Втайне

      Утренняя заря в Стамбуле, переливающаяся из рыжевато-алого в желтые оттенки, кверху к светилу с плавностью перетекающая в лазурный, восхищала своей красотой и изящностью, словно воплощение красавицы-девы в явлении природы. Суетливое щебетание и пение птиц, хлопотавших на кронах деревьев, бодрило, словно они воспевали одну единую песнь — гимн, восхваляющий этот мир.       Но даже это убедительное пение никак не побуждало измученную в раздумьях Весеннюю Розу подняться с постели. «Отчего Повелитель так охладел ко мне?», «Неужели я уже не так красива, как ранее?», «Где я оступилась?»—Мириады мыслей влетали, задерживались на некоторое время и вылетали, вновь сменяясь новыми в голове Махидевран. Девушка не понимала: почему все так? Неужели та рабыня и вправду ведьма? Признать, та рыжеволосая девушка была и в правду невероятно красива, отчего пускали слухи по гарему о том, что она связана с тёмной магией. но признать её красоту Султанша не могла. Гюльбахар была готова незамедлительно умертвить любым способом ту самую, вскружившую Сулейману голову, Александру. Она не любила называть ту Хюррем, от одного упоминания её нового имени девушке становилось противно. Валиде уже не один раз гневалась, переживая за Махидевран, ведь та, чем больше времени проходило с момента, как чувства Сулеймана к ней остыли, тем меньше ставала есть, поглощенная горечью и неизмеримой болью.       Найдя в себе силы встать с постели, Султанша подошла к окну. Теперь пташки стали слегка бодрить, расслабляя неугомонным, но в то же время плавно, лёгкими волнами перекатывающемся из стрекота в щебет и обратно, пением. Окидывая взором красоту пейзажа, выходившего на балкон её комнаты, уголки губ Весенней Розы медленно поплыли вверх, и девушка расслабленно улыбнулась. Отчего? —ответа на этот вопрос девушка не знала.       В то время Хюррем уже давным-давно проснулась, и, как ранняя пташка, она порхала, припрыгивая и что-то лепетая себе под нос по новой собственной комнате в предвкушении сегодняшнего дня. Это был второй её день в своей личной комнате. Она все ещё продолжала время от времени разглядывать свои новые покои и замечать новые мелкие детали.  Разодетая и наряженная украшениями, не самыми драгоценными, но до чего идущими ей, она радовалась новому дню: поющие птицы, шелест листьев извне, вой легкого ветра воодушевляли на начало дня. Ещё намотав несколько кругов по комнате в мыслях, рыжеволосая распахнула двери и с некой наивностью в глазах и в то же время высокомерностью, которую заслоняла радость, вышла из покоев, свернув по коридору. Навстречу себе Огненная Красавица встретила Луноликую Госпожу. Кудрявые шатенистые волосы, потрясающая причёска с заколками у по-величественному высокого лба, изумительно дорогой, шикарный лиловый наряд с темно-фиолетовыми, переливающимися яркими огнями на свету, драгоценными камнями. Она была потрясающа. Огненная Госпожа старательно совершала отчаянные попытки отрицать это, ведь ненавидела ту всей душой. Подойдя, Хюррем поклонилась Махидевран: «Доброго дня Вам, госпожа» — с наигранной доброжелательностью произнесла рыжеволосая. — Он был добрым, пока я не увидела тебя, Хюррем — Сохраняя улыбку, Махидевран словно выплюнула последнее слово. — Ох, ваши чувства абсолютно взаимны — она произнесла эта так, словно они лучшие подруги, болтающие о чём-то хорошем. Вновь на прощание поклонившись, Приносящая Радость удалилась, оставляя Султаншу стоять со скривлённым от негодования лицом.       Проходя далее по коридору, скорым шагом к ней навстречу подошёл Сюмбюль-ага. — Хюррем! — окликнул тот девушку — Султан сегодня ожидает тебя в своих покоях! К вечеру тебя отведут в хамам, поняла меня? Всего на несколько секунд рыжеволосая так широко улыбнулась, словно её зубы были готовы ослепить весь мир, а затем вновь приняла более приличный вид, мягко подняв уголки губ: «Хорошо, Сюмбюль-ага. Спасибо за новость» Кивнув ему, та пошла далее, улыбаясь во все 32, решив ещё немного прогуляться. Её не отпускали мысли о ночи этого дня. Султан.. о, Аллах! Как же она была влюблена в него, но в то же время так хотела отомстить всем, на ком есть хоть самая крохотная часть вины, за свою семью. И она это сделает. Обязательно.