8 декабря, 1952 г. Лондон, Англия, 19:45
У неё был ровно один час, затем ей нужно было возвращаться в исходное положение. Приложив к ключице палочку, Гермиона невербальными чарами скрыла маховик и откинула с головы капюшон мантии. Один. Два. Три. Выдох. Пальцы решительно обхватили металлическую ручку на двери, и та поддалась, со скрипом открываясь и позволяя потоку света и громким голосам проскользнуть в голову. Сконцентрировавшись на обстановке и собственном учащённом пульсе, она сделала ещё один глубокий вдох и медленный выдох, переступая порог заведения «Одноглазый дракон». Назад дороги нет.26 ноября, 1997 г. Площадь Гриммо, 12. 20:32
— Это безрассудно, Гермиона! Очки Гарри съехали на один бок, пока его пальцы вцепились в волосы, делая их ещё более спутанными. Их словесная баталия длилась уже тридцать минут. Ужин, который приготовила Молли, не остыл только за счёт чар, но аппетит исчез напрочь, оставив вместо себя только горькую тошноту. Гермиона знала, что друг отреагирует только так, и никак иначе. Если бы сейчас здесь был Рон, тарелка с жареной курицей уже давно бы полетела в стену или в портрет мадам Блэк — возможно, она бы даже заткнулась от возмущения на несколько минут. — Ты знаешь, что это единственный выход, Гарри. Я знаю свойства маховика и умею им пользоваться, — вздохнула Гермиона и пододвинула к себе кружку с чаем. Горячий пар поднимался и проникал в дыхательные пути, немного успокаивая. Молли не забыла добавить в чай её любимую мелиссу. Грустная улыбка готова была вырваться наружу, но усилием воли Гермиона похоронила её внутри себя, за семью печатями. Не время поддаваться меланхолии, нужно убедить Гарри отпустить её на это задание. — Мистер Поттер, прошу довериться своей подруге, — Северус Снегг аккуратно положил на тарелку столовый прибор и откинулся на спинку стула, сверля всех присутствующих своим тяжёлым взглядом. Аластор Грюм молча переворачивал палочкой почти догоревшие поленья в камине, Артур Уизли потерянными глазами изучал страницы «Пророка», наверняка перечитывая одну и ту же строчку раз десять. Римус допивал из своего бокала настойку и сжимал руку Тонкс, которая устроилась на его коленях. Гермиона не сомневалась, — они поддерживали её. — А если… если она не вернётся? — шёпотом спросил Гарри. Её сердце болезненно сжалось. Мой милый, милый друг. Если… Нет! Она вернётся. Всегда возвращалась и вернётся к ним сейчас! К любимым и дорогим друзьям, к Ордену, к долгу! Но, а вдруг… а что если? Гермиона закусила внутреннюю сторону щеки, борясь с подступающим комом в горле. Она не имеет права, не вернуться. — Вернётся, Поттер, — голос Грозного Глаза соответствует его прозвищу и рассекает комнату раскатом баритона. Гарри покачал головой, его плечи поникли. Придавленный грузом состоящим из чувства вины, которое преследовало его с самого раннего детства. Он ещё не оправился после потери Сириуса, как перед его взором замаячил новый страх. — Гермиона будет под оборотным зельем, её прикроют, — подал голос Ремус Люпин. — Они не знают, кто она, и зачем ей нужен зачарованный документ. Дамблдор обо всём позаботился. — Но… как же вмешательство в ход времени? Это очень опасно, — Гарри был непреклонен. Никто не знал этого наверняка, посему вопрос Гарри остался висеть в воздухе, проигнорированным. Все они знали риски. Но в тех документах, которые должна добыть Гермиона, хранятся важные сведения о Волдеморте. О месте, в котором указаны координаты местоположения последнего крестража. Единственный экземпляр в своём роде — утерянный пергамент, который она должна достать любым способом, любой ценой. — Всё будет хорошо. Без всяких «если», — отвечает ему Гермиона, и тишина обрушивается на них, как бочонок с ледяной водой. Гермиона сделала глоток горячего чая и прикрыла веки. Будет? Так ведь?***
— Мерлин, Гермиона! — Джинни прижимает ладонь к губам и качает головой из стороны в сторону, осматривая Гермиону с ног до головы. Девушка не двигается с места и не хочет видеть себя в отражении зеркала. Через несколько часов её внешность перестанет ей принадлежать, утопая в оборотном зелье профессора Снегга. — Я не посмотрю на себя, — говорит Гермиона и садится на край кровати. Материал платья очень приятен наощупь, но не приятен в назначении. Чёрный цвет. Печально. Главное, чтобы он не стал символом её скорейшей гибели после неудачного завершения задания от Ордена. — Очень даже зря. Я могу сделать тебе причёску. — Зачем? В этом нет смысла, — Джинни хмурится, а Гермиона закусывает внутреннюю сторону щеки. Она не планировала обижать подругу, но почему-то сейчас ей не хочется отвлекать себя такими глупостями — как иллюзия. — Прости. Просто, мне… страшно, — шепчет Гермиона и ловит понимающий взгляд Джинни. — Всё будет хорошо, — говорит Джинни и вздыхает. — Ты обязательно вернёшься. Гермиона сглатывает ком в горле и чувствует, как начинает пощипывать глаза от подступающих слёз. — Где ты взяла это платье? Признавайся! — меняет тему девушка. Гермиона никогда не носила такие платья. И, наверное, никогда не наденет что-то подобное вновь. — Я увидела его в мамином журнале, который откопала на чердаке, в Норе. Пришлось отнимать его у упыря, — отвечает Джинни, и Гермиона заливается звонким смехом, представляя упыря в этом образе. — Думаю, стоило трансфигурировать ему это платье из тех лохмотьев, которые он носит. На нём оно смотрелось бы куда сексуальнее! — продолжает смеяться Гермиона и ловит себя на мысли о том, что у неё началась истерика.8 декабря, 1952 г., «Одноглазый дракон», 19:50
Быстро поморгав, Гермиона привыкает к освещению. От общего зала заведения её разделяет холл, в котором встречают гостей. Справа от неё висит зеркало в полный рост, а слева — стенд с информацией и колдографиями преступников магической Британии. Девушка делает шаг в сторону стенда, но замирает. Конечно нет. Он ещё не числится среди этих лиц. Ещё нет. Громкий хлопок заставляет Гермиону содрогнуться и посмотреть чуть вниз. Эльф делает низкий поклон, но затем выпрямляется и смеряет её своими большими зелёными глазами, протягивая к ней маленькую худую ручку. — Добрый вечер! Мисс, можно Вашу мантию? Застёжка на мантии поддаётся под её пальцами, и тёплая ткань соскальзывает с открытых плеч. Мантия исчезает, как только её касается домовик. — Добрый вечер! Меня ждут мои друзья, проводишь? — Как зовут Ваших друзей, мисс? — эльф нервно сжимает в своих ручках подобие формы, которая свисает с его тощего тельца. И Гермиона замечает, что его плечи были покрыты ссадинами и ожогами. Где же он теперь? «Одноглазый дракон» был ликвидирован в 1964 году Министерством и аврорами во главе с Грозными Глазом. Это заведение укрывало и принимало волшебников разных мастей, и здесь проводились его первые встречи с будущими соратниками. В голове тут же возникает пометка отыскать домовика, когда она вернётся в 1997 год. — Мистер Доуэл и мистер Вальтер, — отвечает Гермиона и чувствует, как к ней на цыпочках подкрадывается волнение. Она бросает свой взгляд вправо, туда, где висит зеркало, и встречает в отражении незнакомку. Не её глаза. Не её кудрявые непослушные волосы и даже не её страх, который волнами выплёскивается из глазных яблок. Девушка в отражении — маггла, чей волос украла Гермиона, пока спускалась в метро. У этой девушки были светлые волосы, голубые глаза, бледная без веснушек кожа и полные губы. Платье из чёрного атласа оголяло её плечи и грудь, ткань доходила ей до колен, превращаясь в пышную юбку с потайным карманом для палочки. На шее сверкал кулон — замаскированный маховик, который должен был быть у неё под рукой на случай непоправимого вмешательства. Сумочка из бисера тоже была замаскирована под нежно бежевый клатч, скрывая в себе зелья и запасную палочку. Девушка в отражении распрямила стройные плечи и широко улыбнулась, прогоняя от себя мешающее наваждение и внутреннюю дрожь. — Мисс? — пискнул эльф. — Я готов проводить Вас к господам. Гермиона слегка наклоняется к эльфу и шепчет: — Веди!***
— Мисс Бэлл! — тучный мужчина в сером классическом костюме вскакивает со своего места, протягивает Гермионе свою руку, и её пальцы тут же тонут в его ладони. — Меня зовут Оскар Вальтер, а моего спутника — Феликс Доуэл. Мы рады составить Вам компанию. Надеюсь, Вы добрались к нам без происшествий? — Приятно познакомиться! Всё в порядке, спасибо! Гермиона кивком приветствует Феликса и подмечает для себя, что второй мужчина более замкнут и сосредоточен, чем Оскар. Квадратный зал мягко освещали десятки свечей под потолком. Деревянную стену помещения украшали картины и позолоченные подсвечники, а барная стойка располагалась около противоположной стены, за которой стоял мужчина с густой бородой, принимающий заказы. Кроме него в зале отсутствовал персонал — подносы с едой и напитками левитировали от столика к столику сами по себе. Их место, за которым находились она и её «друзья», стоял ближе к выходу, позволяя полностью держать под контролем выход и весь зал. Дым от сигарет делал силуэты гостей расплывчатыми, а запах разлитого спиртного вперемешку с табаком накрывал своим смрадом Гермиону, полностью приглушая аромат её цветочных духов. Гермиона поправляет подол платья и опускается на стул. — Сколько? — девушка уточняет у Вальтера. И тот хмурится, очевидно, обеспокоенный не меньше, чем она. — По нашим данным, через… — Сейчас, — заканчивает за него Феликс, и свет в помещении приглушается до такой степени, что Гермиона перестаёт видеть всё в радиусе одного метра. Волосы на затылке встают дыбом, и боковым зрением волшебница улавливает движение где-то слева. На секунду ей чудится, что в помещение пробрались Дементоры, но затем всё прекращается. Мимо их стола буквально проплывают четыре фигуры, облачённые в чёрные одеяния. Эльф не забрал их мантии, или же он попросту не посмел появляться у них на глазах. Один мужчина шёл впереди, он был выше остальных порядком на одну голову. У него была статная и грациозная походка и ровная как струна осанка — от него исходила аура властного человека, которая заставила стихнуть голоса в зале и перейти на шёпот. Это был он. Сомнений нет. Фигуры в чёрном заняли место напротив их стола, и Гермиона перевела взгляд на своих спутников, вынуждая их просветить её в дальнейшие действия, потому что с появлением Риддла пошёл обратный отсчёт. Агенты, которые были аврорами из Министерства 1952 года, так же приняли оборотное зелье. Они посетили это место около десяти раз, позволив постоянным гостями запомнить их лица. Так же они получили сведения о том, что Том Риддл будет здесь 8 декабря для личной передачи документов и встречи с волшебником из Трансильвании, который специализировался в тёмных искусствах. — Что предпочитаете, мисс Бэлл? Вино или виски? Может быть шампанское? — Алкоголь ускоряет завершение оборотного зелья и притупляет концентрацию. Мне бы хотелось этого избежать, сэр. Поэтому, я, пожалуй, откажусь. — Находиться в подобном заведении и не выпить — кощунство, моя дорогая, — отвечает ей Оскар и поворачивается к Феликсу, очевидно, чтобы перекинуться с тем раздражёнными взглядами. — Ну, раз так… Через двадцать минут Вы отправитесь в уборную, и, когда будете проходить мимо столика Риддла, Ваши чары, запечатанные в этой салфетке, — пальцы Феликса пододвигают к ней зачарованный предмет, — отпечатают на себе то, что находится у Трансильванца в чемодане. Всего лишь несколько секунд, мисс Бэлл, — Гермиона понимающе кивает и сжимает в руке салфетку. — А затем Вы окажетесь в уборной и покинете этот год. В 1997 году на этом месте стоит магазинчик канцелярии. Вам всё понятно? — заканчивает Оскар и с помощью палочки, наполняя её бокал обычной водой. — А теперь, мисс Бэлл — смейтесь! — произносит шёпотом Доуэл. — Что? Зачем? — На Вас смотрят, нужно подыграть! Ну же! «У тебя красивый смех, Гермиона». Кажется, так говорил Рон. И сейчас ей очень хотелось бы в это поверить. Потому что звук, который вылетел из её рта, напомнил Гермионе крик банши, предвещающий ей смерть вдали от близких друзей и родителей. Почему-то осознание того, что она находится здесь совершенно одна, пришло к ней только сейчас, и её пальцы ещё яростнее вцепились в ткань атласного платья, подол которого наверняка уже успел помяться из-за нервозного движения пальцев. Она обещала вернуться. Себе, Гарри, Джинни и Ордену. Даже Живоглот ощутил на себе всю мощь её последних объятий перед тем, как она покинула свою комнату на Площади Гриммо. — Очаровательно! — воскликнул мистер Вальтер, и Гермиона вышла из оцепенения, отпуская ткань из рук и обхватывая пальцами ножку бокала. Разве они не должны были вести себя тише воды, ниже травы? Но по всей видимости в этом и заключался весь смысл — отвести от себя подозрения и слиться с местным контингентном. Липкие и мерзкие взгляды гостей, от которых хотелось поскорее отмыться, окунули её в действительность. Игнорируя все эти факторы, Гермиона постаралась рассчитать в уме траекторию её дальнейшего передвижения от своего места, мимо столика Риддла и до уборной. Никто не должен был понять или даже заметить, что она специально обронит сумочку и задержится на несколько секунд у их столика, чтобы подобрать её. Чемодан того самого волшебника стоял рядом с ножкой стола, как раз рядом с проходом. Всё действительно должно было пройти как по маслу. Дыши, Гермиона. Дыши. Или нет? Ей не нужно было поднимать глаза выше чемодана, потому что только так она могла избежать плена, в который попала, когда они встретились с Риддлом взглядами. Тьма, прищурившись, впилась в неё своими когтистыми лапами. На секунду, всего лишь на секунду, ей почудилось его присутствие в её голове, но она медленно выдохнула. Защитная стена никого не пропустит. Профессор Снегг позаботился об этом, давая им с Гарри дополнительные уроки по окклюменции. В голову Риддл залезть не мог, но вот физическое воздействие… От этого взгляда её кожа покрылась мурашками, и он буквально заставлял её не разрывать с ним зрительный контакт. На неё смотрел человек с колдографии, которую Гермиона видела в кабинете профессора Слизнорта на очередной встрече «Клуба Слизней», только слегка старше. Змееподобный монстр — так назвал его Гарри. Тёмная магия и расколотая душа сделали из него отвратительное чудовище, которое потеряло все признаки человечности, как снаружи, так и внутри. Но Гермионе ни разу не довелось увидеть его воочию, чтобы убедиться в этом. Если бы она не знала, что это был за человек, то покрылась бы румянцем от смущения и созерцания такой очевидной мужской красоты, которой обладал Том Риддл. У него были иссиня-чёрные волосы и глаза, которые пугали до дрожи. Кто-то упоминал ей, что они красные, с расщелиной вместо зрачков. Эти же были как бездна, пожирающая всех и вся, чего она касалась. В них была злость, ярость и власть. В них Гермиона увидела свою смерть, если она промахнется и сделает что-то не так.***
10 минут. Звук отодвигающего стула и шагов в их сторону заставляет умолкнуть её собеседников. — Добрый вечер, мистер Риддл, — приветствует его первым Вальтер. — Добрый вечер, — уголок её губ приподнимается и замирает. — Позволите? — спрашивает их компанию Риддл и указывает кивком головы на свободный стул, стоящий по левую сторону от Гермионы. У них оставалось около десяти минут. Зачем? Почему? Неужели они сделали что-то не так? Что-то, что привлекло его внимание. — Конечно, мистер Риддл! Мы рады Вашей компании, — восклицает Феликс. Риддл кладёт на стол портсигар и присаживается рядом с Гермионой, слегка задевая её ногу своим коленом. Касание безобидное, но последствия в виде учащённого дыхания и липкого страха болезненно сковывают сердце. — Кажется, Вы работаете вместе с Лестрейнджами? Поставки материала для котлов? Я не ошибаюсь? — баритон его голоса заставляет Гермиону слегка поёрзать на стуле и почувствовать, как больно врезается корсет в рёбра. — Да! Вы правы! Вот, как раз, отмечаем с нашей старой знакомой заключённую сделку, — восклицает Доуэл, и Гермиона краснеет. Знакомая. Что-то больше смахивает на местную проститутку. Риддл поворачивается к ней вполоборота, и они встречаются глазами. Том слегка выгибает свою тёмную бровь и несколько секунд изучает её лицо. Вернее, подло украденное Гермионой лицо у незнакомки. — А Вас я вижу впервые, мисс…? — Мисс Бэлл, — подсказывает Гермиона и широко улыбается. — Мисс Бэлл, — будто пробуя на своём языке этот звук, Риддл ухмыляется. — Вина? 5 минут. Им нужно было уходить. Срочно! Гермиона поворачивается к своим спутникам, и замечает присутствие беспокойства на их потерянных лицах. — Спасибо, но уже скоро я буду вынуждена вас покинуть. — Разве? Я думал, вы только начали ваше торжество? Мистер Вальтер, не так ли? — Риддл обращается к Оскару, ожидая ответа. — Да, но… знаете, не хотелось бы вас отвлекать… — Довольно! — Риддл останавливает оправдание Вальтера, и Гермиона внутри себя шипит от осознания, какие трусливые идиоты были определены ей в напарники. Девушка бросает последний взгляд на столик, за которым ранее сидел Риддл со своей компанией. Все они играют в карты, а волшебник с чемоданом курит трубку, выпуская из лёгких ещё больше дыма в комнату, которая и так покрылась никотиновым туманом. — Мисс Бэлл, вы выпьете со мной, — произносит Риддл и Гермиона возвращает на него свой взгляд, слегка расширяя глаза от удивления. Но на самом деле, она ощутила, как начали покалывать кончики пальцев на ногах — а это означало, что до конца оборотного зелья оставалось около двадцати минут. Риддл достаёт из своего кармана серебряную флягу и наполняет её бокал ярко-красной жидкостью. — Пейте. Нет! Быстрый взгляд на Вальтера и Доуэла, которые почему-то опустили свои головы вниз. Предатели?! Она в ловушке! — Пейте! — теряет терпение Риддл. Выход за её спиной, палочка зажата в правой руке, а Риддл сидит по левую. Ей нужно выбраться отсюда живой! Она обещала! Гермиона делает глоток и медленно опускает свой бокал на стол, буравя взглядом Риддла. О, да! Он чувствует её злость, потому что на его лице появляется лёгкая ухмылка. — Интересно, мисс Бэлл. Я готов поклясться, что Ваши глаза секундами ранее были голубыми, но сейчас они мне кажутся карими, — шепчет ей в лицо Риддл, и Гермиона вскакивает с места, хватая свою палочку в руки. Стул падает на пол и этого достаточно для того, чтобы все остальные в зале подняли на них свои головы. Риддл не двигается. Как и Вальтер с Доуэлом. Они под Империусом! Но как? Его палочка под столом и невербальное заклинание — вот как, Гермиона! Хватка корсета на рёбрах ослабевает — её настоящий облик возвращается к ней у всех на виду. У него на глазах. Два шага. Спокойно. Аппарировать здесь нельзя, поэтому остаётся только воспользоваться разрушающим заклятием и скрыться в сгустке пыли. Риддл поднимает свою руку и кладёт её на стол вместе с палочкой. Чего он ждёт? Чего ждёт она? Том медленно обводит её долгим взглядом, с ног до головы, задерживая взгляд на глазах и спрашивая: — Как Вы сказали Вас зовут? Гермиона делает глубокий вдох. Сейчас! — Бомбарда Максима! Заклинание пробивает стену справа и поднимается облако пыли вместе с осколками разбитого окна и щепками. Шаг в сторону и прыжок через обломки. Луч заклинания едва ли касается её обнажённого плеча. Дурацкое платье! Гул голосов, произносящих заклинания, обрушились беглянке в спину, но всё было тщетно. Её несло вперёд глубокое желание жить и не умереть от руки врага. — Инкарцеро! — Протего! — Круцио! — Протего! — Поймать её! — Нет! Оставайтесь здесь. Я сам! Он преследует её! Черт! Черт! Черт! За поворотом заканчивается антиаппарационный барьер, ещё немного! Снег бьёт ей в лицо, а лучи заклинаний ударяются о землю где-то совсем рядом. Он играет с ней! Запугивает! Порт-ключ! Но он лежит в сумочке, а у неё совсем нет времени останавливаться. Лёгкие горят, лицо горит, душа горит! Вот он! Дом с красной крышей и её спасение совсем близко. Но рывок за волосы, и она падает на спину, а воздух полностью покидает её лёгкие. — Не так быстро, Мисс… Бомбарда?! — шепчет ей на ухо преследователь, и Гермиона узнаёт хозяина голоса. Его рука принимается накручивать на кулак её волосы, но Гермиона дёргается вперёд, и чувствует, как выдёргивается клок волос. Болевой шок длится всего лишь секунды, но и это не может сравниться с тем, какое желание выжить проникает в её тело, заполняя каждую клеточку. — Экспеллиармус! Одним взмахом Риддл отбивает луч и повергает её в шок, опустив свою палочку и наклоняя голову в сторону, как бы выжидая, но ничего не предпринимая в ответ. — Петрификус Тоталус! Снова взмах и молчание. — На каком Вы курсе? — Идите к чёрту! — А то что? Вызовите у меня приступ щекотки, мисс? Скажите уже своё имя, черт возьми! Рык заставляет сделать Гермиону шаг назад и врезаться спиной в стену. Саднящая лёгкая боль в затылке даёт знать, что, скорее всего, у неё сейчас идёт кровь из-за выдернутого клочка волос. — Гермиона! Гермиона Бэлл! Они никогда не виделись, и он никогда её не искал. Мало ли, сколько Гермион Бэлл существует. Раскрывать свою настоящую фамилию — ну уж нет! Он увидел её лицо, но видел ли он хоть одну колдографию с её изображением? Хоть что-то? Нет. Иначе — она бы уже подверглась тем же попыткам убийства, что и Гарри. А это значит, что всё ещё впереди. — Вы пришли за своей смертью, Гермиона? — За Вашей. — Моей? Кто бы мог подумать, что Волдеморт умеет смеяться, но его эмоции на лице переключались с такой скоростью, что отследить их было практически невозможно. Как выключатель на светильнике: вверх — свет, вниз — темнота. И никакой золотой середины. — Я отпущу Вас, если Вы скажете мне правду, — шипит он и делает к ней шаг вперёд. Поток ветра приносит за собой снег, и на секунды скрывает их из виду друг у друга. — Это и есть правда! Риддл облизывает языком свои покрасневшие от мороза губы и поднимает палочку, нацеливаясь ей в грудь. — Даже не думайте применять Петрификус Тоталус и прочую чепуху. Я вижу, что Вы дрожите. Вам страшно? Очевидно же, что да! Ей страшно, потому что она сгинет здесь и оставит своих друзей там. — Нет, мне не страшно. Я просто… замёрзла, — пожимает плечами Гермиона и не сводит глаз с его палочки, но он в очередной раз опускает её вниз, прекрасно понимая, что она не сделает этого в ответ. И снова смех. Глубинный и тёплый. Как адское пламя. — Забавно. Но довольно! Моё терпение на исходе, Гермиона! Кем бы Вы ни были, Ваше шоу нарушило мои планы. И не забывайте, что мои люди допрашивают сейчас тех двоих олухов, — что-то в его взгляде заставило её вжаться в стену ещё сильнее. — И я всё равно всё узнаю. — Пусть будет так, но Вы ничего не услышите от меня. — По вашему, Вы более ценный пленник? Молчи! Он специально заманивает тебя отсутствием жестокости, заставляя расслабиться и довериться ему. Это его тактика. Но что будет, если он потеряет самообладание, и ему надоест играть с ней в кошки-мышки? — Нет! Я обычная маггло… Уже во второй раз её рот наполняется кровью из-за того, что она прикусывает свою внутреннюю сторону щеки, заставляя себя вовремя опомниться. — Грязнокровка? — хмыкает Риддл. — Я могу даже угадать Ваш факультет. Гриффиндор? Гермиона вздёргивает вверх голову, и Риддл улыбается. У него выразительные скулы и широкая улыбка с белоснежными ровными зубами. Никаких клыков. Но сколько же яда внутри за всей этой привлекательной обёрткой… — Сколько Вам лет? Восемнадцать? — Какая разница? — Разница в Вашей глупости! До конца барьера оставался один шаг в сторону. Перед ней стоит Том Риддл. Не Волдеморт. У него ещё есть душа. Может быть. Хоть какая-то часть. И он не убивает её сразу. Потому что не знает, кто она и зачем появилась здесь. Он даёт ей шанс сказать ему правду. Маленький шанс на то, что она сможет обвести его вокруг пальца. Но он никогда не забудет этого. Так пусть помнит, ублюдок! — Мне девятнадцать лет, — плечо скользит по стене, но она не сводит с него взгляда, цепляясь за его глаза цвета оникса, которые, конечно же, замечают её движение. — Я училась на Гриффиндоре, была старостой школы и лучшей ученицей, — ещё сантиметр. — Я видела Ваше изображение на колдографии, Том. У профессора Слизнорта. Риддл ухмыляется и не перестаёт игнорировать её передвижение. Знает ли он о барьере? Наверняка. — Понравилось? — Что? — Созерцать моё лицо. — Да, — снова его хмыканье. Самодовольный мерзавец! — Но через сорок пять лет от него ничего не останется! И когда мы встретимся вновь, я покажу Вам, что действительно желала Вашей смерти! — Гермиона выкрикивает последние слова и кидается за барьер, тут же аппарировав.