Отец Амбрелла, или Зонтика, был гордым невольником собственного положения, влияния и законов того общества, по отношению к которому мог говорить «мы». Заведующий безошибочно («на все 99%») определяющей масть машины был харизматичным и пунктуальным перфекционистом, вечно холодным и безэмоциональным. А ещё он был не самым лучшим отцом.
Мать Зонтика была почти полной противоположностью своему мужу — представительница Бубновой, самой слабой масти, пусть и не уступала в уме и рассудительности супругу, была прыткой и активной женщиной тридцати девяти лет.
Родителями Зонтика были небезызвестный представитель Трефовой масти Куромаку и также довольно влиятельная дама по имени Николь. И Зонтик зачастую чувствовал стыд и неловкость, находясь в обществе знаменитых родственников.
С того самого момента, когда родился Зонтик, его жизнь была уже распланирована до мельчайших деталей серьёзным отцом. Задачей новорождённого Амбрелла, а именно таким именем Куромаку наградил первенца, было прожить жизнь и умереть так, чтобы быть достойным отметки в стопках разного сорта знаменитостей. В этом плане была допущена небольшая ошибка: Амбрелл вырос улыбчивым малым, боящимся лишний раз оступиться, пусть и любящим всё планировать во имя безопасности.
Но даже несмотря на это отец, кажется, был доволен сыном более чем тот того ожидал. Конечно, перфекционистичный Куромаку не мог быть доволен всем полностью, ибо даже по отношению к себе был весьма критичен.
Зонтик сидел за столом и медленно поедал борщ, приготовленный слугой, нанятым его семьёй. Отец даже по ночам редко появлялся дома, мать приходила ночевать чаще, однако готовить не умела. Не то чтобы родители сомневались в кулинарных способностях Зонтика, они попросту считали, что сын и по совместительству наследник не должен уделять время таким неподобающим вещам, отдавая вместо этого всё время учёбе.
Как Зонтик заметил, сегодня утром отец с матерью проснулись в то же время, что и он сам, то есть в полседьмого утра, не разговаривали и были мрачнее тучи, всё это время куда-то собираясь. Расспрашивать родителей Зонтик не решился, однако мучавший его вопрос оказался позже задан слуге. Слуга же, мрачно самому себе покивав, ответил просто и честно: «Господин Куромаку не велел ставить вас в известность».
Раздался стук в дверь.
— Я открою, юный Господин, — Алебард, а именно так звали слугу, быстрым шагом направился к двери, после чего, посмотрев в глазок, с плохо сдерживаемым недовольством отворил её.
— Рад видеть, Пик, — слегка поклонился Алебард. — Вы к Амбреллу?
— Да, — спокойно ответил стоящий на пороге юноша. Зонтик вскочил из-за стола и, пробормотав слуге «спасибо за суп», обулся, накинул поверх футболки и брюк тёплую кофту (как-никак, начало года, а в сентябре не так уж и замерзаешь) и свой любимый шарф, после чего скрылся за дверью. Алебард вздохнул, после чего ушёл обратно, дабы вымыть посуду. Друг его Господина действовал слуге на нервы, и Зонтик это знал.
Вдруг Алебард, резко перестав перемывать тарелку, опомнился.
Нельзя было давать Амбреллу видеться с двоюродным братом. Не сегодня. Не тогда, когда он не готов.
— Привет, Пик, — поздоровался Зонтик, выходя из дома. — Зачем пришёл? То есть… ты ничего не подумай, просто ты не предупреждал о встрече… вот я и…
— Ничего, — спокойно оборвал друга Пик неожиданно тихим голосом с хрипотцой. — Я понимаю. Ты не занят? Мне уйти?
— Не стоит, — Зонтик смутился, — дома всё равно только мы с Алебардом, — и он задрал голову вверх, дабы оглядеть свой дом, представляющий из себя стоящее за пару километров от города двухэтажное здание из белого кирпича. — Так, э-э-э, что-то случилось?
— Давай отойдём подальше, например, к твоим качелям.
Зонтик только сейчас заметил чуть покрасневшие глаза и синяки под ними же у друга. Они с Пиком дружили с детства и являлись двоюродными братьями (Куромаку и Клеопатра были братом и сестрой), однако их семьи разительно отличались, пусть Куро и Клео и были оба Трефовыми, а Николь и Данте — оба Бубновыми. Но даже несмотря на это Зонтик считал их с Пиком именно друзьями, а не братьями.
Наконец, они остановились, дойдя до нужного места.
— Так… что ты хотел сказать? Я вижу, что что-то…
— Мать умерла. Сегодня ночью. В собственном кабинете на работе.
— Что?
— Зонтик… я не шучу.
Далее всё последовало как в замедленной съёмке. Земля словно ушла у Зонтика из-под, и он почувствовал, как падает. В последний момент перед тем, как потерять сознание от переизбытка чувств, он увидел Алебарда, с небывалой для его лет скоростью выбегающего из особняка.
*
*.................*
Пришёл в себя Зонтик лишь спустя полчаса, судя по уже успевшей высохнуть тряпке на лбу и настенным часам. Ох, и как же он завтра пойдёт в школу?.. Понедельник и так вызывал у него лёгкий трепет, а тут ещё и стрессовая ситуация.
— Прошу прощения, юный Господин, — мрачно изрёк Алебард, и Зонтик, до этого его не заметивший, вздрогнул. — Ваш друг, — Зонтик никогда не понимал, почему Алебард упоминает Пика как «друг юного Господина», — поймал вас у самой земли, поэтому с вами всё в порядке. Прошу меня простить…
— За что? — Зонтик сел, свесив с кровати ноги, и уже сухая тряпка упала ему на колени. — Наверное, ты не хотел, чтобы я узнал… не волнуйся, родителям я не расскажу. Где Пик?
— Я здесь, — на пороге комнаты стоял Пик, сложив руки на груди и нахмурившись. — Прошу прощения за случившееся ранее, Алебард. Могу я поговорить со своим
двоюродным братом наедине?
Слуга терпеливо кивнул, затем встал со стула, стоящего около кровати Зонтика, и покинул помещение. Щёлкнул замок. Пик облегчённо выдохнул.
— Извини, что так внезапно, — он прикрыл глаза, — я думал, ты знаешь.
— Мои родители сильно берегут, э-э-э, мою психику. Так что неудивительно. Прости…
Глаза Зонтика наполнились слезами. Он никогда не страдал заниженной самооценкой, однако ненавидел себя в моменты слабости. Но в этот раз он опомнился прежде, чем начал хныкать, дав себе мысленную пощёчину. Нет. Не в этот раз. Сейчас не его должны успокаивать, а он.
— Как это случилось? Если не хочешь обсуждать, то и не надо…
— Нет, я это и пришёл сделать, — оборвал его Пик. — Насколько мне известно, маму, — хоть с первого взгляда это было незаметно, но Зонтик увидел, как у Пика чуть задрожала нижняя челюсть при последнем слове, — нашли в своём кабинете наутро мёртвой. Из-под её тела растекалась кровь.
Зонтик ахнул.
— То есть ты хочешь сказать, что…
— Да, именно. Это наверняка было убийство.
