Кастрюля, окроплённая утренней звездой

— М-м-м… Солнце пыталось пробраться в комнату сквозь тяжёлые зановески, однако у него это не получилось. Я уже не спал и считал минуты до того, как в мою комнату влетит папа и позовёт на тренировку. Хотя, сегодня среда… Значит, можно поваляться до обеда, так как отец совсем не ранняя пташка, а дитя ночи. Конечно, если они не поругались или не отправились «воевать»… — Доброе утречко, Спринкл, Фури! Как по расписанию, которого никогда не существовало, ровно в шесть утра папа приходит нас будить. Он забыл, что сегодня среда? Или… Нет, я надеюсь на самое лучшее и позитивное! Да, позитив — наше всё! — Нгх, пап, сегодня же среда, — пробормотал мой сожитель и брат. — И что? Вам не по пять лет, чтобы использовать день недели в качестве оправдания! — гнул папа свою линию. — Ва-а-а-а-ах, — услышал я знакомый зевок. — Сап, Блу. Ты как-то устало выглядишь. Неужели, ты хочешь стряхнуть пыть с… — Папс, ещё одно слово, и ты отправишься с нами, ленивый мешок костей! — в голосе папы проскользнули те нотки, которые не предвещают ничего хорошего. — Ок, бро! Малые и не только, пошли покажем вашему папочке кто папочка на брусьях! — жизнерадостный прокуренный голос этого дяди пугал больше, чем дядя-призрак… — Пас, — ответил брат, а я молчал. — Фури! Подъём! — скомандовал папа, а я услышал, как брат вскочил с кровати. Я заметил, что на кровати не особо много места и решил заглянуть под одеяло. Близнецы опять спали со мной. Маленький смелый герой и милая бесстрашная маньячка, которым уже отсчитан день конца. Они любили спать со мной, так как считали менее пугающим, чем Фури. В принципе, детишкам свойственно заблуждение. Я закрыл глаза и закусил губу. Зачем я это делаю?.. Хм… Наверное, чтобы чувствовать своё тело, пока занимаюсь проверкой. Я нащупал телефон и подушку, на которой лежит мой самый близкий и любимый соулмейт. Отлично, сегодня он не начал день с петли! Ура! Наша связь уникальна и полностью соответствует моему желанию! Я могу, если сосредоточусь, влиять на действия своего самого прекрасного, самого доброго, самого нежного, самого ранимого, самого дорогого, самого крутого, самого очаровательного, самого восхитительного, самого красивого и самого-самого любимого скелета в мире! Это тяжело, но меня всё устраивает! Так мой любимый будет в порядке! Я смогу его спасти из любой передряги! Ах, ~ как же много раз я это делал!.. Однако, и мой самый лучший парень может делать то же самое со мной… Ах, ~ когда я думаю о том, что он может на расстоянии повлиять на мои действия, то чувствую лишь безграничное счастье! — Подъём! — с нашего трио стянули одеяло. Младшие начали ко мне прижиматься в поисках тепла, так как за бортом, то есть за приделами одеяла, было прохладно. Это они с отцом по снегу не ползали! Вот там-то и было жутко холодно, а он приговаривал: «Чем быстрее вы ползёте, тем меньше мёрзнете, малышня». — Ой! — папа заметил ещё два скелета помимо меня. — М-м? — первой проснулась сестра. — Доброе утречко, папочка! — её сонное личико и яркая улыбка умиляли даже меня. — А? — братишка не менее сонно посмотрел на папу. — Уже шесть? — он повернулся к мило зевающей сестре. — Ага-а-а-а-а, — элегантно зевнув ещё раз, ответила она. — Новый день — новое спасение! — братишка тут же весело перепрыгнул меня. — Кто не успел в душ, тот опоздал! — и он резво стартанул в ванную. — Не честно! — сестра тоже бодро меня перепрыгнула и побежала за братишкой со своей маниакальной серьёзностью на лице. — Какие они у тебя скелетосносящие, Блу! — дядя, которого едва не сшибли эти двое, оценил рвение близнецов. — Папс! — папе не нравятся каламбуры. — А вот старшие больше похожи на ленивые мешки с костьми, — перевёл он тему на нас. — Среда, дядя Кэрот, — обронил Фури. — А, вы сегодня с пылесборником! Соболезную, — тут же понял дядя. — У Даста сегодня не получится прийти за вами, так что подъём. Сегодня занимаемся до изнеможения! — радостно объявил папа. — А отец? — у Фури явно были планы на день. — Он с «Плохими Парнями» сегодня на собрании, — уныло ответил папа. — Так что сегодня вы со мной! — оптимистично закончил он. — Пап-пап, а можно будет к Локи сходить? Ну, пожалуйста! Я даже дома уберусь и вымою посуду! — начал отлынивать я, встав с кровати. — И вещи постираю! — Воу, какой-то сегодня ты очень горящий желанием! Вот после тренировки и сделаешь всё это! — папа явно обижен на отца… — Папа… А если… если… — я включил своё актёрское мастерство на максимум. — Если Локи… Я… Я… Я не переживу этого!.. — рыдал на славу, почти искренне, так как не раз вытаскивал моего самого прекрасного соулмейта из петли. — Я покончу с собой! — Спринкл! Ох… Д-давай ты дома дела сделаешь и обед приготовишь?.. А после и погулять можешь… — он обнял меня. — Папа, ты самый лучший! — я вытирал слёзы. — Начну немедленно! — Сначала завтрак! — папа ну уж очень мило улыбался, а мы с Фури инстинктивно схватились за животы, когда наш родитель ушёл. — Сдох от готовки родителя, — проговорил брат убитым голосом. — Будет выгравировано на наших могилах, — не менее «оптимистично» закончил его мысль я, начиная переодеться. В гробовой тишине мы оделись и спустились на кухню. Младшие со слезами на глазах посмотрели на нас. Они только сейчас осознали, что нас ждёт?! Что ж, соболезную их реакции. Отец бы их за это давно отчитал и устроил забег с ловушками. — Дети, а чего вы стоите? Мы же сейчас будем кушать! — счастливо объявил папа. — Братик, я не хочу так скоро умирать, — рыдая, проговорил Рез. — Братик Фури! Ты же будешь навещать наши могилки? — Свити обняла его даже за ногу, вытирая об чужие штаны сопли и слёзы. — Фу, — Фури скривился от действий сестры. — Малышня, успокойтесь! Вам же сказано, что двадцать пять лет ваш максимум! Значит, сегодня вы точно не умрёте! — позитивно проговорил я, внутренне готовясь к неизбежному. Через минуту папа выбежал из кухни на улицу с очень серьезным лицом и телефоном в руке. Следом лениво вышел дядя, уже куря. А при папе он так не делает, значит, тот сбежал надолго. — Кто будет пиццу? — спросил он. Кажется, мы спасены и от тренировок, и от той чёрной субстанции, что булькала в кастрюле, и от мучений после не особо съедобного чего-то там. Правда, я очень обеспокоен тем, что и отец, и папа отсутствуют. Обычно это ни к чему хорошему не приводит… Так! Нужно думать позитивней! После домашних дел я сразу сбегу к… к Локи! ~ Ах, ~ какой день у нас будет сегодня? Может, мы сходим в Подзёмкино? Или в Андерласт? Хотя, Лунатейл тоже хорош для посещения… Агх, не могу выбрать! Но рядом с моим самым любимым и идеальным Локи любое место становится шикарным! — Спринкл, — я почувствовал, как мне по голове постучали пальцем. — А? — ну и кто этот самоубийца, отвлёкший меня от мыслей о моём Локи?! — Сегодня моя очередь, — обронил Фури со спокойной миной. — Ага, а потом шантаж? Ну уж нет. Я сам всё сделаю, а ты вали куда тебе надо, — и я пошёл на кухню. — Нет, — пробормотал он. — Нужно время. — Опять с Аароном поругались? Или не хочешь с Амури сталкиваться? Ах, нет, ты послал Ноя, а тот решил инфу о тебе кинуть Градиенту, чтобы тот запостил её! Я же прав, да? — с улыбкой спрашиваю его, помыв руки и взяв ножик. — Аарон. Джи сказал, что я ему не пара и вообще мешаю развиваться. Лицемерный ублюдок, — брат скривился. — Сам же намудрил с генной инженерией, а теперь ловит побочные эффекты от помощи этому радужному м***ку. Теперь мне в их третий Эхотейл с седьмым Андерпатчем вход заказан. Но мы с Аароном договорились встретиться в определенный промежуток времени. Мне нужно себя занять. Фури говорил честно, без утайки. Он знает с детства, что я люблю прямолинейный и честный ответ, а не когда вертят задницей и пытаются меня обмануть или оставить в дураках. Конечно, после игры в прятки со мной у любого проснётся совесть и желание прекратить врать. — Бартер. Работа за информацию, — он кивнул. — Палеттка, — брат присвистнул. — Ну у тебя и цены! Тебе нужно о нём всё или что-то конкрет… — я заулыбался, давая понять, что мне нужно знать всё. — Понятно. Неделя, может две. — Отлично! — я улыбнулся. — В моём шкафу, под алтарём. Можешь взять три. — Договорились, — он заулыбался. — Отцу ни слова, — Фури стал серьезным. — Конечно, я же не хочу и тебя подставить. Нам ещё Свити в Сторишифт сопровождать, нгья-ха-ха! - улыбаюсь мыслям, как придётся помогать сестрёнке. — Лерой, да? — киваю. — Хех, понятно… Для Гота? — И для него. Я хочу знать первым, — попутно я начал чистить морковь. — Если в переменах моего друга детства виновато вмешательство этого чернильного ублюдка, — положив очищенный корнеплод, я начал его яростно нарезать. — То я сделаю всё, чтобы его спасти. Не позволю сгубить ещё и своего друга! Наши брат и сестра уже пострадали от его рук. Хватит сломаных судеб с него! — Понятно, — он отвернулся. Да, это чернильное му***о виновато в ограниченной жизни близнецов! И моё мнение даже папа не изменит! Лучше смерть чем жизнь со знанием, когда ты умрёшь! Они не заслужили такого! Мы с Фури заслужили, так как являемся убийцами, но не дети, которые только недавно родились! — Спринкл, доска, — Фури взял меня за руку, но она дёрнулась в сторону, а мне пришла СМС-ка. — Ой! — кажется, у нас будет сытный суп с опилками… — Ответить? — Фури кивнул на телефон, из которого лилась джазовая мелодия. — Да, и поставь на громкую, — попросил я, пытаясь отделить морковь от остатков доски. — Детка, доброе утро, — проговорил голос моего самого нежного и заботливого соулмейта. — Доброе утречко, Локи! ~ — я даже заулыбался. — Собирай. Суп с опилками запрещён в этой АУ, — сурово проговорил Фури. — Это пищевые добавки! — оправдался я, краснея. — Смотри, чтобы бунт не подняли после подписания этого закона, капитан, — брат начал слегка ухмыляться. — Вы же сейчас шутите не про Андерфростпанк* и законы там? Ну, те АУ, что за линией северной стороны гор Рипертейла существуют? — спросил Локи. — Про него, — ответил брат. — Доброе утро, Фури. Я сначала сомневался, что это ты, — проговорил мой любимый соулмейт. — Меня часто с ним путают. Как и тебя с Хоррором. Не буду продолжать, иначе нарвусь на суп из обещаний, вместо обычного супа. — Спасибо, — Локи был расстроен, а Фури сбежал, почувствовав мой внимательный взгляд. — Не обращай внимание на брата, Локи! Сегодня просто среда началась не с ленивого сна до обеда, а с подъёма громким и звонким голосом… И угрозы накормить нас каким-то неизвестным науке биологическим оружием… Благо дядя эвакуировал это существо из дома, так что на завтрак пицца с ананасами, а обед готовлю я, пока папа не вернулся… Если он сегодня вернётся… — Не расстраивайся, детка, - я смущённо улыбнулся после его слов, едва сдерживая себя от побега к нему прямо сейчас. - Литмус видел Даста, Хоррора, Киллера и Кросса, пробегающих через семнадцатый Фармтейл с достаточной обеспокоенными лицами в сторону второго Хоррортейла. А Эсстер зафиксировал сигнал телефонов «Звёздных» в пятом пацифистическом Эпиктейле, вместе с Найтмаром и Эррором. — И ты узнал это за тридцать минут? — спросил я, после чего прикусил себе язык. — Детка, подглядывать не хорошо, — я слышал эти добрые и почти нежные нотки в его ироничном голосе, от чего краснел сильнее. — Могу тебе сказать то же... Детка... ~ — с интонацией достойной Амури проворковал я. — Кхем! — кажется, теперь не только мои щеки полыхают. — Спринкл, детка, не делай так больше! — Или что? — я хотел продолжить разводить по телефону Люки, но... — Или отправишься на перевоспитание к Инку, — объявил очень уставший отец, бухнувшись на стул и едва не упав с него же. — Люцифер, исчезни из реальности на десять минут. Мне нужно поговорить с сыном. — Хорошо, Даст. Детка, я тебе перезвоню, — и Локи отключился. — Как пробежка? — с улыбкой спросил я. — Не беси меня, Спринкл, — отец действительно устал, причём и морально, и физически. — Чай будешь? Или тебе кофе? — я начал искать его кружку. — Готовь еду. Мне нужно просто немного тишины… — даже призрачный дядя был обеспокоен. — Что-то случилось? — я вернулся к отделению моркови от покрошенной до опилок мной доски для резки. — Опять этот урод возле Блу ошивается, — он смотрел на мои действия. — С опилками суп вкуснее? — ирония прорезалась сквозь усталость. — Нет. Я тоже его сегодня вспомнил. Как видишь, доска не выдержала воспоминаний, нгье-хех. — Понятно, — отец достал из холодильника мясо и, взяв другую доску для резки, пошёл к умывальнику мыть руки. — Я понимаю, что тебе уже двадцать, и что тебя достали мои возмущения, но… Что это, бл**ь, было? И я не только про голос. — Отец, я объясню последний раз. Я люблю Локи настолько сильно, что слова не помогут в описании. Иногда, конечно, меня заносит, а тело начинает требовать к себе внимание, но это пустяки… — выкидываю в мусорку остатки доски. — С говядиной? — кивнул я на мясо. — Да. Твоё странное поведение и эта помешанность малость пугают Блу, что начинает беспокоить меня, — отец посмотрел на меня. — «Яндере — обозначение психически неуравновешенного человека. Поведение обосновано сильной влюбленностью, ради которой возможны насильственные методы решения проблемы, вплоть до убийства. Когда всё в порядке они кажутся вполне любящими и милыми. При определённом стечении обстоятельств, таком как разрыв отношений и/или нахождении объектом этой любви романтических отношений не с яндере, может достаточно серьёзно отразиться на психическом состоянии и привести к убийству своего возлюбленного или возлюбленную. Представляет опасность для всех, кто встаёт между ней или ним и объектом любви.» — зачитал Фури с телефона, зайдя с метлой в другой руке на кухню. — Спасибо за информацию, Филиппи, — отец улыбнулся мне. — Ну хоть кто-то меня радует! — Ничего, скоро Свити вырастет. Будешь с ней «гулять» по ночам, — достав ещё одну доску, я начал шинковать зелень. — А Рез будет вам мешать. "Герой" же, — Фури уже даже не поправляет отца, так как знает, что это бесполезно. — Спасибо, Фидель, что напомнил, — отец улыбнулся брату, но с угрозой. — Я уведомлю папу, где ты на той неделе шлялся. Уверен, ему будет очень интересно узнать, что его супруг находился совсем не в том месте, где говорил, — шантажировал Фури отца. — Отк?.. — едва не сказал наш родитель. — «Откуда?», да? Так у меня как минимум семь информаторов в той стороне. И это только те, кто лично со мной знаком. Информация правит миром, отец. Особенно столь пикантная. — Малолетний ты м… — но отец вовремя вспомнил, с кем говорит. — Кхем… Ладно, умыл, Фиджеральд. Кстати, а ведро тебе зачем? — Среда же, — ответил он, скрывая улыбку за шарфом. — А-а-а… А кто малышню кормил? — Дядя должен был пиццу заказать вместо папиного очередного «шедевра», — ответил я, начав стругать лук. - … — отец понял, что он чуть от нас всех и разом не избавился. — Чёртов Октопус!.. — Мы поняли! Реж мясо, отец, а не доску! — хором проговорили мы с Фури. — Бл**ь… — минус ещё одна доска для резки. — Да в пи**у! — и кусок недорезанного мяса едва не улетел в потолок, благо я поймал. — Фури, пожалуйста, — брат рассосался, а я закрыл дверь, положив мясо обратно. — Может тебе успокоительных накапать? Могу пивом поделиться. Просто скажи что нужно, папуль, — я взял его за руки и посмотрел в глаза. — Нужды нет в алкоголе голове, Душе не нужно средство для леченья, Покуда думы мучить будут сердце, Уставшее от всех этих волнений, — устало проговорил отец, смотря на меня. — Я тебя понял, — и, подойдя к холодильнику, я достал упаковку томатного сока, после чего отдал её отцу. — Лучше? — спрашиваю после того, как он осушил всю упаковку залпом. — Вполне… Кстати, твой парень так и не перезвонил. Не хочешь его за это прикончить? — ну вот, вернулся уже здоровый отец… — Он перезвонит позже, так как знает, что разговор с тобой может задержаться на неопределенное время, — я подошёл к плите, зажёг одну из конфорок и поставил кастрюлю с водой. — Слушай… — я повернулся к отцу, который уже сидел в телефоне. — После этого слова из твоего рта сыплется рог изобилия вопросов, — он зыркнул на меня не очень-то и добро. — Два вопроса. Не более. — Тц, — он цокнул языком и убрал телефон в карман куртки. — Спрашивай. — Как вы с папой сошлись настолько близко, что дошло всё до нас, детей? — я сыпанул приправ в будущий бульон. — Тебе цензурно или реалистично? — Меня сказки и цензура интересуют в последнюю очередь, — отвечаю честно. — Эх… А я надеялся… Хорошо, слушай. Ты же знаешь, что мы из враждующих подразделений? — киваю. — Ну так вот… Дело было четверть века назад. Последний Эксивент. Найтмар и Дрим ч**н Кросса не поделили в который раз, поэтому решили устроить финальную битву. Я тогда уже вырезал две ближайшие к своему графству территории соседей, чем привлек внимание слизистого урода. Хотя позже я узнал, что этот урод был знаком со мной и не раз. С Блу мы в тот день встретились впервые. Честно, у меня он вызывал смешанные чувства, так как я не верил в то, что этот безобидный паренёк может нам противостоять… Ошибку я осознал после нападения. Блу действительно был членом королевской гвардии, который и с руки не боялся бить. Вот только глаза у него были какими-то пустыми… Позже я узнал, что в той петле его АУ была уничтожена, а брат умер болезненной смертью вместе с «Чарой». — Кажется, ты даже сейчас счастлив, что дядя крякнул тогда. — Ну… Я его не знал. Да и вообще мне было плевать на всех. Так уж вышло, что мы дрались почти в рукопашную, когда припёрся этот чёрный смертокрыл и взмахом своих крыльев собрал нас в кучу. Мы соприкоснулись душами. — Оу… — я отвёл взгляд, после чего закинул мясо в кастрюлю. — Я переживал около семиста петель, большая часть которых состояла из геноцида. Причём Блу переживал смертельный удар и был тем, кто карал Фриска и Чару. Однако, в самом конце появлялась баба, похожая на Снежную Королеву и костлявую одновременно, во всём белом, и перезапускала АУ. В душе нечаю, кто это такая, но она отматывала время до определенного утра, — я заметил, что его зрачки бегали туда-сюда, выдавая ложь в последнем предложении. — Это был… сомнительный опыт. Наши вселенные принудительно перезапустил чернилоблеватель, но я ничего не забыл. Через немного времени, когда я начал коситься на ожившие графства, некогда разорённые мной, меня вновь нашёл Найтмар. Он сказал, что ему нужен кто-то, кто может следить за одним парнем, который ему не очень-то и нравится. — Папа, — я достал сковороду и, налив масло, начал готовить пережарку. — Именно, — я аккуратно достал мясо из будущего супа, засыпал овощи и начал резать горячее мясо. — Только было одно условие. «Ты не должен его убивать, иначе вот эти щупальца сдавят твою бесполезную голову, схлопнув твою давным-давно сгнившую черепицу как карточный домик!» — сказал он мне, — закончив нарезку мяса на более мелкие куски, я отправил их в кастрюлю с будущим супом. -Увы, я согласился. Сначала шпионил незаметно, но мне стало скучно, поэтому я веселился по дороге к этой АУ, наводя страх и панику. А потом меня выловил Блу на одном из мест убийств. Я его сразу почувствовал. Мы кружились будто в танце, атакуя друг друга, но совсем не попадая! Я впервые почувствовал, что этот паренёк равен мне, а может и превосходит. Это разгорячило ещё сильнее. Я перестал себя сдерживать, — отец говорил это с какой-то маниакально-извращённой улыбкой. — Он был хорош даже против безбашенного меня! А движения! Да даже Хоряк с Киллом могли у меня прикурить по скорости, но не он! А когда Блу меня зажал в угол, я понял, что телепортироваться не могу! До сих пор помню этот момент, когда он грозно подошёл ко мне и спросил… «Ты же «Пыльный Герцог», верно? Что ты тут делаешь? Разве Дасттейл находится не на Западе? Ты не устал? Может, заглянем ко мне? Ты же не откажешься, да? Только без оружия, хорошо?»… Честно, его звонкий и громкий голос, а ещё некая забота об таком мусоре, как я, подкупала… Я плохой парень… — он продолжал улыбаться. — Ты его. — я многозначительно промолчал последнее слово. — В том-то и дело, что нет, Спринкл! Я просто пытался его прирезать, а Блу кинул меня через себя и сломал мне обе руки! Ты бы видел этот недовольный хлебальник своего дядьки! Просто сказка! — отец крутанул пальцем, а я услышал, как щёлкнула одна из конфорок. — Про суп не забывай. — Ой! — я вернулся к готовке. — Спагетти, рис, картофель жареный, картофель варёный, картофельное пюре, гречка, — проговорил отец. — Хм… Спагетти… С мясом утки и томатным соусом… — я неуверенно посмотрел на отца. — Соскучился по полусырым полоскам из теста? — отец ухмыльнулся. — Нет. Младшие вчера мне всю черепушку забили своими жалобами, что они давно не ели спагетти. А меня от них тошнит. Особенно когда дядя случайно роняет целую сахарницу в кастрюлю… — Он это специально делает, так как Блу сахар противопоказан, как и всем детям в этом доме. Особенно, когда я ночую с вами. Морковное пюре вместо мозгов, что с него взять? — Ты отвлёкся, — напомнил я, ища кастрюлю и спагетти. — Точно… Так вот, пока твой дядя корчил недоверчивый и недовольный хлебальник, я же купался в заботе Блу. Мы начали потихоньку сближаться. Я рассказал о своём безумии, а он о петлях, которые помнил. Когда мои руки восстановились, он не хотел меня отпускать. Тогда я предложил ему прогулку до Дасттейла. Он согласился, но при условии, что я буду держать его за руку, чтобы не заблудиться. — Папа хитрец, — я ухмыльнулся. — Ага. Я это понял тогда, когда он начал обнимать мою руку и краснеть при этом. Когда я спросил прямо, Блу растерялся и ответил, что он хотел бы узнать меня ещё ближе. Он назвал меня хорошим парнем с непростой судьбой… А я заржал. Блу совсем не понял, что находится рядом с психопатом! Психопатом, что вырезал Альтернативное Графство, в котором был герцогом и бывшим королевским учёным! Который прирезал собственного брата ради Уровня Резни! А потом он сломал мне руку, когда я попытался показать ему, что совсем нехороший… — он отобрал кастрюлю и начал наливать в неё воды. — А потом ещё и ножик отобрал… Надел смирительные перчатки и долго косился, пока я пытался их снять зубами. — он передвинул сковороду и поставил кастрюлю с водой, после чего, взяв спички и магией щёлкнув газ, зажёг конфорку. — Никогда не зли папу, Спринкл, — я покивал ему. — Так он прожил со мной ещё три месяца… Я мазохизмом не страдаю, честно, но вот эта вот доброта бесила не по-детски. Хотелось проблеваться каждый раз, когда меня называли «добрый», «хороший» или «милый»… А потом я понял, что привык к нему. Когда Морковный Сок пришёл за братом, мы поругались. Благо Блу этого не видел. Он вообще ни одну нашу ссору не видел, так как его брат — сыкло!.. — отец со вздохом отошёл от плиты. — А я каблук… Так прошёл год, а за ним другой. На третий меня пытались взять штурмом. Знаешь, это даже забавно, — он достал сигарету и закурил. — Я весь такой сильный и безумный, которому плевать на всех и вся. И Блу — милая, но грозная зифирка, которая своими мозолистыми ручками могла устроить перелом конечностей на раз! — он опять странно заулыбался. — Так прошёл ещё один год. Я бегал от Блу, а он за мной. Пытался говорить во время боя. Оставлял письма… А я игнорировал его. Знаешь, думал, что это просто влюблённость, не более. Но Папс был против моих доводов. Это было впервые, когда мы были несогласны. Так мы продолжали ругаться с братом, игнорируя Блу как явление. А потом был «Бессмертный Кровавый Граф Запада»… — А причём тут папаня Готти, хотя, это не совсем важно, — я насыпал вермишель в суп и спагетти в кастрюлю с водой. — Он же, вроде, ничего не сделал для вашего сближения. — Малой, ты не понял. Он впервые вышел за границы Запада, так ещё и оказался во втором Андерфелле Севера. Конечно, это была немыслимая удача, так как каждый из нас хоть раз славливал от него по шеям. Кроме меня, так как мой путь игнорировал его графство, а вот путь этих придурков — нет. Кстати, тогда ещё Найтмар там был не так давно, как и Эррор, радужный парад составлял с не менее радужным сблёвом, своим тупым братцем и Кроссом. Плюсом к ним были смертоносные братья. Но я отвлёкся. Так вот, Найтмар притащил в логово Геноцида. Я был в шоке, так как и не думал, что Эррор и этот парень оба с Запада, — и вновь его глазки забегали на последнем предложении. — Именно тогда я заметил, что изменился. У меня, хе-хех, начали проявляться повадки Блу. Папс впервые так смеялся… Тогда-то я и понял, что он совсем не шиза, а реален. После чего мы впервые за долгое время поговорили нормально. Он рассказал, что просто не захотел уходить и уговорил Морса оставить его духом рядом со мной. Наш разговор прервал Найтмар, закинув к нам кого-то в мешке и сказав, чтобы я его не выпускал, а сам ушел дирижировать над своими миньонами при починке западной стены. Я же, дурак, развязал, за что получил с ноги… — судя по тому, как он умолчал куда и пришёлся удар, в область паха. — Блу, правда, начал извиняться и жалеть меня… — Папа, как всегда, — помешивая суп и спагетти, покивал я. — Ага… Я так по нему соскучился, что не мог злиться. Просто обнял и сказал, что в следующий раз засажу ему кость в место, на которое он ищет приключения… Блу сказал, что я урод и извращенец… Честно, я не понимал этой обиды. После одной СМС-ки и посещения Ласта, я узнал, что моего Блу заприметил другой Даст, с Северо-Запада… Угадай кто исчез на следующий день из бытия? — опять эта странная улыбка… — Я никому не позволю домогаться до МОЕГО Блу. Он МОЙ. — Наш, папуль. Ты не забывай, что мы ваши дети. — Вас с Френсисом и в планах не было тогда… — я иронично посмотрел на него. — Ладно-ладно, были. А вот тот урод стал моей экспой. Блу жил у меня в комнате с неделю, а потом я отвёл его домой. Он не знал, что тот Даст и я совершенно разные. Брат предлагал притащить Блу цветы с коробкой конфет, но я его обломал, сказав, что меня каждая собака в лицо знает в прямом и переносном смыслах. Вопрос решил Хоряк. Этот придурок посеял ребёнка, а мне пришлось составлять ему компанию, так как Килл налаживал отношение с Аутером. Да и Хоряк его терпеть не может. Нашли ребёнка в десятом Северо-Западном Фармтейле, по соседству с АУ этого придурка с топором. Фарм, помимо накормленного и одетого ребёнка, нам предложил яблок и пару дынь… Предлагать еду была его самая большая ошибка. Хоря тут же предложил Фарму стать его мужем. Конечно, напуганный такой спешностью «Санс» начал мямлить про отца ребёнка, но мой с пробитым чердаком друг уже наплевал на мелкого, — отец затушил сигарету и ловко выкинул бычок в мусорку. — Люциферу на вид было около пяти, а на деле — три. Тот не выглядел счастливо, когда мы пришли. Выгонять нас пришёл Блу. От его кары нас спас твой бойфренд и Фарм. Хоряка, правда, заставили взять заботу о Люцифере на себя, но не мне говорить о воспитании. Я же вновь провожал Блу до Андерсвапа. Он спросил, почему я закрыл ребёнка собой, когда у Хоряка случился приход… Всё было просто. Я не хотел, чтобы потенциальная замена Киллера и Хоррора просто так исчезла. Но ляпнул я, что пацана было жалко, так как его родители и его, и друг друга и вообще эту ситуацию ненавидят. Блу мне не верил. А потом я сказал, что прикончил того ублюдка, что покусился на его честь и тело. Он покосился, после чего взял меня за руку. Его щёчки едва тронул румянец… А потом я зачитал ему стихи. Это вышло случайно, так как в нашем графстве было модно говорить так… Блу прибывал в неком шоке от открытия моего таланта к сложению стихов. Он простил меня. А потом было несколько месяцев с Паллетом… Это был кошмар. Этот малолетний… Агх! Как вспомню, так злость берёт. Честно, тогда я зарёкся заводить детей… Конечно, пока не лохонулся… — Ты же не хочешь сказать, что… — я помешал спагетти и суп, после чего переключил всё внимание на отца. — Да, я фотку ему скинул… интимную… А планировал Хоряку, так как он меня достал… Мы часто так друг с другом общаемся, точнее посылаем друг друга. — А! Тот инцидент с фоткой твоего ч***а в пироге! — вспомнил я папин пьяный рассказ про отца и его достоинство. — Блу и это рассказывал?! — я кивнул. — Да ну блин!.. Ладно, без этого не будет полной истории. Так вот, Блу меня позвал к себе. Его брательник с Классиком и Рэдом зависал, поэтому добрался я без приключений. Блу выглядел серьёзно, когда впускал меня к себе. Я же чувствовал себя нашкодившим котом, которого хозяин решил впустить домой только ради кары. Блу начал с вопроса: «Ты ведь в курсе зачем я тебя позвал?»… Я же чувствовал себя максимально неловко, поэтому ответил, что я случайно ему эту фотку послал… А потом увидел его смущение и два бокала, которые были наполнены совсем не детским шампанским… — Ну это же папа! — я вернулся к готовке. — Так я-то тогда не знал, какой он на самом деле! Через пару бокалов он начал жаловаться на своих «Звёздных» друзей. Инк утонул в работе, так как его ссоры с Эррором — это достаточно затратные мероприятия. А вот Дрим нашего Кросса использовал по назначению, поэтому немного нервный, так как его младший брат остался обиженным, что лично меня развеселило. Пока я не вспомнил, что брат этого позитивного болвана — это Найтмар. Также были жалобы и на Эррора, чего лично я не ожидал. Как оказалось, наш пр… — отец тут же прикусил себе язык, но продолжил: — Провинившийся «Повелителей Погрешностей» боялся сказать Инку, что они ждут прибавление в их паре, о которой наш чернилоблеватель и не знал. Честно, не знаю кто из них рожал, а кто «сажал», но мне и сейчас наспать на них. Потом Блу начал жаловаться на меня, а четвёртая бутылка шампанского, помахав ручкой, отправилась в урну… — Папа начал тебя домогаться, а ты, как и всегда, отбивался, — уверенно сказал я. — Нет, Спринкл. Он просто жаловался, что ему больно от того, что я нахожусь где-то. Но не с ним. Что он чувствует одиночество и пустоту. Что ему нравится моё безумие. Он назвал это «весёлая причуда», хех… Он сказал, что мои касания сравнимы с глотком холодного воздуха в невыносимую жару… А потом было «Хорошее Время»… И длилось оно до утра. Оказалось, что Блу, в отличие от своих друзей, вообще не понимал всего этого «Взрослого мира», пока я не открыл ему эту дверь… Через неделю я, как и положено, явился просить руки и сердца Блу у его вредного брата. Да, пришлось втиснуть себя в костюм Западной моды, найти цветы и… Агх… Я… Я пропущу этот момент. — Рассказывай! Сам же говорил, что история будет неполной! — возмутился я. — Ладно… — он собрался с мыслями и заговорил вновь. — То было трио идиотов, Которых все пугались. И шли они в то место, Которое боялись. И каждый шёл, зная, Что будет обречён Связать себя с любимым, Быть преданным и милым, И верность им хранить. Вот только идиоты, Отъявленные уроды, Любили за алкоголем Гамору вспоминать. И Ласта они знали, Частенько посещали, Вот только идиоты не для себя всё шли, — отец налил себе стакан воды и стал говорить иначе, будто рассказывая что-то совсем другое. — Каждый знает эту легенду, Что однажды случилась когда-то давно. О старой, влюблённой леди, И юной девице с полей, О том, как клялись они вместе, Что их не разлучат года, Что будут они всё вместе, Что любовью жизнь будет полна. Вот только браслет именитый, Из злата да серебра слитый, Висел вместе с девушкой юной В тот день, когда не смолвила «Да». Она была девушкой милой, Красивою и любимой, Её возжелал король. А старая леди, напротив, Страшна, нелюдима, стара. Король её в тайне боялся, От духа её чурался, Ведь монстром в очах его была. То было прекрасное поле, И день тот прекрасный был, Вот только бежала дева От ярости гильотин. На радость её в этом поле, И леди была по своей воле, Овёс собирала она. Заметив невинную деву, Гонимую лютым зверем, К себе её позвала. И звали ту деву Ундина, Будто королева подводного мира, Красивой была она. А леди звалась Альфой, За то, что первой она Пошла супротив короля. Так год пролетел незаметно, А старая Альфа с Ундиной Всё жили в маленькой хатке Что полнилась только добром. Любовь — это странная штука, Что связывает сердца Ужасного преступника и беглого кузнеца, Сварливой и скверной леди и милого молодца, Стареющей доброй леди и юной нежной девицы, Что была отцом продана. Скажи, сколько стоит жизнь? Серебренник иль два? А может шкатулку рубинов И три золотых кольца? Нет-нет, жизнь дороже сокровищ, А любовь порой так вольна, Что свяжет истины узы На тех, в ком бурлит она. И я говорю о леди, Об Альфе, что на этом свете Не смогла полюбить короля, После ночи с ним сбежала она, — отец ещё глотнул воды. — Но радость была ей одна, И вот чрез год дарит она Ундине браслет обручальный, И молвит клятвы слова. Девица не растерялась, Браслет тоже дарит она, Что прятала рядом с собою Покуда дома была. И клятву старой леди Без сомнения она приняла, Закрепив её своею клятвой, Что будет она верна, Что предана будет лишь ей, Старухе с овёсных полей. Священны были их узы, Пусть даже без детей, Росли в том поле только Овёс, но потом и ячмень. Тот день был особенно лютым, Холодным тот ветер был, И вьюка крутилась с воем У свежих на поле могил. «Ундину украли монстры! — Твердил ей девы отец. — Здоровые сильные монстры, Живущие только во тьме!» И Альфа поверила отцу, Не зная, что он, солгав, Виновен был в пролитых слёзах И криках из глубин. На следующий день после казни, А может и недельку опосля, Народ, покинув дома, вдруг ужасаться стал, Ведь старую горбунью уже никто и не знал. Да, были в селе жадны люди, Что продали свою честь, Что продали свою душу, Что продали всё кругом, Забыв на мгновенье о горе, Заткнув его кошельком. А старая Альфа рыдала У тела девицы той, Которую обещала любить всей своею душой. Явился тогда чёрный ворон И твёрдо всем сказал: «Кто со Смертью поспорить желает Отправится прямо в Ад!» И старая Альфа просила Забрать её вместе с Ундиной, Чтоб выполнить клятву свою. Все видели старую леди, Чьи руки были темны, Чьё лицо совсем околело От тогдашней морозной пурги. Она могла только плакать И молить бога пред ней о том, Чтоб выполнить свою клятву, Что стала важней ей всего. Смерть милостив был к старухе, И взмахом своей косы, Окончил душевные муки Измученной, старой души. Теперь же все знают легенду, Что однажды случилась давно, О старой, влюблённой леди, И юной девице с полей, Чья любовь и после смерти Цвела, как прекрасное чудо, И оставила нам овёс да рожь, — отец допил стакан воды и выдохнул, а со стороны двери послышались аплодисменты. — Отец-отец! Ты не говорил, что так красиво читаешь стихи! — Рез уже был у нашего родителя. — Красивая история с печальным концом… Это так романтично и драматично! — Свити обняла отца. — Почему ты нам не читаешь такие стихи, отец? Они так прекрасны! — Нужно записать, — Фури, отойдя к столешнице, начал записывать в телефон какую-то информацию. — Пф, не знал, что ты и в стихи можешь, пусть и мрачные, пылесборник, — дядя зашёл с пиццей на кухню и положил на стол. — Это легенда Фанфиктейла, Морковное пюре, — отец слегка хрипел после стихов. — Потом эти двое переродились монстрами, и если Ундина ничего не помнила, то Альфа же просто боялась повторить прошлый опыт, поэтому защищала свою любимую от всего. Честно, давно её в такой форме не рассказывал, — он посадил младших к себе на колени и обнял их. — Чё как, сорванцы? Соскучились по мне? — ответом было дружное «Да». — Что ж, если Октопус меня не заберёт, то я весь ваш до пятницы включительно! — он улыбнулся им своей довольно классной и безумной улыбкой. Дети были счастливы. Дядя, закатив глаза, вздохнул. Пусть он и терпеть не может нашего отца, но исключить из семьи его может только папа. А я запомнил, что отец перевёл тему и обещанный мне второй вопрос. И в следующий раз я точно вытрясу с него что-то такое же ценное, как и рассказ про их с папой отношения. К примеру, вопрос про «пр…» Эррора и его «незнание» об мистере Гено, на которых он спалился.

***

***