А вы говорите - не может быть!
Из фильма-экранизации
рассказов М.Зощенко.
Вот говорят нет сейчас честных людей. Все поголовно жулики, обманщики, халявщики. Только и смотрят, где бы кого нагреть, где чего урвать, и чтобы им за это ничего не было. И если человек человеку волк, то, что уж говорить об отношении человека к месту работы: «Неси с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». А вот и нет, есть и другие люди, честные, даже иногда как-то слишком. Вот хотя бы на нашем заводе. Работаю я бухгалтером, начисляю зарплату. Работники у нас всякие: инженеры, специалисты, программисты даже есть, а есть и работяги. И некоторым из этих работяг, которые заняты на работах тяжелых, трудных и для здоровья вредных, мы платим небольшую надбавку, за эту самую трудность и вредность. Каждый месяц мастер приносит в бухгалтерию ведомость, где эти рабочие расписываются за количество отработанных часов во вредных условиях. И вот как-то приходит ко мне мастерица в некотором возбуждении, отзывает меня в сторонку и говорит, что один из работников отказывается в этой самой ведомости расписываться: «Я, — говорит, — работаю в условиях комфортных и приятных, работа мне в радость и нечего-то тяжелого в ней нет. Так что и дополнительных надбавок мне не положено». Я, конечно, слегка обалдеваю. Первый раз такое слышу, чтобы кто-то от денег отказался, тем более по закону ему положенных. Обычно люди за копейку удавятся, или скорее, бухгалтера придушат, если посчитают, что он их на эту копейку обсчитал. Даже так и говорят про меня — она обсчитывает нашу зарплату, хотя я рассчитываю. Но людей не переубедишь, уверены, что пока рассчитываю, заодно и обсчитываю. Мастерица же мне дальше шепчет: — Мы уже и комиссию созвали, будем спецоценку проводить, выяснять вредная ли у него работа или нет. Но комиссия пока еще соберется, а сейчас-то что делать? — Да плевать на его подпись, — говорю, — и без нее обойдемся. — Да Вы что! — таращит глаза мастерица, — он сказал, что если ему деньги без его согласия выдадут, он в суд пойдет. Я обалдеваю окончательно. Думаю и с судьей, если этот чудак и впрямь в суд заявится, будет то же самое. Ситуация идет вразрез со всем моим двадцатилетним опытом бухгалтера-расчетчика. Мозги скрипят, но, преодолевая инертность мышления, все же, выдают идею. — Ладно, — говорю, — не хочет он этих денег, не проблема, пусть получит и сразу отдаст. В Фонд Мира перечислит (уж не знаю, есть ли сейчас такой), детям больным на лечение, собачьему приюту, да хоть коробку конфет для бухгалтерии купит. Мне моя идея нравится, и вроде всех устроить должна. — Нет, — печально отвечает мастерица, — не будет он эти деньги получать, он сказал, что не хочет родное предприятие обкрадывать. Ну, тут я совсем в осадок выпадаю. Вот так, а вы говорите нет честных людей. А люди, они всякие бывают. Только вот почему от этой их честности непременно кто-нибудь страдать должен, хотя бы и бухгалтер. Придет Инспекция по труду и мне штраф впаяет, за то, что не заплатила человеку за тяжелую работу. И снова тогда все говорить будут — она нас обсчитывает. Вот куда не кинь, всюду клин. И почему мне за вредность не платят? Уж я бы не отказалась!