Приближение сумерек

      Беззвучной походкой лунный дух вернулся со своего вечного промысла к пещере, что служила им с сестрой домом. Небольшая бумажная печать, что незаметно висела на входе была порвана, а значит заклинание сработало и в их обитель вошел ещё один дух. От остальных любопытных глаз было множество защитных оберегов, что случайный прохожий и не нашёл бы пещеру, но такому гостю Афелий был даже рад. Проходя дальше в сумерки сводов, расписанных светящимися символами, тихоня застыл в арке, ведущей к водопаду. Беловолосый дух обнажённым стоял под потоком воды спиной к выходу, не услышав наблюдателя, и продолжал перебирать длинные пряди, давая воде смыть мерцающую пыль долгой дороги. Маленькие духи-хранители резвились в неглубокой нише, куда утекал бурный поток, кружась вокруг маленьких кувшинок. Творец ночного неба осторожно подкрадывался ближе, смотря, как капли стекают по волосам и спине, очерчивая каждый мускул, вновь и вновь восхищая своей несокрушимой силой и непередаваемой грацией. Звериное ухо дёрнулось и Сетт замер — столь искренний поток чувств, что он расслышал за спиной не мог принадлежать больше никому. Безмолвный сорвался с места, тихими шагами подойдя как можно ближе и обнимая любимого со спины. Он всё ещё с трудом мог различить сон и явь, ощущая холод воды и тепло родного тела. Полукровка же не шевелился, тихо посмеиваясь на ощущение ладоней, что ласково поднимались к груди, прижимая ещё ближе к себе. Лунному было уже совершенно всё равно на водопад, что промочил его до нитки. Счастье встречи заполнило пещеру, привлекая взгляд хранителей. — Прости, что зашёл без приглашения, просто я решил… Решил вернуться.       От Афелия исходило столько радости, что она щекотала нос запахом горных цветов и терпких ягод. Сетт чувствовал все переливы эмоций тихони — как неверие от сломанного амулета перетекало в ожидание, а после в лёгкий шок и безмерное счастье от увиденного. Румянец вспыхнул на лице Духа Вызова и тот не мог подавить улыбки, всем своим телом чувствуя, как его лунный пряничек рад его видеть. А безмолвный только довольно потирался рогами о мускулистую спину, вдыхая знакомый пряный запах. — Значит, повесил специальный оберег, чтобы знать, когда я приду? Так ждал меня?       В ответ ночной близнец только закивал, впиваясь пальцами в накаченные мышцы. Каждую их краткую встречу он старался не думать о том, как на самом деле переживает за любимого в его бесконечных странствиях по самым опасным местам мира духов. Как тот видел издалека брошенный вызов и самому Духу Войны, и насмешку над Духом Клятв, и встречу с самим Коллекционером. И как сам Творец ночи был преступно далеко в этих странствиях, не имея возможности успеть на помощь. Конечно он ждал. Он ждал каждой ночи, когда они были близки. Когда его свет мог помочь исцелить раны, а его сердце помочь справиться с подступающим к его звероподобному духу отчаяньем. Кожа вновь замерцала первозданной магией, заряжая и воду вокруг, и вновь передавая силу Луны полукровке. — Ну ты чего, сладкий мой. Всё хорошо, я со всеми справился. Я уже дома. Я с тобой, — крупная ладонь спустилась по бедру безмолвного и тот ослабил объятия, давая Сетту развернуться и обнять изящное тело в ответ. Ледяные капли воды контрастировали с теплом объятий, вынуждая прижаться ещё ближе, покрывая мелкими поцелуями короткий рог, что уже мерцал от волшебства и оставлял на губах искринки. Ночной стрелок же цеплялся за мощную спину, пряча лицо в груди и слушая гулко бьющееся сердце. — Ты уже весь промок, милый. Мог хоть раздеться, прежде чем под воду лезть, — с тихими смешками подметил полукровка, снимая с лунного его полупрозрачный шарф — дар его сестры, что оберегает брата от всего, что прячется в непроглядной тьме, и кладя тончайшую ткань аккуратно на самую большую кувшинку, где мордочки духов-помощников резвились, играя с отражениями в воде. Кивая головой, молчаливый отдалился от Духа вызова, поднимая полный звёзд взгляд и беловолосый невольно сглотнул — он даже не подразумевал, насколько изголодался по любимому. — Идём лучше в спальню, а то я сожру тебя прямо здесь, — наигранная угроза вызвала улыбку и лунный кивнул, потянув за руку.       Остальная одежда разлетелась по скромному жилищу близнецов, а амулет луны с ожерельем лёг на тумбочку, что стояла у большой кровати — Алуне не нужен был отдых, и та часто уходила за завесу миров духов, и до появления Сетта лунный спал прямо на полу. Но полукровка принёс семя волшебного древа, из которого Творец звёзд вырастил свою кровать, напоминающую плоское гнездо наполненное облаками. Роняя в постель своего хищника, он жадно припал к пряному телу губами, собирая мелкие капли воды и замешкался, поднимая голову — возможно путник устал и был голоден, а жадный до ласки лунный думал только о том, как заждался его возвращения. — Фель, мой голод по тебе гораздо сильнее чего-либо ещё. Иди ко мне, — прошептал полукровка своему духу, протягивая руку в двухцветные волосы и распуская узел на затылке, восхищаясь лицом с маленькими родинками у глаз и скромной улыбкой, с которой молчун вновь опустился к мощному телу, с трепетом целуя на нём каждую царапинку. Тонкие руки стрелка не находили себе место, желая касаться везде, заряжая своей силой каждую уставшую от пути мышцу. Поднимаясь, лунный жестами пожал руками воздух, предлагая сделать массаж и полукровка кивнул головой, соглашаясь и переворачиваясь на живот. Ночной стрелок отошёл на минуту, чтобы вернуться с бутыльком масла, что пахло лечебными цветами и лунной пылью. Проводя промасленными руками по спине, безмолвный не мог скрывать свой восторг от того, как мышцы зверя послушно расслаблялись под его пальцами, давая проникать всё глубже. Сетт постанывал от каждого движения чутких и до невозможности ловких рук, что знали каждую слабую точку, обезоруживали своими прикосновениями и давали приятную негу уставшему после стольких дней в пути телу. Теперь, когда у них было всё время мира, а не только короткие ночи, что вынуждали их торопиться в своëм голоде, они могли медленно наслаждаться обществом друг-друга, тихо перешёптываясь душами в уютной тишине и полностью раствориться в ощущении счастья. Перейдя с плеч и талии к пояснице, безмолвный то и дело сглатывал тягучую слюну, преисполненный обжигающим желанием и посматривая на обнажённые накаченные ягодицы. — Нравится? — усмехнулся Сетт, игриво прогибаясь под стрелком и чувствуя как пламя страсти лишь ярче распаляется в лунной душе, согревая его руки и делая касания ещё более жаркими и до одури приятными. — Продолжай. Ещё ниже. Или не хочешь помочь мне избавиться и от этого напряжения, м? — У Афелия перехватило дыхание, когда он понял, что ему предложил его партнёр, находящийся в игривом настроении. Опуская по бокам руки вниз, к ягодицам, тихоня начал очень аккуратно разминать накаченные мышцы, не находя сил отвести голодный взгляд. — Лунный мой. Я тоже тебя хочу. Можешь не только смотреть. Дай почувствовать всю прелесть твоих пальчиков, — от слов хищника Афелий неловко кашлянул, поражаясь искренности любимого, как открыто тот говорит о своих желаниях и насколько он может любить Творца ночного неба, пуская в самую глубину себя. Пальцы мелко вздрагивали, касаясь колечка расслабленных мышц, что легонько сжались в ответ от прохладных прикосновений. Смазывая свои пальцы ещё обильнее, близнец проник одним за неплотно сжатые стеночки, играясь изнутри с распалённым зверем. От его громкого стона молчун даже встрепенулся, растекаясь в улыбке и облизывая пересохшие губы, прежде чем начать покрывать поцелуями промасленную спину, пока уже два пальца игрались внутри, доставляя лежащему удовольствие. Вся суть Афелиуса наполнилась желанием полукровки получить больше, но тот продолжал играться пальцами, потирая чувствительный комок, пока среди стонов и всхлипов Духа вызова не послышался протяжный стон: — Ещё. Я хочу больше, Фель. Дай мне уже почувствовать тебя.       Дух ночи вытащил пальцы, заряжая воздух тягучим желанием и смазывая дрожащий от ожидания член, как Сетт поднялся на колени, выгнувшись на манер дикого животного и приманивая своего любимого не только языком духов и голосом, но и языком тела, что уже дрожало от нетерпения перед его мальчиком. Немой поднялся на колени, положив одну руку на пояс, а второй отодвигая аппетитную ягодицу, перед тем, как головка члена проникла в тугое колечко мышц, наполняя лунного приятным ощущением тесноты, жаром родного тела и принятием его любимым сердцем. В каждом плавном движении, в каждом касании ладоней, что проскользили по мощной спине, ощущалась трепетность безмолвного. Как Духа ночи переполняло от ощущений, когда естество проникло до упора, чувствуя пульсацию внутри. — Не торопись, лунный мой. У нас много времени на всё. Ты… Так приятно наполняешь меня… — от хриплого шёпота Сетта, в голове Афелия исчезли все мысли, кроме всепоглощающей нежности, с которой тот вновь припал к широким плечам, начиная медленно двигаться и тяжело выдыхая на каждый толчок. Зверь под ним метался в сладкой пытке, желая ощутить ещё больше и плавясь от ласки, с которой любимый его касался. Всё раздражение и разочарование от не самого удачного похода перекрывалось любовью и осознанием, что он нашёл в своём пути многим большее, чем недоумка-отца. Он нашёл столь ценный дар самих небес, чутко любящий каждую ухмылку и оскал, резкое слово и дерзкие мысли звероподобного духа, и сглаживал своей нежностью каждый острый угол, что мог бы ранить самого полукровку. Двигаясь во всё нарастающем темпе, духи вновь становились чем-то большим друг для друга, чем любовниками — переплетение их сутей возводило ощущения в абсолют, распуская цветы души. Даже внешне те менялись, мерцая от магии и взаимной любви — рога Творца небес расцветали цветами, что обвивали пурпурный полумесяц, а волосы полукровки словно живые извивались по постели, гипнотизируя глаза лунного своим великолепием. — Фель, мне всё ещё мало. Я хочу всего тебя. Навсегда, — грозный рык только распалял их пламя, и лунный ускорился, поднимая Сетта за руки и насаживая великолепное тело беловолосого на себя, задевая каждый раз чувствительное место и вспыхивая вновь и вновь от удовольствия изголодавшегося полукровки. Чувствуя его потребности, Дух Ночи отпустил одну руку, обхватывая ожидающий ласки ствол и двигая рукой в такт тому, как уже сам полукровка насаживался на любовника. Тот прорычал, кончая на кровать и впиваясь когтями в бока беззвучного, что продолжал рваные движения, заполняя тело Духа вызова своим семенем. — Во имя великого древа, как же ты хорош. Вот теперь я точно весь расслабился, — Сетт упал на кровать, разворачиваясь и притягивая белокожего к себе, захватывая того в сладкий поцелуй и взлохмачивая когтистой лапой мягкие волосы. Желание ничуть не утихало, лишь усиливаясь в телах мужчин, что так долго ждали момента их настоящего единства, вместо временных пересечений на тайных тропах бесконечного пути. И рука безмолвного спустилась вниз, играясь с членом любимого, поливая его маслом и мягко сжимая чувствительную головку. — Тоже изголодался? Я твой. Весь твой, — усмехнулся полукровка, толкаясь в ласковую руку. — Какие же у тебя нежные руки. Ты весь такой… ах, — тихий шёпот сменился стоном, когда лунный забрался на хищника сверху, потираясь ягодицами о уже вновь готовый член. — ненасытный. Серьёзно. С твоей прытью я всё ещё удивляюсь, что ты действительно был близок только со мной. И да, я люблю тебя именно таким. Моей маленькой личной луной, — нехарактерная мягкость в голосе полукровки смущала больше прекрасного тела, что так переливалось в масляных следах от белых рук. Познав всю глубину собственной жажды, Афелий не мог не желать своего звероподобного духа подобно цветку, что тянется к солнцу. И Сетт радостно принимал весь его напор, всю бурлящую как дикий поток любовь, раз за разом испивая её поцелуями и касаниями, опустошая и наполняя собой. Приподнявшись, Дух ночи впустил крупное естество в себя, прикусывая от ощущений прижатую к губам кисть и чуть слышно постанывая. Его любят, он любит, и это чувствовалось в каждом движении, в каждом толчке, что прошивало насквозь изящное тело. Беловолосый выжидал, внимательно наблюдая за каждым движением и наслаждался видом полностью раскрытого над ним лунного духа, а тот лишь активнее двигался, ощущая на себе этот взгляд. Он сжигал своей страстью и ласкал своей нежностью, как и флёр из мыслей, что вились вокруг Сетта. Афелий чувствовал ту симпатию к нему, то обожание и уже не мог представить свою жизнь без самого ласкового зверя на свете, чьи чуть вздрагивающие губы и удлинившиеся клыки приманивали к себе, требуя поцелуя. И безмолвный припал к пересохшим губам, посасывая шершавый длинный язык, что сразу начал хозяйничать в его рту, и касаясь своим языком клыков, чувствуя в поцелуе привкус медового молока. И стоило Творцу ночных небес замедлиться, растворившись в поцелуе, как уже Дух вызова начал двигаться под ним, всё активнее вторгаясь в податливое нутро. Обняв любимого за спину и прижав к себе, беловолосый перевернулся, возвышаясь над лунным и продолжая активно двигаться внутри, буквально повторяя такие же движения во рту и вновь наполняясь ароматом цветов и лунной росы, что дурманил звериное сознание. Словно два потока в водовороте, они двигались в одном ритме, превращаясь в нечто всеобъемлющее и почти необъяснимое, как сама Луна мира духов и орбиты множеств судеб на куполе обсидиановых небес. Зверь и его полумесяц сливались в один протяжный вой двух душ, когда доведённые до изнеможения тела сотрясались последней сладостной вспышкой. И после обессилено упали на кровать, находя силы лишь окунуться в объятья друг друга и провалиться в сладкий сон, испещрённый множеством звёзд. ~~~       Девушка сидела на берегу озера, играя с духами-хранителями в виде барсуков. По сломанной печати и вспышкам магии, что виднелись даже на ночном небе, о ней сейчас не задумывались, будучи целиком поглощенными друг-другом. Но Алуна не расстраивалась, хоть и считала Сетта не самым аккуратным спутником своему изящному и иногда хрупкому брату. Но Луна не спрашивала, какие судьбы будут сплетены — она только указывала своей дочери на этот узор. И ещё до появления беловолосого полукровки она видела этот орнамент, что тёк словно млечный путь. Полузверь и Полумесяц. Полуканмея и Полуазакана. Две невозможности, связанные случайностью. Маленькая звероподобная канмея-хранитель, которую Дух вызова назвал Трюфелькой, протянула кувшинку Алуне, на что та с улыбкой приняла подарок, украсив себе волосы. — Думаешь, мне идёт?       Тёмный дух согласно кивнул, насмешив близнеца ночи. Она игралась с их призрачной шёрсткой, смотря как Луна медленно шла дальше, скрываясь от их с братом дома. — Ладно, я пока дальше пойду присматривать за снами духов, а вы присмотрите за домом, хорошо? Да, вы оба очень чудесные, я знаю, поэтому такое ответственное задание выполните только вы. ~~~       Они встречали свой первый рассвет вместе, не обращая внимания на редкие лучи света, что не достигали глубины пещеры, и продолжая мирно спать и видеть общие сны.