Королева и разбойница

      Крисса училась отдавать приказы. Еще недавно это была наука ей недоступная, требующая навыков, превосходящих ее понимание. Но она решила тренироваться при каждом удобном случае.       Так что когда Крисса подошла к Эйгре и объявила, что они отправляются в город, капитанша чуть было не повиновалась без вопросов. Однако ее положение при королеве было четко обозначено Бергатом в первый день ее перевода в крыло королевской супруги: не только повиноваться, но и держать Криссу в рамках, пока та не поймет, насколько переменилось ее положение по сравнению с тем, к которому недавняя служанка привыкла.       — В столице волнения.       — Я знаю, что это значит, — отмахнулась Крисса. — И вы не найдете женщины, способной незаметнее передвигаться по бурлящему городу, нежели я.       Хотела бы Эйгра не согласиться, но подозревала, что Крисса себя не переоценивает. Вотчина де Бонбеноров не славилась спокойствием. Королева Норберта несколько раз посылал войска, чтобы угомонить бунты… сначала хлебный, который Эйгра видела еще будучи просто бароновой дочкой, затем соляной. Волнения чуть потеряли в пламенности, когда де Бонбенор и пришедший на смену матери король обменялись услугами. Эйгра оказалась во дворце и отныне знала о том, что происходит на ее малой родине только из писем кузины, отца, изредка возвращавшегося домой, да из шепота придворных. Годы она думала, что все наладилось… Но теперь невольно нахмурилась, размышляя: а может, просто дело в том, что она больше не знала, что там творится, в ее родном городе? Ей не сообщали подробностей. Ей больше не полагалось их знать.       Может, ей просто перестали доверять. Отец уже не считал ее залогом. Или заложницей. Она стала для него чужой.       — Ваш венценосный супруг должен быть оповещен о всех Ваших перемещениях, — сказало чувство долга губами Эйгры.       — Мой муж и так знает, где я, — Крисса подняла палец, оплетенный вязью. — И я все равно пойду. Если ты хочешь выполнять свои обязанности, единственный выход для тебя: следовать за мной.       Эйгра покачала головой, сдаваясь.       Крисса еще не была вполне королевой. Но ей хотелось повиноваться.              Грозовое небо казалось крышкой, захлопнутой над городом. Тяжелой, плотно прилегающей, не оставляющей достаточно воздуха…       Крисса выбрала самый неприметный плащ и все-таки вывернула его наизнанку, чтобы не привлекать внимания. В столице это могло сработать: простые горожане все-таки одевались наряднее и богаче, чем в провинции. Криссе все казалось, что ее окружают сплошные театры, такими яркими, праздничными выглядели все дома, выкрашенные в ослепительные цвета и украшенные лепниной. Но каково же было ее изумление, когда Эйгра сказала, что почти все из них — просто чье-то жилье.       — И этот?       — Ну нет! Вот это действительно опера, — Эйгра рассмеялась.       Крисса целеустремленно двигалась вперед, точно зная, куда хочет попасть. Эйгра ступала за нею, под плащом держа руку на эфесе шпаги. На всякий случай.       Приходилось, впрочем, признать, что слухи о бунтах изрядно превосходили реальную картину. На одной из площадей действительно стояла толпа под недружелюбными взорами жандармерии, изредка бойко скандируя лозунги. Крисса с улыбкой прошла мимо.       Эйгра была уверена, что волнения происходят и в других местах столицы. Однако она представляла себе беспорядки, разбитые окна, а не дерущих глотки буржуа. Эйгра так крепко задумалась над этой разницей, что на мгновение стала небрежна. Она услышала шаги, когда стало почти поздно: мужчина скользнул из тени подворотни и заступил дорогу королеве и ее охраннице.       — Спокойно, это не ограбление, — он усмехнулся. — Разве что я рискую украсть сердце этой прелестной дамы.       — Это невозможно, мое сердце уже давно имеет владельца, — ответила Крисса, придерживая готовую сорваться с поводка охранницу за плечо. — И с каких пор разбойники так куртуазны?       Обе девушки скрывали свои лица под капюшонами плащей — и мужчина перед ними тоже. Но что-то в нем было такое, что неизменно выделяло бы его из толпы в любом наряде. Эйгра напряглась от нехорошего предчувствия.       — Не годится пугать честных дам на улице, когда то и дело ожидаешь, что из-за угла на тебя набросится Серебряный Лис, — сказала Эйгра недружелюбно. Она размышляла, обойти ли Криссу, чтобы оказаться между нею и бандитом, но боялась оставить спину госпожи без защиты.       — Если он Лис, то я — королева, — с вызовом произнесла Крисса.       Мужчина склонил голову, улыбаясь. Тень от капюшона скрадывала черты половины его лица, лоб и брови утопали в полумраке, но глаза ясно и лукаво блестели.       — А что, если я и вправду Серебряный Лис?       — О, полноте. О нем говорят, что он бандит, а Вы, я смотрю, вполне приличный джентльмен. — Крисса сделала шаг вперед, и сердце Эйгры пропустило удар.       — Я бы с удовольствием принял этот комплимент, но, увы, не могу: не врать же мне. Как Вы поступите, узнав, что ошиблись, леди?       — О, с горечью признаю свою неправоту.       Лис, а Эйгра уже готова была прозакладывать голову, что это он и есть… ну, у нее оставалась надежда, что нет, но ощущение он производил недвусмысленное. И потом — бунты. В столице хлебного голода нет, да, по памяти Эйгры, и не бывает. Если это и не сам главный противник короля, то уж точно его первый заместитель. Кто-то же должен был заварить эту кашу.       Лис сделал шаг, оказываясь справа от Криссы, так далеко от Эйгры, как только мог. Точно прикрылся королевой.       О, и он также уже понял, кто перед ним.       — Как Вам королевский дворец?       — Отнюдь не как на картинах. Пыль, может, и вытирают, но ты в нем из человека в сильфиду не превращаешься. — Крисса подбоченилась. — Потеешь, например, как и всегда, только в дорогих платьях. Лето везде в стране одинаково.       — А Вам бы хотелось потеть без платья?       — Может быть. Но Его Величество не слишком часто ко мне заглядывает.       — Может, мне как-нибудь заглянуть, в его-то отсутствие?       Эйгра задохнулась от такой наглости. Она только что была готова решить, будто наглец разыгрывает их, но нутром чуяла, что лучше поверить худшему. Перед ними действительно стоял Серебряный Лис, а королева Крисса не понимала этого. Она флиртовала с ним, точно со старым знакомым.       Эйгра сжала руку на эфесе шпаги, готова в любой момент выхватить клинок.       — Спокойно, капитанша. Я не трогаю вашу леди и пальцем. — Лис поднял ладонь на уровень лица Криссы. — Хотя мог бы… Тише, тише. Не нужно слепить меня сталью, милая.       Ладонь Лиса двинулась ниже, в миллиметре от кожи королевы.       — А даже если я ее трону, я ведь не сделаю ей больно. — На мгновение пальцы скользнули по шее Криссы, но не сомкнулись, а замерли между ключиц. — Скорее, это она сделает мне больно.       — Это как же? Разобьет ваше каменное сердце? — Сказала Крисса.       — У Ее Величества есть зубки! Почему бы ей не сделать мне больно, укусив меня?       — Только за самое чувствительное место, сэр.       — То, которое Вы кусаете королю?       — Да как вы… я не обсуждаю такое посреди улицы! — Крисса встряхнулась, но не отступила даже на полшага.       — Мне стоило пригласить Вас в гостиницу? — Ответил Лис. — Может, еще и коробку конфет купить?       — На что? Вы не кажетесь мужчиной при деньгах.       Его пальцы оказались там, где по закону мог хозяйничать только король — в вырезе платья королевы. Крисса ахнула.       — Все меняется, Ваше Величество. Вы это знаете не хуже меня. Надеюсь, эта мысль будет поддерживать в Вас тот же яркий огонь, что я видел сегодня, каждый день. — Лис наклонился почти к самому уху Криссы, но Эйгра все равно слышала каждое слово, пусть и смутно. — Просыпайтесь и засыпайте с мыслью, что юному королю Бергату придет конец. И скоро.       И Лис отшагнул, снова растаяв без следа в тенях переулка. Крисса стояла, прижав руки к шее и глядя в землю перед собой. Эйгра не была уверена, но ей показалось, что глаза Криссы заблестели от слез, а искусанные в волнении губы покраснели.              Эйгра хотела бы, чтобы королева вернулась во дворец немедленно. Но той вздумалось отправиться к ювелиру. Там Крисса сорвала с шеи богатое колье, подарок короля, попросила оценить его и, сразу после того, как ювелир назвал цену, предложила купить у нее эту вещь. Вряд ли в ней узнали королеву. Но и на разбойницу Крисса не походила. Ювелир осмотрел гостью, тем же взглядом, что и любой драгоценный камень, каковых видел в избытке, заметил Эйгру за спиной госпожи и сделал свои выводы. Ему уже встречались аристократки, продающие что-то из своих драгоценностей по тем или иным причинам: муж, проигравшийся в карты, средства на побег с любовником… Всякое бывало. И он отучился любопытствовать. Коль уж Крисса не походила на воровку, он купил у нее колье тотчас, на месте. Королева забрала деньги и, неузнанной, покинула лавку.       — Куда теперь? — Спросила Эйгра, старательно скрывая в голосе нетерпеливое неодобрение.       — Передай в сиротский дом, — сказала Крисса. — Мой муж рос сиротой при живой матери, и я сочувствую тем, кому еще хуже.       Эйгра взяла кошель, но сказала, что покинет госпожу не раньше, чем убедится, что она в своих покоях. Под замком, подумали обе, не договаривая вслух. Обе знали, каковы правила.