15 февраля. Скай.»
Она долго перечитывала последнюю строчку, цепляясь за неровные дуги и подтеки чернил, и с каждой секундой глаза её мрачнели. Наконец переведя взгляд в самое начало письма, Скай с задумчивым видом изучила вступление, и даже здесь мордочка её выглядела сурово. Она быстро пробежалась по неровному почерку, прищурилась, найдя грубую ошибку в одном слове и тут же её исправив. Но дело не в подтекшей пасте и уплывающих куда-то словах. От самого начала до самых последних строчек (особенно до последних строчек!) содержание текста выглядело, как сплошная бессмыслиц,а построенная на нахлынувших эмоциях и на ощущении одиночества в груди. Такие записки пишут разве что помешанные или влюбленные люди, что ни то, ни другое не относилось к Скай – по-крайней мере она была в этом абсолютно уверена. Спаниелька отодвинула от себя письмо с таким видом, будто прогоняла неприятное воспоминание. Бумага осталась на пыльном и сером столе, а его владелица направилась к двери. Когда до выхода оставалось несколько шагов, она, задумавшаяся о чем-то, не заметила неровность на ковре. Скай споткнулась, ощутила неприятное нытье левой конечности и чуть не упала, но, к счастью, спасла стена. Она замерла и посмотрела на завывающую лапу, как на бомбу, и попробовала тихонько покрутить её. Все в порядке. Только растянутые месяцы назад связки отозвались жалобным скрипом. — Ну и бред же все это! Скай резко подлетела к столу и хладнокровно выхватила белый лист. Она прижала его к полу как мелкого преступника и вновь пробежалась взглядом по строчкам. — "Это чувство ни с чем невозможно сравнить"? "Пожалуйста, найди меня"? Да что я вообще могу знать, чтобы писать такое!? Она смяла его передними лапами, порвала на четыре неровных куска и, подбежав к подобию окна, пустила листы по воздуху. Сырой и холодный ветер забродил по комнате, он с интересом понюхал обрывки и, подхватив, унес их в неизвестном направлении. — Бред. Еще раз воскликнув, спаниелька закрыла окно и снова добралась до порога. Окинув маленькую комнатушку недоверчивым взглядом, она исчезла за дверью и ушла к неизвестном направлении.****
Это случилось в преддверии рождества. Бродя по одноименному городку, украшенному в красные и золотистые фонарики, Скай наткнулась на сероватую вывеску с громким названием: «Хотите, чтобы мы посетили ваш город?». «Нет, спасибо, такого нам не надо». На самом деле она бы даже не заметила объявление, спешила, чтобы добраться до остановки, но мысль, промчавшаяся по поводу заголовка, заставила остановиться и задуматься. Тогда Скай подняла взгляд на вывеску и тут же обнаружила и Аполло Супер-Щена, и множество других незнакомых ей щенков, и свою сестру недалеко от главного героя. Правда, фотография была настолько отредактированной и кривой, что голубой глаз Комет стал фиолетовым, а её маска имела синий отлив. Но, несмотря на такие грехи, спаниелька внутренним чувством была уверена: это её сестра. Она мгновенно принялась рассматривать объявление, совершенно позабыв и о остановке, и о своей спешке. Хотя на вывеске не было ничего путного для Скай: справа предложения о съемках, выше требования по этому поводу, слева непонятные цифры, ниже цены на билеты... да уж. Но кое-что зацепило глаза, и это было как раз то, что необходимо. Следующее место проведение съемок. Да даже целый список городов с примерными датами! Кто мог подумать, что она найдет важнейшую информацию на сером лоскуте, какой даже не отыскать в интернете. Решив для себя, что вывеску все равно скоро сдует ветром, ибо та едва держалась на стене, постоянно шурша, без угрызения совести Скай оторвала необходимый кусок с городами. В тот же день она нашла информацию о нужном. Он находился не так далеко: если взять крылья, и погода будет благоприятной, можно успеть к Рождеству. «Помню, — с теплотой в душе вспомнила Скай, — как Райдер рассказывал нам о Рождестве. Никто из нас ни разу его не отмечал. Мы ведь еще летом планировали, как его проведем и какие приготовим подарки. А теперь... А что теперь!» Спаниелька отогнала неприятные мысли. Но вот прошло почти два месяца, а она все никак не может найти сестру. Когда до Комет остается чуть-чуть, перед Скай возникает стена, что отделяет их на несколько километров. И снова начинаются поиски, снова крупицы той информации, где произойдут следующие съемки, куда, конечно, никто Скай не пустит. Как-то она пыталась даже выдвинуть себя в качестве третьестепенного героя, но получила отказ. Еще и простуда, что захватила Скай в конце января, которая чуть не свела в могилу из-за отсутствия средств на лекарства. Но, по велению судьбы или чего-то великого, а, может, абсолютная случайность, все обошлось. Казалось, что-то пытается заставить её передумать искать Комет, рассыпая преграды на пути, как орехи. Но Скай пыталась не думать об этом; к тому же, кому какая выгода с того, если она остановится? Как-то бывшая спасательница читала книгу, косвенно связанную с основами психологии, мотивации и жизни в целом, где говорилось: «Если вам кажется, что кто-то или что-то необъятное пытается вас остановить, вам только кажется. Думаете, Вселенной есть до этого дело? Если вы искренне желаете, любите то, к чему стремитесь, в таком случае остановить вас можете исключительно вы сами. В обратном случае стоит задуматься... а действительно ли вы хотите то, к чему идёте? © И.В. Яковлева» И Скай продолжала свой путь.****
Живой город тонул в нагоняющем сумраке, быстро погружаясь под дымную завесу, точно под воду. Но, несмотря на позднее время, как типичный подросток, он не спешил готовиться ко сну. Темнота только разжигала в нем жизненные соки; вместе с тем пробуждалось ярое желание либо стащить все рекламные баннеры из местной Четверочки, либо устроить восстание в центре по поводу того, что цена на хлеб повысилась на целых пятьдесят копеек. Ночь – странная проказница, рождающая такие же нестандартные стремления, как она сама, но при том греющие сердце. Город заснет только ближе к утру, даже скорее забудется, прикрыв веки, чем полноценно укроется пледом. В шесть утра приоткроет один из глаз, моргнет и сонливо посмотрит на работников да студентов, что плетутся по сырым дорогам. А вечером вновь оживится, сверкнет своей самой обаятельной улыбкой, чтобы продолжать веселье. Он зашуршит, подняв бокал, и запоет:«Твоя радость потешна, А угрюмость смешна, Сиди до утра ты, Будем с тобой до конца! Поднимем бокалы, Опрокинем мы стол, Чтоб долго не знали, Кто устроил погром. Пока не настигнет солнца свет вдруг в окно, Спать уже рано, ну а нам все равно. Пора уж идти, Закрывай дверь, "пока", Но помни, будем ждать мы, С тобой навсегда!»
Вот таков был этот город. Шумный, безумный и далеко небезопасный. В темноте остановки раздалось шипение, чья-то серая лапа разрезала воздух резким движением, она зацепила что-то когтями и закричала еще громче. Бой и гром машин поглощал все разговоры, витая в воздухе в виде порошковой серой массы, а запах, исходящий от них, заставлял прикрыть нос, чтобы не закашлять. Вывески и многочисленная реклама ослеплала глаза, даже на окраинах её видимо не видимо, а ближе к центру тем более: глаз некуда отвести – даже на тротуарах вездесущий Макдональдс. Жидкий снег, имеющий не то серую, не то белую, не то коричневую окраску, расплывался под лапами бесформенной кашей. От многочисленных мелких лужиц насквозь промокли подушечки, они скользили и немудрено было оступиться, упасть и еще повезет, если не разобьешь нос. Из окон магазина прорывался белый свет, он не имел ничего теплого, живого, сплошная мертвая наволочка на болезненной черной коже асфальта. Аппетитные и крупные фрукты, аромат которых витал даже на улице; живая рыба, плавающая в большом аквариуме; пакетики заварного чая, на вкус какой напоминал больше солому, чем сушенные травы; пышные конфеты разной формы – все это манило заглянуть в магазин. Скай на миг даже повернулась к двери, но тут же пришла в себя и направилась дальше по мрачной дороге. Одна из машин резко затормозила, пристроившись к бордюру, а плеск мокрого снега накрыл щенка с головой, особенно сильно хлестнув по плечам и спине. Она пригнулась и вовремя отскочила: дверь автомобиля настежь раскрылась, чьи-то ноги грубо поставились на землю. Какой бы безразличной Скай со стороны не казалась, в душе она задрожала. Бело-коричневая жижа затопила её лапы, пробралась в нос, а выхлопные газы наполнили легкие. Спаниелька отскочила от машины, спешно обернулась и спряталась в узком проулке. Её дыхание осело на металлической крышке бака, Скай выглянула – машины не было. Но она не решилась вернуться на улицу. Бывшая спасательница, благородная собачка, некогда почитаемая жителями Бухты, словно редкий камень... пробирается через узкие проходы, заводненные отходами, мусором и частенько трупами небольших животных. Но Скай знала, что делала. Она уже не в первый раз бороздит просторы низшего слоя жизни, уже наизусть успела запомнить самые важные ходы, ибо ходить по закоулкам стало привычкой. Но даже сейчас, зная все тайные проходы и тупики, наизусть помня расписание автобусов и какая машина принадлежит какому таксисту, владея информацией, кто может сделать скидку, а где продают китайские сувениры... Скай все равно боялась этого города. Она была не готова к такому миру. Жестокому, ненормальному, одинокому. А здесь, в скрытых от людских глаз ходах всегда было грязно. Если даже на улицах снег напоминал кашу, то здесь он имел оттенок в виде навозного запаха и чего-то липкого, тягучего, с кусками льда, мало похожего на нормальный белый пух. Кругом лежал побитый мусор, по которому ползали мыши и намного чаще крысы; воздух от их маслянистой шерсти, от грязных лапок окислялся еще хуже. Если же сильно повезет, то удастся пройти весь путь, не напоровшись на осколки стекла. — Мама, я не чувствую свою лапку... — Прошептал маленький грязный щенок собаке побольше. Скай, прищурив глаза, прошла мимо. — Это мой гриб! — доказывал человек в лохмотьях, явно находившийся не в себе, другому бездомному. — Та собака ушла? — раздался мяукающий звук из-под пакета, лежащего в углу. — Я не знаю... Бывшая спасательница поворотила голову, пытаясь не показывать своей боли за всех обитателей этих ниш. — Как есть хочется... — Мама... мама, куда ты ушла... — Нет, не трогай меня! Каждый голос вплетался в спазм помойки, хрустя и являясь его неизменной частью. Точно сложный механизм, а страдания были не больше чем её маслом, чтоб не скрипели шестерёнки. Скай все шла, шла, подняв голову, чтобы не видеть свое прошлое, свое настоящее. Добравшись до нужного места, она выбралась из переулка и зашагала уже по улице. С неба сыпался снег вперемешку с каплями дождя, точно смывая все нечистоты, куда Скай окунулась. Но, к сожалению, такой сильной налет не смоешь одной лишь погодой. Он ведь куда глубже: въелся в открытые царапины, осел под шерстью и медленно лез в кожный покров... и уже давно достиг сердца. Скай резко обернулась. — Зачем ты идёшь за мной? Маленький щенок, стоящий почти впритык к ней, замер с приподнятой лапкой и страхом на мордочке. — Прости... пожалуйста, прости! Прошу, извини меня. Я не смог остаться один, как ты сказала, там было так страшно! — Я не просила извинений. Зачем ты шел за мной? Щенок затих и посмотрел с такой внимательностью и надеждой, словно на кону стояла его собственная жизнь. Во взгляде его голубых глаз блеснула радость, но тут же угасла... вспыхнула снова, исчезла, проснулась... опять пропала. — Так Вы... простите, я ошибся! Вы... сильно похожа на мою маму. Я думал, что вы... это она. Простите. — Щенок, как я, чтобы быть твоей... — она замолчала на последнем слове, будто осознав что-то странное. — Я не твоя мать. Возвращайся домой. — Не хочу... мама сказала, что я ужасный. Она оставила меня там и запретила идти за ней... это не мой дом. Скай внимательно посмотрела на щенка. Маленький оборванец оказался принцем нечистой, но не самой грязной породы золотистого ретривера. Даже под слоем грязи его шерстка сияла желтовато-медным отливом. Единственное, что отличало его от настоящего представителя своей породы, так это коротковатые лапки. Малышу на вид около месяца, но даже в таком маленьком возрасте ретриверы выглядят громадными. Щенку же значительно не повезло. Скай подумалось, что когда-то она была точно такой же, а, может, даже меньше. Теперь же спаниелька смотрит на малыша сверху вниз: её лапы за последние месяцы заметно вытянулись. Время не остановилось для неё, и Скай выросла. А когда-то... была, как этот потеряшка. Искренне доверчивая, наивная и необычайно добрая ко всему. И эта мысль кольнула за живое. — Так найди свой дом, — хладнокровно произнесла она, — создай его, отыщи того, кто станет его частью. — А можно... я останусь с тобой?****
В то летнее утро, как сейчас вспомнить, шел мелкий дождь. Было еще слишком рано для пробуждения: солнце не встало, а горизонт только-только озарился бледным пламенем, но в то же время цветочный аромат, аромат травы и мокрой земли не давал возможности заснуть снова. Скай приоткрыла глаза и сразу же приподняла нос навстречу погоде. Та ласково протянула свои нежные ладошки и потрепала за ушком, точно добрая старушка. Маленькая спаниелька хотела шагнуть навстречу новому дню, но споткнулась об плед, лежащий у лап, отчего кувырком вывалилась из своей будки. Она ухнула, но сразу вскочила и посмотрела на базу. Та еще дремала: ни звука, ни шепота не раздавалось с её стороны. Скай хотела уже обидется на такую несправедливость: она встала рано, а тут сонное царство! но тут краем глаза заметила знакомую фигуру. — Лабрадор! — собачка вскочила и побежала к другу, что стоял на площадке совсем один. Зума закрыл глаза и вытянул мордочку к небу; слезы туч стекали по его шерсти, но он лишь наслаждался этим, хотя вся короткая шубка превратилась в озеро. Услышав её голос, щенок открыл глаза и повернулся. — Уже бегаешь, криволапка? — он многозначительно посмотрел на её лапу в эластичной повязке. — А ты все так же один, дождливый щенок? — усмехнулась она в ответ, делая вид, что не замечает жжение в лапке. — Один – один. — Вот видишь, даже подтверждаешь это. — Я про другое! Он опустил нос, им же поднял кусок грязи и, подскочив к Скай, испачкал её мордочку. Та издала возражающий восклик и принялась сильно тереть щеку. Мордочка спаниельки приняла несчастное выражение, а размытое пятно только дополняло картину. — Заче-ем? — сурово произнесла она. — Хаха, теперь ты Контролер Санитарных Служб! Скай показала язык и на трех лапках умчалась назад к базе, оставляя Зуму совсем одного. Тут ничего не изменилось, каждая клеточка башни сопела в сладком блаженстве, как и пять минут назад. Спаниелька провела лапкой по асфальту и посмотрела на горизонт: солнце даже не думало просыпаться, хотя заметно светлело. Она подошла к своей будке и присела около неё, но вскоре совсем соскучилась смотреть в одну точку и чего-то ждать. ...— Ладно, — произнесла она, снова подойдя к Зуме, — а что ты делаешь? Лабрадор не ответил, все так же держа мордочку высоко, навстречу дождю. — Уже утро, а на базе все спят. Их только пожаром разбудишь, жуткие сони, — она присела рядом на мокрую траву. — Гончик вчера до полночи на задании был. Дай ему отдохнуть. — Я помню. Хей, можно я останусь с тобой?****
Скай еще долго сверлила щенка своим протяжным взглядом. В глазах её что-то тронулось, подобное льду, и на мгновение растаяло. Но вот она отвернулась и быстрым шагом двинулась вперёд. — Ты должен сам найти свой Патруль. Это точно то место. Хотя может... Нет, адрес верный, а она не могла так просто ошибиться, ведь, подходя к месту назначения, двадцать четыре раза сверилась с адресом на бумаге. Хотя не исключено, что дом за это время успел убежать, а на его место присел другой. Но все же... Скай стояла около большого здания, внутри которого находилась довольно известная студия, в которой снимали еще... а уже и не вспомнить, что в ней такого снимали. Некоторые поговаривали, будто знаменитого "Гарри Поттера", но многие в том сомневались, ибо по их словам "Мальчика-Который-Выжил" снимали исключительно в наших сердцах. Странное место, собственно, как и люди, работающие в нем. Понадобилось немало времени, чтобы узнать, что именно здесь пройдет следующая съемка "Супер-Щена". Но это того стоило. Ведь в этом здании сейчас находится её сестра, по-крайней мере Скай так казалось. Никогда она еще не была так близко к Комет после того эпизода с путешествием в "горы". Всего несколько шагов до цели. Протяни только лапу – тут же почувствуешь желаемое, в крови закипит и забулькает что-то неописуемое, попытаешься подойти к ней ближе. Но напорешься на стену. Она сделана далеко не из кирпича, дерева, металла, даже не из "грязи и палок". Точнее у неё не было никакого физического обличия, только белые частицы, витающие в воздухе массой, вот только они будет намного крепче титана. Попробуешь прорваться – безрезультатно, даже не шелохнется, хотя выглядит такой хрупкой... На каждом "кирпичике" той стены висела бумажка с односложным именем, а где что подлиннее, но все сходилось в одном. Комет. Комет? Отчего именно она? А ведь Комет... пыталась её убить. Скай шелохнуло от подобной мысли. Она могла винить сестренку, желать накричать на неё при первой встрече, ненавидеть поступок, совершенный ею, но никогда еще не думала, что эта маленькая неуклюжая собачка пыталась сделать подобную вещь. Это чистая случайность, верно? Она не пыталась убить, а просто хотела жить. Разве можно кого-то винить за желание существовать? Но ведь это не меняет того, что именно Комет толкнула её в пропасть. Может, все эти поиски были глупой ошибкой? Что изменится, если она вдруг найдет сестренку? Они – далеко не те маленькие щенки: одна актриса довольно известного сериала, вторая... неизвестно что. Они выросли, изменились, перестали верить в наивную сказку. Скай сделала шаг назад. Почему она здесь? Где остался Щенячий Патруль? Они где-то там, улыбаются ей, не веря во зло, но сами столкнувшиеся с ним. Гончика оставила на улице его человечья семья, не имея возможности взять с собой во время переезда. Зума оказался одним из щенков-утопленников, не нужный никому, закинутый в грязный пакет и, собственно, дальше в реку. Крепыша, после смерти его мальчика-хозяина, никто не хотел забирать, и он остался на улице, даже не зная, что случилось с его другом. Маршалл, Рокки... все они. Не имея ничего, но делившиеся всем. Возьмите, возьмите всю мою душу, разум и сердце, мне ничего не нужно... Где они сейчас? Скай улыбнулась. Она с усмешкой посмотрела на эту грязную стену, мысленно её благодаря за помощь. Её глаза оттаяли, а лапы обернулись назад... Но вот стена лопнула, а за ней спаниелька увидела сестренку, спускающиеся со ступеней студии. — Да, хорошо, буду через час, — бросила она кому-то за своей спиной, — если не задержусь, конечно, — а после высоко подняла мордочку и с безразличием в глазах окинула улицу пытливым взором. На нем не было ничего живого. — Комет!? Сестрёнка встретилась с ней взглядом.