Часть 28
9 декабря 2022 г. в 19:02
— Когда-то давным-давно, когда люди были животными, а животные — людьми, жила-была одна олениха.
Джером уже было хотел спросить, как же это тогда стало наоборот, чтобы люди стали людьми, а звери зверями, но он уже научился слушать молча, как Арника от него требовала.
— Жила она в одной деревне, а в соседней жил мужчина-шакал. И вот как-то шел он на охоту, принялся стрелять и случайно попал в девушку-олениху, которая в том же лесу собирала грибы. Шакал вынул стрелу из ее тела и перевязал рану, олениха вернулась в свою деревню… а шакал облизал стрелу — и так ему понравился вкус крови оленихи, так ему понравился вкус мяса, оставшегося на стреле, что с того дня шакал не мог выбросить олениху из головы. Только не потому, что влюбился: он хотел ее съесть.
Джером уже научился не перебивать, даже если сказка Арники приводила его в недоумение.
— Шакал пришел в деревню к оленихе и просватал ее. Семья у оленихи была большая: мать, отец и множество сестер.
— А эта олениха была самой младшей или самой старшей?
— Откуда я знаю? Одной из множества, только это известно.
У самой Арники вообще сестер не было. Она должна была стать младшей дочерью Гаранс, но первенец повелительницы ведьм умер через несколько дней после рождения. У Арники не было и шанса познакомиться с этим ребенком.
— Сыграли пышную свадьбу, и олениха перешла в деревню шакала, в его дом. С того дня шакал, его младший брат и их родители все только и думали о том, как бы им убить и зажарить олениху. Долго они вынашивали свой злодейский план, пока не придумали. Олениха отправилась проведать сестер и родителей, а в это время шакал, шурин и свекр со свекровью…
— Тоже шакалы?
— Ну, полагаю, что тоже. В сказках иногда не скажешь наверняка, но тут, кажется, да, — Арника пожала плечами. Джерому все время хотелось искать в сказках логику. Она там и правда была, порой даже больше, чем теперь можно было увидеть: странные сюжеты и детали наверняка отражали какие-то древние привычки и ритуалы, ныне позабытые. Но Арника рассказывала так, как ее научила Гаранс, ничего не меняя. — Так вот, шакал, шурин и свекр со свекровью наточили костей и обрезали бамбуковые колышки, спрятали их под мягкой периной и стали ждать, когда же вернется олениха. Та пришла из отчего дома и сказала шакалу: «Муж! Я разложу нам постель!» На что хитрый шакал ответил: «Жена! Ты, верно, устала с дороги: я уже постелил тебе постель! Ляг и отдохни!» Олениха легла, перина под ее весом смялась, и заточенные кости и острые колышки бамбука вошли в ее тело.
Джером даже прикусил губу, живо следя за перипетиями сюжета.
— Из последних сил олениха вскочила с кровати и выбежала прочь. Она быстро обессилела и шла, шатаясь, не веря, что в лесу найдет дорогу к отчему дому, чтобы умереть хотя бы в кругу семьи. Но в том же лесу собирала ягоды одна из ее сестер. Оленихи встретились, и осмотрев раны сестры, вторая поняла, что тут уже ничем помочь нельзя. Да и силы бедняжку покидали очень быстро. Тогда вторая олениха отвела сестру к озеру и заставила напиться воды.
— Это была волшебная вода, и олениха выздоровела?
— Нет. Она выпила воды и умерла.
— О, — Джером нахмурился.
— Она умерла, а ее сестра взобралась на дерево, потому что заслышала шаги в лесной чаще. На берег реки, следуя по цепочке из капель крови, пришли шакал и его отец и мать с младшим братом. Они разделали мертвую олениху и стали жарить на костре, каждый в своем горшочке. Маленькая олениха, сидевшая на дереве, не сдержалась и заплакала, когда увидела, что ее сестру готовят в пищу. Слеза упала на один горшок, и тот раскололся на части. Ой, воскликнул шакал, почему мой горшок разбился! И отскочил от костра.
— Слеза была волшебная?
— Или шакалы просто не умели делать горшки, — Арника пожала плечами. Это движение всякий раз отдавалось мягкой волной под головой и шеей Джерома: Арника двигалась так, что от плеч эта плавная вибрация достигала ее мягких бедер и коленей. — Так воскликнул шакал и отошел от костра, а остальные поели. И почти тотчас стали корчиться в страшных муках, потому что вода в озере была отравленная, пить ее нельзя было даже в малом количестве — а она уже успела пропитать всю кровь оленихи, что не вытекла из нее до самой смерти. Шакал вернулся в свою деревню.
— Наверняка он больше печалился о том, что не съел ни куска оленихи, чем о смерти своих родственников.
— Именно. Шакал терзался голодом…
— Мог съесть немного кукурузы, вовсе незачем было убивать олених, как по мне.
— И тут ты тоже прав. — Арника положила Джерому руку на лоб, как будто он вот-вот готов был вскочить с ее колен. Он действительно переживал за персонажей, однако лежал почти смирно, Арника же просто его ласкала. — Но шакал решил, что просто женится на одной из сестер оленихи и снова пошел свататься в соседнюю деревню. Там все горевали о смерти соплеменницы.
— Кажется, она была неплохой девчонкой? Для оленихи уж точно.
— Вроде того. Но, несмотря на траур, родители оленихи дали согласие на новую свадьбу. Шакал спросил, кто из маленьких олених хочет стать его новой женой, и вышла та, которая встретила свою сестру в лесу, которая отвела ее к отравленной воде, сидела на дереве и от чьей слезы разбился горшок. Она вышла и сказала шакалу, что станет его женой с радостью. В общем-то, она не покривила душой.
Джером то поднимал брови, то опускал их, всецело захваченный сюжетом. Арника давно уже рассказывала сказки по вечерам не для того, чтобы погрузить его в сон: Джером, напротив, так перевозбуждался, что после еще добрый час спорил с возлюбленной о нюансах истории.
— Сыграли пышную свадьбу, на которую маленькая олениха собрала всех своих многочисленных сестер. Они стали танцевать вокруг жениха-шакала в кругу, и он радовался, не замечая, что оленихи подступают к нему все ближе и ближе. Они зажали его в танце так плотно, что шакал начал задыхаться, и так же в танце оленихи затоптали его насмерть. Этим они отомстили за свою сестру.
— Так они все знали!
— Конечно, знали. И сестры, и родители. Это был такой план.
Джером вздохнул, понимая, что пора ложиться спать — или наутро его будет не добудиться. В иное время он не торопился бы смыкать глаза, но пришла пора жатвы, и каждый день он отправлялся в поля.
— Почему все твои сказки такие грустные?
— Потому что жизнь тоже грустная, — вздохнула Арника.
— А зачем в этой истории младший брат шакала? — Джером задумчиво постучал себя по кончику носа. — Он ведь ничего не делает?
— В других вариантах этой истории он остается в живых и женится на второй оленихе. Но это звучит менее справедливо.
— Почему это? Он хотел ее убить, за это и получил возмездие.
— С точки зрения Высших… Он хотел, но ведь не сделал этого. Да и ваши мирские судьи, разве они кидают кого-то в тюрьму ни за что?
Джером поднялся с колен Арники.
— Ты удивишься.
— И ты еще сетуешь на мои сказки!
Она рассмеялась, но Джером не ответил ей даже улыбкой. Он задул свечу, и в памяти Арники надолго осталось воспоминание: каким суровым было его лицо за миг до того, как погас огонек.