Запретное искушение

      Зеркало в ванной запотело от жара, вызванного горячим душем, который Реджина приняла тем утром. Она тихо вздохнула, проведя дрожащей рукой по зеркалу, создавая чёткое изображение её отражения, которое она ненавидела. Её темные волосы спускались влажными прядями, слегка касаясь блестящих плеч. Там был синяк. Большой. Было больно. Он был похож на тот, который покрывал её скулу две недели подряд, ещё до начала лета.       Лето. Реджина ждала лета. Лето стало её любимым временем года.       Это было единственное время в году, когда ежедневные избиения становились не такими частыми. Единственное время в году, когда на её лице появлялась улыбка и была возможность выглядеть сияющей и счастливой.       Выглядеть счастливой. Эта мысль заставила её усмехнуться и покачать головой. Прошло много лет с тех пор, как она была по-настоящему счастлива. Так много лет, что Реджина даже не могла вспомнить истинное значение этого проклятого слова.       Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз на её губах действительно была счастливая улыбка, а не чертова маска для того, чтобы окружающие не догадались о кошмаре, который происходил за закрытой дверью её дома.       Или, скореё… Дома её мужа.       Потому что, насколько знала Реджина, у неё ничего своего не было.       Да, она жила в особняке, который был достаточно большим для неё и её семьи. Но, на самом деле, это был дом, который она ненавидела. Он принадлежал её мужу и передавался в его семье из поколения в поколение. Да, у неё были слуги, которые выполняли все её прихоти. Но, в конце концов, они всегда делали так, как им велел её муж. Да, у неё был Мерседес, на котором ей запрещалось ездить.       Если Реджине необходимо было куда-то пойти, её всегда сопровождал Сидни.       Он был милым и добрым. Он давал Реджине определенную уверенность и чувство доверия, которые она, честно говоря, не могла испытывать ни с кем в этом доме.       Леопольд. Что можно было сказать о нём такого, чего никто не мог представить?       Он был потребителем. Мужчиной. Мужем. Реджина всегда находила это слово смешным в его отношении. Леопольд был далек от мужчины или мужа. Он стал её персональным Адом. Он был далек от того, чтобы она считала его человеком.       Реджина никогда раньше не имела опыта настоящих отношений. И, тем болеё, не состояла в браке. Итак, почему же, спросите вы, она была замужем за человеком, который выглядел идеальным мужчиной и мужем в глазах общественности, и превращался в монстра за закрытой дверью своего дома?       Что ж. Это долгая история.       В данный момент у Реджины не было времени, чтобы тратить его впустую. Её дочь сегодня возвращалась домой из колледжа. Одри. Единственная радость, которая была в жизни Реджины. Единственная причина, которая давала ей надежду на то, что жизнь может в один момент измениться к лучшему.       Леопольд мог быть для Реджины подонком и ублюдком, но Одри была его гордостью и радостью. И он сиял от восторга, когда Одри позвонила и сообщила, что приедет домой на лето.       Помимо лета, Реджина любила время, когда её дочь возвращалась домой, потому что они всегда все делали вместе. Реджина ненавидела думать об Одри, как об "отвлечении", но это к сожалению это было главное, что она искала каждый раз, когда её дочь навещала их.       Одри всегда могла сказать, что хочет пройтись по магазинам со своей матерью, и Леопольд никогда бы ей в этом не отказал. Она могла сказать, что хочет водить самую дорогую машину, которая у него была, и она никогда не услышала бы слово «нет» от своего отца. В отличие от Реджины… «Нет» было тем словом, с которым она очень хорошо познакомилась за годы в браке.       «Нет. Это платье слишком откровенное. Меня не может сопровождать моя жена, которая выглядит как шлюха перед людьми, которые меня уважают.»       «Нет. Этот оттенок помады следует использовать только дома. Только для меня.»       «Нет. Я женился на тебе, чтобы ты всегда был рядом со мной. Место хорошей жены - рядом с мужем.»       Нет. Это было еще одно слово, которое Реджина возненавидела изо всех сил. Нет. Кто знал, что такое маленькое слово - слово из трех букв может причинять такой вред человеку? Такой женщине, как она.       Если бы она вообще могла назвать себя женщиной для начала.       Тук, тук, тук. Три похожих на скрип стука раздались прямо за дверью ванной, отвлекая Реджину от её мыслей. Они так сильно напугали её, что она вздрогнула, но вообще за годы жизни с Леопольдом, она вздрагивала от любого малейшего звука.       – Мэм? Все в порядке? Мистер Уайт ожидает вас внизу. Мисс Одри должна прибыть с минуты на минуту.       Это был Сидни.       Услышав его голос, Реджина вздохнула с огромным облегчением. Она боялась, что это мог быть её муж.       С другой стороны, если бы это был её муж, дверь, вероятно, была бы выбита в ту же минуту, и у неё был бы новый синяк на теле.       Или свежий порез, подобный тому, о котором напоминал шрам над её правой верхней губой.       Или еще одно сломанное ребро.       Может быть, сломанный палец или два.       Список был бесконечным.       Тук, тук, тук. Еще три стука, которые прервали череду её бесконечных мыслей, заставив Реджину оглянуться через плечо на дверь, на этот раз в раздражении.       Почему её нельзя оставить в покое, черт возьми?       – Мисс Реджина? – снова позвал Сидни, терпеливо ожидая ответа.       Она должна была ответить.       – Все в порядке, Сидни. Я просто одеваюсь, – она сделала паузу, оглядываясь на свое ужасное отражение в зеркале с горящей ненавистью в глазах. Реджина ясно видела, как её челюсть сжалась, прежде чем она снова заговорила. – Я спущусь через минуту. Спасибо.       В зеркале она видела, как тень мужчины, наконец, исчезала под приоткрытой дверью ванной. Она слышала, как его шаги становились всё тише, когда отдавались эхом всё дальше и дальше.       Реджина стала действительно хороша в распознавании теней, если долго и пристально смотрела на них. Она знала Леопольда, как свои пять пальцев.       Её рука.       Её рука не переставала трястись.       Брюнетка сжала руку в кулак, пока не увидела, как побелели костяшки пальцев, прежде чем ещё раз взглянуть на себя в зеркало. «Возьми себя в руки, Реджина» – сказала она себе. «Просто соберись. Одри возвращается домой. Все будет хорошо. Все. Будет. Хорошо.»       Если бы только она сама в это верила.       Усмехнувшись сама на себя и свои глупые мысли, Реджина быстро надела пару парадных брюк (даже в такую летнюю жару) и одну из своих лучших белых блузок. Этого должно было быть достаточно. Никаких видимых синяков, никаких последствий, за которые потом придется расплачиваться перед разъярённым мужем.       Высушив волосы феном и нанеся немного макияжа, она в последний раз посмотрела на себя в зеркало.       «Слишком много румян. И слишком много помады, на мой вкус. На кого ты пытаешься произвести впечатление, кроме меня? Ты думаешь, это заставит меня захотеть тебя трахнуть?»       Боже, она ненавидела такие ночи. Её тошнило каждый раз, когда она думала о них.       Как по команде, Реджина не удержалась и бросилась к сиденью унитаза в ванной и наклонилась. Не потребовалось много времени, чтобы всё, что она съела на ужин, всплыло и развалилось на куски, плавая в туалетной воде прямо у неё на глазах.       Рукой Реджина схватилась за ушибленное плечо, почувствовав пульсирующую боль, напомнившую ей об избиении, которое она была вынуждена выдержать прошлой ночью.       «Гребаный ублюдок!» Она шипела оскорбления с каждым прерывистым и болезненным вздохом в сторону мужчины, которого называла мужем.       Её плечо не было сломано. Реджина за свою жизнь перенесла достаточно побоев, чтобы знать и распознавать, когда что-то было сломано.       Грустно, правда?       Что ж. Такова была её жизнь. И она стала такой в возрасте шестнадцати лет.       Именно столько ей было лет, когда её заставили выйти замуж за монстра, с которым она была и по сей день.       Реджина вышла замуж за Леопольда Уайта в День своего рождения. Три мучительных месяца ничего не было, кроме грубого, холодного полового акта - гребаного изнасилования - вот что потребовалось вынести ей, чтобы наконец подарить этому монстру ребенка. Реджина узнала, что беременна, три месяца спустя, выносила и родила Одри в течение девяти месяцев. Что означало, что их дни рождения были разделены всего лишь несколькими днями.       Реджина сделала глубокий вдох, прежде чем направиться к раковине и открыть кран, чтобы выпить немного воды и прополоскать рот от горького привкуса рвоты, прежде чем выйти из ванной, спальни и спуститься вниз.       Конечно, Леопольд ждал её у подножия лестницы.       В этом не было ничего нового.       У него была привычка поджидать её везде, куда бы она ни пошла, и когда его не было рядом, он заставлял Сидни ждать её.       Он предпочитал всегда быть рядом с ней, когда «разрешал» ей выходить. Но были времена (за которые Реджина была благодарна), когда ему приходилось уезжать в командировку по работе, и Реджина была вынуждена проводить день с Сидни.       Сидни был утешением для Реджины по сравнению с её дорогим мужем.       Регина наслаждалась временами, когда Леопольду приходилось уезжать в командировку.       Вам знакомо это чувство, когда вы без памяти влюбляетесь в кого-то и надеетесь и молитесь, чтобы объект вашей симпатии оставался верным вам?       Да, Реджина не желала такого в своем браке.       Во всяком случае, она молилась и умоляла Бога, чтобы Леопольд нашел кого-то лучше, чем она. Кого-то, кто знал бы, как удовлетворить все его потребности до такой степени, чтобы он оставил её в покое.       Её даже не волновало, что он вышвырнет её на улицу прямо сейчас, когда у неё было при себе только четыре комплекта одежды.       Реджина просто хотела жить своей собственной жизнью.       Она хотела быть свободной.       И Счастливой.       Это было слишком громкое слово, чтобы вписаться в её лексикон.       Счастливой. Это то, что ей нужно, чтобы вести себя правильно в данный момент. Ей нужно было улыбаться и притворяться, чтобы все было хорошо.       Что за ерунда. Она усмехнулась про себя, спускаясь по первой лестнице.       Печальная реальность обрушилась на Реджину… Счастливых концов не бывает. У неё нет собственной жизни. Нет рыцаря в сияющих доспехах, который пришел бы и спас её. Нет будущего, чтобы ждать, ждать его, и думать, что когда-нибудь она будет счастлива.       Смешно. Ямы пылающего ада сейчас показались бы ей болеё комфортными по сравнению с этим.       Как это было грустно.       Правда?       – Ты слишком долго, – голос Леопольда, как всегда, пробудил её от множества мыслей, заставив её стать такой, какой она себя не чувствовала.       Элегантной.       Идеальной.       Безупречной.       Любящей женой.       Исключительной матерью.       Женщиной.       Реджина не чувствовала себя женщиной с тех пор, как…       Никогда.       – Я хотел, чтобы все было идеально к приезду Одри. Я надеюсь, это то, чего ты хочешь. Не так ли?       Реджина высоко подняла голову, надеясь сбить Леопольда с толку и не допустить, чтобы её опоздание стало ещё одним обсуждением позже.       У него вырвался смешок, смешанный с гулом, который показался Реджине забавным, но в то же время довольно саркастичным.       – Ты наконец-то учишься.       Он держал голову высоко, но в болеё самодовольной манере, что Реджине хотелось, его ударить.       Она ненавидела этот самодовольный взгляд на его лице.       Этот взгляд, который говорил ей, что она ничего не стоит. Этот взгляд, который смотрел на неё сверху вниз и накрывал её, как ботинок, таракана.       Она стоила большего, черт возьми!       О, пожалуйста. Она разозлилась на себя, очнувшись от той гребаной страны грез, в которой оказалась. «Ты ничто. Если бы ты стоила большего, ты бы постояла за себя, ты бы добилась большего. Ты бы убежала!»       Но она была никем. Она чувствовала себя никем. Считала себя никем.       Да, двадцать четыре (ровно столько, сколько их дочери) года сделали это с ней.       Можно ли её винить?       Когда Леопольд и Реджина вышли на улицу, перед домом, изображая на публику идеальную пару, подъехал желтый жук. Странный автомобиль, в котором Реджина не узнала автомобиль своей дочери.       «Что происходит?»       По крайней мере, Леопольд и Реджина могли оба согласиться с взаимным отчуждением в тот момент.       Кто бы это ни был, въезжающий на их подъездную дорожку на автомобиле цвета яркого солнечного света, он не был их дочерью.       «Одри купила новый автомобиль, не предупредив их?»       Что, черт возьми, происходило прямо сейчас?       Насколько было известно Леопольду и Реджине, их дочь ездила на серебристом Porsche (так как это была просьба её отца).       Желтый жук (который выглядел немного потрепанным) припарковался на подъездной дорожке их дома, затем открылась дверь, и знакомое лицо улыбнулось любящим родителям.       – Привет!       Одри, стройная молодая девушка, приветствовала своих родителей, выходя из желтого Фольксвагена и бросившись к ним, оказавшись в самых крепких объятиях, какие только можно себе представить.       – Моя милая!       Реджина слышала, как из горла Леопольда вырвался смех. Смех, который был просто для показухи. Она это хорошо знала.       Леопольд всегда выставлял себя идеальным отцом для их дочери. И да, возможно, по-своему извращенным, манипулятивным способом он был таким.       Но он был далек от идеального отца. И тем болеё, был далек от идеального мужа.       Реджина просто хотела, чтобы кто-нибудь видел, через что она проходит каждый день.       Но никто не видел этого.       Такова была её реальность.       Время надеть свою лучшую маску. Потому что это все, что она могла сделать сейчас.       – Как ты выросла! – Леопольд искренне улыбнулся своей дочери, внимательно посмотрев на неё.       – Пожалуйста! Не так уж я и выросла! – Одри усмехнулась, вырываясь из крепкой, чрезмерно крепкой хватки отца и находя дорогу к любящим материнским объятиям своей матери. – Привет, мама! О, так здорово тебя видеть! Как я скучала по вам, ребята!       Глаза Реджины невольно остановились на ней, когда она крепко обняла свою дочь. Даже болеё крепко, чем Леопольд минуту назад, и, судя по внезапному отстранению Одри от неё, Реджина могла только догадываться, что её чрезмерно крепкие материнские объятия были слишком очевидны.       – Гм! – Прочистка горла Леопольда в одно мгновение разлучила мать и дочь. – Одри, ты не собираешься представить нас своей подруге?       – О! – Одри улыбнулась, и в тот самый момент, когда она улыбнулась, глаза Реджины переместились на блондинку, которая теперь стояла немного ближе к ним. Со спортивной сумкой, висящей через плечо.       Кем бы она ни была, насколько могла судить Реджина, она не совсем походила на тип девушек, которые нравились Одри. На ней были узкие темно-синие джинсы, пара кросcовок в тон, которые не выглядели неопрятными, а также старая красная кожаная куртка.       – Прости, детка, – Она ласково улыбнулась блондинке, которая, понимающе улыбнулась в ответ, прежде чем дочь Леопольда и Реджины снова обратила свое внимание на родителей. – Ребята, это Эмма. Она моя девушка.       Реджина хорошо заметила этот тон, сделав акцент на слове девушка. К сожалению, это был тот же тон, которым Леопольд обращался к ней, когда использовал слово жена.       И это заставило её нахмуриться, встретив Эмму впервые в жизни.       Эмма подошла к ним очень быстро с самой лучезарной улыбкой, которую Реджина когда-либо видела за всю свою жизнь.       – Мистер и миссис Уайт! Познакомиться с вами – это абсолютное удовольствие. Одри много рассказывала мне о вас! – она протянула руку, которую Леопольд твердо пожал первым.       Теперь вы могли бы подумать, что Леопольд Уайт был абсолютно согласен с тем, что его дочь лесбиянка, но правда заключалась в том, что он не был с этим согласен. В глубине души Реджина знала, что он кипел от ярости из-за самой причины.       Хорошо. Это заставило её мысленно удовлетворенно ухмыльнуться. По крайней мере, это расстроило его в некотором роде.       – Мистер Уайт... Миссис Уайт ... – мягкий, странно спокойный голос Эммы оторвал Реджину от удовлетворительных мыслей о недовольстве мужа. Заставляя её быстро моргнуть и вернуться в суровую реальность.       Её глаза наткнулись на нежный и несколько обеспокоенный взгляд зеленых глаз Эммы, когда девушка протягивала руку в знак приветствия в её сторону.       – Приятно, наконец, встретиться с вами. Я Эмма. Эмма Свон, – девушка вежливо представилась, ожидая рукопожатия матери своей подруги.       Пожатие, которое Реджина не смогла игнорировать, когда её рука протянулась и крепко сжала руку Эммы Свон.       В этот момент зеленые глаза Эммы и её собственные темно-карие встретились, и Реджина почувствовала то, чего она не чувствовала уже долгое время…       Спасение.