... Секрет

ЧиМин – Я и не заявляю, будто уверен, что у него член чудовищных размеров, но и не говорю обратное. – ХиСын, – простонал я, в ужасе закрывая руками лицо. Четверг, 07.30 утра, господи боже. Он никак не мог успеть напиться. Я виновато улыбнулся альфе напротив, что стоял с выпученными глазами, и подумал, что было бы здорово уметь силой мысли ускорять движение лифта. Когда я свирепо глянул на него, ХиСын одними губами спросил: «Что?» – после чего двумя указательными пальцами показал длину в полметра. Он прошептал: – Огромный, как у чертового жеребца. На третьем этаже лифт остановился, открылись двери, а я был спасен от необходимости снова извиняться. – Ты же сообразил, что мы там были не одни, да? – прошипел я, идя за ним по коридору, поворачивая за угол и останавливаясь у широких дверей с гравировкой «МГН-групп» на матовом стекле. Он рылся в своей огромной ярко-желтой и усыпанной металлическими заклепками сумке в поисках ключей, мелодично позвякивая браслетами на правой руке, и поднял на меня глаза. Под пронзительным светом люминесцентных ламп его удлинённые розовые волосы выглядели практически неоновыми. У меня русые волосы, бежевая сумочка через плечо, и я чувствовал себя рядом с ним чем-то вроде ванильной пастилы. – А разве нет? – Нет! Тот парень из бухгалтерии стоял как раз напротив нас. Чуть позже мне нужно будет туда сходить, и один его вид напомнит, как ты прилюдно произнес слово «член». – А еще я сказал «огромный, как у чертового жеребца», – на мгновение он выглядел виноватым, перед тем как снова переключиться на свою сумку. – И потом, ребятам из бухгалтерии стоит расслабиться, – затем, драматическим жестом показав на еще темный офис перед нами, он спросил: – Надеюсь, здесь для тебя достаточно безлюдно? Я присел в шутливом реверансе. – Да, пожалуйста. Продолжай. Сосредоточенно нахмурив брови, он кивнул. – В смысле, логично, что он должен быть огромным. – Логично, – повторил я, пряча ухмылку. Мое сердце сделало кувырок, как и всегда, когда речь шла о нем. Размышления же о размере его пениса может стать моей погибелью. С победным жестом Хи помахал ключами и вставил самый длинный из них в замок. – ЧиМин, ты видел его пальцы? А ступни? Я уж не говорю о росте в два с половиной метра. – Чуть меньше двух, – сказал я себе под нос. – И размер ладоней не обязательно что-то означает, – мы закрыли за собой дверь и включили свет в приемной. – Полным-полно альф с большими руками, которые не могут похвастаться чем-то выдающимся ниже пояса. Я пошел вслед за ХиСыном по узкому коридору к заставленной рабочими столами комнате в гораздо менее престижном уголке третьего этажа. Наша маленькая часть офиса была хоть и тесной, но уютной, что было настоящей удачей, поскольку я проводил здесь, на работе, гораздо больше времени, нежели в своей крошечной съемной квартирке в Южном Лондоне. МГН-групп была, наверное, одной из крупнейших и наиболее успешных инженерно-консалтинговых компаний во всей Европе, но здесь работало мало стажеров. И вскоре после окончания Пусанского Университета в Южной Корее я был запредельно счастлив не упустить эту возможность. Рабочих часов было немало, а небольшая зарплата нанесла серьезный урон моей привычке покупать много хорошей обуви, но эта жертва уже начала окупаться: по окончании девяноста дней моей стажировки на металлической табличке теперь написано имя Пак ЧиМин, и я переехал из тесного офиса на четвертом этаже, присоединившись к большому на третьем. Обучение мне всегда давалось легко. Без проблем расправившись со средней школой, я выжил и не особо дергался в универе. Но перелететь на другой конец света, чтобы плечом к плечу работать с несколькими лучшими инженерными умами Великобритании? Никогда за всю свою жизнь я не вкалывал так тяжело. Если мне удастся закончить эту практику так же хорошо, как я и начал, то место в аспирантуре моей мечты в Оксфорде будет моим. И, конечно, хорошо ее закончить не предполагает обсуждение членов топ-менеджеров в рабочем лифте. Но Хи еще даже не закончил. – Я помню, читал где-то, что его размер примерно равен длине от запястья до кончика среднего пальца, – добавил он, пальцами другой руки измерил по своей ладони и поднял, чтобы показать в качестве примера. – И если это правда, то альфа твоей мечты неплохо упакован. – Угу, – бормочу я, вешая свою сумочку и пальто за дверью. – Представляю себе. ХиСын бросил свою сумку на стул, выпрямился и повернулся ко мне с многозначительным взглядом: – Мне нравится, как ты стараешься выглядеть равнодушным. Словно ты не пялишься на его каяк, когда он находится в радиусе трех метров от тебя. Я постарался выглядеть возмущенным. Попытался ужаснуться и придумать какой-нибудь аргумент. Но у меня ничего не было. За последние полгода я выдал так много взглядов исподтишка в сторону Мин ЮнГи, что если и существовал специалист по топографии его промежности, то это был я. Засунув сумочку в нижний ящик своего стола, я закрыл его и покорно вздохнул. Видимо, мои тайные взгляды были не таким уж и тайными. – К сожалению, он никогда не захочет и не прокатит меня на своем каяке. – И не захочет, если ты не заговоришь с владельцем. Я имею в виду, смотри, как только у меня появится шанс, я зацелую того рыженького из PR-отдела до поросячьего визга. Ты должен хотя бы заговорить с мистером Мином, ЧиМин, – но я уже качал головой, и он шлепнул меня концом своего шарфа. – Считай это исследованием по сопромату. Скажи ему, что тебе нужно проверить прочность его стального стержня на растяжение. Я засмеялся и застонал одновременно: – Отличный план. – Супер, теперь кое о ком еще. Блондин из отдела обработки корреспонденции. Глаз с тебя не сводит. Я поморщился. – Не интересует. – Ни-Ки из юридического. Он пониже, конечно, но вполне подойдет. А ты видел, как он в пабе сделал тот фокус языком? – Господи, нет, – я сел, придавленный его внимательным взглядом. – Неужели нам нужно сейчас об этом говорить? Разве мы не можем просто сделать вид, что это мое увлечение ничего не значит? И вообще, меня пригласили на свидание. ХиСын вздохнул. – Мин, конечно, охренеть как подходит, но он немного чопорный, да? – с легкой досадой спросил он. Я провел ногтем по краю своего рабочего стола. – Да, о нем можно так сказать, – сказал я. – Он уравновешенный. – Скучный, – возразил он. – Сдержанный, – настаивал я. – Словно сошел со страниц романов Джейн Остин. Он мистер Дарси, – я надеялся, что это поможет ему понять. – Я этого не понимаю. Мистер Дарси был резок с Элизабет до грубости. Почему ты хочешь кого-то, с кем столько мороки? – Почему это много мороки? – спросил я. – Дарси не расточал неискренние похвалы или ничего не значащие комплименты. И он сказал, что любит ее, потому что это действительно так. Хи откинулся на спинку стула и повернулся к своему компьютеру. – Думаю, я бы лучше пофлиртовал. – Но флирт – это что-то для всех, – спорил я. – Дарси неудобный, и его трудно понять. Но когда ты заполучишь его сердце, оно станет твоим. – Как по мне, все же тут много мороки. Я знал, что всегда много говорил о романтике, но идея увидеть сдержанного героя давшим себе волю, чего он себе ни с кем не позволял – раскованным, голодным, обольстительным – привели меня к тому, что мне стало сложно думать о чем-либо еще, когда он находился где-то поблизости. Проблема в том, что я внезапно жутко глупею в его обществе. – Как я могу надеяться на нормальный разговор? – спросил я. Понимая, что на самом деле никогда не решусь на такое, мне все же было здорово наконец поговорить с кем-то, кто его знал. С кем-то, кроме Сыльги и ХюнинКая, которые были на другом конце земного шара. – Знаешь, когда мы оба в последний раз общались? Во время собрания на прошлой неделе ЁнДжун спросил меня, могу ли я предоставить данные по моему проекту Shard, и я всем надрал задницы, пока не поднял взгляд и не увидел альфу, что целый час стоял позади ЁнДжуна. Знаешь, как сильно я упахивался с этой проектом? Да еще и в течение нескольких недель. Но один взгляд на Мин ЮнГи – и вся моя сосредоточенность испарялась. По какой-то причине я не мог позволить себе называть его просто по имени. Мин ЮнГи – эти два слова звучали так же благородно, как принц Гарри или Иисус Христос. – Я замолчал на полуслове, – продолжил я. – Когда он рядом, я либо брякаю что-то нелепое, либо превращаюсь в безмолвную статую. ХиСын рассмеялся, после чего, сузив глаза, оглядел меня сверху донизу. Потом взял календарь и сделал вид, что тщательно его изучает. – Забавно, я только что понял, что сегодня четверг, – пропел он. – И это объясняет, почему твоя прическа выглядит особенно сексуально, и на тебе эти дразнящие коротенькие шорты. Я провел рукой по своим непослушным волосам. – Я так одеваюсь каждый день. Хи фыркнул. Если честно, я потратил уйму времени утром на сборы, но сегодня мне была жизненно необходима уверенность в себе. Потому что, как заметил ХиСын, сегодня четверг, мой самый любимый день недели. По четвергам я видел его. *** По большому счету, в четвергах не должно быть ничего волнующего. В специальный список дел на этот день были включены таким мирские хлопоты, как полить грустный фикус, который по настоянию Сыльги я протащил 9000 км от Пусана до Лондона, подготовить и отправить по почте финансовое предложение и отнести мусор к обочине. Жизнь, полная гламура. Но на первом месте среди задач в Outlook по четвергам было совещание с командой инженеров Камал ХюнинКая, где в течение одного часа в неделю я получал беспрепятственный вид на Мин ЮнГи, вице-президента компании, директора по стратегическому планированию и, черт возьми, Самого Горячего Альфу в моей жизни. Если бы я только мог добавить его в список своих дел… Час с Мин Юнги был как благословение и проклятье одновременно. Я интересовался происходящим в нашей компании и находил большинство дискуссий между старшими партнерами довольно увлекательными. Мне было двадцать три, а не двенадцать. У меня был диплом и дерзкие планы однажды стать их боссом, если бы смог хоть что-нибудь вымолвить во время всего этого. Но то, как этот единственный человек был в силах украсть мое внимание, было почти унизительно. Я не был пугливым или неуклюжим, у меня были свидания. На самом деле, с тех пор как переехал в Лондон, я даже стал чаще ходить на свидания, нежели дома, потому что, ну… альфы-англичане. Этого достаточно. Но этот особенный английский альфа, к сожалению, был вне моей досягаемости. Почти буквально: Мин ЮнГи был около 1,8 м ростом, небрежно изысканный, с черными волосами и идеальной стрижкой, с проникновенным взглядом карих глаз, широкими мускулистыми плечами и с такой великолепной улыбкой, что, когда ее обладатель появлялся на работе, мой разум впадал в транс. Согласно офисным сплетням, он закончил универ практически в младенческом возрасте и был кем-то вроде легендарного вдохновителя всего градостроительного проектирования. Я не понимал, что так оно и было, пока не начал работать в команде инженеров в МГН-групп и не увидел, как он консультировал по всем вопросам, начиная от контроля строительства и заканчивая химическим составом материалов и добавок. Его слово было неофициально последним на этапе чертежей лондонских мостов, коммерческого строительства и транспортной структуры. К моей бесконечной печали, однажды ему пришлось покинуть еженедельное совещание и поехать к команде строителей, потому что позвонил городской рабочий и в панике сообщил, что другая фирма заложила неудачный фундамент, а бетон уже залит. Фактически выходило, что ко всему, что строилось в Лондоне, на каком-то этапе приложил свою руку Мин ЮнГи. Он всегда первым делом наливал себе чай с молоком (без сахара), у него был огромный офис на третьем этаже – далеко от меня – и он никогда не отвлекался на телик, хотя был стопроцентным болельщиком Лидс Юнайтед. И хотя вырос в Лидсе, он учился в Кембридже, а потом и в Оксфорде, а сейчас проживал в Лондоне. И где-то на этом пути Мин ЮнГи обрел роскошнейший акцент. Что еще: недавно развелся. Мое сердце едва справилось с этим. Двигаемся дальше. Сколько раз Мин ЮнГи взглянул на меня во время совещаний по четвергам? Двенадцать. Сколько раз мы разговаривали? Четыре. Сколько из этих событий он помнит? Ноль. Я скрывал предмет своего увлечения под названием «Мин ЮнГи» уже полгода и был уверен, что он до сих пор не знает, что я сотрудник компании, а не омежка из службы доставки. Удивительно, что альфы, о котором сейчас речь, все еще нет, ведь он приходил в офис одним из первых. Я проверял – несколько раз – вытянув шею, чтобы лучше видеть сквозь толпу толком не проснувшихся людей, заполняющих конференц-зал. Одна стена нашего конференц-зала состояла из больших окон, и нам открывался вид на довольно оживленную улицу. Сегодняшняя утренняя дорога на работу была относительно сухой, но сейчас, как и в большинство дней в этом городе, с тяжелого облачного неба начал накрапывать дождь. Он был безобидный, своего рода дымкой, но я научился не обманываться: три минуты, и можно промокнуть насквозь. Даже если бы я вырос где-то в более дождливых местах, нежели в Южной Кореи, я бы никогда не смог подготовиться к лондонской погоде с октября по апрель, когда воздух становится пропитанным влагой. И дождевые тучи словно укутывают твое тело, а холодная вода просачивается внутрь костей. А сейчас самое начало весны, и маленькая площадь у Southmark Street была еще мрачная и голая. Мне рассказывали, что летом она была заставлена розовыми столиками и стульями одного местного ресторанчика. Сейчас же здесь видно только бетонные стены и голые ветви деревьев, а на холодной земле лежали мокрые коричневые листья. Вокруг меня все продолжали высказывать свое недовольство погодой, пока открывали ноутбуки и заканчивали пить чай, и я отвернулся от окна, как раз чтобы заметить спешащих и опаздывающих. Каждый хотел сидеть напротив Чхве ЁнДжуна – моего босса и руководителя инженерного отдела компании – который явился сюда с шестого этажа. Ён был… Ну ладно, хорошо, он был слегка козел. Он заигрывал со стажерами, любил слушать самого себя и ни разу не сказал ничего искреннего. Каждый четверг он наслаждался игрой, когда со сладкой улыбкой насмешливо комментировал одежду или прическу последнего вошедшего, чтобы все присутствующие обратили на это внимание, а тот в удушающей тишине, краснея от стыда, занял бы свое место. Со скрипом открылась дверь. СоНу. Он задержался, придерживая для кого-то дверь. Черт. Это Юци. Еще чьи-то громкие голоса. Суа и Тхэхен. И, наконец, он. – Встречайте, – пробормотал ХиСын рядом со мной. Из-за ЁнДжуна я увидел, как показалась макушка Мин ЮнГи, и ощущение было такое, будто стало трудно дышать. Люди, их болтовня – все стало размытым, и остался только он, с нейтральным выражением на лице, когда он, казалось, не задумывался, что все ждут только его, широкоплечий, в темном костюме и непринужденно держащий одну руку в кармане брюк. И тут же в груди стало жарко. Мин ЮнГи – это человек, которого всегда замечают, едва он войдет в комнату. И не потому что он был порывистым или громким, – он не такой. В том, как он вел себя, была спокойная уверенность, что он заслуживает внимания и уважения, и пока не заговорит, есть ощущение, что он все видит и всех замечает. Кроме меня. Я вырос в семье врачей, которые осуждали все и вся, и не был молчаливым. Мой брат, и даже, наверное, Сыльги, начинают называть меня редкостным болтуном, когда я даже не успеваю развернуться как следует. Поэтому тот факт, что из всех присутствующих я единственный не мог произнести связную фразу, когда Мин ЮнГи оказывался на расстоянии вытянутой руки, был просто бессмысленным. Я чувствовал к нему отвлекающее от всего остального безрассудное влечение. Ему не было необходимости присутствовать на этих совещаниях по четвергам; он делал это, чтобы убедиться в наличии межведомственного единогласия и что представители его отдела планирования понимают инженерный язык, поскольку в обязанности Мин ЮнГи входила еще и координация проектирования с общественной политикой и со своим собственным отделом стратегического планирования. Не то чтобы я запоминал все, о чем он говорит на встречах. Сегодня он был одет в светло-серую рубашку и угольно-серый костюм. Его галстук гипнотизировал тем как плотно он обвивал шею, и мой взгляд двинулся от двойного виндзорского узла на шее к гладкой коже чуть выше, по тяжелой кривой адамова яблока к твердой челюсти. Его обычно бесстрастная линия рта была в ужасе искривлена, а когда я встретился с ним взглядом… с таким же ужасом я понял, что он заметил, как я трахал его глазами, будто это моя любимая работа. О боже. Я опустил глаза на экран ноутбука, и от того, как сильно я в него пялился, изображение стало размытым. Шквал звуков телефонных звонков и принтеров, доносящийся из приемной, кажется, достиг пика, но тут кто-то закрыл дверь, давая понять, что совещание началось. И весь шум сразу же исчез, будто комната была герметично запакована. – Мистер Мин, – поприветствовала Сыльги. Я запустил почтовую программу и напрягся до звона в ушах, ожидая его ответ. Вдох. Выдох. Снова вдох. Я ввел пароль. Как бы мне хотелось, чтобы сердце хоть немного замедлилось. – Сыльги, – наконец, сказал он своим совершенным, тихим и глубоким голосом, и по моему лицу сама собой растеклась улыбка. Такая широкая, будто мне только предложили огромный кусок торта. Господи боже, я по уши. Покусывая внутреннюю сторону щеки, я изо всех сил старался придать лицу нейтральное выражение. И судя по тому, что локоть ХиСына резко встретился с моими ребрами, я в этом провалился. Он наклонился ко мне: – Спокойно, омежка, – прошептал он. – Это всего лишь два слога. Открылась дверь, и еще один стажер, Соа, поморщившись, скользнула внутрь. – Простите за опоздание, – прошептала она. Посмотрев на часы на ноутбуке, я понял, что она была стопроцентно вовремя, но ЁнДжун, конечно, не собирался упустить момент. – Ладно, Соа, – сказал он, наблюдая, как она вся съежилась, стоя между рядами стульев и стеной, после чего направилась к свободному месту в дальнем углу. Тишина в комнате почти вибрировала. – Миленький свитерок. Новый? Голубой тебе к лицу, – с пылающими щеками Соа села. – Доброе утро, кстати, – широко улыбаясь, сказал Ён. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Какой же он мудак. Наконец встреча началась всерьез. ЁнДжун подготовил список вопросов для каждого из нас; документы пустили по кругу, и, повернувшись в кресле, чтобы передать бумаги сидящему справа от меня, я взглянул наверх. И почти проглотил язык. Через два кресла от меня сидел Мин ЮнГи. Я посмотрел на него из-под опущенных ресниц, на угол его челюсти – всегда гладко выбритой, без единого намека на щетину – на густые ресницы и идеальные темные брови, на безукоризненные рубашку и галстук. В тускловатом свете конференц-зала его волосы выглядели такими мягкими. На самом деле, я нахмурился, когда подумал, что они, возможно, будут мягкими – потому что, конечно, они такими и будут – и в сотый раз я задумался, на что будет похоже это ощущение, если бы я пробежался по ним пальцами, потянул вниз и… – ЧиМин? Что-нибудь слышно от Адамса и Эйвери? – спросил Ён. Я выпрямился в кресле и вернулся взглядом к ноутбуку и к файлу, с которым вчера засиделся допоздна. – Еще нет, – с еле заметной дрожью в голосе ответил я. – У них есть наши планы, уже составленные и готовые к подписанию. Но я снова к ним вернусь, если до вечера они не позвонят. И кстати, да, это было поразительно красноречиво, учитывая то, что Мин ЮнГи сосредоточил все свое внимание на моем лице. Чертовски довольный собой, я быстро напечатал себе напоминание и, подергивая прядь волос и опираясь локтем на стол, стал прокручивать свой календарь. Но что-то было не так. Я сидел в этом кресле в течение часа раз в неделю, и был почти уверен, что никогда не чувствовал себя так, как сейчас. Это было сродни давлению на одну сторону моего лица, чье-то физически весомое внимание. Я накрутил на палец прядь волос и мельком глянул на Хи. Не-а, не он. Теряясь в догадках, я немного наклонился вперед, повернул шею и, посмотрев направо, тут же замер. Он все еще смотрел на меня. Мин ЮнГи смотрел на меня. Поглощал меня взглядом. Светло-карие глаза встретились с моими и удерживали – нет, это нельзя было назвать просто взглядом – вбирая меня целиком. Он с любопытством изучал меня, как если бы я был новым предметом мебели, которую кто-то зачем-то принес в комнату. Мое сердце подпрыгнуло, пульсом отдаваясь в венах. В груди все расплавилось и стало безумным, и если бы кто-то крикнул «Пожар!» – я шагнул бы прямо в огонь, потому что у меня не было абсолютно ни единого шанса контролировать происходящее с мои телом. – ЮнГи, – сказал ЁнДжун. Мин ЮнГи моргнул, прежде чем отвернуться от меня: – Да? – Ты поставишь нас в известность о статусе проекта по Shard? Я хочу, чтобы к конце недели моя команда обрисовала тебе некоторые детали, но мы не знаем размеров их общего пространства… Я слушал вполуха, потому что Ён, как обычно, сформулировал вопрос таким образом, что тот стал в семь раз длиннее, чем это необходимо. Когда его вопрос подошел к концу, Мин ЮнГи покачал головой: – Размеры, – сказал он и начал пролистывать пачку бумаг перед собой. – В целом, я не совсем уверен, что они у меня есть… – Размеры будут готовы сегодня утром, – ответил я ему и объяснил, что документы доставят не позднее завтрашнего дня. – Я попросил Александра отправить копию чертежей сегодня днем. В комнате стало так тихо, что на мгновение я решил, что оглох. Все без исключения уставились на меня. Боже мой, что я наделал? Я, не задумываясь, перебил. Ответил на вопрос, очевидно, не мне предназначавшийся. На вопрос, ответ на который он, безусловно, знал. Я почувствовал, что начинаю хмуриться. Но тогда почему он не ответил? Я немного подался вперед и посмотрел на него. – Хорошо, – сказал он. Так тихо. Таким глубоким голосом. Просто идеальным. Чуть переместившись в кресле, он встретился со мной взглядом и одарил сияющей благодарной улыбкой. – Продолжаем? Мое сердце полностью покинуло тело. – Конечно. Он по-прежнему смотрел на меня, так же озадаченный случившимся, как и я, но загадочным образом довольный. Я толком не понял, что меня побудило это сказать. В одно мгновение Мин ЮнГи смотрел на меня, а в следующее замешкался, пытаясь вспомнить данные и ответить на вопрос, на который, я уверен, он мог бы дать ответ и во сне. Это выглядело, словно его разум был не здесь. И это было то, чего я за ним никогда раньше не замечал. – Теперь важные новости, – сказал ЁнДжун, бросив взгляд на стопку бумаг, после чего взял их в руки и встал. Вновь обратив на него внимание, я вздрогнул от его тона. Ён всегда любил быть в центре внимания, но сейчас он начал говорить, явно готовясь к чему-то большему. – Система Инчхона, Южная Корея метро построена с идеей, что столетний шторм [геологический термин, означающий сильнейший шторм, вероятность которого условно равна одному разу в столетие] происходит раз в сто лет. К сожалению, на самом деле все иначе. Стихийные бедствия, такие как ураган, доказали: то, что было запланировано на столетие, происходит каждые несколько лет. Корея тратит миллиарды, говорит о важности строительства водоспусков и шлюзов, и учитывая то, что мы активно работали с Лондонским метро, они хотят, чтобы мы тоже присоединились. Так что меня не будет месяц, когда буду принимать участие в Международном Саммите по готовности к чрезвычайным ситуациям на общественном транспорте, авиа перелетах и городской инфраструктуре. – Месяц? – спросила старший инженер, озвучивая общую мысль. Я тут же задумался, сколько людей сейчас мысленно сделали победный жест рукой вверх, приветствуя идею отсутствия Ёна в офисе аж целый месяц. ЁнДжун кивнул ей. – Будут три отдельные встречи. Это не для каждого приглашенного, но принимая во внимание, что наша компания специализируется на общественном транспорте и городской инфраструктуре, Ричард решил, что хотел бы видеть нас на всех трех. – «Нас»? – переспросил один из руководителей отдела Мин ЮнГи. – Все верно, – наклонив голову влево, заметил ЁнДжун. – ЮнГи будет меня сопровождать. – Вас обоих не будет месяц? – выпалил я, тут пожалев, что не могу взять свои слова обратно и засунуть их себе в глотку. Я же стажер. Одним из негласных правил Ёна было наше молчание на этих совещаниях, если не был задан прямой вопрос. Я снова почувствовал тяжелые взгляды всех присутствующих, и даже хуже. Я ощущал давление по всей коже, словно меня зондировали. – Э-э, да, ЧиМин, – явно несколько запутавшись, ответил ЁнДжун. Он обошел свое кресло и встал рядом со мной, держа руки в карманах. – Но не беспокойся, я знаю, что ты уже практически закончил с проектом по Oxford Street, и мое отсутствие в любом случае на это никак не повлияет. А если тебе что-то понадобится, всегда можешь мне позвонить. – О-о, – сказал я, чувствуя, как румянец потихоньку сходит на нет. – Это важно знать, спасибо. Конечно же, Ён решил, что у меня вырвалось это, потому что я беспокоился из-за его отъезда – ну, понимаете, он мой босс – и что его отсутствие будет помехой моей работе. – Полегче, – сказал ХиСын, длинными овальными ногтями щелкая по клавиатуре. – Заткни-и-ись, – простонал я, поглубже зарываясь в свое кресло. Я понятия не имел, зачем Мин ЮнГи до сих пор смотрел в мою сторону, и двенадцатилетняя часть меня жаждала схватить Хи в охапку, затащить в комнату для омег и проиграть все произошедшее, момент за моментом. Но я знал, что это будет ошибкой. Это первый день, когда он, казалось, вообще меня заметил, и я все испортил, ведя себя, как психованный. Я с трудом воспринимал, что он мне говорил, пока он сидел, повернувшись ко мне лицом, а его хмурый взгляд был, словно кто-то пролил сливки на его вручную сшитый костюм. Я бы предпочел оказаться сейчас неживым. *** Конец дня я провел за нашим длинным общим рабочим столом, сортируя документы по стопкам. Моя диетическая кола стала теплой, а я отсчитывал минуты до ожидающих меня дома горячей ванны и еще более «горячего» романа, когда прозвучал сигнал входящего сообщения на почте. – Наконец-то, – вздохнул я. Я весь день ждал подтверждения суммы, и сейчас – возможно – мог отправиться домой. А может, и нет. Рядом со мной зевнул и потянулся всем телом ХиСын. Уже было темно, и прогулка до метро предстояла холодная и мокрая. – Теперь можем идти? Мои плечи опустились. – Вообще-то, это письмо от ЁнДжуна, – ответил я, хмурясь на экран. – Он хочет видеть меня в своем кабинете, прежде чем я уйду, и я знаю не меньше сотни вещей, которые бы сделал вместо этого. – Что? – спросил он, наклоняясь, чтобы взглянуть на мой экран. – Что ему надо? Я покачал головой. – Без понятия. – У него что, нет часов? Мы должны были уйти двадцать минут назад. Я быстро ответил ему, что уже иду, и начал убирать со стола. – Подождешь меня? – спросил я Хи. Закрывая ящик, ХиСын грустно нахмурился. – Мне надо пошевеливаться, ты уж извини, ЧиМис. Я ждал столько, сколько мог, но у меня еще сегодня куча дел. Я кивнул, чувствуя, что мне будет неуютно оставаться с Ёном в офисе так поздно. Коридор уже опустел, когда я вошел в лифт и направился на шестой этаж. – ЧиМин, ЧиМин, заходи, – сказал он, собирая какие-то вещи по кабинету складывая их в стоящую на столе коробку. Его уволили? Я могу на это надеяться? – Закрывай дверь и садись. Я почувствовал, что начинаю хмуриться. – Но здесь же уже никого нет, – сказал я и оставил дверь открытой. – Почему родители назвали тебя ЧиМин? – взглядом охватывая мое лицо, спросил он. Я нахмурился еще сильнее. Что? – Гм… Вообще-то, я не уверен. Думаю, им просто понравилось имя. ЁнДжун придерживался некоторых старых правил ведения бизнеса, и на маленьком столике позади его рабочего стола стоял графин с виски. Он что, выпил? – Я когда-нибудь рассказывал тебе, что моего дедушку звали ЧиМин? Я снова посмотрел на виски, пытаясь вспомнить, как много его было в мой последний приход в этот кабинет. Ён обошел вокруг стола и сел на ближайший ко мне угол. Его бедро прижалось к моей руке, и я переместился в кресле. – Нет, сэр, не рассказывали. – Нет-нет, не называй меня «сэр», – сказал он, махнув рукой в знак протеста. – Это заставляет меня чувствовать, будто я твой папа, понимаешь? Зови меня ЁнДжун. – Хорошо. Извините… ЁнДжун… – Я не твой отец, знаешь ли, – подавшись вперед, сказал он и после многозначительной паузы продолжил: – Не настолько стар. Я попытался скрыть содрогание, прокатившееся по всему телу. Я практически видел, как Ён буквально стекал со своего стола, стремясь оказаться у моих ног. После чего он посмотрел на мои шорты. – Но я не для этого тебя позвал, – он выпрямился и вытащил файл из стопки на столе. – Я позвал тебя, потому что есть некоторые изменения в планах. – Да? – Как это часто бывает, что-то происходит, и вот я уже не могу лететь в Инчхон. А какое это имеет отношение ко мне? Неужели он думал, я настолько переживал о его отъезде, что ему нужно лично поставить меня об этом в известность? Я сглотнул, стараясь выглядеть заинтересованным. – Вы не летите? – Я нет, – сказал он, улыбаясь и выглядя щедрым и даже снисходительным. – А ты да.