***
Минут через пять возвращается в комнату Арсений, начиная потихоньку собираться, все время поглядывая на притихшего Антона. Он просто лежит. Не спит, не сидит в телефоне. Просто лежит, обняв коленки, смотрит в сторону. Дима пошёл в душ, поэтому они сейчаси одни. —Антош, все хорошо? — ответа нет. Шастун даже не дернулся. —Анто-о-он, — парень переводит взгляд на учителя, подходящего к кроватям. — ты как? —Нормально. Мне вроде полегчало, — тихонько мямлит Антон, начиная потягиваться. —Я рад. Слушай, а что ты так долго в ванной делал? Не подумай ничего лишнего, просто.. Больная тема, воспоминания. Мало ли, чего ты там сделать мог. —Я успокаивался, чтобы не закатить часовую истерику. Попил воды, посидел, поплакал немного и всё. Я не резался, если вы об этом. Я стараюсь полностью завязать, — Шаст встаёт, слегка пошатываясь, подходит к шкафу и достает вещи: любимые джинсы трубы, черная водолазка и огромная черная рубашка. —Хорошо. Шастун снимает с себя худи, мимолетно оглядывает в зеркале. Новый синяк на руке. Откуда? Причем видно, что он прям новый. —Ты вчера пока в ванную бежал в темноте стукнулся об косяк. Судя по звуку, стукнулся сильно. Отсюда и синяк, — поясняет Арсений. Как только Антон одевается, из ванной выходит Дима, разочарованно глядя на друга. —Опять ты свою черноту надел. А раньше ты все яркое любил. А теперь сливаешься со всеми и не похож сам на себя. Эти слова заставляют задуматься. Парень открывает шкаф, осматривает одежду. Белые штаны в светло серую клеточку и розовая толстовка. Вроде, неплохо. Раньше он любил сочетания этих цветов. Так почему бы и нет? Мимолетно улыбаясь, парень проскакивает в ванную с новым набором одежды, закрывается и быстро переодевается. Реально, как пару месяцев назад. Складывает прошлые вещи, выходит из ванной и кладёт их в шкаф. Дверь комнаты открывается и входит Сергей Борисович. Хотя.. Он ли? От удивления после увиденного юноша открывает рот и рукой цепляется за шкаф. Попов удивленно подходит, донимая вопросами "что случилось" до тех пор пока Шаст не указывает на дверь. Арсений охает также. Лысый? Без косички? Сергей Борисович Матвиенко? —Ахуеть, — в конце концов выдает Шастун. —Согласен, — в унисон говорят Арсений и Дима.***
На завтраке Антон собирает себе хорошую тарелочку, причем уже сам. Тарелка сладкой гречки, куда в последствии он добавляет несколько долек шоколада. Отдельно берет банан, тянется за кружкой кофе, пока Дима не бьет его по руке и всовывает кружку зеленого чая. Потом добавляется маленькая тарелка фруктового салата. Шаст занимает свое излюбленное место, рядом все садятся как и ранее: напротив Антона Дима, рядом с Антоном Арсений, напротив него Паша. Возле Паши Сергей Борисович и напротив него физик. Арсений и Паша сильно вымотаны, судя по их внешнему виду. Оба сидят "носом клюют". Для себя Антон делает вывод, что пить сегодня всё-таки не будет. Нахуй надо. А если честно, то просто не хочется подставлять учителей. Если честно, то по большей степени учителя и психолога. Тарелки быстро опустошаются, парень спокойно сидит посасывает чай, иногда поглядывая то на физрука, то на Диму. На физрука, потому что он лысый, а на Диму, потому что не дал выпить кофе. Оно, конечно, правильно, но... Пошёл он нахуй, а? С горем пополам юноша отпрашивается в номер, чтобы не сидеть за столом в пустую. Туда приходит, заправляет кроват..и. Ну да, сразу все. И к этому моменту уже подтягивается Арсений, ссылаясь на то, что дежурный на этот день Серёжа и Стас. Следом приходит Дима. У Антона опять звонит телефон. Незнакомый номер. Признаться честно, подняв, он еле как распознал голос своего самого первого психиатра из бесплатной клиники, и пугается. Сказать, что это неожиданно — ничего не сказать. —Алло. Здравствуйте, да, Антон Андреевич Шастун. Куда? Зачем...? Обязательно с родителями? А если они не могут? Ага, понял. Обязательно надо? Хорошо. Понедельник, 9:00, понял. До свидания, — под конец Антон уже в панике смотрит на Диму. Откладывает телефон, вздыхает, стараясь успокоиться. —Антош, случилось что-то? — взволнованно спрашивает Попов, присаживаясь рядом с Антоном. С другого бока садится Дима. —Мне надо явиться на осмотр к психиатру на контрольное взвешивание, мне надо, чтобы со мной был кто-то совершеннолетний и я не знаю кого мне попросить, ибо бабушка не в курсе моих диагнозов, — на одном дыхании выпаливает Шаст. —Еп.. Я не знаю кого попросить можно. У меня даже предположений нет... Маша твоя тоже не в курсе, верно? —Конечно. —Антош, мы что-нибудь придумаем. Все вместе, но что-нибудь придумаем. Можно к Паше сходить, совета спросить, он должен в этой теме шарить. А насчет совершеннолетнего.. Ну, хочешь, я могу с тобой сходить? У меня в понедельник выходной, я могу представиться твоим дядей, — предлагает мужчина, приобнимая Антона за плечо. — все хорошо будет, мой хороший. —Шаст, соглашайся. Где ты еще найдёшь человека, который искренне хочет тебе помочь? — говорит Дима, беря друга за руку. — и к Павлу Алексеевичу тоже можно сходить, но я не понимаю зачем. Ты же уже нормально ешь? —Поз, это все не так просто... Рпп — это не простуда. Это на долго. А сейчас это начало возвращаться. Я боюсь, что могу спалиться и мне придется к нему ходить. Я бы не парился так сильно, если бы не это. Ты не понимаешь, и я надеюсь, что никогда не поймешь, но от этого я уже вряд ли избавлюсь. Могу ослабить, но избавиться на совсем... Вот и всё, вся причина, почему я так парюсь. Арсений Сергеевич, если можете, то вы бы мне действительно очень помогли.. Я был бы очень благодарен.***
Если бы Антону сказали, что им надо будет идти на хоррор квест — он бы даже в Москву не поехал. Шастун до паники боится таких квестов, фильмов ужасов, страшилок и даже если банально подойти к нему сзади, резко положить руки на плечи и сказать "бу" - он все равно испугается. А тут его буквально заставляют идти в этот квест. Жалко, Арсения Сергеевича рядом нет — он в другой команде. Он бы разрешил остаться в холле и не проходить. И Павел Алексеевич там же. А физрук с физиком, будто сговорившись, почти заталкивают его в эту комнату. Даже половины игры не прошло, но у Антона катастрофически не хватает воздуха, он дрожит всем телом, не знает куда податься, куда деться. Ничего не видит, его хватают за ноги, потом за плечи и паника окончательно накрывает с головой: он садится к ближайшей стене, обхватывает руками колени, сворачивается, чтобы его никто не трогал. Мамочки, как же ему страшно. Он старается справиться с этой нарастающей паникой, с чувством того, что он умрет, но ничего не получается. Сбоку кричат девчонки, Антон только сильнее обхватывает коленки. Дышать все труднее и труднее. Уже кажется, что этот ад никогда не закончится. Но какая-то дверь тихонечко открывается, из неё проскакивает немного света. Парень уже готовится к новой порции ужаса, но, вопреки всему, его аккуратно берут под локоть, помогают встать и.. Выводят. Слава богу — выводят! Усаживают на какой-то мягкий диван, суют в руку стакан воды и заставляют его выпить. Его все еще крупно трясет, из глаз понемногу льются слезы, взгляд полностью пустой. Ему было настолько страшно.. Настолько плохо... Его не покидали мысли, что он умрет. Возможно, это и называется паническая атака? На языке остается привкус какого-то лекарства и только сейчас Антон понимает, что ему дали валерьянки. С ним рядом сидит милая девушка. Она гладит мальчика по плечу, по спине, стараясь успокоить, а тот просто смотрит в стену. Должно быть, он поседел еще больше. Было реально страшно, да он там чуть не умер! Через какое-то время, кажется, через час, обе команды выходят. Одна с криками и радостью о победе, вторая наоборот, разочарованная тем, что совсем чуть-чуть не успели. Некоторые ребята присаживаются на диванчик, кто-то пьет водичку. Матвиенко с физиком сразу направляются к Антону, где-то за ними является Арсений с Пашей. —Шастун, блин, ты где был? Нам как раз твоего мега мозга и не хватило! —Да я бы сдох, если б остался... — шипит парень, отворачиваясь. Поближе проскакивают классный с психологом, видимо услышав это "я бы сдох", оба присаживаются рядом. —Антош, что случилось? Ты чего вообще тут был? Тебя забыли?— засыпает вопросами арсений Сергеевич. —Лучше бы забыли. Ваш дружок затащил меня туда, хотя я просил остаться вот тут. Внутри я словил паническую атаку, не мог сдвинуться с места, даже дышать сложно было; мне казалось, что я просто умру или задохнусь. Я даже начал думать, что у меня аллергия на что-то. На каком-то этапе меня вывели, остаток игры я сижу успокаиваюсь. Конец. —Ты ж мой хороший. Ты так сильно боишься ужастиков?— спрашивает психолог. —А чего ты нам не сказал? —На команды разбились слишком быстро и ваша команда слишком быстро ушла вперёд, а эти двое меня просто под ручки затащили. —Как себя сейчас чувствуешь? Все хорошо? —Та уже нормально. Мне валерьянки подлили в воду, девушка кака-то со мной посидела и я уже нормально. —Блин, что ж с тобой делать-то... У нас сейчас по плану кино. На выбор два фильма: ужастик и какая-то драма. Ну, по большей степени рассчитана на девчонок, — задумчиво тянет Арсений Сергеевич, потирая переносицу. — с нами на драму пойдешь или с этими двумя на ужастик? —На драму, конечно. Во-первых, для меня вот эти двадцать минут игры сплошной ужас, во-вторых, я люблю драмы, почему нет? —Да тебе повезло, получается.***
Кино. В кинотеатре, пока взрослые занимаются выкупом билетов, ребята покупают себе попкорн, различные другие сладости, газировку и, короче, скупливают, что там есть. Антон берет бутылку воды на всякий случай и больше ничего. Места взяли в середине зала, чтобы было нормально видно. На драму пошли одни девчонки — мальчиков было буквально пару штук, включая Антона. Фильм оказывается действительно интересным, чему Шаст удивляется. Он похлёбывает водичку, почти не отрывает взгляд от экрана, иногда чувствует на себе взгляды сопровождающих, но на них внимания не обращает. Иногда подбешивает глупость главной героини, тупое поведения чувака, по которому она сохнет.. Ну в целом хороший фильм, но определенные моменты бесят. Под конец даже слезы на глазах появляются, а водичка практически заканчивается. Но вместе с водой заканчивается и фильм. Резко включается свет, Антон прячет глаза в руках из-за того, что свет режет глаза. Его аккуратно гладят по плечу, будто боясь, но он аккуратно поднимает взгляд. —Ты чего? Расстроился из-за фильма что ли? — ласково интересуется арсений Сергеевич. —Та нет. Свет глаза режет, не вижу ничего, — еще пару секунд Антон сидит, в после встает и выходит из зала. —Как тебе фильм вообще?— Попов не отстаёт, стараясь рассмотреть состояние Антона. —Мне понравился. Иногда персонажи ведут себя глупо, а так круто. Я бы даже посмотрел его еще как-нибудь. —Ты меня радуешь. Смотри, у нас есть ещё пол часа. В целом, если аккуратно, то можешь походить здесь: туалет, поесть, просто размяться. Можешь просто посидеть. Дожидаемся остальных и идем кушать. Голодный? —Та как-то не особо, — Антон проводит рукой по затылку, пожимает плечами. — я утром хорошо так поел, поэтому до вечера могу и водой обойтись, — парень видит диванчики, стоящие в ряд. Садится, откидываясь на спинку и прикрывает глаза, закидывая ногу на ногу. —Нормально себя чувствуешь? Ты бледненький какой-то, — говорит Паша, садясь рядом. —Да, все прекрасно. Наверное, бледный из-за квеста все еще.***
—Шаст, возьми что-нибудь поесть, — настаивает Дима, подталкивая друга к борду, где можно сделать заказ, не контактируя с людьми. Бургер Кинг, серьезно? Больше некуда было пойти поесть? —Господи, мороженое тебя устроит? Я не хочу есть, Поз! —Возьми нормальное что-нибудь! Да хоть пирожок какой-либо? —Ты вообще видел сколько там масла? Ужас просто! Это же сплошные калории! Вон, возьму мороженое и Липтон. Всё. Я нормально поел утром, Поз. Довольный тем, что заставил взять хоть что-то, Дима садится за столик, ожидая свой заказ. Конечно, столик он делит с Антоном и учителями. Пожалуй, самая комфортная компания из всех присутствующих. Забрав заказы, все рассаживаются по местам. Антон залазит в угол, опираясь спиной о стену, берет стаканчик с мороженым и потихоньку начинает есть. —И всё-таки я тебя не понимаю. Какое вообще мороженое на обед? Надо нормальное что-то брать. Мы ж в бургер кинге, а не так где-то. —Я поел утром. Ты в курсе, что насильно впихивать в себя еду нельзя? И в целом, из того что тут есть я ничего не ем. Даже мороженое, мне, по факту, нельзя. Ты б меня еще заставил тут что-нибудь взять. Умный тут нашелся. —Шаст, та ничего бы с тобой не случилось, если бы ты взял что-нибудь другое. —Да я только подумаю о том, сколько тут калорий, сколько тут масла, углеводов, соли, плохо становится. Эта еда вообще не несет какой-либо ценности, как ты этого не понимаешь? —Так ты не зацикливайся на этом. Какая вообще разница, сколько там чего? —Потому что в дневном рационе есть определенные нормы калорий и бжу. И их, хотелось бы, придерживаться. —Так как ты будешь придерживаться кБЖУ, если ты питаешься один-два раза в день, и то, если повезет? —Ну так это можно контролировать тем, что ты ешь. Конечно, если я буду жрать одну картошку фри три раза в день, я не наберу ни одной нормы. —И что же ты такого ешь, чтобы набрать все нормы, с учетом того, что у тебя аллергия на каждый второй продукт? —Это допрос? —Допустим. —Всё, а потом заедаю таблетками от аллергии. Хватит, я понял, что ты достойный соперник в этой теме, но ты меня не переубедишь, — Шастун чихает в рукав и сразу убирает от себя мороженое, делая пару глотков липтона, а после делает и вывод для себя — мороженого хватит. Раз уже и чихать начал... —Ну ла-а-адно.. А чего ты такой помятый, грустный? —Да меня вообще морально раздавили за сегодня. Вначале квест, потом фильм вообще добил. Я, кстати, переосмыслил все, и всё-таки мнение слегка поменял. —А что у вас хоть за фильм был? —Военный фильм с элементами драмы. —Можешь рассказать про что он? —Ну, во-первых, он основан на реальных событиях. Короче, там была девушка, Зина. Она была руководителем подпольной группы в Витебске. За ней начал ухаживать парень. Время Великой Отечественной войны, 1941-1942 года. Ее подруги пытались убедить ее, что парень больно подозрительный, но она, конечно, не поверила, свято веря, что нашла свою любовь. Этот парень в самом начале, когда начали оккупацию его города, сдался в плен фашистам и помогал им, будучи разведчиком. Когда он полностью втерся в доверие к Зине, он узнал ее планы, вывалил все начальникам. Фильм заканчивается тем, что на главной площади в Витебске ее повесили. В последние секунды перед тем, как из-под ее ног выбили скамейку, она выкрикнула подругам "это не мог быть он, он не такой". С одной стороны, она реально глупо поступила, вывалив незнакомому парню все свои планы. Но с другой стороны мы не в праве ее осуждать. Военное время, это огромный стресс, все дела. Эту историю я слышал когда был на экскурсии в Витебске в подвалах, поэтому в том, что рассказал я, есть некоторые детали, которых не было в фильме. —А что за экскурсия? Можешь подробнее рассказать? — интересуется Арсений Сергеевич, допивая свой кофе. Антон оглядывается, смотрит, все ли доели, чтобы никому не испортить аппетит. —Вам реально интересно? —Да, — послышалось на удивление от каждого человека, сидящего за столом. —В общем. Экскурсия начинается возле храма. Экскурсовод рассказывает, что храм разбомбили в годы Великой Отечественной войны, а восстановили уже в 2000 годах. Напротив храма есть здание то ли 1803 года, то ли 1863 года, я честно не помню. Вот она рассказывает, что когда это здание хотели восстановить, человек зашел внутрь. Сразу почувстввовался запах человеческой плоти, гнили. Под ногами валялись ошметки окровавленной одежды, ботинок без подошвы. Если пройти дальше, там были комнаты, в которых пытали советских людей. Аппараты, которыми выкручивали плечевой пояс, аппараты, при помощи которых людям вырывали ногти, загоняли под них иглы. После этого нас ведут в подвал. Он представляет собой сырое кирпичное помещение, по разным сторонам было три деревянные двери. Двери входа закрываются, и из источников света остается только две лампочки: одна посреди, другая возле стены, где расклеены фотографии людей и некоторая информация. Мы проходим к этому стенду и она начинает рассказ. В этом помещении, где находится стенд ранее сидел надсмотрщик. За тремя деревянными дверьми были такие же подвалы: кирпичное помещение без окон и вентиляции. Людей отправляли в эти подвалы, там не было света, канализации и было одно ведро на всех. Надсмотрщик, в чьи обязанности входило менять солому, лежащую в роли кровати, выносить ведро. Он, в целях того, чтобы его заметили, ничего из этого не делал. Когда таких людей замечали, им в сух паёк добавляли большой кусок чёрного шоколада с портретом Гитлера. Надсмотрщик мог стоять под дверьми и подслушивать: кто и что говорит, а после докладывать об этом, из-за чего его боялись очень сильно. Из еды туда подавалась... Не помню как называется, что-то типа похлебки, куда входили гнилые овощи, деревянные опилки и разные непригодные для питания вещи. Людей выводили на расстрел. Перед этим они оставляли надписи на стенах. Что-то типа «Ваня. Расстрел 12 февраля 1943 год». Нас заводили в это помещение. Оно сырое, пропитанное вот тем временем. Подобных надписей там было действительно много. Экскурсовод выходила, закрывала дверь и выключала свет, имитируя те моменты. Кричала на немецком. После открывала и выводила нас. Следующий подвал был такой же, только намного уже и в полный рост там стоять уже нельзя было. Третий подвал был похожий, но еще меньше. В углу, возле двери, там была решетка, из которой, как рассказывали, иногда выползала крыса и могла откусывать у людей щеки, уши, пальцы на ногах и руках. Также в этом последнем подвали мы нашли около десяти бабочек. Женщина рассказывала, что это якобы души умерших. После мы возвращались в первое помещение. Возле последнего подвала есть ещё один стенд. Там развешены фотографии. Как раз там и была фотография этой Зины, там про нее и рассказывали. Заканчивается экскурсия тем, что она, крича что-то на немецком, открывает дверь на улицу и кричит уже на русском о том, что, что бы ни случилось, мы должны сохранить мирное небо, ведь это и есть счастье. Когда ты выходишь на улицу после этой экскурсии контраст ощущается довольно сильно: небо, солнце, свежий воздух. И как бы то банально не звучало, но кажется, что все проблемы незначительны. Ну, по крайней мере, некоторые. А вообще, в Беларуси я много где бывал. Хатынь, например. Одно из самых популярных мест, посвященных войне. Брестская крепость, Мирский замок, Софийский собор. Короче, места, где реально надо побывать, я объездил. —А в Хатыни что? Я слышал что-то, но особо не знаю, — заинтересованно продолжает Дима. —В Хатыни... Ну, начнем с того, что это раньше была деревня. Эту деревню спалили до тла, от домов остались только печи и трубы. Сейчас там сделали что-то типа фундамента, а на этих трубах висят таблички, на которых написаны имена людей и их возраст. Там символически расставлены колодцы, есть колодцы, куда, как рассказывал экскурсовод, могли скидывать детей, а сверху закидывать булыжниками. Памятник человеку, держащему на руках погибшего сына. Памятник всем деревням, которые спалили. В общем, рассказывать нечего — там надо побывать. Это под Минском, от нас часов семь-восемь, может даже больше, если на машине. —Тебе надо экскурсоводом быть. На словах интересно рассказываешь, а что будет, если уже на месте рассказывать будешь...— наконец говорит физик. —Кстати, на счёт вас двоих, — резко вспоминает Арсений, оборачиваясь к физику и физруку. — еще раз вы мне детей потащите куда-то против их воли — убью на месте. Вы на хрена человека потащили на квест? У вас уши на голове не для того, чтобы наушники туда пихать. Короче, ещё раз такое повторится — в Питер пешком пойдете. Учителя переглядываются, кивают. Антон с Димой легко посмеиваются.***
—Антош, ты как? Как самочувствие? Кровати так же оставляем или по местам? — Шастун только-только выходит из душа, вытирая волосы полотенцем и поправляя одежду. —Ну, если можно, то пусть ещё так постоят. Я просто знаю, что после сильно эмоциональных событий я могу плохо спать. Боюсь если сказать проще. Ну, я еще успокоительное выпью, надеюсь все нормально будет, — неуверенно говорит Антон, подходя к комоду, доставая успокоительное. Берет бутылку воды, таблетку на корень языка и быстро проглатывает. Полотенце весит, расстилает кровати, ставит телефон на зарядку, садится поближе к подоконнику, собираясь снимать линзы. —Ты всё, спать будешь? Свет выключать? —А вы тоже спать будете? Ради меня одного не надо, я и так засну. —Да, я тоже. Весь день мечтаю о том, чтобы поспать. В целом ночь проходит спокойно. Антон засыпает быстро, вскоре залезает в объятия учителя, поджимая под себя ноги. Посреди ночи приходит явно пьяный Дима. Арсений из-за этого просыпается, а Антон даже не дергается. Разговор Попов оставляет на утро.