покачивая ногами. Днем все иначе. Днем будто бы все понятно, все ясно как на ладони. Днем даже люди не интересны, не привлекательны и не загадочны. Только ночью в воздухе царило необъяснимое чувство, необъяснимая атмосфера, в которой даже Джихан терялся, порой сильно хмурился, не понимая своего состояния. Мужчина откинул голову назад и посмотрел на несколько очень ярко горящих звезд, прикрыл веки и вдохнул полной грудью, понимая, что совсем скоро он осуществит свой главный план. Он не совсем понимал цель своих поступков относительно кровного брата, но именно через действия собирался понять, увидеть. — Мой господин, прошу прощения, — прозвучал голос Алека за спиной, и альфа сделал глубокий вдох, все также сидя с прикрытыми веками. В нос ударил совсем легкий запах вина, и Джихан довольно улыбнулся, понимая, что план сработал. — Маленький господин у нас. Альфа выпрямился в спине и обернулся назад, глядя на помощника, который стоял с переноской для детей в правой руке. Он держал мини-коляску, опустив голову вниз. Джихан посмотрел на переноску, пытаясь с этого расстояния разглядеть наследника. Но лица не было видно, поэтому альфа попросил Алека подойти ближе. — Жди меня внизу, — велел Джихан, когда помощник положил переноску рядом с боссом, и дождался, когда бета оставит его наедине с племянником. Странно. Странно было даже мысленно называть Базиля племянником. Джихан уселся боком так, чтобы было удобно смотреть на ребенка, который мирно спал, чуть нахмурив бровки. Приглядывался к маленькому омежке, удивляясь запаху, который в будущем мог очень плохо сказаться на жизни Базиля. А еще поражался схожести девятимесячного ребенка с его отцом. Базиль отдаленно напоминал Чонгука, но Джихан уже был осведомлен, что, глядя в глаза маленькому омежке, абсолютно каждый видел в нем копию Тэхёна. — Как по мне вылитый братик, — хмыкнул Джихан и притих, когда малыш зашевелился и захныкал, явно ощущая чужой запах. Альфа сам не ведал, что творил, но он подался вперед и аккуратно стал похлопывать ладошкой по предплечью ребенка, надеясь, что это может помочь оставаться Базилю в царстве Морфея подольше. — М-м-м, — чуть ли не напевал Джихан классическую мелодию из репертуара Себастьяна Баха. Базиль снова часто засопел, сведя бровки к переносице и причмокивая маленькими губками. Малыш постепенно возвращался в крепкие объятия сновидений, видимо, наслаждаясь голосом своего дяди. Только жаль, что такие крохи совсем не умели различать плохое и хорошее. Джихан грустно улыбнулся и покачал головой. — Интересно… И кого же будет спасать твой папа, м? — истинный Кима устало выдохнул и провел кончиком пальца по переносице, разглаживая линию, что придавала хмурый вид маленькому господину. — Своего ребенка или альфу, которого так безумно любит? — ответом Джихану послужил уставший вздох малютки, который потянул ручки за голову, снова растягиваясь во сне. Альфа коротко улыбнулся. — И я того же мнения, Базиль.