Дождём моросит, густеет туман; Все эти фигуры в ночи — не обман. Охота идёт, полнеет карман. На сладость, на гадость, на души гурман.
Вопрос Чонгука прозвучал так буднично, обыкновенно, просто, вгоняя ЫнБи как в ступор, так и в краску. До этого в машине была приемлемая температура — не слишком жарко и не слишком холодно, — но слова Чонгука имели согревающий эффект и вовсе не в милом плане. — С-сексе? — ЫнБи, кажется, впервые в жизни произнесла это слово вслух. Оно непривычно шипело на «с» и снова на «кс». Чонгук мог бы и не разобрать, если бы сам пред этим этого слова не упомянул. — Ну да, — сказал он увереннее, потому что эта тема была ему куда ближе и понятнее, чем тема каких-то там проклятий, — я думал, мы говорим о сексе, которым занимались прошлой ночью. Слышала бы мама, для обсуждения чего Чонгук забрал её дочь поздно вечером, сама бы его ещё раз прокляла. Может и в жабу превратила бы. — Не знаю, чем и с кем вы там занимались, но точно не со мной, — ЫнБи с трудом сглотнула ком в горле, переводя взгляд на лобовое стекло. Она рассматривала едва различимые потёки после прошедших дождей в тех местах, куда не дотягивались дворники, а сама в ужасе думала: «Секс? С господином Чоном? Он что, с ума сошёл? Как это? Каково это?..» Она никогда не думала о нём в таком ключе, но из-за его слов была вынуждена войти в это море фантазий по лодыжки, а тогда песок под ней стал проваливаться, утягивая её дальше и глубже. — Нет, я точно помню, — Чонгук зашевелился рядом, отстёгивая ремень безопасности, из-за чего к десятку светящихся циферок и буковок на панели прибавилась ещё и мигающая продолговатая полоска. — Вы были довольно несдержанной и оставили мне на утро подарок… ЫнБи вжалась в спинку сидения, не сразу понимая, что Чонгук делает. Он ёрзал на кресле и возился с перебинтованной рукой, с трудом стягивая с плеч пиджак. Она ещё сомневалась, когда он отвернулся от неё к своему окну, так как не смотрела в отражение и не видела, что он расстёгивает пуговицы на рубашке. — Вот, смотрите, — белая ткань соскользнула с его плеч, опускаясь к локтям и оголяя широкую спину настолько, чтобы ЫнБи увидела царапины. Только Чонгук не учёл, что она смотреть вовсе не собиралась. — Оденьтесь, пожалуйста! — она прикрыла глаза руками, оставляя небольшие промежутки между пальцами, чтобы взглянуть позже, проверить, одевается ли он. — Вам, должно быть, привиделось. — Привиделось? — он хмыкнул, оглядываясь через плечо. — Побочный эффект вашего зелья? По его тону становилось ясно, что он не поверил. Не в отсутствие между ними секса, а в зелье. У него было достаточно времени, чтобы обдумать шутку ЫнБи, и он решил подыграть. — Наверное, райских яблок, — по-прежнему жмурясь, ответила она. — Госпожа Пак говорила, у вас будут райские фантазии… — И вы считаете, в них было место для вас, и я всё придумал? — Чонгук зло дёргал за пуговицы, которые отказывались влезать в прорези, созданные специально для них. — И царапины на спине я нафантазировал. — Это, скорее всего, сама госпожа Пак оставила, — она опустила руки, но пропустила поражённый взгляд Чонгука, который теперь думал, что секс у него всё же был, но со старухой из кафе «Нептун». — Когда вы напились, она пыталась привести вас в чувство и, наверное, нечаянно поцарапала. У неё приличный такой маникюр. Это сейчас в тренде у... ведьм. Чонгук откинулся на спинку водительского сидения, опуская подбородок. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, потому что без одного из больших пальцев было сложнее раздеться и одеться, он по той же причине и оставил три верхние пуговицы расстёгнутыми. — Ведьмы, — повторил он за ней жёстко. — Вы зачем морочите мне голову? С утра я, может, и не помнил всё хорошо, но у меня было достаточно времени, чтобы вспомнить в течение дня. И вы вели себя преувеличенно мило со мной. Постоянно спрашивали, как у меня дела… — Да, из-за зелья, — ЫнБи было проще обсуждать магию, чем то, что хотел обсуждать Чонгук. — Я волновалась с тех пор, как вы выпили его. То, отвратительное на вкус. Оно случайно попало к вам в руки, а вы сделали глоток. Я очень надеялась, что всё обойдётся, но удача отвернулась от вас… — Достаточно, — Чонгук прервал её невразумительный лепет, не понимая, зачем она ведёт себя как ребёнок и всячески пытается сменить тему на такую нелепость. Он считал её взрослым серьёзным человеком, но она каждым своим действием и словом демонстрировала незрелость. — Видимо, я приехал не вовремя, — решил он. — Раз вы отрицаете произошедшее, я тоже буду. На этом и закончим. Не забудьте свой мешочек. Чонгук хмурился сильнее, чем ранее при прочтении письма от службы поддержки. Там хотя бы всё было чётко и понятно, а здесь какая-то белиберда. — Хорошо, — ЫнБи сама была рада сбежать. — В том судочке пирог. Мама испекла его… — Не стоит, — рявкнул Чонгук, — мало ли, что за зелье туда добавлено. Он внимательно наблюдал за тем, как голова и плечи ЫнБи опустились, а сама она стала неловко пересаживаться на сидении, ёрзая спортивными штанами по нему в сторону двери. Открыв её со второй попытки, она прижала мешочек с порошком к груди, кивая вместо поклона и говоря тихое: — До свидания. Она вышла и посеменила к двери своего дома, а пирог так и не забрала. Нарочно или намеренно — Чонгук его пробовать не собирался. У него и прежде аппетита не было, потому что с маминой подачи он попробовал миллион и один вид бисквита и столько же разнообразных кремов, а после отрицаний ЫнБи пробовать пирог вообще перехотелось. Он переставил судочек на пассажирское сидение, ленясь идти в гости и возвращать его. Убедившись, что ЫнБи вошла в дом и дверь за ней плотно закрылась, он окинул взглядом кажущуюся совершенно пустой улицу — призраки ведь ещё те мастера маскировки — и завёл мотор. У него давно не было настолько тяжёлого дня. От и до всё было не так, как ему хотелось бы. Госпожа Мун не соизволила даже написать после визита, страх из-за вероятного удаления магазина никуда не делся, ушибленный палец ныл всё сильнее, а этот сумасшедший разговор с ЫнБи выводил из себя. Чонгук, конечно, знал, что девушки могут быть крайне загадочными и непонятными, но ЫнБи была ещё и сложной. Кто бы стал лгать о магии, таким образом избегая другой темы? — Мне будет несладко? — Чонгук вжал педаль газа в пол. — Люди даже умирают?.. На пешеходном переходе было пусто, он мог спокойно пронестись на красный, но доля секунды и его хорошая реакция заставили машину встать ровно под светофором, когда справа неожиданно выскочила фура. Она промчалась через перекрёсток, а сердце Чонгука за эти пару секунд отплясало чечётку. — Фу-ух, — он цеплялся за руль и стоял на месте, пытаясь отойти от ужаса, в глаза которому заглянул из-за появления огромной машины, что его «Теслу» смела бы и превратила в сжатый и пережёванный кусок металла в считанные секунды. Он выглянул через лобовое стекло на светофор, чувствуя, как дрожь в руках перекидывается и на колени. Пришлось посидеть ещё один красный свет и поехать уже через пару минут, медленно и осторожно, внимательно глядя по сторонам на пустые улицы Квачхона. Домой он доехал таким же взбудораженным, но уставшим. Снял костюм, отправив его в корзину с грязным бельём, где уже лежали вчерашние штаны. Он подумал, что спустится в прачечную в субботу и разберётся с этим проклятым шоколадом, что насквозь пропитал карман и штанину ниже. А пока стал расхаживать по дому в трусах, отмывая от пола засохший кофе, прочищая раковину и разбирая кофе-машину, чтобы попытаться понять, где и что сломалось. Это здорово отвлекало его от вечных обновлений почты и страницы магазина. Он подозревал, что до понедельника его возражения никто не рассмотрит, но не мог перестать надеяться на чудо. После уборки он поднялся на второй этаж с баночкой пива, временно отставляя её на пол, а сам заправлял простынь, взбивал и разбирал гору подушек и разглаживал покрывало. Так приятно было оказаться в постели после длинного дня. Чонгук сполз ниже на подушке, закрывая глаза и тут же нервно сглатывая. Он правда помнил, что ЫнБи сидела на постели рядом, помнил, как ощущалась жёсткая ткань под пальцами и что руки у девушки были холодными. Он помнил прикосновения к своим бёдрам и животу, пока с него снимали штаны. Он помнил многое и мог догадаться, что было после того, как он остался без одежды. Эти фантазии снова туманом застилали глаза, заставляя его видеть то, чего не было, и чувствовать себя просто потрясающе. Силясь отогнать секундное наваждение, Чонгук нащупал банку на полу, поднял её на постель и надавил на колечко. Шипящая белая пена брызнула во все стороны и заструилась по жестянке, капая на голый живот Чонгука, его грудь и покрывало. — Да что за проклятие?! Он словил себя на мысли, что это и в самом деле неспроста. Ужасный день ещё не закончился. А ЫнБи сказала, что так может продолжаться целых два месяца? Чонгук хохотнул, уговаривая самого себя, что это глупо. Не существует никаких проклятий. А зелий — тем более. Пусть ЫнБи по-настоящему искала в каком-нибудь интернете рецепт гадкого пойла, сработать оно не могло. Сегодняшние неудачи просто совпадение. Завтра будет новый день, завтра всё будет лучше.☽ ⚝ ☾
Чонгук похлопывал ладонью по колену, не в состоянии усидеть спокойно на месте, пока женщина в ярко-розовом ханбоке с кислотно-жёлтыми вставками кружила над ним. Длинные рукава иногда задевали плечи парня или вовсе закрывали ему глаза, но это было его наименьшей проблемой. Гораздо сложнее было пережить пение и танцы с бубенчиками. Он всё думал, как нелепо это выглядит со стороны, и насколько он не вписывается в окружающую его комнату. Тут было столько золотых элементов, что любой король позавидовал бы. — Вижу, ты очень несчастен, — нараспев произнесла женщина, шлёпая его закрытым веером сначала по правому плечу, потом по левому, а затем возвращаясь на цветные подушки, которые образовывали своеобразный трон. — Да, — согласился Чонгук, — мой магазин могут закрыть. — Нет, ты несчастен не только из-за магазина, — женщина не прекращала мычать между фразами и всё так же тихо звенела бубенчиками. — Тебя сопровождали неудачи… — Да! — воскликнул Чонгук, воодушевляясь куда больше, чем вначале визита. — Откуда вы знаете? — Духи говорят мне, — шаманка коснулась указательным пальцем своего лба, массируя его, — что это не продлится долго. Максимум пару месяцев. Чонгук шумно выдохнул, складывая руки на груди. Он возлагал большие надежды на субботу, уверенный, что на этом дне его чёрная полоса прекратится, но это было только начало. — Пару месяцев? — вспыхнул он, злясь за то, что ЫнБи тоже говорила об этом. — Простите, вы когда-нибудь ломали сушилку в прачечной? А лапша у вас когда-нибудь вспыхивала? Ну, просто загоралась на ровном месте, не успев утонуть в кипящей воде? А ваш бизнес пытались уничтожить анонимные недоброжелатели? Шаманка согласно кивнула на последнем вопросе, отворачиваясь для того, чтобы взять кусочек жёлтой бумаги. Она удерживала длинный рукав, пока вырисовывал неизвестные Чонгуку иероглифы красной краской. Чернила быстро впитывались и молниеносно высыхали. — Этот талисман вернёт вам удачу, — заявила женщина с такой уверенностью, что даже Чонгуку стало в разы спокойнее. Он сомневался, когда обсуждал утром с мамой неприятности на работе, и она посоветовала сходить к шаманке. Любой мог каракули какие-то нарисовать, потрясти погремушками и взять за это денег. Но мама назвала эту женщину лучшей в Квачхоне и сказала не жалеть на это вон. — Положите в месте, где больше всего проблем. — А если таких мест несколько? — он говорил о работе, доме и своей машине. — Носите при себе, — шаманка сложила лист вдвое и передала его клиенту. — С вас триста пятьдесят тысяч вон. — Сколько, простите? — Вы же хотите, чтобы духи вам благоговели? Триста пятьдесят тысяч вон, и это без особых подношений с вашей стороны. Чонгук был согласен на что угодно, только бы не чувствовать себя таким неуклюжим и не ломать всё вокруг. Пусть он и не верил до конца во всякие талисманы, это придало бы ему немного уверенности. Такой себе эффект плацебо. За триста пятьдесят тысяч вон. Он отдал деньги с натянутой улыбкой, после очень бережно складывая талисман ещё в несколько раз и вкладывая его в бумажник. «Если он не сработает, я кого-то убью», — улыбаясь чуть шире женщине, подумал он. Когда он уходил, в коридоре уже собралась очередь несчастных, что пришли позолотить ручку шаманке. Чонгук решил, что это очень неплохой бизнес. Всего-то нужно угадать или выпытать, что человека беспокоит, а потом в старых книгах найти нужный талисман, перерисовать его, взять за это кругленькую сумму денег и… Кто-то врезался в Чонгука, чуть не сбив его с ног на лестнице. — Ой, простите, — буркнул мужчина, сбегая вниз ещё быстрее и скрываясь за дверью. Чонгук проводил его взглядом, сам думая о том, что было бы неплохо всё же позавтракать. И плевать, что уже перевалило за двенадцать. Паста с огромным количеством сыра была бы очень кстати. Правда, за ней пришлось бы ехать в Сеул… Хотя что тут ехать? Каких-то полчаса ради душевного спокойствия, что гарантировано без ежеминутных проверок почты, вкусной сытной еды и возможности посидеть в хорошем месте с прекрасным видом на реку Хан. Он уже потратил столько денег в это утро, возмещая ущерб за сушилку, оплачивая штраф за ложный вызов пожарных из-за горящей вермишели и покупая талисман, что паста в ресторане обойдётся ему в копейки. Со счастливой улыбкой, за которой скрывалась некая обречённость, Чонгук сунул руку в задний карман джинсов. — Что за?.. — он похлопал по одному карману, по другому, на всякий случай проверил зашитые передние карманы, в которые точно ничего нельзя было положить, и насквозь просунул руку через большой карман красной толстовки. Но бумажника нигде не было. — Нет-нет-нет… не может быть! Он бросился с парковки обратно в здание, пробегаясь по лестнице вверх-вниз и беспокоя шаманку, что проводила новый ритуал. Она вроде как выдохнула с облегчением, когда поняла, что он потерял бумажник уже после того, как ей заплатил, а второй талисман за бесплатно она не даёт. «Я не супермаркет, чтобы два по цене одного продавать», — оскорблённо заметила она, выпроваживая Чонгука. Возвращаясь на парковку, он уже знал, что никакая паста ему не светит. Как и покой. Усевшись в машину, он первым делом включил печку, про себя отчаянно молясь, чтобы тут у него всё работало. Снаружи было свежо, а когда дул ветерок, и вовсе мурашки по спине бегали. В машине было так же прохладно сначала, но с хлынувшим в салон теплом Чонгук смог расслабиться и распластаться на своём сидении, раз за разом перезавязывая эластичный бинт на пальце. Он прикидывал, как составить заявление в полиции и что примечательного было в проскочившем на лестнице человеке, что, скорее всего, и взял бумажник, когда его взгляд упал на окно справа. Из-за тепла стёкла запотели, и теперь он увидел любопытную картину: написанное неровными буквами «ЫнБи» и мисочку явно горячей каши, от которой шёл пар в три кривые. Нет, полиция тут ничем не поможет, подумалось Чонгуку. Это забота другого человека.☽ ⚝ ☾
Мама надавила сильнее на плечо сидящей на крутящемся стуле ЫнБи. — Перестань качать ногой, иначе отвернёшь от себя удачу, — напомнила она одно из корейский суеверий. — Долго ещё? — ЫнБи с тоской рассматривала заставленные по самое «не хочу» полки магазинчика. Они ломились от разнообразных подержанных вещей. Ленивые владельцы магии должны были усердно учить миллионы заклинаний, чтобы использовать волшебство для упрощения своей жизни, а это обязывало их иметь прекрасную память и заниматься зубрёжкой. Потому магические вещи и существовали. Зачем заклинанию, которое оживляет метлу и заставляет её мести пол, занимать место в чьей-то светлой головушке, если можно просто заказать уже готовую волшебную метлу в колдунете или взять с большой скидкой в семейном магазинчике Чхве? Раньше, конечно, у них было больше полезных и толковых вещей, которые приходились по душе хозяйственным ведьмам или ведьмам-матерям, от щётки, что была способна отмыть любую грязь с использованного котла, до колдуняни, что в качестве колыбельной напевала малышам наиболее необходимые заклинания (а потом получалось, что кто-то ещё не умел выговаривать своё полное имя, но знал заклинание, что заставляло смертных поклоняться двухлетнему младенцу и давать ему, что тот попросит). Теперь же на полках пылился старый набор небьющихся стаканов, вернувшаяся от прежнего покупателя лампа с джинном, ночники под старину, что умели выключаться в самый неподходящий момент, ручки с орфографией — это очень важно, учитывая, что в академии учат только магическим предметам, никакого корейского, японского или английского, — и доска со значками — на них были изображены наиболее влиятельные ведьмы и колдуны, а под изображением каждого было записано по одному заклинанию, которое чаще всего использовал тот или иной волшебный деятель. Примечательно, что эти заклинания никоим образом не касались свержения могучего злобного дракона или какого-нибудь особого вида искусства, скорее превращения любого напитка в крепкий алкоголь или заклинания, что разглаживали морщины и визуально увеличивали глаза (или другие интересные места). В двух словах — полнейшая скука. Но ещё скучнее было сидеть на стуле, не смея пошевельнуться, пока мама штопала дырку в мантии-неведимке. Её сдали пару дней назад с огромной дырой на спине, а с ней крайне сложно было оставаться незамеченным. — Две минуты, — мама только направляла иголку, чтобы та не сбилась с курса, и распутывала нитку, если это было необходимо. — У тебя ведь всё в порядке на работе? — Да, — ЫнБи села ровнее, и впрямь прекращая качать ногой, — всё нормально. — Тогда зачем он приезжал? — она снова подняла эту тему. Допрашивала ЫнБи вчера, и сегодня воспользовалась тем, что сбежать она не могла. — Да просто, — приходилось лгать. — Он был неподалёку, решил заехать. Не сказать же ей, что они с Субином забыли волшебный порошок у него в машине? Или что он приезжал обсудить то, что было только в его ненормальных мечтах, пока он отходил от водки. И уж точно не стоит и слова говорить о том, как ЫнБи растерялась и раскрыла негласный секрет волшебного мира. — Ты можешь встречаться с обычным человеком, — сказала мама вкрадчиво, — но не вздумай с ним спать. Если у тебя нет силы, это вовсе не значит, что мы не сможем тебя выдать замуж, как положено. Есть множество семей, в которых один из родителей, такой как ты, а детишки волшебные. ЫнБи пришлось подавить обиду из-за того, как прозвучало «такой как ты». — Ещё есть множество семей, в которых один из родителей обычный человек, — пожала плечами девушка, а иголка из-за этого сменила направление, зашивая и так цельную ткань. — И думать не смей! — мама снова больно надавила на плечо. — Твоя пра-пра-пра-прабабушка по папиной линии влюбилась в человека, родила от него твоего пра-пра-прадедушку, а её возлюбленный человек сдал её монаху, и её повесили в горах на цветущей вишне. Хочешь закончить так же? ЫнБи застонала, не скрывая своего раздражения. — Мама, сейчас никто не вешает ведьм. Люди приходят к ним за помощью и платят большие деньги… И какая разница, если у меня всё равно нет сил?.. В этот раз мама дала ей слабую оплеуху, попав по шее, а не по затылку. — Своими высказываниями ты позоришь нашу семью! Это та причина, по которой тебя стыдно повести на шабаш, — она расходилась всё сильнее. — Немедленно возьми свои слова обратно, иначе я прокляну твоего директора! — Он уже проклят, — жалобно протянула ЫнБи, но слова её потерялись в шуме открывающейся двери и папиных зазываний. — ЫнБи, к тебе пришёл гость. Я отправил его в сад, но тебе лучше поторопиться. — Какой ещё гость? Мы не закончили с мантией, — нервно сказала мама. — Вчерашний, — папа чуть-чуть улыбнулся, поторапливая дочь жестами. ЫнБи с радостью стянула с себя мантию и умчалась прочь из магазина. Мамины нравоучения её смущали и раздражали. Будто мало было того, что ЫнБи являлась белой вороной в семье, так её ещё и ограничивали во всём, что хоть какую-то радость ей принести могло. Она вышла на крыльцо заднего двора, приглаживая волосы, что наэлектризовались под тканью, и поправляя рукава белой рубашки, что выглядывали из-под клетчатого комбинезона. Чонгук наверняка и ожидал увидеть её в чём-то таком, снова осеннем, сочетающимся с пожелтевшими листьями и травой в полумёртвом саду, а вот она никак не ждала, что он будет в толстовке и джинсах. Он стоял у усохшей груши, опираясь на неё плечом, а руки держа в большом кармане, чтобы немного согреть их. Поскольку он осматривался вокруг, не сразу заметил ЫнБи. — Господин Чон, — он дёрнулся, не ожидая её появления так скоро, — вы почему здесь? Привезли судочек? Мама прошлым вечером озвучила свою надежду на то, что Чонгук порядочный человек и додумается вернуть посуду, а не оставить её себя. С другой стороны, не так уж и важно — она знает заклинание, чтобы вернуть всё своё домой. Хорошо бы и папе такое знать, чтобы маму вовремя с шабашей вытягивать. — У меня всё снова с ног на голову перевернулось, — он расцепил пальцы, которые прежде сжимал в кармане. — Госпожа ЫнБи, вы же не шутили про проклятие вчера? Не пытались обмануть меня? Как я уже говорил, я могу быть довольно бестолковым, потому, если это глупая шутка… — Нет, — ясные карие глаза ЫнБи смотрели прямо на Чонгука, — может звучать как шутка, но я, к сожалению, была серьёзна. — Тогда вы… шаманка? Можете снять это за какую-то сумму? Или нарисуете талисман? ЫнБи оглянулась, прислушиваясь к тишине в саду, но подозревая, что мама с папой не упустят шанса подглядеть за ними. — Давайте поговорим в другом месте, — настойчиво сказала она, будто замечая чей-то силуэт в окне чердака. Пока Чонгук в своём подавленном состоянии не знал, в какую из сторон идти, ЫнБи взялась за его кисть и потащила его дальше от своего участка, к асфальтированной дороге, что пролегала между домами. — Что с вами стряслось сегодня? — спросила она осторожно, заведомо принимая сочувствующий вид. — Из последних неудач — у меня украли бумажник с талисманом от шаманки. Но, вообще-то, сегодня много чего уже было, — он плёлся следом за ней, сжимая губы от обиды. — Неужели кто-то правда может кого-то проклясть? Совсем по-настоящему? ЫнБи громко прочистила горло, ступая по сухим хрустящим листьям. — Простите, — она поправила его рукав, подскакивающий вверх, чтобы касаться пальцами только красной ткани, — вы не поверили вчера, хотя я пыталась объяснить, что дело в зелье… — Вы сказали, кто-то плюнул в него? — Чонгук скривился. — А я выпил это? Голос его был хрипловатым и взволнованным. ЫнБи повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. В них не было прежней невозмутимости, с которой он частенько подходил к разговорам со своими подчинёнными. Его всё больше выбивало из колеи, когда происходило что-то, чего он не ждал. — Вы же выпили совсем чуточку, — попыталась оправдать его и Субина одновременно ЫнБи, — это обычная практика у колдунов и ведьм. Чтобы зелье наверняка сработало. Зелья обычно целый котёл, а плевок всего один… Чонгук чуть прищурил глаза, глядя на пальцы ЫнБи. Он одёрнул руку и остановился ещё на траве, тогда как она ступила одной ногой на асфальт. — Колдуны, ведьмы, — проговорил он нечётко и неуверенно, — это всё ещё звучит как околесица. Чонгук боялся быть обманутым такой ерундой. Он считал себя достаточно взрослым, чтобы знать, что Санты не существует, на Хэллоуин по городу не бродят призраки (в Сочельник тоже), а ведьмы и колдуны живут только в книгах и фильмах. Он прожил на этом свете двадцать шесть лет, и за всё это время ещё ни разу не сталкивался ни с чем подобным, а тут вдруг проклятие и его работница на полставки утверждает, что подсунула ему зелье… — Тогда мне сбегать за «Порошком забвения»? — волосы ЫнБи разлетелись в стороны из-за порыва ветра, а Чонгук неосознанно поёжился. — Простите, не нужно было вам говорить, это и правда звучит глупо. Мы с Субином попробуем что-нибудь придумать, чтобы поскорее вернуть вашу удачу, а вам лучше и дальше пребывать в неведении. Она так облажалась, потому что он говорил загадками, а в ином случае она бы послушалась маму и не пыталась доказать скептику, что магия существует. — Нет, — теперь уже Чонгук схватил её за руку, размыкая губы, чтобы взять приличный вдох, — я не очень верю в такое, но давайте лучше без всяких подозрительных порошков? Если, допустим, вы и правда ведьма и сварили такое странное зелье, что оно что-то сделало со мной… — Временно забрало вашу удачу, — объяснила ЫнБи. — Ага, — буркнул Чонгук. — Значит, вы можете так же зельем её вернуть? Поймите меня правильно, может это просто полоса неудач, но я уже был у шаманки, а я не из тех людей, что таким занимаются. Я решил проверить на всякий случай. Он теребил рукав рубашки ЫнБи, нервничая из-за того, что звучит и выглядит глупо. — Может, и с зельем вашим попробуем? Ну а вдруг? ЫнБи неловко потёрла лоб, попутно прячась от пытливого взгляда Чонгука. — Понимаете, — она зажмурилась, представляя, что последует после её признания, — брат нашёл этот рецепт в запрещённой книге, и в открытом доступе всего пара страниц. Обычно такие гримуары пользуются популярностью у приверженцев тёмной стороны, и они знают, как навести порчу, проклятие или забрать у кого-то что-то, но как это вернуть… Боюсь, это записано в другой книге, которой у нас нет. У Чонгука вырвался смешок, так нелепо это всё было. ЫнБи оставалась такой серьёзной, а голос её звучал мягко и виновато, как после допущенных ею ошибок на работе. — Да ладно, — Чонгук ещё немного посмеялся, — в инструкции к технике ведь пишут, как включить и как выключить, в вашей книге наверняка точно так же. Она ещё не видела, чтобы его глаза так светились от улыбки, и не слышала, чтобы он так долго и мелодично смеялся, делая вид, что вытирает слёзы после, хотя это было из-за прохладного ветра. — Зелье ведь и есть инструкция. А у нас не очень почитают инструкции к инструкциям, — ЫнБи поддержала его новый смешок, тоже усмехаясь. — Инструкции к инструкциям, — расслабленно повторил Чонгук. — То есть вы сварили что-то, напоили меня этим и не знаете, как всё вернуть на свои места? Он кивал вместе с ней, выглядя на удивление дружелюбным. Он никогда не вёл себя так прежде. — Оно пройдёт само по себе через несколько недель, — успокоила его ЫнБи, пусть он и так оставался спокойным. — Вы даже не заметите, как быстро время пролетит. А если Субин найдёт решение раньше, удача вернётся к вам скорее… — Нет, — протянул Чонгук с напором, — я не хочу ждать несколько недель, госпожа ЫнБи. Прошло всего два дня с вашего паршивого кофе, а это были худшие сорок восемь часов в моей жизни. Если вы утверждаете, что это ваших рук дело, вам придётся поднапрячься. ЫнБи была бессильна. Она уже перевернула колдунет в поисках подходящего зелья или заклинания. Но не было ничего по возвращению утраченной удачи, а зелье по увеличению удачи было запрещено и засекречено, иначе даже самый ленивый студент выпил бы его перед экзаменами. — Да, я могу немного облегчить ваше ожидание, — сообщила она. — Вам просто лучше не заниматься ничем важным, что может разрушиться без вашей удачи. И взять в нашем магазине кроличью лапку. Или лучше сразу две. Чонгук тоже был бессилен, но ко всему прочему ещё и раздражён. Он три года пахал, чтобы арендовать офис и поставить свой бизнес сперва на колени, а потом и вовсе на ноги. Он раз нанял менеджера, и это не закончилось ничем хорошим, а теперь рискнул снова, и во что это вылилось? Госпожа Чхве ЫнБи его прокляла! За что? В назидание другим ответственным боссам, что не очень-то терпеливы к безнадёжным работникам без опыта и без образования? Да он нанял её по доброте душевной, надеясь, что не все необразованные идиотки на самом деле идиотки. И ещё немного из-за её ярких нарядов. Ему раньше поднимало настроение видеть её в сером офисе ярким пятном. — Так мне, по вашему, нужно закутаться в одеяло и лежать сутки напролёт дома, пока магазин окончательно не загнётся без моего вмешательства? Или как вы себе представляете «не заниматься ничем важным»? ЫнБи подняла обе руки, отступая на шаг назад, потому что Чонгук подбоченился и был готов наступать ещё активнее. — Как-то так и представляю, — протараторила она, — но у вас ведь есть два работника, чтобы повесить работу на них. Поскольку я виновата, могу взять на себя больше забот. Например, я напишу вместо вас в поддержку касательно страницы, а Урим может проводить встречи с госпожой Мун до заключения сделки. Я буду следить за чистотой в офисе и на складе, и внимательно создавать накладные… — Знаю я вас, — прорычал он, — вы уже внимательно напоили меня зельем. Кстати, если оно было не для меня, выходит?.. Вы пытались околдовать кого-то другого? Чонгук припомнил имя, записанное на стаканчике, и тут же фыркнул, ничего не говоря вслух. А он ЫнБи доверял, считал её пусть глупой, но доброй, а она хотела избавиться от соперницы таким бесчестным способом. Да она натуральная ведьма. — Поскольку ваша неудача распространяется и на другие аспекты вашей жизни, я могу помочь и там, — ЫнБи изменилась в лице, стала ещё более обеспокоенной, а её нижняя губа задрожала, как если бы она собиралась в скором времени расплакаться. — Любые поручения. В любое время, господин Чон. — Бесплатно? — как вовремя в нём проснулся скряга. — Бесплатно. Она не догадывалась, насколько он злопамятен. Он ещё мог принять тот факт, что она его опоила, потому что он был с ней строг, но чем Урим это заслужила? — Отлично, в таком случае я не уволю вас в четверг. Не уволю до тех пор, пока не решите эту проблему с моей удачей. Но, как я и обещал, полную зарплату будет получать только официальный работник. Надеюсь, несложно догадаться, что речь идёт не о вас?