***
Мы видим крышу и яркий свет над центром города (Мертвого Лондона, так они его называют), в то время как остальной (Новый новый новый) Лондон окутывает слабая (ну что за слово) мгла. Мы видим людей, и мы шепчем им, но они не слышат или не замечают. Они заняты тем, что нависают над сотрясающимся телом, которое мы уже забрали себе. Неужели они не понимают, что это тело вскоре изживет себя? Будет утилизировано в земле? Тот-кто-продал-свои-глаза не прекращает трясти тело, крича на него. Есть и еще одно тело, того-кто-похож-на-паука, у которого отсутствует голова. Та-кто-разговаривает-с-костями без какого-либо выражения на лице смотрит на безголовое тело того-кто-похож-на-паука, упрямо сжимая в руках нож. Та-кого-любит-221Б и тот-кто-охраняет отупело сидят на земле, не зная точно, разрушены ли их оковы. А еще есть та-кто-видит-ауры, она стоит рядом с той-кому-видятся-миры. Они кажутся огорченными, хотя у той-кому-видятся-миры в глазах стоят слезы, в то время как та-кто-видит-ауры стискивает зубы, и нам любопытно. Что думает та-кто-видит-ауры? Мы проскальзываем во мглу ее мыслей и слушаем.***
В сказках поцелуй считается средством для пробуждения мертвых. Но в реальности поцелуй — это лишь соприкосновение двух пар губ. Возможно, обмен слюной при встрече языков, возможно, попытки протолкнуть вперед воздух. Но какой толк мертвому от воздуха? Салли наблюдает, как Шерлок прижимается губами к губам Джона, снова и снова. Возможно, пытается высосать из него мглу, словно Мглу больше привлекают ведьмы, а не люди. Салли вспоминает шрамы, заработанные ею и Су Лин, вспоминает, как наблюдала смерть Гарри, и сжимает кулаки. — Достаточно, Шерлок, — говорит она. Не для того, чтобы проявить жестокость, но потому что эти реанимационные действия не работают, и им нужно попробовать что-то еще. Возможно, допросить Морана, потому что кровь Мориарти забрызгала Салли, Су Лин и Хупер (которую Салли чертовски уважает — куда сильнее после обезглавливания ведьмовской твари; если кто и заслужил выстрелить в него, Салли отдает эту прерогативу Хупер), так что этот ублюдок еще какое-то время ничего не скажет. Шерлок на нее не реагирует. Просто продолжает шептать заклинания. Прижиматься губами. Нажимать на грудь Джона. — Это неправильно, — шепчет рядом Су Лин, непрерывно скользя взглядом, словно Мгла может вернуться в любой момент. — Это так неправильно, почему я не могу увидеть его… Салли хочется одного: взять Су Лин за руку и утешить ее. Этот проклятый брат Су Лин, наверное, все еще мертв — как, вероятно, и все мертвые игроки вроде Гарри. Даже разрушенное проклятие не может это исправить. Но прямо сейчас Салли должна сохранять спокойствие, а иначе Шерлок может магией угробить все здание. — Послушай, давай просто спросим Морана, как отменить заклятие, — предпринимает новую попытку Салли. Она не пытается быть с ним мягкой, вовсе нет. Но кому-то нужно сохранять здравый рассудок, и кто знает, сколько осталось Джону? Когда Шерлок встает, она почти ждет от него резкого «заткнись, Салли», как всегда бывало до Мертвой Зоны, но он едва заметно кивает ей, а потом подлетает к Морану, обхватывает руками толстую шею и рычит: — Заставь это прекратиться. Забери из него мглу Мориарти! Моран, больной ублюдок, лишь улыбается и пожимает плечами. Он даже не обращает внимания на Антею, которая все еще вжимает дуло пистолета в его бок, а другой рукой печатает на своем блэкберри (раньше Салли думала, что Антея из тех людей, которые одержимы текстовыми сообщениями, но сейчас знает истину. Антея не может существовать без толики технологий рядом. Технологии вливаются в нее, разговаривают с ней. Пребывать в мертвой зоне, где не работает никакая электроника — для ее это должно было ощущаться сродни ампутированной конечности). — И с чего мне это делать? Я всего лишь демон. Я не управляю Мглой, не заключаю с ней сделки, как ты. Пожелай этого, сэр Ведьма. Ты же ведьма, не так ли? Наложи заклятие. Исправь все. Черные дыры на лице Шерлока вдруг выбрасывают черные побеги, которые взрезают воздух и рассекают лицо Морана. Словно глубоководное создание живет в не-существующих-глазах Шерлока. Салли чуть не роняет пистолет, а Су Лин хмурится и встает перед ней, настороженно глядя на черные побеги. — Ах! — Моран усмехается через кровь, слизывает капли, стекающие с губ. — Восхитительно. — Заткнись. — Тени из глаз Шерлока, похоже, готовы разорвать Морана на части, в то время как его бледные пальцы глубже впиваются в плоть. — Шерлок, ты идиот. — Салли направляется к ним, чтобы растащить их, но Лестрейд успевает первым, выбрасывает руку между острыми, как нож, тенями. Он кричит, красные порезы пересекают его руки, и Салли стреляет в рукав Шерлока и ногу Морана (чтобы предотвратить попытки ублюдка сбежать, она видела это намерение). Антея обхватывает Морана за шею, чтобы сдержать его движения, а Су Лин спешит ей на помощь. Но сейчас именно Шерлок — тот, кто больше похож на демона, тени вихрями тянутся из его глазных впадин, он рычит на каждого, кто осмеливается подойти близко. Лестрейду едва удается сдерживать его, а Салли уже готова стрелять по ногам Шерлока, чтобы огранить его движения, если потребуется… но потом они слышат похожий на гром (настоящий гром?) рокот, доносящийся сверху. Это?.. Такое возможно? — Черт. — Салли разглядывает вертолет, с которого на них льется свет. Она испытывает искушение выстрелить в него, чтобы проверить его реальность. — Майкрофт, — шипит Шерлок, словно ему явился сам дьявол. — Нет. Нет-нет-нет, ты не можешь быть здесь. Ты не можешь забрать меня от Джона, он все еще жив, я знаю! Он отшатывается, его тени похожи на змей, которые отталкивают Салли и Лестрейда. — Какого черта, Шерлок! — кашляет Лестрейд. — Не отбрасывай наше спасение! Салли лишь хочется кричать. Вместо этого она подбегает к Шерлоку, пригибаясь и уворачиваясь от теней, которые преграждают ей путь. И отвешивает кретину пощечину. Пораженный, напоминающий кролика перед удавом, вид Шерлока вызвал бы смех, если бы не черные дыры его лица, или то, как его аура вдруг начинает кричать «Джон, Джон, Джон» — так, как Салли никогда не слышала от аур. Что еще более странно, Салли до сих пор не чувствовала у Шерлока какой-либо ауры. Но она проглатывает это ощущение. Утягивает Шерлока вниз за шарф, чтобы они оказались лицом к лицу. — Соберись. Блядь. В кучу. Холмс, — рычит она. — Если Уотсон жив, тогда окажи ему услугу и затащи его на этот вертолет, потому что сейчас ему нужна больница или какой-то лекарь с магией вуду… если ты хочешь его вернуть. А теперь прекращай гневные вопли и прими на себя гребаную ответственность за все то дерьмо, которое заварил. Вытащи нас из этого ада. Он не двигается. Поначалу. Но потом… побеги теней возвращаются обратно в его раскуроченные глазные впадины, и Салли ловит себя на том, что вглядывается в темноту, которая кажется странно… (уязвимо) пустой. — Да… — Шерлок шатко отступает. — Да, мне стоит… — Он поворачивается к телу. Шепчет несколько слов, но Салли по красным жгутам от его губ может сказать, что это заклинание. Слова мамы всегда были такими же — красные жгуты, приветствия, замаскированные под экспериментальные заклятия. Салли всегда дрожала в том доме… Она закрывает глаза, чувствует себя приподнятой в воздух, к вертолету, вместе со всеми остальными из их компании. Вот так. Они — вне мглы. Но вертолет такой чертовски громкий, землетрясение, прикидывающееся помощью, и Джон, наверное, мертв, и Шерлок может в любую секунду обратиться маньяком Мглы, и они плывут по небу с демоном к механическому летательному аппарату, и вокруг так чертовски холодно!.. Кто-то проплывает рядом с ней и хватает ее за руку. Су Лин. Салли узнала бы эту ладонь при любых обстоятельствах. — Можно поплакать, — шепчет Су Лин. — Я выслушаю. Она подчиняется. А мы… мы чувствуем… нет. Мы не можем чувствовать. Мы не можем. Мы выскальзываем из той-кто-видит-ауры, мы ускользаем от ее мыслей и ищем выход наружу…***
Металлическое устройство улетает, словно оно может улететь от нас. Если бы мы чувствовали веселье, как многие органические существа, мы бы посмеялись над человеческим высокомерием. Мы летим следом за металлическим устройством, обживаем его. Как же это по-человечески — предполагать, что если что-то невидимо, то этого и нет. В этом мире мы всегда здесь. Невидимые и видимые. Наши дети это знают. Моран наблюдает за нами, когда мы проскальзываем внутрь металлического устройства. Он улыбается. Другие внутри металлического устройства вздрагивают и отшатываются в отвращении, но мы считаем жажду крови нашего дитя утешающей. Такой приятный звук в сравнении с монотонностью органической жизни. — Позволь мне попробовать его, Мать, только попробовать, — умоляет Моран (сколь же мало самоконтроля в наших детях). Бедняжка, весь в цепях, когда ему должно быть свободным, чтобы скитаться и питаться. — С кем ты говоришь?! — требовательно спрашивает тот-кто-продал-свои-глаза. Тот-кто-исцеляет-и-хромает теперь часть нас — так мы говорим Морану. Но тот-кто-похож-на-паука будет отдан тебе, согласно договору. — Какая жалость, я был бы рад отведать его сердце. — Моран облизывает губы. Возможно, следующее дополнение тоже будет отдано ему. Такой прекрасный ребенок. — Солдатик тебе подходит, Мать. «Да», — говорим мы, а тот-кто-продал-свои-глаза вдруг хватает Морана и начинает осыпать нашего ребенка оскорблениями. Его душа была (и есть) восхитительно вкусна. Остаток этой человеческой драмы становится скучным. Мы отправляемся пожирать другие миры, другие города, вот только… — Погоди. — Мы чувствуем рывок, что-то тянет нас назад. Та-кто-видит-миры смотрит на нас. Как-то удерживает нас. Нам нужно уходить, уходить, сейчас… — Джон, — шепчет она. — Я тебя вижу. Мы — он (нет, не покидай нас, не покидай меня) — приходит в сознание. Нет. Мы тебя не отпустим.***
Джон хрипит, хватает ртом воздух и чувствует себя так, словно он — податливая материя, завернутая в снежный шар мглы и неба. — Какого хрена происходит? — пытается выдохнуть он. Или не-выдохнуть. Его легкие, они не… они не двигаются, и он ждет обжигающей потребности в кислороде, но вместо этого чувствует отсутствие этой потребности, и ему нужно лечь обратно, закрыть глаза, прислушаться к шепоту… — Джон, — тут же шепчет Су Лин. — Что? — моргает он. Да. Су Лин. Погодите, разве тут прежде не было Мориарти? Почему он в вертолете? Это вообще вертолет? Моран связан, Шерлок кричит, охранники (а они откуда взялись?) удерживают его и… — Прекратите! — пытается сказать им Джон. Они оттаскивают Шерлока от Морана, приковывают его наручниками к сиденью. Шерлок почти выглядит как Сирадж — рычащий, с сочащейся из глаз темнотой, — но все же… Он не отвечает Джону. Никто не отвечает, кроме Су Лин. И Мглы. Теперь он чувствует ее повсюду. В дыхании каждого человека. В не-существующих венах. Словно шелест между молекулами воздуха в вертолете. Теперь она шепчет ему более отчаянно, говорит ему вернуться, поспать еще, все будет хорошо, и он снова будет принадлежать… — Нет. — Взгляд Су Лин непреклонен. — Не уходи пока. Еще не твое время. — О чем ты говоришь? — Джон тянется вперед, но его руки проходят через стену, через лицо миссис Хадсон, и он подскакивает (нет, взлетает, воспаряет). — Что это? Где я? «Я призрак?» Джон надеялся, что для него все просто закончится. Что ему больше никогда не придется быть. Или, возможно, что сможет снова увидеть свою семью (вина, вина, вина, ладно, возможно, больше не видеть свою семью). Но он все еще здесь. Почему он все еще здесь, он должен быть мертв, съеден, утащен… Да. – Мгла словно подманивает его ближе. – Возвращайся ко мне, солдатик. В вечный покой. — Прекрати ее слушать! — Су Лин тянет его вниз за запястья. Погодите, как? Он — призрак. К нему нельзя прикоснуться. Он не может нормально умереть, не может жить, ничего не может! Он просто… здесь. Всегда. Нет, нет, нет, нет, нет… Это же невероятно больно, не так ли? — мурчит мгла, так нежно, так тепло, как мама рассказывала ему истории. Как мама целовала его в лоб по вечерам, когда ее не одолевали другие голоса. — Мы можем все облегчить. Просто подойди ближе… Су Лин притягивает его вниз, пока они не касаются друг друга лбами. Она смотрит прямо на него — уверенно, решительно, — а потом начинает напевать. И все просто… меркнет. Приглушается до фонового шума. Все, что он может слышать, это успокаивающее тепло напева Су Лин, пронизывающее его естество и привязывающее его к реальности (точно как ее рука). Мглу с тем же успехом можно было бы заглушить стеклянными стенами. Потасовка Шерлока и Морана может быть той же игрой теней на периферии его зрения. Он словно… словно падает в пустоту воя и криков — десятки лет, но он не замечал, насколько это ужасно, пока не встретился с музыкой. Той музыкой, которая звучит мягко и одиноко, неуверенно и тем не менее двигается вперед. Тихий голос, мерцающий среди какофонии криков, предлагающий ему помощь, чтобы выйти наружу. Как?.. — …она это делает? Прекрати это неумолчное пение! — Эй, оставь Су Лин в покое! Как он вообще может… — …делает это иногда. Напевает мгле. Возможно, это часть ее дара. Я бы ее не трогал, Шерлок. — Заткнись. Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь, все вы! Моран смеется. …достичь этого. — Не слушай их, Су Лин. — Салли обвивает ее рукой, но Су Лин едва ее узнает. Лишь неотрывно глядит на Джона. Лишь продолжает напевать. Мгла беснуется вокруг всех них, словно приглушенное басовое сопровождение песни Су Лин.***
Вертолет. Посадка. (Лондонлондонлондон — говорит Мгла.) Напевы. Напевы. Слушать напевы. Идти. Кабинеты. Люди в белых халатах. Крики. Человек с зонтом (тот-кто-управляет-Британией, по словам Мглы). Антея подходит к нему, чтобы отчитаться. Шерлок рычит на демона МОрАна, а потом люди в белых халатах их растаскивают. Решительные шаги. Коридоры. Окна. Снова серое небо, разве оно не было белым или голубым? Джон хочет видеть, хочет улететь и быть одним из серых облаков, но Су Лин напевает старую колыбельную, и он остается рядом, парит, не обращает внимания на человека с зонтом, шипящего, что Шерлок только что пережил создание мертвой зоны и должен быть благодарен, что проклятие вообще разрушилось… Мимо него и Су Лин проносят носилки, пока они идут по коридору. Су Лин тащит его вперед, не отрывая от него взгляда, пытается прикоснуться к телу под белыми простынями, когда люди в белых халатах (врачи, да, это правильное слово) отгоняют ее в кабинет, а Джон так устал, ему так хочется спать… Су Лин начинает мурчать слова себе под нос.***
Майкрофт (ведьма, — шепчет Мгла, — не хотим их рядом с тобой, солдатик). Так зовут человека с зонтом. Он — брат Шерлока, а еще он (вроде как) управляет правительством. Это все, что Джон успевает выцепить среди баюканья Мглы, уговаривающей лечь спать, и пения Су Лин о закупоренном в бутылке солнечном свете на дне океана. Майкрофт говорит о предоставлении компенсации тем, кто так долго пробыл в ловушке мглы. Он говорит о том, чтобы организовать программу реабилитации. По сути, это всего лишь две ведьмы и шестеро (семеро, как настаивает Су Лин между слов своей песни) человек, набившихся в одну комнату. (И Мгла. Всегда есть Мгла.) Шерлок все еще ни на йоту не сдвинулся с дивана в углу. Он выглядит хорошо. Выглядит живым. Его глаза опоясывает новая повязка. Ему не нужен будет Джон, так что Джон может просто закрыть глаза и уснуть, верно? Просто расслабиться и прислушаться к… Су Лин встает, бормочет, что ей нужно в уборную, и вылетает в коридор. Как только за ней захлопывается дверь, она кричит-поет радостную народную песню на кантонском диалекте. Ты не сможешь петь вечно, — шипит Мгла, — точно как ты не смогла спасти своего брата. Пение Су Лин лишь становится громче.***
Люди умирают каждый день. Таково их существование. Зачем держаться за одну конкретную душу? Позволь нам забрать солдатика, и мы не сожрем и тебя за компанию, та-кто-видит-миры. Мгла гладит ее по волосам, как гладил бы любовник. Су Лин начинает петь песню Рика Эстли с ютуба, и Джон не может не рассмеяться… она обнадеженно смотрит на него, но…***
Не смог спасти свою сестру. Это все, ради чего он оставался в живых. Его предназначение исполнено. Позволь ему умереть. Позволь ему присоединиться к нам. Ты тоже можешь к нам присоединиться, если хочешь. Су Лин начинает изображать в воздухе непристойные жесты, удивляя нескольких шеф-поваров на кухне. Антея и Салли шепчут ей, пытаются всунуть в нее тайленол, а Джон колеблется на грани того, чтобы уснуть под звучание старых вальсов…***
Просто сдавайся. Он уже сдался. Она бежит к частному крылу, закрытому для всех других посетителей, и падает рядом с дверью. Целых двадцать минут она проводит без сознания, а Джон знает, что ему полагается остаться (верно?), но ему так сложно держать глаза открытыми, а Мгла кажется такой приятной, такой успокаивающей, он не может… Су Лин приходит в себя и начинает кричать-петь о крови.***
Мгла, и гимны, и мгла, и гимны, и мгла, и мгламгламгла…***
— Извини, просто… Гм. — Салли краснеет во тьме. — У тебя прекрасный голос. Но… сейчас уже ночь. Ты можешь как-нибудь остановиться? Джон немного приходит в себя. Когда они сюда добрались? В эту пышную спальню? Она напоминает комнату в отеле. Окна в том же стиле, что и прежде. Те же серые небеса… возможно, стоит ему только потянуться, и он сможет воспарить выше и просто… Голос Су Лин немного надламывается. — О боже, прости. Мне не стоило спрашивать. Ты бы не делала этого, будь у тебя выбор. Все же в этом твой дар. Могу я чем-то помочь? Ты хоть ненадолго прерывалась? Давай я принесу тебе воды… Мелодия немного сбивается, а потом Су Лин качает головой. В отражении стекла Джон видит, что ее глаза налиты кровью из-за необходимости пристально смотреть на него весь день (всю неделю? как долго?..) У Салли такой вид, будто она хочет сграбастать Су Лин в объятия и никогда не отпускать. Но она этого не делает. И вот Джон парит над ними, и пытается дотянуться, правда пытается, но возвращается Мгла, ревет ему в уши, что Гарри ждет его, неужели он ничего не должен ей, Биллу, присоединиться ко всем ним… Утром глаза Су Лин невероятно красные.***
— …он? Джон. Что? Джон моргает и осознает, что он в другой спальне, обставленной так же, как та, которую делят на двоих Салли и Су Лин. Вот только на кровати лежит тело. Его тело. Подключенное к приборам, и капельницам, и кардиомониторам, и другим устройствам, которых Джон никогда прежде не видел. Цепляющаяся за его тело рука… — Шерлок, — шепчет он. Су Лин устало улыбается. — Так и знала, что ты стабилизируешься, если сможешь снова его увидеть. Я всю неделю пыталась сюда пробраться. Но люди Майкрофта меня не пускали. Я, по всей видимости, та самая «жуткая поющая азиатка». Джон почему-то чувствует себя виноватым. Но почему? Он был… мертв. А потом оказался на вертолете. В комнате отеля. А теперь он… разглядывает собственное тело? И Мгла, она… она продолжает шептать вокруг, закручиваясь, закручиваясь, закру… — Прекрати! — резко бросает Су Лин и снова тянет его за запястье. Шерлок, который уткнулся головой в кровать рядом с Джоном (нет, с его телом) вздрагивает, но не просыпается. — Но… — Джон двигается (ко Мгле, к Шерлоку? Он не знает). — У нас мало времени! Просто… просто послушай меня. Хотя бы раз. А потом сможешь выбрать. Сделать то, что захочется. Просто послушай! Хрипота в ее голосе заставляет его остановиться. Остановиться и действительно посмотреть на нее — впервые с тех пор, как… как… Ее глаза такие красные и тусклые, что Джону хочется спросить, не может ли он их исцелить. Но Су Лин лишь качает головой, ее щеки запали. — У меня есть дар. Я могу видеть души, застрявшие во мгле. Даже миры. Если у них есть шанс на спасение, на притяжение обратно, мне под силу даже коснуться их. И я… я так старалась… удержать тебя привязанным к этому миру… но ты постоянно возвращаешься. Твое тело прямо здесь, а тебе вообще все равно! Джон не знает, что сказать. В кои-то веки вокруг стоит полная тишина. Не слышно даже шорохов Мглы. Су Лин хмурится. — Я не… Я не знаю, какой была твоя жизнь до того, как ты вошел в Мертвую Зону. Я не знаю, через какой ад ты или мистер Холмс прошли… но, Джон, я не могу держать тебя привязанным… Н-не… только не тогда, когда это против твоей воли. Конечно против, — отвечает за него Мгла. — Разве ты не видишь, что его время вышло? Отпусти. Отдай его мне. Су Лин вздрагивает. — Погоди… — Тебе нужно выбрать, Джон. — Она отворачивается. — Тебе нужно продолжать выбирать. Прости, но… если тебя не будет здесь через час, я тебя отпущу. Она выходит из комнаты, а Джон остается разглядывать держащегося за его тело Шерлока Холмса. Остается прислушиваться ко Мгле, которая шепчет, что они будут вместе вечно и разве Джон не будет счастлив? — Я… — Джон смотрит на свои зыбкие руки, как они распадаются, когда он пробует прикоснуться к выключателю. — Я мертв. Возможно, мертв не мозгом или сердцем, но всеми намерениями и целями… мертв. Но ты можешь быть чем-то большим. Стань частью нас, и ты сможешь узнать все во всех вероятностях, всех плоскостях времени, всех мирах. Ты можешь быть всем и ничем. Ты больше никогда не почувствуешь горе или боль. Ты станешь частью нас, и мы будем тобой. Никакого одиночества, никогда. Да. Это правильно. Быть частью Мглы было… даже чудесно. Он чувствовал себя важным. Частью чего-то большего, чем он сам, чего-то, что хотело его, и он мог отдыхать сколько угодно… лететь… — Ты дал обещание, Джон Уотсон. Он чувствует себя притянутым к этому голосу, точно как раньше было с песней Су Лин. Шерлок садится, оглядываясь вокруг. — …ты все еще здесь? Джон не отвечает. Мгла ревет всюду и нигде. — Умная она женщина, Су Лин. Наверное, она не может рассказать живым людям о душах, которые пытается привязать к этому миру. Часть расплаты за дар. И действительно, очень неудобно. Но вот почему она привела тебя сюда и разговаривала напрямую с тобой, чтобы я мог услышать. Ничего. Шерлок начинает нетерпеливо стучать ногой по полу. — Не уходи! — Хотя эта фраза больше похожа на приказ, чем на просьбу. — Просто… просто останься. Ты пообещал, что останешься, поэтому не позволяй Мгле забрать тебя у меня, Джон Уотсон! — Но… Джон, — шепчет Мгла, и, обернувшись, он видит Гарри. Невредимую. Улыбающуюся. Какой она была до его отправки в Афганистан. Какой она была, когда Клара согласилась выйти за нее. Разве мы не обещали заботиться друг о друге? Во что бы то ни стало? Почему ты позволил мне умереть? — Гарри… Слезы подступают, туловище начинает распадаться, рассеиваться подобно дыму в объятиях Мглы, и… — Пожалуйста, — шепчет Шерлок. Резко развернувшись, Джон видит стекающие по его щекам слезы. — Ты мне нужен. …он вырывает себя. Это больно. Это жутко больно, словно его окунули в кислоту, или протащили по раскаленному песку, чтобы солнце могло выжечь его сердце, но он заставляет себя идти вперед, падает на свое тело, и он… Он просыпается.***
Десятью этажами ниже, под блоками из арматурной стали и бетона, Моран начинает хихикать в своей камере.***
Поначалу он лишь хватает ртом воздух, словно человек, который был погребен под песком, а потом выполз на поверхность. Все приборы в комнате пищат беспорядочными, перекрикивающими друг друга звуками, словно трубят о конце света. А потом руки, гладкие прекрасные руки, срывают провода, сажают Джона прямо и проводят по его щекам. — …Джон? Он неловко улыбается. — Прости, что так долго. — Ты… ты чудесный, идиотский, сияющий свет, если ты сделаешь так снова, я прекращу твое существование! Он не может сдержать смех. Кашель-смех. Все вместе. Быстро подскочив, Шерлок подносит к губам Джона бокал с водой и принимается читать лекцию на тему вредных эффектов от прикосновения ко мгле (постоянная открытость шепоту, подверженность одержимости, ослабляющим заклятиям, склонность к галлюцинациям – вот лишь несколько симптомов). Он называет Джона идиотом — за то, что снял его специальные перчатки и лишился защиты. Он называет Джона удивительным — за то, что вернулся, прошел через все это. Наблюдение за тем, как Шерлок топчется на месте с этими своими идеальными длинными конечностями и дурацкими волосами, заставляет Джона подумать: «Боже, я по этому скучал». Шерлок застывает посреди тирады, с поднятыми руками. — Ты плачешь. Почему ты плачешь. Ты только что очнулся. Ты должен быть счастлив. Ты свободен. Нам стоит послать Су Лин открытку. Или цветы. Или десятки букетов. Или целый сад. Ведь так делают люди? Что делают люди, чтобы сказать «спасибо, что спасла моего будущего соседа и партнера», Джон? Пожалуйста, прекрати плакать. Он не может. Это отвратительно. Все его руки и воротник уже залиты соплями. Почему он думал, что сможет это сделать? — Ты… — Шерлок колеблется. — Ты жалеешь о том, что вернулся? — Что?! Нет, конечно нет! — Но Мгла не прекращает шептать ему на ухо, говорить, что однажды он вернется. Он принадлежит ей. — Просто… я не могу остановиться!.. «Не могу заставить Мглу прекратить говорить. Не могу перестать плакать. Прости. Прости. Мне так жаль». Слова просто не выходят. Тот Джон, который разрушил проклятие, кажется незнакомцем. Шерлок снова садится и медленно кладет ладонь поверх руки Джона. — Я… говорил серьезно, знаешь ли. Джон хмурится. — Эм?.. — Ты мне нужен. Я не… вряд ли я когда-нибудь перестану нуждаться в тебе. И если мне придется говорить тебе это каждый день, чтобы ты оставался рядом, чтобы Мгла просто… заткнулась — так и будет. И подняв взгляд на Шерлока, который сидит так неподвижно (так уязвимо), Джон не может побороть желание поколотить любого, кто когда-либо смотрел на Шерлока, как на чудовище. — Ты… ты знаешь, почему я назвал твоего волка Сираджем? Шерлок выглядит раздраженным такой переменой темы, но и заинтересованным. — Нет. Не совсем. Я не могу сделать нужные выводы, основываясь на таком простом имени, хотя подозреваю, что у тебя могла быть старая собака по кличке Сирадж, или армейский приятель… — Это значит «свет», — перебивает Джон. — Когда ты спас меня от тех созданий… твои глаза были такими яркими, и я поверил в тебя. Ты уже спасал меня так много раз — больше, чем я могу сосчитать. Тебе не нужно… — Джон? — хмурится Шерлок. — Прекрати уходить от темы, заткнись и прими комплимент. Ты мне нужен. Он пытается спорить, действительно пытается. Но вспоминает слова, которые сказал Шерлоку в чертогах разума. Чувствует напряжение, которое, должно быть, источают под повязкой затененные-чернильные-глаза Шерлока. Это… Он не знает точно, что это… но не хочет, чтобы оно прекращалось. — Ладно, — шепчет он. Шерлок прижимается поцелуями к каждой костяшке кулаков Джона. И каждый поцелуй ощущается чем-то большим, чем благодарность.***
Руки миссис Хадсон дрожат, когда касаются золотых цифр на ее коленях. Джон подходит, чтобы обнять ее, и она не может перестать трястись.***
Салли чуть не бьет Шерлока кулаком в нос, когда он пытается подарить Су Лин коробку с конфетами в форме сердечек (и какие-то бриллиантовые сережки… и настоящее золото) в качестве благодарности. Су Лин избегает ссорящихся и подходит к Джону. — Эм. — Джон протягивает ей упаковку чая с имбирем и медом. — Я слышал, что это помогает, когда першит в горле. Извини за причиненные проблемы. Губы Су Лин изгибаются кверху. — В следующий раз, когда кого-то коснется Мгла, петь будешь ты. — О боже, нет. Я ужасен. Так я, наверное, только отпугну мглу. С другой стороны, возможно, стоит именно это и попробовать. — Он замолкает, когда смех Су Лин вырывается хрипом. — Я… мне искренне жаль. Су Лин вскидывает руку. — Это не твоя вина, Джон. Кроме того… мы все любили Гарри. И кое-кто из нас сильнее, чем остальные. — Она бросает взгляд на стоящую в углу Антею. — И она бы никогда не захотела, чтобы ты умер за нее. Джон чувствует, как в горле становится тесно. Он пытается сказать слова благодарности, но это кажется недостаточным. Су Лин, благослови ее боже, кажется, понимает — утешающе касается его плеча. — Поговори как-нибудь с Антеей, когда будешь готов. Она лучше всех знала Гарри. — Я… я подумаю об этом. Если честно, перспектива разговора с наисекретнейшим агентом Майкрофта (Джон теперь не может отделаться от мысленного представления Антеи как некого гибрида Джеймса Бонда и Кью, свергающего террористов и ведьмовские организации одним прикосновением своего дара) заставляет его нервничать. Зная, что ее миссией было освобождение Шерлока, что она застряла в Мертвой зоне почти на три года, Джону хочется вытягиваться рядом с ней по стойке смирно каждую минуту до самого конца своей жизни. — Что ты собираешься делать теперь? — Не знаю. Надеюсь, арендная плата за квартиру не повысится. Ведь Мертвый Лондон теперь не Мертвый? Сначала разберусь, что у нас с Шерлоком? Су Лин смеряет его понимающим взглядом, и Джон вздыхает. — А ты? Наступает ее черед смотреть неуверенно. — Раньше у меня была хорошая работа в музее… приглядывать за древностями. А еще я любила рисовать, так что, возможно, открою студию… — Она с тоской смотрит на Салли. — Мы могли бы… Нам всем стоит как-нибудь встретиться снова. Пропустить пару пинт. Или вроде того. Ты, я, Салли, Антея. Су Лин кажется удивленной этим предложением, но Джон понимает, что сказал это вполне искренне. Они вместе прошли через ад, и он совсем не против поддерживать знакомство. Она медленно улыбается. — Я была бы рада. Они расходятся каждый в свою сторону, пообещав обменяться письмами на электронную почту и сообщить Салли и Антее о намеченных планах. Шерлок возвращается к Джону, словно и не отходил никогда. — Итак… что теперь? — спрашивает Джон, не обращая внимания на слова Мглы, что это долго не продлится. Он устал видеть одну и ту же обстановку в каждой комнате этого частного отеля. И вообще, сколько у Майкрофта зданий во владении? Шерлок хмурится. — Майкрофт заставил меня подписать публичное соглашение, чтобы умиротворить общественное мнение в вопросах ведьм — а они даже не знают, что их правительством управляет один из нас, идиоты. Я должен расследовать преступления для государства, использовать свою магию на благо добра (такая деспотичность) и так далее и тому подобное. Я уже удалил большую часть требований. Но у меня останется доступ в морг, а Лестрейд все так же будет давать мне дела, если я не буду больше пользоваться магией… — Это приемлемо… да? — Джон не слишком много знает о политике в отношении ведьм. Его разум все еще пугает осознание, что в мире существует куда больше ведьм, чем он предполагал. — Но, погоди, разве магия… ну, ты вообще можешь ею не пользоваться? Она — вроде твоего дара? Разве тебе не навредит, если ты не будешь использовать ее… — Не глупи, Джон. — Шерлок закатывает глаза. — Мой дар очевиден. Я превращаюсь в волка каждую полночь и до рассвета. Мозг Джона чуть не коротит. — Погоди. Так это… это было вовсе не частью проклятия? Это просто твой дар? Э… слегка модифицированный? — Да. Какие-то проблемы? Джон лишь смеется. — Нет-нет, вовсе нет. Я просто думал, что мне будет не хватать твоей формы Сираджа. Лучше тебе не обзаводиться блохами. — Я сожру все твои тапочки. — Ужас! Шерлок тащит Джона через двор. Но, прежде чем забудет, он надевает новую пару черных перчаток на руки Джона. А конце концов, каждой ведьме нужно средство, чтобы защитить себя от прикосновений мглы. И это вполне естественно, что он отдает Джону еще один кусочек самого себя.***
Майкрофт со вздохом разбирает бумаги. Ему нужно будет найти психотерапевта для разговора с тремя главными пешками в этой гнусной игре с проклятиями, в которую играли брат-идиот и Мориарти. Молли Хупер потребуется несколько месяцев на восстановление (хотя она настаивает, что готова вернуться к работе); Майкрофт собирается заполнить деньгами пенсионный счет миссис Хадсон. Лестрейд получит любой отпуск, где только захочет, лучший уход и самое большое повышение, какое Майкрофт сможет выбить ему шантажом официальных властей. Потом предстоит заняться рабочими местами. Сотни людей, чьи жизненные пути пересеклись с Шерлоком, и всем снова нужна работа. Майкрофт все еще не знает, почему некоторых проклятие отвергло. Скорее всего, потому что либо Шерлок ненавидел их (например: Андерсон), либо они ему были совершенно безразличны (например: миссис Тернер). Мориарти, мерзкая ведьма, был одержим потребностью увидеть, что Шерлоку не все равно. Равнодушие лучше. Но это не значит, что Шерлок не способен на заботу. И все же, к чести брата, он нашел человека, которому не все равно. Человека, который ради него стал отмеченным Мглой. Майкрофт вздрагивает, подумав о том, что это значит, о перспективе проживать каждый день, непрестанно слушая Мглу, нашептывающую в уши о слабостях, зовущую присоединиться. Знание, сила, которую можно получить… в обмен на утрату себя без остатка. Для ведьм получение даже крошечного кусочка силы Мглы означает утрату физического сердца. Заключение контракта с демоном, чтобы подделать его наличие. Джон Уотсон может сломаться в любой момент. И Майкрофт боится того, какую Мертвую Зону создаст его брат, чтобы вернуть себе Джона Уотсона. Возможно, достаточно огромную, чтобы объять весь мир. Лучше всего будет собрать сильнейших ведьм и ученых ради разработки лекарства. Чтобы помочь получить большие знания (и силу) о мгле и сохранить человеческий рассудок Шерлока, удержать его в этом плане реальности. А еще нужно дать Антее величайшее повышение в ее жизни. Возможно, рассмотреть возможность собрать из нее, Салли Донован и Су Лин Яо специальный отдел по поимке/излечению ведьм? А демон… всегда есть демон, с которым нужно разобраться. Майкрофт совсем не удивится, если демон уже сбежал, приняв иную форму. Демоны так и делают. Вскоре демон откроет охоту на Джона Уотсона. Но у Майкрофта уже есть десяток планов на случай непредвиденных обстоятельств наготове. Все, что угодно, чтобы Лондон продолжал жить.***
Мы будем ждать тебя, — говорит Мгла, когда Джон задумывается, не стоит ли ему снимать перчатки на время сна. Шерлок утягивает Джона за руку, и перчатки остаются на месте. В такие мимолетные моменты Джон совсем не слышит Мглу.***
И они жили. С а т Л в ч С и О? (Это выбор.) Конец.***
Интерлюдия: Моран Он находит прах Мориарти на улице. Ускользнуть из тюрьмы оказывается смехотворно просто. Большинство человеческих душ невероятно слабы, не то что восхитительный солдатик. Большинство людей распадаются на части, как только Моран пожирает их и забирает себе их тела. Мать поет с гордостью, прекрасно неблагозвучно. Возьми прах, вдохни жизнь в другое дитя, — говорит она. Он знает, что делать. Сердце Джеймса Мориарти было одним из самых вкусных лакомств, каким ему довелось пировать, когда они много десятков лет назад заключили контракт. Моран все еще помнит пикантный вкус гордости и высокомерия, одиночества и жажды причинить боль. Его прах пахнет так же насыщенно, но Мать обещала Морану лучшее угощение. Солдатика. Моран прижимает прах ближе к груди и ступает в тени. Он выходит на другой улице — в месте, которое люди называют «Новым Лондоном». Смешно, ведь этот Лондон пахнет так же хрупко, как тот, который поглотила Мать. Ах. Он уже чувствует запах зрелости солдатика, настороженно идущего рядом с другой ведьмой. Один взмах — и он наконец сможет попробовать вкус крови солдата, разорвать это тело на части, чтобы у его души не было никакого другого выбора, кроме как улететь в пространство между, улететь к Матери, и тогда… — пРивЕт, бРаТ. — Знакомый голос перечеркивает его путь, отрезает голос Матери. Моран поднимает взгляд на хрупкое, человеческое с виду существо. Женщина. Серые волосы. Сморщенная кожа. Щелкни Моран пальцами — и она развалится на части. Он смеется. Ничего страшного, если он перекусит перед главным блюдом… Но в мгновение ока старуха отбрасывает его к стене, ее шишковатые запястья впиваются ему в шею. Моран плюет ей в лицо и, наконец, замечает золотые цифры, висящие у нее на шее. — …2…21… Б… — рычит он. — Ну и сосуд ты украла для себя… и для твоего любимца тоже… — Он давится, чувствуя, как усиливается давление вокруг шеи. Ее глаза сияют. — нЕт. я еДинА. и Я нЕ пОзвОлЮ теБе ТроГаТь моИх лЮдеЙ! Ночь наполнена кровью.