Потеряшка

      На утро Антон просыпается под крылышком Арсения Сергеевича. А как только просыпается, у того же Арсения Сергеевича сразу звонит будильник, и парень вскакивает, учитель за ним. —Тш-ш-ш, спокойно, — шепчет мужчина, выключая будильник и беря с окна очки. — испугался? —Очень, — также шепчет Антон. —Извини. Давай, надевай линзы, буди Диму и просыпайтесь. —Я вам.. Ну, не мешал? Извините, я честно не знаю почему я так близко к вам проснулся... —Ты ночью плакал. Дима спал, я не знал что делать. Ты успокоился только после того как я тебя вот так вот зажал. Не парься, ничего страшного. —Спасибо, что ли... И что вообще происходит? Я точно помню, что засыпал по-другому. А тут я с вами просыпаюсь. —Ты не помнишь ничего? —А что должен? —То, что у тебя давление поднялось, кровь из носа пошла.. Нет? —Я думал, что мне это снилось.. Ладно, а где.. Вообще все, что было у меня на тумбочке? Или хотя бы линзы... —Давай руку, — мужчина медленно наводит руку Антона на подоконник, опускает на контейнер с линзами и отпускает. Когда тот надевает линзы, Попов берет с окна тонометр, который вчера оставил Паша. —Руку давай, — и дальше все медленно, а главное тихо, чтобы получить точный результат. И на этот раз результат вполне устраивает, давление хорошее.— в целом как себя чувствуешь? Голова не болит, не кружится? —Нет, хорошо всё. Я даже выспался. —Ого, после такого ты хорошо выспался? Завидую. —А вы не выспались? —Нет. Пол ночи не спал, потому что у нас в классе, отказывается, есть алкаши, которых надо разгонять по десять раз за ночь. Так, я надеюсь, что с вами ничего не случится пока я пойду будить остальных. Давай, у тебя есть свободный час на свои дела, душ и все тому подобное. Потом завтрак и выдвигаемся. Буди дружка своего, я пойду. —Подождите! —Что-то не так?— Арсений замирает на месте, глядя на нервного Антона. —Мне надо вам кое-что сказать... Только прошу вас не смотреть на то, что я сейчас могу запинаться или говорить какую-нибудь фигню, потому что я очень сильно волнуюсь и... —Успокойся, ты чего? Не буду я смотреть на то, как ты разговариваешь, мы не на уроке. Я тебя слушаю. Вдох, — мужчина поднимает ладошку вверх, параллельно с чем вместе с Антоном делает вдох. —выдох. Вот теперь начинай. —Арсений Сергеевич, вам может это показаться глупым, но я просто обязан вас поблагодарить. В частности за тот момент в кабинете у Павла Алексеевича, когда вы посоветовали мне вернуться, но перейти к другому тренеру. Честно говоря, я бы сам этого не сделал, я бы может и вернулся, но к старому. Еще вы очень понимающий. Вы даже не представляете как облегчаете мне жизнь когда вместо того, чтобы спрашивать меня устно, даёте листочек и разрешаете написать все то же самое там. После того разговора у вас в кабинете, я почти перестал резаться. Я стал делать это совсем редко, на ногах. Когда Дима на меня кофе пролил мне именно поэтому было больно и мне почему-то кажется, что вы об этом догадались. В общем, мне кажется, что вы реально хороший человек и с вами мне находиться комфортно и нестрашно. Вот. Простите, но мне просто важно было сказать вам это. Вы просто изменили мою жизнь, можно сказать. Когда я вернулся на лед, мне стало легче. Вот, спасибо, короче... Арсений широко улыбается и аккуратно обнимает Антона. Тот удивляется, но не сопротивляется, одну руку заводит за спину учителя. —Поверь, я очень рад, что ты понял, что мне доверять можно. Как я и говорил, я был в похожей ситуации и я понимаю тебя как никто другой. И даже в плане общения с людьми я тебя тоже понимаю. И ещё раз повторяю, что если тебе нужна помощь, то ты всегда можешь обратиться ко мне. —Спасибо. И теперь я знаю, что Юля в надежных руках. Вы хорошая пара. Ну, это, конечно, не мое дело, но Юлю я знаю год, и понимаю, что вы реально отлично подходите друг к другу. Ей с вами повезло. —Хм, я передам ей, что ты за нее спокоен, — Арсений аккуратно треплет Антона по волосам, хихикает и отстраняется. — больше ничего сказать не хочешь? —Нет, вы можете идти. Спасибо. За все. —Ой, подожди, у меня к тебе дело. Точнее, для начала вопрос. Ты фотографироваться любишь? —Ну, с классом нет. Один или с Димой, ну и тому подобное, люблю. А что? —А телефон у тебя какой? Камера хорошая? —Ну да, айфон последний. Пофоткать класс надо? Я могу, без проблем. —Спасибо, золото ты мое. Ты меня очень выручил.       Как только Арсений Сергеевич уходит, Антон слету будит Диму, что, в отличии от самого Шаста, просыпается не в самом лучшем настроении. Но уже буквально через пять минут они оба с веселым настроением тестируют кровать на качество. Нет, не трахаются — прыгают.       После раздается звонок с телефона Антона. Бабушка звонит. Парень, все еще продолжая прыгать, но чуть менее активно, отвечает, радостным голосом приветствуя бабушку. А та радостным голосом оповещает его: Маша рожает. Маша, родная сестра Антона. Ей 21 год и она живет в Берлине, а тут, каким-то боком, оказывается в России и рожает. Сказать, что Антон в шоке – ничего не сказать. Он не знал даже о том, что она беременна, не то, чтобы о таком...       Когда разговор с бабушкой заканчивается, в комнату тихонько возвращается Арсений, а сзади за ним Паша. Шастун, стоя спиной к ним, приглаживает голову, а когда Дима встряхивает его за плечи, наконец выдает: —Дим, я стану дядей, прикинь? —Что? —Машка рожает. Мне дали возможность выбрать имя моей племяннице. Маша выбирала как назвать меня, а я могу выбрать как назвать ее дочь... Она сейчас в России... Они рожает... Я не знал даже о том, что она беременна. Мои родители не увидят свою же внучку... Не успели...— парень закрывает руками лицо, Дима садится совсем рядом, обнимает Антона, прижимая его к себе. Как же его становится жалко. Он, кажется, плачет. —Открой окно. Мне что-то нехорошо...       Позов подрывается и открывает окно сразу нараспашку, на кровати рядом моментально оказывается Павел Алексеевич и возле него стоит Арсений Сергеевич. Дима возвращается на прежнее место, убирает руки Антона от лица, зажимая их в свои. —Знаешь, я и так стараюсь не затрагивать эту тему, но это уже край. Во-первых, ты должен перестать курить. Вообще. Да, я тоже курю. Но у нас разные ситуации: я курю одну сигарету в день, а ты почти пачку в день. И пить кофе. Это реально ненормально, что с тобой происходит такое. Что у тебя от любого волнения поднимается давление. Вчерашняя ситуация была последней каплей. Тебе надо нормально спать. Не по шестнадцать часов в неделю, какая у нормальных людей норма в два дня, а нормально спать: минимум восемь часов каждый день. Тебе надо записаться к психологу или психиатру.. Я не шарю. Скорее всего это уже требует медикаментозного лечения. Тебе надо записаться в целом на полный нормальный осмотр. Ты вообще не замечаешь что с тобой происходит? Ты крайне мало ешь. Я вчера тебе принес небольшую порцию — ты съел даже меньше половины. Твое волнение лезет через край. Тем, что ты сейчас заедаешь свои эмоции успокоительным, ты себе лучше не сделаешь. Слушай, ну подумай хотя бы о бабушке. Кто у нее останется кроме тебя? Маша, живущая с мужем в Германии? Кто? Ей ведь сейчас также трудно. Я понимаю, что на тебя чересчур много взвалилось, но ты себя реально гробишь. Твои кошмары это тоже не здоровый признак. Хватит. Запишись к психиатру, тебе назначат нормальное лечение, у тебя достаточно денег, уж я-то знаю. С учебой паришься. Я понимаю, что ты всю жизнь отличник, что ты репутацию терять не хочешь. Но ты знаешь всю школьную программу наперед. Неужели ты с химиком не договоришься, чтобы он тебя не трогал? Хватит себя гробить. Подумай о бабушке, о Маше, о племяннице своей. Да обо мне в конце концов подумай, а? Я то что без тебя делать буду? Бляяяяяя. Да что за еп твою мать? Ты радоваться должен, Шастун. У тебя племянница будет, а ты такую драму развел. Самому-то не противно? Господи, бедный Арсений Сергеевич, за что ему такое чмо в классе. Да ладно Арсений Сергеевич — бедный Дима! Он так волнуется, а ты... Ты сколько угодно можешь врать, что эти таблетки, которые ты жрешь каждый день – успокоительное, но себя-то ты не обманешь.       Парень мелко дрожит, не зная куда себя деть. Закрывает глаза, лишь бы он позорно не заплакал. Любой разговор, в котором упоминается бабушка, его жутко цепляет. Ножом по сердцу скребёт. Бабушка, бедная бабушка.       Шастун вырывает руки, поднимается и достаточно быстро проскакивает в ванную, моментально закрывая дверь на защелку. Просто, чтобы не лезли. Просто, чтобы обдумать. Просто, чтобы успокоиться.       Он выходит только через десять минут, когда учителя уже грозятся сбегать за ключом, а Дима просто притих.       Его моментально засыпают вопросами. "Что случилось, как себя чувствуешь, что болит" и тд. Антон отвечает неохотно. Садится на кровать рядом с Димой, тот его сразу обнимает. Павел Алексеевич просит дать руку, начинает замерять пульс. Арсений Сергеевич приносит тонометр. Давление опять повысилось. Не так сильно как вчера, но повысилось – и это плохо. —Знаешь, Антон, Дима прав абсолютно и полностью. Мне даже добавить нечего. Тебе надо восстановить здоровье, записаться к психиатру и нормально спать. Не курить, не пить, не пить кофе и нормально питаться. Успокоительные твои надо вообще убрать. Тебе надо пережить этот отрезок времени, как ни крути. Но тебе его надо пережить, а не просуществовать, — разъясняет Воля, доставая ту же таблетку, что и вчера и подавая воду. — так ты себя угробишь. —Я и так к психиатру регулярно хожу. Вот как раз с начала сентября и начал. Уже и предварительный диагноз есть, уже антидепрессанты прописали. То, что я пью – это именно они. От них и побочек много: плохой сон, сонливость, давление, головная боль, рассеянность и много-много другого. Я признаю, что я курю много, кофе много пью и все остальное, что сказал Дима — я этого не отрицаю. Но я уже начал лечение, и вся эта хрень — побочки. Вот и все, —практически на одном дыхании произносит Антон, потирая руки. В голове всплывают слова тренера о допинг пробах. А если эти антидепрессанты сочтут за допинг? Что тогда делать? —Чего завис, Антош? — спрашивает Арсений. —Ничего. Нормально всё. Сколько у нас есть свободного времени? —М-м-м... До завтрака час остался, потом выходим. Полежишь еще? — добавляет Попов, поглаживая ученика по плечу. Получая утвердительный кивок, Арсений кивком указывает Паше, что пора бы уже выйти отсюда и не мешать человеку. —Не думал еще, как племянницу назовешь? — напоследок спрашивает Паша, вставая. —Юля. – коротко и ясно. А некоторым даже понятно в честь кого ребенка так назовут. Арсений уголком губ улыбается, выводя Пашу из комнаты.

***

      Минут через пять возвращается в комнату Арсений, начиная потихоньку собираться, все время поглядывая на притихшего Антона. Он просто лежит. Не спит, не сидит в телефоне. Просто лежит, обняв коленки, смотрит в сторону. Дима пошёл в душ, поэтому они сейчаси одни. —Антош, все хорошо? — ответа нет. Шастун даже не дернулся. —Анто-о-он, — парень переводит взгляд на учителя, подходящего к кроватям. — ты как? —Нормально. Мне вроде полегчало, — тихонько мямлит Антон, начиная потягиваться. —Я рад. Слушай, а что ты так долго в ванной делал? Не подумай ничего лишнего, просто.. Больная тема, воспоминания. Мало ли, чего ты там сделать мог. —Я успокаивался, чтобы не закатить часовую истерику. Попил воды, посидел, поплакал немного и всё. Я не резался, если вы об этом. Я стараюсь полностью завязать, — Шаст встаёт, слегка пошатываясь, подходит к шкафу и достает вещи: любимые джинсы трубы, черная водолазка и огромная черная рубашка. —Хорошо.       Шастун снимает с себя худи, мимолетно оглядывает в зеркале. Новый синяк на руке. Откуда? Причем видно, что он прям новый. —Ты вчера пока в ванную бежал в темноте стукнулся об косяк. Судя по звуку, стукнулся сильно. Отсюда и синяк, — поясняет Арсений.       Как только Антон одевается, из ванной выходит Дима, разочарованно глядя на друга. —Опять ты свою черноту надел. А раньше ты все яркое любил. А теперь сливаешься со всеми и не похож сам на себя.       Эти слова заставляют задуматься. Парень открывает шкаф, осматривает одежду. Белые штаны в светло серую клеточку и розовая толстовка. Вроде, неплохо. Раньше он любил сочетания этих цветов. Так почему бы и нет?       Мимолетно улыбаясь, парень проскакивает в ванную с новым набором одежды, закрывается и быстро переодевается. Реально, как пару месяцев назад. Складывает прошлые вещи, выходит из ванной и кладёт их в шкаф. Дверь комнаты открывается и входит Сергей Борисович. Хотя.. Он ли? От удивления после увиденного юноша открывает рот и рукой цепляется за шкаф. Попов удивленно подходит, донимая вопросами "что случилось" до тех пор пока Шаст не указывает на дверь. Арсений охает также. Лысый? Без косички? Сергей Борисович Матвиенко? —Ахуеть, — в конце концов выдает Шастун. —Согласен, — в унисон говорят Арсений и Дима.

***

      На завтраке Антон собирает себе хорошую тарелочку, причем уже сам. Тарелка сладкой гречки, куда в последствии он добавляет несколько долек шоколада. Отдельно берет банан, тянется за кружкой кофе, пока Дима не бьет его по руке и всовывает кружку зеленого чая. Потом добавляется маленькая тарелка фруктового салата. Шаст занимает свое излюбленное место, рядом все садятся как и ранее: напротив Антона Дима, рядом с Антоном Арсений, напротив него Паша. Возле Паши Сергей Борисович и напротив него физик. Арсений и Паша сильно вымотаны, судя по их внешнему виду. Оба сидят "носом клюют". Для себя Антон делает вывод, что пить сегодня всё-таки не будет. Нахуй надо. А если честно, то просто не хочется подставлять учителей. Если честно, то по большей степени учителя и психолога.       Тарелки быстро опустошаются, парень спокойно сидит посасывает чай, иногда поглядывая то на физрука, то на Диму. На физрука, потому что он лысый, а на Диму, потому что не дал выпить кофе. Оно, конечно, правильно, но... Пошёл он нахуй, а?       С горем пополам юноша отпрашивается в номер, чтобы не сидеть за столом в пустую. Туда приходит, заправляет кроват..и. Ну да, сразу все. И к этому моменту уже подтягивается Арсений, ссылаясь на то, что дежурный на этот день Серёжа и Стас. Следом приходит Дима.       У Антона опять звонит телефон. Незнакомый номер. Признаться честно, подняв, он еле как распознал голос своего самого первого психиатра из бесплатной клиники, и пугается. Сказать, что это неожиданно — ничего не сказать. —Алло. Здравствуйте, да, Антон Андреевич Шастун. Куда? Зачем...? Обязательно с родителями? А если они не могут? Ага, понял. Обязательно надо? Хорошо. Понедельник, 9:00, понял. До свидания, — под конец Антон уже в панике смотрит на Диму. Откладывает телефон, вздыхает, стараясь успокоиться. —Антош, случилось что-то? — взволнованно спрашивает Попов, присаживаясь рядом с Антоном. С другого бока садится Дима. —Мне надо явиться на осмотр к психиатру на контрольное взвешивание, мне надо, чтобы со мной был кто-то совершеннолетний и я не знаю кого мне попросить, ибо бабушка не в курсе моих диагнозов, — на одном дыхании выпаливает Шаст. —Еп.. Я не знаю кого попросить можно. У меня даже предположений нет... Маша твоя тоже не в курсе, верно? —Конечно. —Антош, мы что-нибудь придумаем. Все вместе, но что-нибудь придумаем. Можно к Паше сходить, совета спросить, он должен в этой теме шарить. А насчет совершеннолетнего.. Ну, хочешь, я могу с тобой сходить? У меня в понедельник выходной, я могу представиться твоим дядей, — предлагает мужчина, приобнимая Антона за плечо. — все хорошо будет, мой хороший. —Шаст, соглашайся. Где ты еще найдёшь человека, который искренне хочет тебе помочь? — говорит Дима, беря друга за руку. — и к Павлу Алексеевичу тоже можно сходить, но я не понимаю зачем. Ты же уже нормально ешь? —Поз, это все не так просто... Рпп — это не простуда. Это на долго. А сейчас это начало возвращаться. Я боюсь, что могу спалиться и мне придется к нему ходить. Я бы не парился так сильно, если бы не это. Ты не понимаешь, и я надеюсь, что никогда не поймешь, но от этого я уже вряд ли избавлюсь. Могу ослабить, но избавиться на совсем... Вот и всё, вся причина, почему я так парюсь. Арсений Сергеевич, если можете, то вы бы мне действительно очень помогли.. Я был бы очень благодарен.

***

      Если бы Антону сказали, что им надо будет идти на хоррор квест — он бы даже в Москву не поехал. Шастун до паники боится таких квестов, фильмов ужасов, страшилок и даже если банально подойти к нему сзади, резко положить руки на плечи и сказать "бу" - он все равно испугается. А тут его буквально заставляют идти в этот квест. Жалко, Арсения Сергеевича рядом нет — он в другой команде. Он бы разрешил остаться в холле и не проходить. И Павел Алексеевич там же. А физрук с физиком, будто сговорившись, почти заталкивают его в эту комнату.       Даже половины игры не прошло, но у Антона катастрофически не хватает воздуха, он дрожит всем телом, не знает куда податься, куда деться. Ничего не видит, его хватают за ноги, потом за плечи и паника окончательно накрывает с головой: он садится к ближайшей стене, обхватывает руками колени, сворачивается, чтобы его никто не трогал. Мамочки, как же ему страшно. Он старается справиться с этой нарастающей паникой, с чувством того, что он умрет, но ничего не получается. Сбоку кричат девчонки, Антон только сильнее обхватывает коленки. Дышать все труднее и труднее. Уже кажется, что этот ад никогда не закончится. Но какая-то дверь тихонечко открывается, из неё проскакивает немного света. Парень уже готовится к новой порции ужаса, но, вопреки всему, его аккуратно берут под локоть, помогают встать и.. Выводят. Слава богу — выводят! Усаживают на какой-то мягкий диван, суют в руку стакан воды и заставляют его выпить. Его все еще крупно трясет, из глаз понемногу льются слезы, взгляд полностью пустой. Ему было настолько страшно.. Настолько плохо... Его не покидали мысли, что он умрет. Возможно, это и называется паническая атака? На языке остается привкус какого-то лекарства и только сейчас Антон понимает, что ему дали валерьянки. С ним рядом сидит милая девушка. Она гладит мальчика по плечу, по спине, стараясь успокоить, а тот просто смотрит в стену. Должно быть, он поседел еще больше. Было реально страшно, да он там чуть не умер! Через какое-то время, кажется, через час, обе команды выходят. Одна с криками и радостью о победе, вторая наоборот, разочарованная тем, что совсем чуть-чуть не успели. Некоторые ребята присаживаются на диванчик, кто-то пьет водичку. Матвиенко с физиком сразу направляются к Антону, где-то за ними является Арсений с Пашей. —Шастун, блин, ты где был? Нам как раз твоего мега мозга и не хватило! —Да я бы сдох, если б остался... — шипит парень, отворачиваясь. Поближе проскакивают классный с психологом, видимо услышав это "я бы сдох", оба присаживаются рядом. —Антош, что случилось? Ты чего вообще тут был? Тебя забыли?— засыпает вопросами арсений Сергеевич. —Лучше бы забыли. Ваш дружок затащил меня туда, хотя я просил остаться вот тут. Внутри я словил паническую атаку, не мог сдвинуться с места, даже дышать сложно было; мне казалось, что я просто умру или задохнусь. Я даже начал думать, что у меня аллергия на что-то. На каком-то этапе меня вывели, остаток игры я сижу успокаиваюсь. Конец. —Ты ж мой хороший. Ты так сильно боишься ужастиков?— спрашивает психолог. —А чего ты нам не сказал? —На команды разбились слишком быстро и ваша команда слишком быстро ушла вперёд, а эти двое меня просто под ручки затащили. —Как себя сейчас чувствуешь? Все хорошо? —Та уже нормально. Мне валерьянки подлили в воду, девушка кака-то со мной посидела и я уже нормально. —Блин, что ж с тобой делать-то... У нас сейчас по плану кино. На выбор два фильма: ужастик и какая-то драма. Ну, по большей степени рассчитана на девчонок, — задумчиво тянет Арсений Сергеевич, потирая переносицу. — с нами на драму пойдешь или с этими двумя на ужастик? —На драму, конечно. Во-первых, для меня вот эти двадцать минут игры сплошной ужас, во-вторых, я люблю драмы, почему нет? —Да тебе повезло, получается.

***

      Кино. В кинотеатре, пока взрослые занимаются выкупом билетов, ребята покупают себе попкорн, различные другие сладости, газировку и, короче, скупливают, что там есть. Антон берет бутылку воды на всякий случай и больше ничего. Места взяли в середине зала, чтобы было нормально видно. На драму пошли одни девчонки — мальчиков было буквально пару штук, включая Антона.       Фильм оказывается действительно интересным, чему Шаст удивляется. Он похлёбывает водичку, почти не отрывает взгляд от экрана, иногда чувствует на себе взгляды сопровождающих, но на них внимания не обращает. Иногда подбешивает глупость главной героини, тупое поведения чувака, по которому она сохнет.. Ну в целом хороший фильм, но определенные моменты бесят. Под конец даже слезы на глазах появляются, а водичка практически заканчивается. Но вместе с водой заканчивается и фильм. Резко включается свет, Антон прячет глаза в руках из-за того, что свет режет глаза. Его аккуратно гладят по плечу, будто боясь, но он аккуратно поднимает взгляд. —Ты чего? Расстроился из-за фильма что ли? — ласково интересуется арсений Сергеевич. —Та нет. Свет глаза режет, не вижу ничего, — еще пару секунд Антон сидит, в после встает и выходит из зала. —Как тебе фильм вообще?— Попов не отстаёт, стараясь рассмотреть состояние Антона. —Мне понравился. Иногда персонажи ведут себя глупо, а так круто. Я бы даже посмотрел его еще как-нибудь. —Ты меня радуешь. Смотри, у нас есть ещё пол часа. В целом, если аккуратно, то можешь походить здесь: туалет, поесть, просто размяться. Можешь просто посидеть. Дожидаемся остальных и идем кушать. Голодный? —Та как-то не особо, — Антон проводит рукой по затылку, пожимает плечами. — я утром хорошо так поел, поэтому до вечера могу и водой обойтись, — парень видит диванчики, стоящие в ряд. Садится, откидываясь на спинку и прикрывает глаза, закидывая ногу на ногу. —Нормально себя чувствуешь? Ты бледненький какой-то, — говорит Паша, садясь рядом. —Да, все прекрасно. Наверное, бледный из-за квеста все еще.

***

—Шаст, возьми что-нибудь поесть, — настаивает Дима, подталкивая друга к борду, где можно сделать заказ, не контактируя с людьми. Бургер Кинг, серьезно? Больше некуда было пойти поесть? —Господи, мороженое тебя устроит? Я не хочу есть, Поз! —Возьми нормальное что-нибудь! Да хоть пирожок какой-либо? —Ты вообще видел сколько там масла? Ужас просто! Это же сплошные калории! Вон, возьму мороженое и Липтон. Всё. Я нормально поел утром, Поз.       Довольный тем, что заставил взять хоть что-то, Дима садится за столик, ожидая свой заказ. Конечно, столик он делит с Антоном и учителями. Пожалуй, самая комфортная компания из всех присутствующих.       Забрав заказы, все рассаживаются по местам. Антон залазит в угол, опираясь спиной о стену, берет стаканчик с мороженым и потихоньку начинает есть. —И всё-таки я тебя не понимаю. Какое вообще мороженое на обед? Надо нормальное что-то брать. Мы ж в бургер кинге, а не так где-то. —Я поел утром. Ты в курсе, что насильно впихивать в себя еду нельзя? И в целом, из того что тут есть я ничего не ем. Даже мороженое, мне, по факту, нельзя. Ты б меня еще заставил тут что-нибудь взять. Умный тут нашелся. —Шаст, та ничего бы с тобой не случилось, если бы ты звял что-нибудь другое. —Да я только подумаю о том, сколько тут калорий, сколько тут масла, углеводов, соли, плохо становится. Эта еда вообще не несет какой-либо ценности, как ты этого не понимаешь? —Так ты не зацикливайся на этом. Какая вообще разница, сколько там чего? —Потому что в дневном рационе есть определенные нормы калорий и бжу. И их, хотелось бы, придерживаться. —Так как ты будешь придерживаться кБЖУ, если ты питаешься один-два раза в день, и то, если повезет? —Ну так это можно контролировать тем, что ты ешь. Конечно, если я буду жрать одну картошку фри три раза в день, я не наберу ни одной нормы. —И что же ты такого ешь, чтобы набрать все нормы, с учетом того, что у тебя аллергия на каждый второй продукт? —Это допрос? —Допустим. —Всё, а потом заедаю таблетками от аллергии. Хватит, я понял, что ты достойный соперник в этой теме, но ты меня не переубедишь, — Шастун чихает в рукав и сразу убирает от себя мороженое, делая пару глотков липтона, а после делает и вывод для себя — мороженого хватит. Раз уже и чихать начал... —Ну ла-а-адно.. А чего ты такой помятый, грустный? —Да меня вообще морально раздавили за сегодня. Вначале квест, потом фильм вообще добил. Я, кстати, переосмыслил все, и всё-таки мнение слегка поменял. —А что у вас хоть за фильм был? —Военный фильм с элементами драмы. —Можешь рассказать про что он? —Ну, во-первых, он основан на реальных событиях. Короче, там была девушка, Зина. Она была руководителем подпольной группы в Витебске. За ней начал ухаживать парень. Время Великой Отечественной войны, 1941-1942 года. Ее подруги пытались убедить ее, что парень больно подозрительный, но она, конечно, не поверила, свято веря, что нашла свою любовь. Этот парень в самом начале, когда начали оккупацию его города, сдался в плен фашистам и помогал им, будучи разведчиком. Когда он полностью втерся в доверие к Зине, он узнал ее планы, вывалил все начальникам. Фильм заканчивается тем, что на главной площади в Витебске ее повесили. В последние секунды перед тем, как из-под ее ног выбили скамейку, она выкрикнула подругам "это не мог быть он, он не такой". С одной стороны, она реально глупо поступила, вывалив незнакомому парню все свои планы. Но с другой стороны мы не в праве ее осуждать. Военное время, это огромный стресс, все дела. Эту историю я слышал когда был на экскурсии в Витебске в подвалах, поэтому в том, что рассказал я, есть некоторые детали, которых не было в фильме. —А что за экскурсия? Можешь подробнее рассказать? — интересуется Арсений Сергеевич, допивая свой кофе. Антон оглядывается, смотрит, все ли доели, чтобы никому не испортить аппетит. —Вам реально интересно? —Да, — послышалось на удивление от каждого человека, сидящего за столом. —В общем. Экскурсия начинается возле храма. Экскурсовод рассказывает, что храм разбомбили в годы Великой Отечественной войны, а восстановили уже в 2000 годах. Напротив храма есть здание то ли 1803 года, то ли 1863 года, я честно не помню. Вот она рассказывает, что когда это здание хотели восстановить, человек зашел внутрь. Сразу почувстввовался запах человеческой плоти, гнили. Под ногами валялись ошметки окровавленной одежды, ботинок без подошвы. Если пройти дальше, там были комнаты, в которых пытали советских людей. Аппараты, которыми выкручивали плечевой пояс, аппараты, при помощи которых людям вырывали ногти, загоняли под них иглы. После этого нас ведут в подвал. Он представляет собой сырое кирпичное помещение, по разным сторонам было три деревянные двери. Двери входа закрываются, и из источников света остается только две лампочки: одна посреди, другая возле стены, где расклеены фотографии людей и некоторая информация. Мы проходим к этому стенду и она начинает рассказ. В этом помещении, где находится стенд ранее сидел надсмотрщик. За тремя деревянными дверьми были такие же подвалы: кирпичное помещение без окон и вентиляции. Людей отправляли в эти подвалы, там не было света, канализации и было одно ведро на всех. Надсмотрщик, в чьи обязанности входило менять солому, лежащую в роли кровати, выносить ведро. Он, в целях того, чтобы его заметили, ничего из этого не делал. Когда таких людей замечали, им в сух паёк добавляли большой кусок чёрного шоколада с портретом Гитлера. Надсмотрщик мог стоять под дверьми и подслушивать: кто и что говорит, а после докладывать об этом, из-за чего его боялись очень сильно. Из еды туда подавалась... Не помню как называется, что-то типа похлебки, куда входили гнилые овощи, деревянные опилки и разные непригодные для питания вещи. Людей выводили на расстрел. Перед этим они оставляли надписи на стенах. Что-то типа «Ваня. Расстрел 12 февраля 1943 год». Нас заводили в это помещение. Оно сырое, пропитанное вот тем временем. Подобных надписей там было действительно много. Экскурсовод выходила, закрывала дверь и выключала свет, имитируя те моменты. Кричала на немецком. После открывала и выводила нас. Следующий подвал был такой же, только намного уже и в полный рост там стоять уже нельзя было. Третий подвал был похожий, но еще меньше. В углу, возле двери, там была решетка, из которой, как рассказывали, иногда выползала крыса и могла откусывать у людей щеки, уши, пальцы на ногах и руках. Также в этом последнем подвали мы нашли около десяти бабочек. Женщина рассказывала, что это якобы души умерших. После мы возвращались в первое помещение. Возле последнего подвала есть ещё один стенд. Там развешены фотографии. Как раз там и была фотография этой Зины, там про нее и рассказывали. Заканчивается экскурсия тем, что она, крича что-то на немецком, открывает дверь на улицу и кричит уже на русском о том, что, что бы ни случилось, мы должны сохранить мирное небо, ведь это и есть счастье. Когда ты выходишь на улицу после этой экскурсии контраст ощущается довольно сильно: небо, солнце, свежий воздух. И как бы то банально нн звучало, но кажется, что все проблемы незначительны. Ну, по крайней мере, некоторые. А вообще, в Беларуси я много где бывал. Хатынь, например. Одно из самых популярных мест, посвященных войне. Брестская крепость, Мирский замок, Софийский собор. Короче, места, где реально надо побывать, я объездил. —А в Хатыни что? Я слышал что-то, но особо не знаю, — заинтересованно продолжает Дима. —В Хатыни... Ну, начнем с того, что это раньше была деревня. Эту деревню спалили до тла, от домов остались только печи и трубы. Сейчас там сделали что-то типа фундамента, а на этих трубах висят таблички, на которых написаны имена людей и их возраст. Там символически расставлены колодцы, есть колодцы, куда, как рассказывал экскурсовод, могли скидывать детей, а сверху закидывать булыжниками. Памятник человеку, держащему на руках погибшего сына. Памятник всем деревням, которые спалили. В общем, рассказывать нечего — там надо побывать. Это под Минском, от нас часов семь-восемь, может даже больше, если на машине. —Тебе надо экскурсоводом быть. На словах интересно рассказываешь, а что будет, если уже на месте рассказывать будешь...— наконец говорит физик. —Кстати, на счёт вас двоих, — резко вспоминает Арсений, оборачиваясь к физику и физруку. — еще раз вы мне детей потащите куда-то против их воли — убью на месте. Вы на хрена человека потащили на квест? У вас уши на голове не для того, чтобы наушники туда пихать. Короче, ещё раз такое повторится — в Питер пешком пойдете. Учителя переглядываются, кивают. Антон с Димой легко посмеиваются.

***

—Антош, ты как? Как самочувствие? Кровати так же оставляем или по местам? — Шастун только-только выходит из душа, вытирая волосы полотенцем и поправляя одежду. —Ну, если можно, то пусть ещё так постоят. Я просто знаю, что после сильно эмоциональных событий я могу плохо спать. Боюсь если сказать проще. Ну, я еще успокоительное выпью, надеюсь все нормально будет, — неуверенно говорит Антон, подходя к комоду, доставая успокоительное. Берет бутылку воды, таблетку на корень языка и быстро проглатывает. Полотенце весит, расстилает кровати, ставит телефон на зарядку, садится поближе к подоконнику, собираясь снимать линзы. —Ты всё, спать будешь? Свет выключать? —А вы тоже спать будете? Ради меня одного не надо, я и так засну. —Да, я тоже. Весь день мечтаю о том, чтобы поспать. В целом ночь проходит спокойно. Антон засыпает быстро, вскоре залезает в объятия учителя, поджимая под себя ноги. Посреди ночи приходит явно пьяный Дима. Арсений из-за этого просыпается, а Антон даже не дергается. Разговор Попов оставляет на утро.