Доживём до завтра

      Такси долго кружит по обширному пригороду, пока не останавливается наконец возле обшарпанной таблички с номером «25».       — С вас пятнадцать долларов и двадцать пять центов, — водитель поправляет счетчик на панели и оборачивается назад.       — Что-то дорого… — тянет пассажир, начиная копаться в карманах потрепанной толстовки. Он вообще выглядит неважно этот мужик — вся морда разбита, криво наклеенные пластыри делают эту картину еще более удручающей, ворот футболки растянут и надорван, а на светлых джинсах пятна. Не ровен час достанет ножик… Но пассажир таки наскреб несколько мятых купюр и гору мелочи, бросив все это неряшливой кучей в лоток перегородки. Словно милостыню на улице собирал полдня. — Всего доброго, сэр.       Всего делов-то — постучаться в простую белую дверь. Но Бартон долго мнется на пороге, прежде, чем нерешительно занести руку. И тут дверь распахивается сама.       — И почему я знал, что это ты? — хмыкнув, Солдат окидывает взглядом незванного гостя и, помедлив, отступает в сторону, впуская в свое скромное жилище. — Ты один?       — Ага, — лучник заходит, оглядывая маленькую гостиную, совмещенную с кухней. С дивана блестят два разноцветных глаза — зеленый и голубой, в обрамлении снежно-белой шерсти. — И тебе привет, Альпина.       Кошка с достоинством встает, вальяжно зевает, и неторопливо спрыгивает с насиженного места, что бы уйти на подоконник, подальше от человека, насквозь пропахшего псиной. Фу.       — Пиццу будешь? — Барнс никогда не задает лишних вопросов и не лезет в душу, не требует пояснений и не поминает старое. Иногда кажется, что он не в стане суперсолдат, а в лагере этих колдунов, вроде Стрэнжа или Вижна, которые умеют читать мысли и еще черт его знает что.       — Ага, — так же кивает лучник и садится на диван, пустым взглядом впериваясь в экран телевизора. Играют «Рэд Соскс», матч в самом разгаре. На низком столике пара пустых банок пива, да упаковка из-под чипсов. В отдельной тарелочке мелко нарезанный тунец — явно для кошки.       — Четыре пиццы — с курицей и ананасами, с сыром и помидорами и две пепперони. А, и ещё — у вас есть отдельными кусками? Тогда один кусок с тунцом, да, — слышится за спиной спокойный голос.       Пока едет доставка, Барнс достает из холодильника еще пива, убирает мусор со стола, наливает кошке свежей воды, не забыв почесать пушистую красавицу за ухом. А Бартон все теребит рукав мятой толстовки, заляпанной соусом, и пялится в телевизор.       — Она ушла, — наконец произносит Бартон, когда на столике красуется раздеребаненная пицца, уже вторая по счету, а в руке греется третья банка пива.       — Давно? — Барнс всё так же спокоен, умиротворенно наблюдая, как Альпина неторопливо подъедает свою пиццу на подоконнике, так аккуратно и с таким царским достоинством, что вокруг тарелки нет ни крошки.       — Сегодня днём. И забрала Лаки… — еле слышно выдавливает лучник, сминая в руке пиво. Пенистая шапка ползет вверх из металлического корпуса, плескает на небрежно забинтованную кисть, с характерным профессиональными мозолями. Лучник тихо ругается, вытирая потёки замызганным рукавом.       Солдат кивает, не поворачивая головы.       — Диван в твоем распоряжении.       — Спасибо…       Они досматривают матч в тишине. После рекламы начинается вечернее шоу, где жизнерадостный ведущий приглашает очередную звезду, остроумными шутками разогревая зал.       — А ты? Ну… она… то есть… — Бартон не мастер разговоров о личном, но любопытство берет верх, ведь в жилище товарища тоже нет признаков женской руки.       — Так же, — Барнс коротко качает головой. — Неблагодарная это работенка — быть тренером. Верно? — коротко усмехнувшись, он наконец бросает ответный взгляд.       — Да уж, — кривая улыбка наползает на разбитые губы сама. — Ученицы нас не ценят…       — Зато живут потом долго и счастливо, — впервые выдав больше, чем пару слов, Солдат хмыкает и поднимается с дивана, подхватывая пустые банки. — Спать пора. И тебе тоже.       Чужой диван мягкий и удобный, телевизор приглушенно бубнит о предстоящих сенторских выборах, под дверью спальни Барнса видна полоска света, а кошка, немного подумав, устраивается в ногах гостя.       Пусть он и воняет псиной, но такой же одинокий как и её компаньон. Вечно с этими людьми всё не так. Лучше бы они они были котами.