Танго втроем по пеплу несбывшегося

      Вишни в этом году цвели особенно пышно. Сидя на краю крыши невысокого здания, пустого в этот день, он смотрел на развернутый во дворике фруктовый сад, курил и болтал ногами. Скашивая взгляд, он следил, как его ребята выносят из подвала усыплённых газом заложников очередных моральных уродов, пытающихся закрепиться в городе. В последнее время подобных самонадеянных болванов было больше, чем когда-либо, и память сама собой услужливо подкидывала воспоминания о резне двухлетней давности. Забавно, что Чуя как раз за образ того Дазая и зацепился, и продолжал ворочать его в голове до сих пор, отказываясь думать о других вещах, случившихся тогда же или чуть раньше. Словно пытался вымарать из памяти добрую главу своей жизни, просто потому что к его книге судьбы не хотелось бы видеть такого поворота сюжета вовсе.       Ебучие друзья. Если то, что было тогда, не было дружбой, и кончилось невообразимой поганью — что такое вообще эта дружба? Явно не то, что у них с Дазаем сейчас.       Наверное, стоило бы задуматься об этом раньше, но Чуе было слишком тяжело — и вот куда оно привело. Зато отношения с сестрицей Кое в каком-то смысле были образцом — с самого первого дня, как женщина взяла его за руку и увела за собой, Чуя не думал, что когда-либо получит от другого человека более всеобъемлющее чувство защиты. Пусть чувство тоже было ложью, ибо Кое сама себе не принадлежала — зато фантомные отголоски иногда успокаивали странную хандру в душе Накахары, день ото дня крепнущую.       Дазай в последние две недели вел себя так, словно Чуя его обидел чем-то, и потому его просто не существует в этой реальности и времени. Осаму был настолько талантливым актером, что Чуя сам себя опять подозревал в каком-то грехе, но, насторожившись принимать близко к сердцу любые закидоны гения, каждый раз, когда хотелось со скулением побежать и попытаться по-своему грубо, но эффективно начать разговор по душам, он тормозил самого себя чем-то вроде мысленного фырка «да нет, бред какой-то».       Дазаю Осаму никогда не нужна была причина, чтобы вести себя, как последний говнюк. Это могла быть часть его игры, направленной на очаровывание кого-нибудь лично ему интересного. Кого-нибудь, кто не был Чуей. Свой уровень Накахара уже примерно понимал — где-то чуть ниже уровня подземных коммуникаций города.       В нагрудном кармане ожил телефон, и мысли, загадочным образом опять начавшие очередной тур вальса вокруг персоны одного Исполнителя, поспешно вернулись к реальности. Чуя коснулся гарнитуры, так и закрепленной у него на ухе, и включил прием сигнала. — Слушаю. — Босс, вам лучше… Лучше самому посмотреть, — нервный голос кого-то из нового набора Ящериц заставил Чую раздосадовано дернуть бровью. Все эти болванки, отобранные в отряд меньше месяца назад, настолько неохотно и медленно принимали необходимую для работы форму, что хотелось недвусмысленно ускорить процесс их воспитания под нежным и неусыпным контролем Хиротсу-сана, бесхитростно прикончив каждого десятого. К несчастью, пока что это мясо само по себе было тупым, и гибло, как только им попадалось что-то посерьезнее уличной шпаны с кастетами, выставленными против автоматов, в безнадежной попытке соревноваться уровнем с той же вчерашней шпаной, но вооруженной огнестрелом. — Накахара-сан, тут правда что-то странное, — явно определив характер молчания Исполнителя, Рюро подключился к линии лично, и Чуя повторно дернул бровью, которую тут же потер пальцами. Если уж командир Ящериц рекомендует ему действительно взять задницу в руки и спуститься с небес на землю, значит, там что-то обескуражившее и его самого. Интересно.       Не желая прослыть выпендрежником и отказываясь впечатлять кого-то из убогой серой массы столпившихся внизу горе-вояк, спускаться с крыши Чуя решил ножками, заодно успев взять под контроль выражение лица и течение мыслей — все до единой окрашенных недовольством.       Дурное предчувствие зародилось внутри и ядовитой змеей свернулось в сердце, когда он почти спустился. Чуя поймал себя на том, что замедлил шаг перед дверью, ведущей с лестницы, и, разозлившись на собственное малодушие, толкнул дверь на выход чуть сильнее нужного. Металлическая образина, она открылась так яростно, что со стороны должно было показаться, будто ее открыло взрывом. Чуя захотел кашлянуть, когда понял, что заодно сорвал магнитный замок, установленный от неравнодушных любителей подняться повыше с разными, далекими от невинных, целями.       Словно издеваясь над здравым смыслом, члены отряда скучковались вокруг объекта всеобщего интереса, как тараканы вокруг упавших крошек. Чуя приметил выражение лица Рюро, отражающее сдержанную силой воли панику, и дурное предчувствие усилилось в разы моментально. — Что за хуйня, — выругался Чуя, и ускорился. Завидев его, тараканчики задорно побежали кто куда, вспомнив, что вообще-то должно быть заняты, и к тому моменту, как Накахара смог бы сыграть роль тапка возмездия, возле Рюро, караулящего кого-то сидящего на стуле, остался стоять только почетный караул из двух ящериц среднего звена, традиционно сопровождающих Рюро во время выходов.       Присмотревшись, Чуя обратил внимание, что таинственный незнакомец, привлекший всеобщее внимание, не так уж сильно и нуждается в охране — его так примотали к стулу скотчем, что стало совершенно непонятно, каким образом его вытаскивали из подвала — наверное, вынесли вместе со стулом, потому как на приклеивание должны были потратить единицы три скотча.       Стоило приблизиться, как и до этого не затыкавшийся чудик лихо повернул голову к нему — и Чуя споткнулся на ровном месте, недоверчиво уставившись на знакомо-незнакомое лицо. Возник соблазн ущипнуть себя, вот только разум отчего-то совершенно безнадежно вынес вердикт: слишком реально, чтобы быть галлюцинацией. Голос, тембр, интонации — того, что он услышал, хватило, чтобы вынести вердикт. — Господи, чиби, какой же ты в этом возрасте хорошенький! — выразил умиленный восторг кто-то, слишком похожий на Дазая Осаму, с манерой речи, присущей только Дазаю Осаму, и все, что только что было на своих местах, перевернулось с ног на голову. Накахару тут же с души своротило, а разум отстраненно приметил еще одну деталь: судя по линиям клея на лице, этот возможно-Дазай допек кого-то из своих пленителей, и они уже давным-давно и не по разу заткнули эту болтливую пасть, бесхитростно залепив половину лица.       Чуя пожалел, что недогадливые тараканчики не сохранили приятное безмолвие и поспешили освободить самого основательно плененного заложника.       Рюро посмотрел на него поверх каштановой макушки с выразительной беспомощностью, и Чуя захотел самого себя ударить по лицу еще сильнее, чем уже хотел до этого. — Закройте ему рот — чем угодно, можете обратно скотч приклеить. Мешок на голову, если будет возмущаться — как бить кого-то по голове не мне вас учить, — вынес решение Накахара, и решительно развернулся, чтобы пойти куда-нибудь еще.       «Босс охренеет от такого подарочка», — мелькнула нервно-истерическая мысль, но тут же бальзамом на все раны Чуи, раздался звук удара по голове, и критиковавший их в голос двойник Дазая, начавший было возмущаться такому обращению, наконец-то заткнулся. Зная подленький нрав мерзавца, Чуя оглянулся и настойчиво напомнил про мешок.       Оставалась надежда, что это просто подделка, и босс избавится от хлопот, как только вытянет из поганца информацию, кто такой талантливый заделался новым лицеделом — Чуя был уверен, что даже если это замечательно сделанная пластика лица, неведомый противник слишком хорошо знал повадки одной из главных аналитических единиц мафии. А значит, кто-то менее приметный уже может быть засланцем от какой-нибудь группировки.       Значит, придется сделать чистку. Как следует сделать.       За его спиной тушку бездыханного двойника вместе со стулом уложили в минивэн и закрыли дверь, посадив внутрь вооруженную парочку охранников. Чуя посочувствовал тем, кто будет ехать с этим болтуном, когда тот очнется, поразмыслил, сильно ли расстроится, если при разгрузке обнаружится, что у двойника половину голову снесло от выстрела в упор. Понял, что это избавит его от великого множества хлопот, но заставит босса взбелениться потерянной ниточкой к неведомому заговору против них. Вздохнул.       И скомандовал всем собираться и уезжать с места. Информатор как раз должен был передать, что отложенный звонок в отделение полиции наконец состоялся, так что к месту их культурного отдыха уже в эту минуту спешили всевозможные спецслужбы города, чтобы поймать за руку на нехорошем обращении с закононепослушными гражданами страны.       Сам Чуя погрузился в комфортный личный автомобиль, который перед этим проверили на «сюрпризы» с разрывной силой военного снаряда класса «земля-земля», махнул водителю, и с удовольствием погрузился в созерцание городских пейзажей, старательно делая вид, что минивэн где-то в конце процессии вовсе не везет внутри себя бомбу замедленного действия, взрыв которой лишит его покоя, сна и права на отдых еще месяца на два — если не растянет безумие на следующие два-три года подпольной войны с неведомым врагом.