Тепло родных душ

Солнце неприятно светило прямо в глаза, прокравшись в щель между портьерами. Игорь всхрапнул и повернулся на другой бок, зарываясь лицом куда-то между подушек. Юля рядом тоже заворочалась, поудобнее перекатываясь к мужчине и сонно щуря на него глаза. Прямо перед глазами у неё оказалось плечо Игоря, на котором крайне заманчиво красовался налитым прыщик. Большой, явно готовый к тому, чтобы его выдавили. А за ним чуть дальше, если присмотреться, еще несколько на лопатке. Поудобнее подтянувшись на подушках, Юля навалилась на плечо Игоря, чтобы тот не сбросил её, и примерилась красными ноготками к прыщику. Резко надавив, она с удовлетворением заметила, как белый гнойничок лопнул, и всё содержимое вышло наружу. Игорь под ней зашипел от боли и попытался откатиться обратно, но Пчёлкина была слишком настойчиво, уже примерившись к следующему. — Юля, нет, перестань, — донеслось из-под подушки, куда забрался Гром. — Юля, да, — совершенно не слушая Игоря, Юля забралась на него поверх одеяла. — Меньше будешь дёргаться, меньше будет болеть, ну что ты как маленький. — Если я сейчас встану, то ты ляжешь, — приподняв голову и хитро кося на Пчёлкину глазами, не просто сказал, но пообещал Гром. — Какие мы страшные. А преступников ты точно так же угрожаешь? — Нет, их я с разу в наручники и в допросную, — невозмутимо ответил Игорь, скинув Юлю с себя единым движением и тут же подмяв, деловито заворачивая в одеяло, как большую и самую любимую шаверму. Оттуда торчал недовольно нахмуренный острый носик, в кончик которого Гром и ткнулся губами, легко поцеловав. — Мне жарко, — хныкнула Пчёлкина из своего кокона, пока Гром с самым невозмутимым и выспавшимся видом тискал её сквозь одеяло. — А нечего было надо мной издеваться, тем более я предупреждал. Гром ещё раз ткнулся в подставленную щёку губами и слез с Юли, отправившись в ванную. Освежившись, он всё же признал, что десять тысяч, выторгованные Юлей на какое-то странное одеяло со стеклянными шариками внутри, стали очень полезной инвестицией. Спали они теперь как убитые, причём оба и в обнимку, несмотря на то, что раньше крепко засыпали только откатившись друг от друга на противоположные концы кровати — слишком разными были привычки во сне. Постоянно холодные Юли ступни, внезапно прижимающиеся к ногам, а иногда и к животу, были крайне неприятным сюрпризом, а привычка Игоря спать звёздочкой, компенсируя детство на узком диване, сдвигала Пчёлкину на самый краюшек кровати. Пока Игорь намывался в душе и бодрился перед будущей прогулкой, Юля намешала тесто на блины и уже стояла над раскалённой сковородой. — Горь, у нас сгущёнки нет, — предупредила Юля, порывшись в холодильнике. Гром рядом состроил самую несчастную моську из возможных, грустно опустив уголки губ и заломив брови. Варенье, сахар, мясо и какие-либо другие начинки и добавки к блинам он не то, чтобы не любил, но обычную или варёную сгущенку уважал всё же больше. — Значит, обойдусь без сгущёнки. Я в магазин сейчас не побегу. Быстро расправившись с блинами и постоянно лезущим под руку Игорем, пытающимся то вытянуть снизу остывший блинчик, то зажать замершую в ожидании Юлю. Девушка же сначала шутливо пыталась отгонять Грома, чтобы не мешал, а потом уже всерьёз стала бить его по рукам деревянной лопаточкой. Она не успевала снимать зарумянившиеся кругляши со сковороды, как тарелка, куда она их выкладывала, опять оказывалась пустой. Плотно позавтракав, они быстро собрались и выехали на гуляния. На улице чувствовались первые признаки весны, будто чучело уже сожгли и все ритуалы в честь прихода нового времени года провели: на небе проплывали редкие облачка, погода стояла ещё со вчерашнего дня сухая, хотя под ногами и оставалась вечная питерская зимняя каша из свалявшегося далеко не чистого снега, льда и слякоти, неприятно мочившей ботинки. Солнышко теперь уже приятно ласкало открытые лица, которые до этого месяцами приходилось прятать за шарфами и поднятыми воротниками. Петропавловка заиграла новыми красками, то тут то там стояли полные сена телеги, густо обвязанные разноцветными ленточками, бегали скоморохи и девицы, замотанные в платки и длиннющие яркие юбки, с огромными круглыми румянами, как у матрёшек. Откуда-то из сердца крепости, вдруг превратившейся из грозного форпоста в детский, будто игрушечный, городок, доносились частушки, и именно туда несло Юлю, у которой это самое детство в одном месте заиграло. В центре площади, куда они вывернули, преодолев небольшой лабиринт из палаток с разномастными сувенирами и блинами с тысячей и одним видом начинки, высилось чучело. Лоскутное платье, сшитое из множества кусочков, было длинным, захватывая немалый рост Зимы, которую собирались провожать, и спускалось почти до земли, пачкая края в слякоти. Совсем недалеко высился столб, верхушку которого венчало деревянное широкое колесо, на спицах которого были закреплены многочисленные призы и небольшие подарки для тех, кто смог доползти до вершины. — Удалые малые, а ну подходите, дамам вашим приз заберите! Кто здесь самый ловкий, кто здесь самый прыткий? — голосил парнишка в лихо сдвинутой на затылок шутовской шапке. — Столб не каждому покорится, а кто наверх заберётся, тому весь год только успех предрекается! — Юленька, а ты же сковородку вроде новую хотела? — запрокинув голову и придерживая кепку рукой, Гром примеривался к высоте столба. По всему выходило метров 6-7, не так уж и высоко, Игорь и с больших высот падал почти без повреждений. Сверху висела неплохая такая коробка со сковородой, вроде бы даже с антипригарным покрытием, легко шевелились ленточки на ветерке, рядом висели несколько наборов бубликов и баранок на верёвках, чуть дальше ещё одна сковородка и набор каких-то кухонных полотенец. — Игорь, нет, — почти повторила их утреннюю пикировку Юля, с содроганием понимая, что этот придурок, её придурок, уже про себя точно решил, ведь полезет и после так перья распушит, светясь самодовольством. — Игорь, да, — широко улыбнувшись, Гром уже стянул кожанку и кепку, пихнув это всё в руки ошарашенной Юле. — Любезный, а давайте я попробую! — дяди-степиным шагом Игорь шел к столбу, на ходу примериваясь. — А вот и смельчак! Давайте поддержим! Красна девица, ваш мужчина? — обратился скоморох к Юле. Она неловко кивнула и с сомнением глянула, как Игорь топчется около столба, его ощупывая. — Тогда его надо будет вечером отблагодарить не только блинами! — заливисто смеялся паренёк. Пчёлкина с удивлением наблюдала за тем, как Гром раздевается до трусов, весёленьких таких, темно-синих и с масками хоккеистов из советского мультика «Шайбу! Шайбу!». Будто впервые оценив длину его ног и крайне подтянутые ягодицы, Юля заметила несколько завистливых женские взглядов и злорадно усмехнулась. Вот так девочки, вот такой у меня мужик. прим мужик больной, но красивый Сгрузив Юле на руки аккуратную стопочку вещей и поставив рядом ботинки с уложенными внутрь носками, Игорь натянул на девушку свою кепку, взъерошив красные волосы и босиком по снегу пошёл к столбу. Если с физикой у него не всё плохо, а у него вообще-то с ней хорошо, почти нагишом залазить будет намного легче. Тем более лишний раз покрасоваться перед Юлей не мешало. Чуть неуклюже перепрыгивая с ногу на ногу, Игорь примерился и подтянулся, почти сразу преодолев метра полтора — с его ростом, из-за которого полжизни был «шпалой», это не составило труда. Перебирая поочередно руками и ногами, Игорь всем телом прижимался к столбу и черепашьим темпом упорно продвигался вверх. Былое радостное детское настроение Юли куда-то улетучилось — чем выше был Гром, тем сильнее она переживала, а вдруг сорвётся. Не мальчик ведь уже, а рёбра всё же ныли время от времени, напоминая о себе в самые неожиданные моменты. Под стопкой вещей было не видно, но Пчёлкина скрестила пальцы, только бы чего ни случилось. Не нужна ей никакая сковородка — дома целый набор: и блинные, и антипригарные, и чугунная даже. А вот Игорь у неё один единственный. — Ещё чуть-чуть, давай, красный молодец, девица твоя испереживалась вся уже, ждёт тебя целого-невредимого да с подарочком, — громко восклицал паренёк, зазывающий смотреть на такой аттракцион всех отдыхающих. Гром судорожно прижался к столбу, когда неудачно упёрся ногами, чтобы на самом верху подцепить сковороду. Видел бы меня сейчас батя, вот смеху-то было бы. Холод, мороз, а я в одних трусах по столбам лазаю. Шнурок, на который была привязана сковородка никак не хотел развязываться, а повисать на колесе мужчина не решился — не выдержит его хлипенькая деревянная конструкция. — Разойдись! — скомандовал ведущий, и ровнёхонько рядом с Юлей в снеговую кашу упала новенькая сковородка. Вокруг заиграли фанфары, и оглушительный звук аплодисментов и одобрительного свиста вывел Юлю из нервного оцепенения. Вздрогнув от неожиданности, Пчёлкина чуть не выронила все вещи Игоря, уже скользнувшего вниз и мёрзло шагающего к ней за вещами. Сильно растирая красные от холода руки и ноги, он замер перед Пчёлкиной, не понимая по её испуганному лицу, что такого успело случиться, пока он лазал на столб и обратно. Взяв её в свои большие ладони, Игорь звучно поцеловал её и наклонился за сковородкой. Можно было бы сходить в магазин, потратить полчаса с консультантом и купить намного лучше, но здесь же сам факт в истории её появление в их семье. Будет, что детям рассказать. Юле хотелось заливисто смеяться, до того вдруг стало просто хорошо и весело. Маленькие бесята скакали у Игоря в глазах, а многообещающая улыбка давала понять, что в его коллекции баек сегодня случилось пополнение. — Замёрз? — тут же Пчёлкина кинулась к нему с вещами, чтобы он побыстрее одевался, продрог же, пока на верхотуре мучался с верёвкой. Дурак заболеет, а ей потом его сопли лечить и с ним храпящим из-за заложенного носа в одной кровати спать. — Хорошая хоть? Не зря морозился? — кивнул Игорь на сковородку, пока деловито возвращал на себя один предмет гардероба за другим. — А? Да, да, хорошая, такую себе и хотела, — повиснув у Грома на шее, как только тот хотя бы накинул на себя куртку, подтвердила Юля, скоро закивав. И уже чуть тише девушка добавила, заметив, как покраснели у Игоря уши уже совсем не от холода: — Какой вид благодарности предпочтёшь вечером?