Resident Evil (Сборник)

Вескер выдыхает с рыком, сжимает чужую талию в руках, в наслаждении откидывая голову. Довольный стон перед оргазмом прокатывается по помещению, ужасной песней входит в голову закусывающего губу тела, что находилось в полной власти блондина. Тот улыбается с лёгким оскалом, проводит языком по позвоночнику, собирая редкие капли пота, толкается снова, ощущая, как его семя смещается внутри, толкается снова, с удовольствием закрывая глаза и слушая чужой стон. Он почти умоляет прекратить эту пытку, остановиться, но мужчина вбивается снова, кусает губы, ощущает как его сжимают и от этого становиться только лучше. Больше желания толкнуться снова, в самое нутро, задеть ту самую простату, что не даёт покоя. Никогда не даст, ведь именно так ты хочешь, так тебе нужно. Тело выдыхает слишком рвано и громко, опираясь руками о пол, с новым толчком поддаётся вперёд, в попытке хоть немного отстраниться, но когда мужчина грубо хватает за шею и из коленно-локтевой позы прижимает к себе, заставляет встать и насадиться на член только больше, приходит это простое осознание, что бежать некуда, ему просто не дадут этого сделать. А может и не сильно хочется. В который раз, снова и снова, эта проклятая борьба с собой и своими животными инстинктами, что затмевают любую боль, заставляют просить больше без единого слова. Вытягивается слишком сильно, когда бёдра сзади снова двигаются и он буквально подпрыгивает на носках, в долгом, вымотанном стоне, ещё продолжая попытки хоть как-то уменьшить возможность критического попадания по этой точке. Но Альберт неумолим, он грубо кусает за шею, снова, вбивается, понимая, что сперма из тела начинает вытекать, вбивает снова, слыша хрип тела, потому что пальцы сжимают слишком сильно. Но нет, это только прибавляет удовольствия, от чего слёзы сами проступают на глазах используемого, что не помнит количества раз, когда было так... Нет никакого расчёта на пощаду или хотя бы ласку. Всё, что можно получать из процесса, это грубость, желание контроля и редкие приказы. Через ещё несколько толчков, которые вполне могли стать роковой причиной нового оргазма, блондин всё же выходит, давит на плечо, зарывается рукой в короткие волосы и немного тянет, сжимая, чтобы удовольствие пришло через боль. Тело может ожидать и удар по печени, но этого не происходит. Есть небольшая передышка, когда Вескер командует отсосать. Выдох, благодарный, сразу перед крупным вдохом, перед тем, как член войдёт до самой стенки горла, а блондин кончит через несколько толчков с довольным рыком. Он не трясётся при оргазме. Если захочет, никто и не поймёт, что он дошёл до пика. Далеко не последнего за этот вечер. Когда Альберт трахается в хорошем настроении, это одно. Но когда он вбивается со всей дури, царапает кожу до крови, кусает также, оставляя россыпь следов, лижет слишком рвано, будто не хочет, но надо, это уже абсолютно другое. И ощущается по-разному и хочется всё так же. До тряски в теле, до очередного хриплого стона, до этой мольбы, которая не будет услышана. Проигнорирована в который раз. Тело дышит тяжело, загнанно, выгибается в спине, откидывая голову назад, когда кончает в презерватив. Вескер не позволяет запятнать себя. Не позволяет касаться слишком много. Но сам с удовольствием оставляет красный след ладони на чужом бедре, толкается снова, чтобы партнёр затрясся, согнулся на нём. Он царапает мышцы живота, пока сжимает пальцы в кулаке, кусает губу, когда приходит мстительный толчок ещё глубже и такая же, отрезвляющая пощёчина. Альберт садится, давит на искусанное им же плечо, подбирает ноги и начинает втрахивать в воздух без остановки. Давит, чтобы было глубже, чтобы сильнее прилетало, чтобы ты прочувствовал свою ошибку. Эти красные полосы сойдут с его бледной кожи через пару минут, но Вескер рычит, кусает до крови под ключицу, кончает внутрь снова, как можно глубже, заполняет собой, но останавливаться даже не думает, хватая за шею и заваливая на спину. Душит, пока в грубой дрочке презерватив всё же слетает с члена тела и это вызывает гортанный рык, ведь его рука испачкана, банально потому что жалкий слизняк не может наконец-то кончить. Это же не так сложно, ты, примитивная форма жизни, что дышит лишь благодаря моей благосклонности к тебе! Звонкая пощёчина расходиться одновременно, когда в руку блондина кончают с долгим и протяжным стоном, закатанными глазами и бешеной тряской. Это становится невыносимо. Но предательски, на давно угасшем, подчинённом уровне сознания хочется больше. Он получает, когда Альберт лишь взглядом красных, горящих глаз приказывает слизать чужое семя со своей руки. Как бы отвратительно это не было, его не волнует. Кто напачкал, тот и убирает. Это действует в одну сторону. Язык горячий, мокрый проходиться по ладони, по каждому пальцу, обсасывает, целует. Будто пытается тянуть время, выдавая себе передышку. Блондин презрительно фыркает, ухмыляется, а после совсем легко качает бёдрами, чтобы член внутри едва двинулся. Результат, в виде рваного выдоха получен. Когда-то эта мелкая дрянь кусалась. Но теперь нежно, с обожанием берёт в рот фалангу указательного пальца, посасывает, красными от возбуждения глазами смотря на мужчину. Тот совсем немного двигает рукой назад и кожа больше не ощущает жар рта. Он вытирает слюну о чужой живот, забрасывает ноги к себе на плечи, смотрит на напуганное, но одновременно желающее выражение лица. Да, кусок грязи, ты получишь куда больше, чем заслуживаешь на самом деле. Апофеоз приходит, когда Альберт с тяжёлым дыханием, весь перепачканный в крови своих жертв, упорно толкается в чужой кулак в процессе быстрой дрочки. Вокруг них несколько десятков трупов, что пару минут назад дышали. Это стимуляция почти сводит с ума. Но он сжимает чужие пальцы в кулаке своими, усиливая давление, упирается лбом в красное от укусов плечо и продолжает долбиться, будто школьник. Он мог за материться. Он рвано целует, крепко держа за подбородок. Он мог бы ударить. Он кончает бурно, со стоном в чужие губы. Он хочет убить. Он разворачивает тело лицом к стене и резко входит, рвано выдыхает, начиная втрахивать в прямую поверхность. Слышит посторонний звук и останавливается в действиях, оборачивается, смотря на залитого кровью паренька, что резко решил притвориться мёртвым. О да, он прекрасно видел, как Альберт трахает тело в своих руках. Мужчина ухмыляется. Не добивает, заставляя невольного свидетеля слушать все эти звуки, смотреть, как полы плаща постоянно двигаются в быстрых движениях безудержного, животного секса. Ты успел пожалеть, что не умер? Жаль, что ты не запомнишь это до конца своей дешёвой, как это тело, втрахивамое мной в стену, жизни. Вескер кончает ровно тогда, когда слышит краем уха последний выдох несчастного парня. Его руки трясутся от маниакального желания порвать кого-то ещё, но в живых тут только двое. Вся проблема его обречённости в том, что эта жестокость не нужна, ни к чему именно сейчас. Но его кроет от быстрого миньета, уже профессионального за эти годы. Он зарывается руками в перчатках в чужие волосы, сжимает, тянет на себя, с удовольствием вдалбливаясь. Почему-то не надоедает. Почему-то ему хочется ещё. Поставить на колени. Отодрать не просто как следует, а как заслуживает. О да, к сожалению, это тело ничего не просит. Лишь жалко подчиняется каждому приказу. Это стало его смыслом существования. Жив, лишь благодаря тому, что Вескеру, как год назад, как десять лет назад, всё ещё нравится кончать внутрь него. На лицо, как сейчас, проводя головкой по опухшим губам. Чтобы взял в рот снова. Как хороший и послушный щеночек на коротком поводке. Таким ты всегда был, Крис Редфилд.