У зеркал есть уши

Сидит, подобрав под себя ногу, подбородок сложил на колено второй. Стройный, изящный, но не лишенный некоторой угловатости. На вид лет шестнадцать-семнадцать, телефон в руках вертит, обычный подросток, не отличишь. Вот только есть нюанс. — Ты как? — М… Занятно. Интересная штука, — Хонсу кивает на телефон. — А вообще? — Справлюсь, — отворачивает свое нежное лицо, отводит блестящие, как спинки жуков, глаза, затем собирается обратно, — Вы же, вроде как, на семейном совете решили, что постараетесь помочь? — Конечно. Если кто-то из, кхм, семьи будет мешать, то быстро отправится отдыхать в уютной палате. — Не вздумай, человек. Я тебе запрещаю! — И что ты мне сделае…, — черт, это было подло. Хонсу опять отводит взгляд, переживая момент унижения беспомощностью. — Ладно, не бери в голову. Все получится. А если не получится, то… — То меня ждет простая человеческая жизнь, а потом простая человеческая смерть, да. — Нет, ну а что? Миллиарды так живут же как-то. Вон Марк с Лейлой тебя усыновят, получишь британскую визу, осядешь в Лондоне, выучишься на врача, будешь вундеркиндом, о тебе станут научно-популярные передачи снимать: «Этот юный гений определяет болезни безошибочно!..» — нечитаемый взгляд заставляет заткнуться. Хонсу отворачивается. — Эй, — пожать плечо, оно горячее и костистое, — я, конечно, понимаю, что это не то, чего бы ты хотел, но на крайний случай — может, твой отец мог бы посодействовать? — М-м, нет, отцу не до того, — сокрушенно качает головой. — Он погряз в своих, м, человечьих делах. Да и… Значит, не очень хорошо получился сын, если вляпался в такую глупую ловушку и обрек себя на смерть, да? — Это жестоко. — Это жизнь. — Тоже мне семья. Тиран. — Перестань, — недовольно кривит губы. Несколько минут проходит в тишине, потом Хонсу расправляет плечи и возвращает взгляд — даже в такой форме и ситуации властный, царственный: — Ну где же Лейла? Как капризно и требовательно звучит, а. Залюбоваться. — Написала, что идет. А что? — Хочу сделать маникюр. Она обещала мне. — Маникю-юр… А ты уверен, что?.. — Да, золотой. Мы с Лейлой все продумали. Если что — я играю в театре. Древнеегипетского бога. — А, ну тогда ладно. Только один не ходи и держись поближе к спутникам, кто бы с тобой ни был, ага? — Конечно-конечно, — улыбается, хитро и дерзко. Стук в дверь обрывает момент. Ну ничего, возможно, таких моментов еще целая жизнь.