Разве это семья?

       Вы задумывались, какая темнота загадочней, странней любой другой? Сначала покажется, что все они однозначны, однако со временем нащупается тонкая ниточка. Например, в темной комнате не так страшно, как в ночном лесу.        Возможно, тьма пещеры или внутри каньона покажется намного пугающей, чем среди деревьев. А для кого-то тени узкого коридора станут что ни есть ужасающими.        Но никогда не стоит забывать о другой альтернативе.        О темноте внутри наших тел. В ночи, по-крайней мере, не так страшно, ведь знаешь, что скоро выглянет кусочек луны или проснется сырный круг солнечного света. А внутри, среди органов и плоти всегда темно.       В единый раз они видят свет на операционном столе, в автомобильной аварии, когда железка впивается глубоко под кожу.       ...Прислушайся. Кажется, будто что-то пузырится, валит густой пар, переливается из ёмкости в ёмкость. Что это? Кто-то забыл выключить чайник?        Нет. Это душа бурлит в глубине тела.       Там, среди животворящего сердца, межреберных мышц, мешков легких и диафрагмы, или чуть ниже, у извилистых кишок, около печени и поджелудочной железы скрывается тонкая искра, маленькая хрупкая звездочка подсознания.        И если ты уверен, что во сне сможешь отдохнуть от суеты мира и собственных мыслей, то, пожалуй, стоит огорчить. Даже в бессознательном состоянии душа продолжает наливаться черной жижей, имя которой боль, она расширяется в судорожном вздохе и сжимается при резком выдохе.        Никому не убежать от мрака мыслей. И это пугает больше ночной тишины        — Неужели спустя долгое время Вы вспомнили о маленьком щенке? А вам не кажется, что он ждал Вашего прихода все эти месяцы? — Спаниелька выглядела встревоженной, радостной и задумчивой одновременно, — Собачья жизнь движется намного быстрее, чем человечья. Для вас – полгода, а для нас это – полжизни.        Скай протянула лапку и, зачерпнув мокроватую горстку белого песка, рассыпала его на морскую гладь.        — Что-то случилось, Мистер Борис? — Она обернулась к немолодому мужчине, что стоял у берега, рассматривая перьевые облака вдали. — Вас тоже настигла простуда? Выглядите неважно. Но такое время, сейчас все болеют. Просто пейте больше чая.        Пшеничная собачка прислушалась и, не дождавшись ответа, воскликнула:        — Скажите же что-нибудь! Я ожидала Вас не один день. С тех пор, как Вы спасли меня от орла.        Мужчина присел, протянул руку вперед, поглаживая нежную щенячью шерстку грубыми пальцами. Его прикосновение показалось холодным и слабым.        — Мне нужно уйти, Скай.        — О чем Вы говорите?        — Я чувствую, как силы покидают меня.        — Так это все простуда, нужно ли беспокоиться? — Рассмеялась спасательница, а у самой ободок радужки потемнел. — Мистер Борис, скажите же, что пошутили! Ух, не люблю я такие анекдоты... Это же... просто шутка?        На лице лесника проскочила легкая тень улыбки. Он приподнялся и с серьезным видом посмотрел на щенка.        — Зачем... — Побледнела Скай, — Вы мне это сказали?        — Я не хочу, чтобы ты искала меня. Но теперь убедился, что так оно и будет. Забавно, что некоторые наши поступки могут немного значить для нас, но быть необычайно важными для других.        — Мистер Борис. Вы же не хотите уйти в горы, в тот ужасный лес? Нет! Не смейте, не ходите, не знайте! Замолчите! Никогда больше не говорите об этом!        В глазах Скай промчалась отрешенность. Она отвернулась и посмотрела на край пляжа, туда, где в песке играли дети.       — От этого я не хотел приходить.       Спаниелька нахмурила брови, продолжая прожигать взглядом кусок берега.       — Но знал, что необходимо сказать это. Скай. Не ищи меня.       Она ощутила что-то мокрое у глаз и тут же воскликнула, желая избавиться от неприятного ощущения в груди:       — А вот и буду искать, и найду! Живым! И никогда не передумаю! Я найду! — Повторила спасательница. — Лучше бы... Вы действительно не приходили.        Неожиданно солнечный круг накрылся чем-то черным, и весь мир мгновенно погас. Пески обхватили ветра, мелкая пыль брызнула в глаза, и все засуетилось, запрыгало, засверкало в молниеносном ритме.       — Мистер Борис! Где Вы? Не уходите! — Спаниелька терла лапой глаза, пытаясь избавиться от частичек песка под веками и хоть что-нибудь увидеть во мраке.       Но улицы опустели, а стекла в зданиях будто исчезли. Внутри некогда теплых квартир свирепствовала метель, разнося мебель и технику. Небо показалось желто-черным и мертвым.       Перед Скай предстало что-то белое и сияющее. Она нагнулась и достала из песка тонкое крылышко, как у бабочки, но то почернело, неясная темная плесень расползалась по чешуйкам. Спасательница отпрянула и попыталась стряхнуть найденную вещицу, но та крепко прилипла к лапе.       — Мистер Борис...! Что происходит? ...Гончик! Райдер. Пожалуйста... Пожалуйста, хватит! — Она зажмурилась от вьюги, а порывы песка все били по спине, оставляя на коже раны.       Кап. На нос упала холодная дождинка.        Спаниелька не отпускала управление вертолётом, продолжая рассматривать горные породы на предмет малейшего признака присутствия человека. Остатки костра, мелкая потерянная вещица или обрывок куртки, следы, поломанные ветки, или смятая трава.        Горный склон уходил вниз неровными скачками. Среди обрывов петляла тонкая тропинка, а чуть дальше виднелась полоса плохой, но вполне проходимой дороги. Спасательница опустилась ниже.        Ни поломанного кустика, ни оставленных углей. Тропинка оставалась пустой, ничего не говорило о присутствии человека на ней.        Кап. Кап, бульк!        Скалистый путь ускользал за поворот, утекая за другую скалу. Интересно, куда все таки ведёт эта тропа? Кто ходил по этим склонам?       Бултых.        А что это? Среди золотистых кустов, кажется, что-то просматривается, будто странный проход, уходящий вниз. Его скрыли пластины листов и ветки, полог спасал от каменного града и дождей. Горная пещера? Скай пыталась получше разглядеть пространство за кустарниками, но...        Кап...бум, бум, бульк!       Нет это уже не дождь! Вторая Мировая!        Стекла изнутри запотели, а снаружи покрылись каплями. Скай стянула шапку пилота и, проморгав, прищурилась, глазами пытаясь разглядеть склон.        Нет, слишком далеко, никак не разобрать. Да и ливень разразился, все сиденье уже мокрое.        Приземлившись на небольшой площадке перед предполагаемой пещерой, Скай отрешенно посмотрела на небо. Серые тучи, похожие на связки растерзанных перьев, что положили на душную полку после долгой игры. Они собрались над горой кучами, печальные и брошенные.        Кап!        На глаза падали темные дождинки, смывая с шерстки грязь и пыль.        Лететь в такую погоду не столько невозможно, сколько небезопасно. Маленькая поломка, птица или вершина дерева, скалы, какую не заметить из-за плотной стены дождя, и все, вертолет канет в пустоту и тут пятьдесят на пятьдесят – выживешь или погибнешь. И если останешься с целым сердцем – завалит, придавит обломками тело. А выберешься – куда денешься с придавленными бесчувственными лапами?        Лучше найти укрытие и переждать непогоду.        Пшеничная собачка, подняв с сидения шарф, окинула взглядом вход в пещерку. Теперь она убедилась, что среди веток точно проглядывается темное пространство.       «Заодно и проверить можно, раз так вышло. Только...»        Скай огляделась, заерзала на месте. Она лапой провела по панели вертолёта и наконец достала из бардачка компактный фонарик. Спаниелька прицепила вещицу к кольцу ошейника и спрыгнула на чавкающую землю. Пройдя чуть вперед, она неуверенно обернулась к своему транспорту.        «Прощай, дружок,— Она окинула взглядом скалы, — Если не отыщу укрытие, вернусь к тебе и трансформирую в будку. Но это в крайнем случае. Ух.. говорила же Райдеру! Что команда заедает, и чтобы превратить будку в вертолет(и наоборот) нужно повозиться, да еще и не всегда успешно! Сколько раз я брала только крылья! Если сейчас превращу его в будку, потом могу застрять здесь. Черт! Ну говорила же Райдеру!».        Спаниелька, оставив вертолет, побежала к пещерке. До неё не больше ста метров, вот только шерстка почти полностью намокла, стоило ей преодолеть весь путь.        Отодвинув ветви кустарника, Скай шмыгнула к проходу. Но ей сразу же не понравился резкий спуск (с высоты он казалось не настолько огромным) и мрак. Конечно, она не ожидала, что внизу окажется проводка и сотня лампочек, но тьма пещерки отличалась от любой другой. Скай не могла точно сказать чем именно, она вообще не боялась темноты и даже наслаждалась ею, но сейчас испугалась. Мрак показался не липким, не тяжёлым, не скользким (как еще описывают тьму?), а скорее просто мерзким. Он затронул ниточку души, и от этого внутри все содрогнулось.        Третьим фактором того, что Скай передумала останавливаться в этой пещерке, было незаметное с первого раза, но очень важное для собачьего носа – отсуствие запахов. И дело совсем не в дожде. Даже в самую мрачную погоду нетрудно отыскать аромат мокрой земли или листьев, асфальта, вкусняшек, бензина. В крайнем случае запах человека рядом с тобой, щенка, другого зверька. От стен несет старым камнем, от цветов слабым и расплывчатым сахаром, а от мусорок бродячими кошками.        Что не так с этой пещерой? Ни вони грибов или сырости, даже камни и грязь ничем не пахнут.        Собаки, как известно, в первую очередь ориентируются по запахам, а уже потом полагаются на слух или зрение. И стоит обонянию пропасть, как становится жутко некомфортно.        «Ну уж нет, в здравом уме никто туда не спустится. Узкий проход, еще и темно. Лучше поищу что-то другое. Неужели пещер в округе мало? А эта... какая-то неправильная.»        Не хочется под дождь, но желания оставаться здесь куда меньше. Спасательница поправила шарф и прикрыла им голову. Она посмотрела на грязные лапы и, коротко вздохнув, побежала по тропинке, налево по горному склону. Нетрудно ведь отыскать ущелье или навес, куда не достигали бы брызги. Там можно было бы переждать бурю.        Но скалы оставались пустыми, почти ровными. Даже лишайника не видно. От мертвого камня поднялась пыль, грязь стекала на тропу вместе с ручьями, разрушая землю. Несколько раз Скай поскользнулась и чуть не упала в обрыв. Лапы шлепали по лужам, а вот путь все сужался. Справа – стена, слева – пропасть. Приключения лучше не придумать.        Дошло до того, что выступ стал не более метра, а вскоре ограничился половиной. И никаких пещер.        Пора бы возвращаться, но Скай принципиально не поворачивала назад. Усердности у спасателей не занимать.        «Должно же хоть что-то быть».        Но природа решила иначе. Она вообще всегда все делает на свой странный вкус, не задумываясь о последствиях. «Дадим-ка пауку восемь лапок! А, ты акула? Теперь ты можешь плыть только вперед...» Действительно, почему бы не сделает обрыв, а продолжение тропы оставить на расстоянии двух с половиной метров от него?        «Маленький рост, маленький рост... достало»...        «Скай, у тебя результат...»        «Да знаю я, не глупая! Кто вообще придумал эти прыжки в длину!?» — Отозвалась маленькая спаниелька, поворотив носом.       «Давайте в другое поиграем», — Предложил Гончик, кинув грозный взгляд на далматинца. Тот заметил это, посмотрел на свои лапки, а после, весело виляя хвостиком, подбежал к Скай.       «Ну что, гномик, вот будет перед тобой обрыв. И как ты перепрыгнешь? Хм... предлагаю тебе залезть на мою голову. Я даже дальше Гончика прыгнул!»        «Есть породы и поменьше Скай» — Меж словом вставил Рокки.       «У меня будут крылья», — Спаниелька посмотрела на вершину базы       «А если они поломаются?»        «Черт! Действительно! Крылья...»        Спаниелька побродила у обрыва, топча и расплескивая грязь. А она(грязь) совсем превратилась в жижу, разлетается в стороны и на щеки, в обрыв.        А ведь там, далёко внизу, одни лишь клыкообразные камни и поломанные куски, что торчат со всех сторон. Ловушка опытного охотника, ничего более.        Скай представилось, как она поскользнется и поедет вниз. Медленно, лапами пытаясь зацепиться хоть за что-то: булыжники, комья грязи, ветки. Но её подушечки лишь расцарапаются, потрескаются, но о них подумаешь в последнюю очередь. Ты падаешь, всего десятки метров и превратишься в растерзанный кусок мяса.        Возможно, приземлившись, звездочка души еще продолжит гореть. Попытаешься подняться, позвать, крикнуть, ползти подальше отсюда, выть, перетаскивать сломанные лапы и... сердце лопнет. Как тонка ниточка, что соединяет тело и душу!        Скай развернулась и со всей мощи побежала назад, по возрастающей тропе. Плотная стена дождя не пропускала воздух, он теснился в груди вместе с водой, и мешал вздымать грудь. Спаниелька споткнулась и в паре сантиметров от края окунулась мордой в вязкую лужу.        — Не люблю горы... Как же я не люблю эти горы! — Отхлебывая грязь из горла и кашляя, отрывисто произнесла спасательница.        Она приподнялась и, дрожа от холода и неясного чувства в сердце, села, оперевшись на передние лапы. Перед серыми глазами замаячила тень. Скай радостно вскочила, но перед ней оказался только ветер. И холод с дождем.        Какая разница уже – имеет пещера запах или нет? Спаниелька, спустившись, а точнее пробежав по склону, оставляя грязные отпечатки на полу помещения, остановилась в темноте. Чутье подсказывало, что здесь довольно низко и узко, а проход ведёт только в одну сторону – налево.        — Включайся, включайся же. А как же обещанное водоотталкивающее свойство?        Щелк.        Слабый свет прорезал потолок и пространство перед глазами. А так же подбородок и длинные ушки. Глаза заныли от неприятного освещения.        — А как же все эти «Мы тестировали "чудо-фонарики" на собаках-повадырях/спасателях/путешественниках, каждый тест дал положительные результаты и достойно оценен». Да, верь рекламе из телевизора...        Скай и не думала соваться в глубины пещеры. Несмотря на какой никакой источник света, мрак все еще настораживал. Хотелось закрыть горячие глаза и уснуть. Чтобы потом проснуться на базе под приятные и веселые голоса, съесть теплый завтрак и немного поваляться на подушках, укрывшись шарфом, перед тяжелой миссией. Чтобы вновь оставаться "букой" и "контроллером".        Нос спаниельки забился, стал жирным, будто в него залили подсолнечного масла, и закровоточил. Она положила на него мокрую лапу и приоткрыла рот, дыша только им.        Сухо. Невозможно сухо среди каменных стен, особенно для чуткого носа. Здесь будто всю влагу собрали в тряпочку, впитали каждую капельку и отправили за пределы пещеры. Ни запахов, ни влаги. Ужасное место.        Неожиданно что-то повлекло её в левый проход, и она побежала в глубины пещеры, ударяясь о стены и не видя ничего перед глазами. Скай не могла сказать, что именно уловил её разум: звук, кашель, голос... Может, это было простое предчувствие спасателей. А, может, нечто большее.        Что это? Она ведь не хотела туда! Почему её лапы бегут?        Стоп, ну хватит! Пора возвращаться.        Нос вновь задышал. Он, не обращая внимания на боль стеночек, втянул сухой холодный воздух, что несся вместе с ней по туннелям. Направо, снова направо, теперь налево и далеко прямо. Среди мертвой "тишины" рецепторы уловили неведомое "существо". Крохотная белая "бабочка" с единственным крылышком пролетела вперед, обгоняя щенка, и будто звала за собой.        «Давай, вперед.. ты почти добралась! Скорее!»        Её тельце отдавалось желанным и приятным запахом. И он не был прекрасным, вовсе нет. Точно не весенний букетик. "Бабочка", летя по коридорам, оставляла на пустых стенах аромат пота, крови, ладоней, кусков кожи и волос, странный привкус горечи, страха, и ожидания.        Нашла... Действительно нашла!?        Последний поворот.        Этот запах она не спутала бы с никаким другим. Дождь или метель, отыскав даже тонкий намек на него, Скай с простотой опытного охотника нашла бы человека за десятки километров от неё. Медленно шла бы по заметенным следам, долго рассматривая каждый уголочек, дабы не сбиться с пути.        И теперь. Щенок охотничьей породы не потерял кровь предков, прошел по невидимому запаху и... нашел!        — Мистер Борис, — Всякая частичка Скай оставалась спокойной, она неспешно подошла к лежащему человеку и с укором добавила. — Плох из вас беглец. Всего неделя, и уже нашла Вас.        Мужчина уронил руку с груди и протянул её к щенку. Пальцы посинели и вздрагивали, но крепко держались на своём.        — Я, конечно, понимаю, что у каждого свой выбор в жизни, но, прошу простить, Вы поступили ужасно. Идемте назад.        Спасательница нажала на панельку жетона.        — Райдер, я нашла...        Но в ответ послышалась глухая помеха, и Скай тяжело выдохнула. От радости совсем голову потеряла, нужно же было сразу понять, что связь не ловит.        Холодные пальцы прикоснулись к её макушке. Они показались слабыми и даже нереальными.        — Я ждал...        — Вы чего, Мистер Борис? Сами говорили не искать, а сами ждали.        — ...И я дождался...        Спаниелька сжала губы, когда рука, лежащая на её голове, отяжелела. Она отпрянула, и холодная конечность бесчувственно упала на камни.        — Мистер Борис...        Скай застыла, посмотрев на лицо человека благодаря свету фонарика. И тут он погас. Точно пытался спасти её, но не успел. Она уже все рассмотрела.        Кто сказал, придумал, что боль – это обязательно острое ощущение на коже, когда задеваешь нервные окончания, в животе, если съел что-то неподходящее для желудка, вроде тухлого салатика после Нового Года? Что душевная горечь должна отозваться вспышкой в сердце или комком в горле. Будто легкие всегда наполняются слизью, а глаза слезами.       По лабиринтам-сосудам продолжают лететь клетки крови в жидкой плазме, а легкие все так же чисты. Сердце, пусть и ускорило ритм, но оно не болит, совсем не режет грудь.        Темно. В пещере ни лучика света.       Когда она оказалась во мраке, дыханием и шестым чувством ощущая перед собой мертвеца, все в грудной клетке застыло.        Она развернулась и медленными шагами побрела вдоль стен, медленно, неторопливо. Её дыхание осело на стенах и покрылось коркой. А разум застрял где-то в пустоте.        Разве боль – только физическая? А как же тонкие сплетения эмоций в груди? Осознание собственной никчемности.        Струночки обернулись гневом, страхом, непониманием, ужасом и еще десятками чувств, каким ещё не дали названия. Они гудят и трескаются, живут своей жизнью, и смеются.        Скай не помнила, как оказалась вне пещеры, как её тело вновь захлестнуло водой. Но однозначно, после этого она еще как-то добралась до базы, а там...        «Я ведь сказала им, что беру вертолёт и отправляюсь в город... Поэтому и крылья не взяла.»        — Ну и дождь, ну и грязь... — И стоило ей услышать слова друзей, как вся боль вырвалась наружу. Она, едва стоя на лапах, заперлась в будке, не желая кого-либо видеть. А после, поздно вечером, когда еще буянил дождь, выскочила и побежала к Кейти, желая смыть с тела грязь. Смыть все воспоминания, стереть с души горечь.        Этого ведь не было, правда? Ей же показалось. Она нашла Мистера Бориса? Чушь. Она просто устала, задремала в вертолете в горах, как начался дождь, и увидела кошмар.        И Скай не позволит злому видению остановить её! Она продолжит искать, что бы не случилось.        Просто кошмар...        Никогда больше не вернется в эти горы...        Скай приоткрыла глаза и несколько раз моргнула, пытаясь понять, почему перед будкой все стало белым и густым. Она встала, опрокидывая одеяло и по привычке пытаясь найти шарф. Но среди других вещей зеленой ткани так и не нашлось. Взгляд Скай обратился к невидимому морю, и она вздохнула.        Спаниелька выбралась из будки и потянулась.        Белое марево оказалось довольно густым туманом. Он скрывал все дальше двухсот метров, только деревья торчали из него темными силуэтами, и краешки зданий проглядывали вдали. В сердце туман отозвался неприятным стуком, он будто пробрался внутрь и забил маревом все живительные трубочки.        Мгла поглотила все звуки, даже из базы не слышно звонких голосов.        — Почему меня не разбу... — Она остановилась на полуслове, когда дверь раскрылась, а перед ней предстала пустота первого этажа.        Скай развернулась и побежала к площадке, но по пути заметила, что будки Гончика нет. Она неспешно прошла вдоль базы, делая круг. С каждым шагом её мордочка мрачнела, и, вернувшись назад, к главным дверям базы, она с задумчивым видом посмотрела на город.        «Ни одной будки...»        Она вновь забежала на первый этаж здания и принюхалась. Вот здесь совсем недавно стояли миски с кормом, а её сейчас находится у столика, полная пищи. Скай подошла к ней и подняла листочек, лежащий рядом.        ”И, Скай, хорошенько поешь„        Однозначно почерк Гончика. С другими не перепутать, только у него "писанина" выходила более менее разборчивой. Конечно, все щенки умели писать – необходимость профессии – но иногда ужасаешься, видя корявые буквы. Как говорил Зума: «Q без палочки, i без точки»        Повернув голову к столу, она заметила еще несколько записок. Спаниелька положила передние лапы на столешницу и вытянула к себе одно из них.        ”Извини, что не разбудили. Мы отправились на задание, можешь найти нас у фермы юми. Будем довольно поздно.„        Почерк торопливый, с вырвиглазной ошибкой в имени и с короткими, будто сплющенными буквами.        — Маршалл? Скорее всего. Они будто соревновались в написании записок. Лучше бы не тянули и сразу поехали на миссию.        Третий представлял собой конвертик. Но, открыв, она обнаружила его абсолютно пустым.        Скай тяжело выдохнула. Она опустила взгляд на миску, но тут же подняла назад. Еще одно письмо? Черное. Как уголь.        Собачка, не открывая конверт, сразу же метнула его вдоль стола. Он скатился вниз, упав всего в нескольких сантиметрах от мусорного ведра. Но Скай не собиралась за ним возвращаться, пусть себе лежит и как-нибудь спрячется под ковром.        Туман на улице постепенно утихал, открывая глазу тоскливое пространство вокруг. Серые тучки и беловатая точка за ними – солнце. Голые деревья дрожали на ветру, как перепуганные крольчата, а кустики ютились чуть ниже. Не осталось в этом мире красок, даже опавшие листья кажутся гнилыми, бурыми и черными, смешанными с землей.        Но есть в этом и что-то прекрасное. Здесь, среди огней и дождей "рассвет не наступит после заката". Красивые события преподносит нам сердце.        А скоро зима, и скоро новый закат...        — Скай, мы вернулись!        — Уверен, она все еще спит, — Отозвался Маршалл , стряхивая со своего плеча соломинку.        — Или опять читает, — Добавил Рокки, обходя лужи.        — Ну и туман сегодня был! Только ближе к вечеру полностью ушел, — проговорил Зума. — А я думал, что будет дождь.        — Достаточно уже осадков...        — Еще архивы заполнять, — Пробурчал Гончик веселым голосом, — Скай! Мы дома!        — А где... её будка?        Гончик на миг замер, заметив, что, действительно, на месте домика подруги обрадовалась пустота. Он подбежал к тому месту, а после ринулся к базе.        — Смотри, наших записок нет, и её миски тоже.        — Нет, она вон там, — Рокки указал на пустую тарелочку, что лежала на низкой полочке среди других мисок.        — Может, она просто полетела к нам, мы ведь написали про ферму. Давайте подождем...        Кроме вертолета и записок, как оказалось после, исчезли и её игрушки, экипировка, записной блокнотик с альбомом, журналы (что дал ей Гончик и какие она купила сама). Будто спаниельки никогда и не было на базе.        Она не вернулась на следующий день, а ошейник молчал. На второй, третий, спустя целую неделю.        Её искали, даже намного тщательнее, чем исчезнувшего человека. Но туман продолжал клубиться на горизонте, а перед глазами осел мрак.        — Скай!        Но никто больше не сидел у дерева, не смотрел на небо, не ворчал о грязных лапах.        Она просто исчезла.        А все поиски оказались безрезультатными.        «Вот что чувствовала Скай, когда искала Мистера Бориса... — Думал Гончик, — Я никогда не размышлял, что это настолько больно..»        Спустя месяц обнаружили её вертолет. Он стоял, запорошенный снегом и льдом, среди деревьев того самого леса. По примерным подсчетам его оставили не больше трех дней назад.        В кабине обнаружилась записка, она лежала внутри контейнера, отчего не промокла и сохранила её слабый запах.       «Спасибо, Щенячий патруль. Вы многое сделали для меня. Дали приют маленькому щенку, дали пищу, кров и смысл продолжать бороться дальше. Но мне нужно выполнить еще одну миссию. Вы же знаете, что некоторые задания необходимо выполнить исключительно одному.        И мне следует найти свою "семью", не стану утаивать цель моего пути.        P.S. Чейз Гончик, если собираешься выследить меня по запаху, не выйдет. Мой путь лежит по воздуху, не трать напрасно силы, глупый пес. (Я знаю, насколько ты тоскуешь. Но ты можешь сделать кое-что другое, чем бессмысленно страдать. Защити свою семью)        P.S.S. Зума, прекрати гулять под дождем. Ты не одинок, а дождю не нужна компания. Заметь наконец вокруг себя своих друзей, хватит создавать барьеры.        P.S.S.S. Извини, Райдер. Я не могу пока вернуть крылья...»        А под сидением оказался выключенный ошейник, журналы Гончика, а в одном из них оказалась еще одна записка:        «Надеюсь, найдется щенок, что сможет стать частью вашей семьи и носить этот ошейник вместо меня».        — И что ты будешь делать? — Спросил Маршалл.        — Ничего... — Гончик посмотрел на небо.        — Ты сдаешься? Так просто позволишь ей уйти?        — Именно этого она и хотела. Существуют войны, в которых необходимо отступить.        Но, удивительно, Скай все равно не исчезла полностью из их жизни.        Редко, но она писала:        «Помнишь, как я научила тебя играть в тяф тяф буги?» — Письмо Гончику.        «Помнишь, как мы играли в жмурки, пытаясь не уснуть. И ты водил с носком на носу», — Письмо Маршаллу...       «Скай, а ты помнишь, как...»        Нет ответа.