Я так соскучился!

Торопливый стук каблука начищенных туфель о плитку тротуара остановился вместе с тем, как выше раздался щелчок колёсика зажигалки.       — Бьянка¹, мне чертовски насрать на то, что ты собираешься делать с девчонкой, — раздражённо чеканил мужчина, зажавши телефон меж плечом и ухом, чтобы сунуть зажигалку в карман брюк и глубоко затянуться. — Её мать мертва. Он выпустил густой табачный дым долгим выдохом и продолжил быстрый шаг.       — Приют, пансион. Твоя задача: к концу месяца избавить меня от этой херни, — отрезал он, повесив трубку. Наверняка белокурый собеседник на другом конце провода уже привычно потёр пальцами поморщенную переносицу, думая о том, как мало получает за то, что ему приходится терпеть. Впрочем, это мало беспокоило мужчину. Ему точно было не до разбирательств, касающихся внезапно объявившейся дочери. Неприязненно щуря глаза от яркого солнца, он копался в мобильном, стараясь что-то отыскать. Его мозг был нервно напряжён. Жара и давление гадливо досаждали, заставляя бледную кожу потеть, а лёгкие и сердце тяжело качать воздух и кровь, что, в общем, не останавливало его от новой порции никотина. Позарез следовало бы добраться до аптеки, или хотя бы кофейни. Как же его раздражало всё на этой улице. Он чувствовал своё тело неимоверно тяжёлым на ватных ногах, которые чуть не на бегу сменяли друг друга, как вдруг — запутались. Кто-то влетел в него, грубо толкнув вперёд, на скорости, не уступающей его собственной.       — Твою мать! — согнувшись и почти упав, он выронил сигарету.       — Ой! Господи, простите! — высокий и неловкий голос со стороны слишком громко ударил по заболевшим вискам. Откинув назад несколько малиновых прядей, упавших на лицо, мужчина развернулся, приготовившись уже к тому, чтобы наорать на нерадивого. Но дыхание перехватило тяжёлым кашлем. Под диафрагмой завязался тошнотворный узелок, воздух в груди спёрло.       — О Боже! — вскричал юноша, бросившись к нему. И что-то внезапно укололо разум мужчины, не успевшего даже разогнуться, когда он увидел перед собой широко раскрытые карамельные глаза на испуганом веснушчатом лице. Он сжал телефон так, что аж побелели костяшки.       — Вам плохо? Синьор...? Синьор Назо? — парень подхватил его под руки, заметив на земле вывалившуюся из пиджака визитку. — Господи, пройдёмте! — его заботливо поволокли в тень, к дому. Всё это не было похоже на его обычный приступ. Что-то едкое коснулось сердца Солидо, и мир вокруг поблек.       — Я так... — сдавленно, почти неслышно прошептал он, точно не по своей воле.       "Соскучился...?" — вдогонку пронеслось в спутавшихся мыслях, словно он пережил невероятное дежавю. Словно отголосок его прошлой жизни вырвался из душевной кладовой. У двери висела табличка с выгравированным именем владельца. Краем глаза он заметил надпись: "Анджело Лу́нико²".