Метео любви

Недели, прожитые в гробовой тишине комнаты, казались Голду одними из самых страшных. Она не реагировала на него, спала, или изредка чуть приоткрывала глаза. Он хотел услышать её голос, хотел видеть, ощущать её, здоровую, наконец, живую… Но время беспощадно перемещало стрелки на циферблате, а день за окном ритмично сменялся ночью. Раз за разом. В голове не было ни надежды, ни печали. Он будто плыл по течению, раз за разом понимая — всё, о чём он мечтал, настолько далеко и иллюзорно, что был готов рвать на себе волосы. Мужчина будто на глазах старел, превращаясь в комок нервов, которые рисковали быть прожитыми зря. Но Тёмный не старел. Он наоборот копил в себе силы, чтобы, когда они потребуются, отдать их без остатка, и её горячие руки, к которым возвращалась жизнь, снова и снова циркулируя через кровь, не горячую, а тёплую. Как было написано в его уже родной книге: «Кровь тёплая, но не привычной нам комнатной температуры, а тёплая бесплотно и формально… » И сейчас, когда она спала, набиралась сил… Что же может ускорить мучительный час ожидания? Поцелуй любви… Тот самый, который так часто приводил в чувство сказочных героев зачарованного леса, но он закрывал глаза, наклонился и дотронулся до неё губами, будто что-то холодное, как ладони после мороза на улице, стали отогреваться её губы и женщина наконец моргнула, едва ли чуть приподнимаясь к нему. Почему не вышло раньше? Они и сам не мог сказать, но в этот раз что-то сдавило грудь, как предвкушение невозможной мечты, но вместе с ней и надежда на её возрождение. Силы приходили по-тихоньку, и сейчас, когда она наконец находилась в его объятиях, чувство детской радости охватило его, руки прижали за плечи к себе, самую хрупкую девочку на земле, а ведь для него она навсегда останется именно той, что он увидел за прялкой. Голд вдыхал запах, чувствовал пальцами, казалось, даже покрывшие её тело мурашки. Ему было всё равно, что будет дальше, лишь бы только больше никогда не терять жизни в любимых глазах. — Голд, мне нужно пространство. — Кора отстранилась от него и встала на ноги, аккуратно пройдя к креслу. — Да, думаю, ложиться я ещё долго не захочу. — грустно улыбнулась. — Ты на меня сердишься? Что я прервал твой покой? Но я же спас тебя! Воскресил! Я пожертвовал своей личностью, чтобы ты вернулась к жизни! Я стал мягче ради любви, Кора! — Может, мне не нужен мягкий Румпельштильцхен? — она холодно окинула его взглядом, было такое ощущение, как будто женщина вылила ведро ледяной воды на голову мага, который тут же изменился в лице и подошёл к одному из шкафов, которые находились в его комнате. Какую эмоцию испытывал Тёмный, сказать не смог бы сейчас никто… — Чьё сердце ты хочешь заполучить, чтобы твоё восхищение мной вернулось? Я принесу его тебе, Кора. — Сердце? О, Голд, ты стал таким мелочным за эти годы. Я тебя раздражаю? Ну признайся!.. — она подошла к мужчине и наклонилась прямо к его лицу. — Тот Румпельштильцхен, которого я знаю, привязал бы меня уже к кровати и взял, но ты… Что с тобой стало? — Ты хочешь секса? Не знал, что ты до смерти ждала именно меня! Я стал мелочным, ещё скажи, что мягким! — Голд сжал её руку и грубо впечатал тело женщины в стену. — Сказала бы спасибо, за то, что вернул к жизни, самовлюблённая нищенка. Да, это я тебя достал из грязи, понятно?! И ты будешь мне за это благодарна! Он сжал её плечо и грубо поцеловал, требовательно разрывая сильно сжатые губы, но женщина и не думала сдаваться, отодвигая его от себя. — Румпельштильцхен, отойди сейчас же! — Я уже не тот мальчик, которым ты могла командовать, Миллс! И советую тебе запомнить это, потому что сейчас закрепим материал! — Румпель, отдай кинжал. — Кора посмотрела ему прямо в глаза и тут же пожалела об этом, потому что залитые красным светом зрачки той самой настоящей тёплой жидкостью, что даёт человеку жить, беспрерывно смотрели за ней, казалось, она даже могла почувствовать их запах, запах крови… Нет, она не была тягучей, не была источником жизни — именно сейчас она чувствовала от неё угрозу и опасность. Это только лишь жидкость, которая делает человека тёплым и живым. Кровь… Сколько её было пролито обоими, сколько навсегда въелось в кожу, в одежду, что они носили? И сейчас, когда он дал ей возможность жить дальше, она снова видит самую неприятную на запах и цвет — кровь. — Я не отдам тебе его! Я слишком долго ждал этого, Кора! Я вернул тебя к жизни, ты должна быть благодарна! — в голове Тёмного затуманился разум, он отключился, освобождая дорогу звериному, дикому инстинкту, с которым мужчина жил не один год. — Румпель, я сейчас позову Вальбургу. Не знаю, каким образом, но она научилась тебе мозги на место ставить. Да, дорогой, всё, что здесь было, я тоже чувствовала. А сейчас я не могу выполнять твои указания, так же, как и в нашем мире. Ты забываешься, кто я. — Нет, я как раз, милая, не забываю. Мельничиха, дочь мельника. Мелкая по званию, жутко самовлюбленная и неблагодарная. Он прижал женщину к торсу и по-собственнически поцеловал, зарываясь пальцами в её тёмные волосы, уже не обращая внимания на запах. — Ты же знаешь, чего мы оба хотим, Тёмный. Так зачем медлишь? О, я так долго знаю о твоей власти, принимаю её, что твои доказательства кажутся просто смешными. Зачем представления? — Ты принадлежишь мне. И теперь кстати кровью тоже. Я тобой обладаю… Ты — моя. — женщину всегда раздражало такое обращение, поэтому и сейчас скривила губы в оскале. — При моём воскрешении в тебе были иные чувства, Голд. — О, ты надеялась на неж-ность? — растянул последнее слово он. — Ещё бы сказала, не получаешь удовольствия от того, как сильно я сжимаю твои руки. — жвалки на её лице прошлись ходуном. Ей никогда не нравилась его самоуверенность, но тело… Млело под руками, колкостями, безжалостно принимаясь сводить с ума самоконтроль женщины. Кора всегда видела его насквозь, пробираясь в потаённые закоулки фантазии. — Смотрю, я зря училась любить вопреки твоим уставам. Ты всё тот же. И мне жаль, что я потратила свою единственную любовь на чудовище. А сейчас не трогай меня, Румпель. — Что? Ты не поняла, с кем разговариваешь и чего я хочу? — он сжал её плечи. — Кора, ты думаешь, что можешь указывать мне? Почему? — он чуть толкнул её. — Давно я не чувствовала постоянные перепады настроения Тёмного… Но если очень интересно, я скажу: внутри тебя всегда жила любовь ко мне и я знаю это. Голд… Это же тоже твоё имя? Ты никогда не любил свою Белль… Весь зачарованный лес говорил, что Тёмный лишь фарсит. Я в Зазеркалье тоже имела уши. Так что… Не думай, что ты спрячешь от меня свои чувства под силой. Ты можешь их не показывать, можешь не проявлять, но знать о них я буду всегда. А сейчас извини, я тоже хочу обладать новой магией. Я к Вальбурге. Хорошо, что она ещё принимает нас в своём доме. Благо, ты хоть купил этот домик. — она смотрела на дом в Годриковой впадине. — Не плохой, но не для Тёмного. Кора оставила его уязвленного посреди комнаты и вышла за двери. Да, она очень любила этого мужчину, но показывать не умела. Лишь подталкивала к лучшему, а именно: показывала силу. *** Диана сидела на берегу озера, надеясь привести в порядок бушующие в груди чувства и эмоции. « Я снова смеюсь, да так тоже бывает «… Она была одновременно выжата, как лимон, и в тоже время счастлива от того, что любит, что любима, ведь именно в таком вот необъяснимом чувстве бывшая, или ещё одновременно с этим будущая, рок-звезда чувствовала, что полноценна: «женщина полноценна только в любви. » — когда-то это выражение было сказано ей из прошлого, уже взрослой женщиной, но и сейчас, когда «в её (твоём) горле сердце подростка» — строчка из песни, только с изменённым местоимением, Арбенина думала тоже самое. В её груди колотилось то самое сердце, вернее было сказать даже трепетало и выписывало кульбиты, делало что угодно, как любое сердце человека семнадцати лет. Всё, что угодно, кроме одного — не билось спокойно. — Наконец я вижу тебя в нормальном состоянии. — Совсем неподалёку, облокотившись на дерево, стоял Северус. — С Воробьёвым всё тоже притяжение, что и раньше? Как тебе удаётся? — Я люблю его и знаю, что он не причинит мне боли. А у тебя что с Эванс? Прошло к ней? Может, пора отпустить? — Да наверное… Я уже отпустил… Увидел на днях, как она отзывалась о Поттере… Нет, Лили никогда не отзывалась лестно, но вот так за спиной человека, который тебя любит. Нельзя. Иначе что за человек тогда ты? — Согласна. Можем поговорить? — парень кивнул, она помолчала ещё пол-минуты и продолжила. — Северус, я боюсь, что Лёша… Я боюсь, что он только делает вид, что принял то, что я на стороне Тома, понимаешь? Снейп смотрел на эту удивительную девушку, которая появилась из ниоткуда с командой музыкантов в начале года. Он начал общаться с ней далеко не сразу, но был безусловно благодарен, что она открыла ему глаза на Эванс. Что-то в ней было одновременно дикое, закрытое, как будто Арбенина отворачивалась от всего в мире, но вместе с тем настоящее, готовое любить, чувствовать, покорять и дарить тепло. Как всё это совмещалось в одном человеке, было не постижимо в его представлении жизни. Северус просто-напросто никому не открывался, особенно после того, как увидел настоящее лицо девушки, которую полюбил ещё в детстве. — Не знаю, по-моему, он вполне себе открытый малый, просто… Знаешь, он не такой, чтобы обманывать людей, которых любит… Он как душа-нараспашку. Ваше выражение, мне его Лиза рассказала… Постарайся расслабиться и доверится человеку, которого любишь и тогда… Станет проще и понятнее. По крайней мере, простишься с сомнениями, а это порой многого стоит. — Пожалуй, ты и прав, Северус. — Диана более-менее расслабилась. — Знаешь, я ведь на самом деле хочу сейчас о другом поговорить, но это сложно. И опасно. Северус наклонился к ней: — О Волан-де-морте, ведь так? — Да, именно. — Тогда не бойся меня, расскажи, что тебя тревожит, ведь ты сама знаешь, что я тоже присоеденился к пожирателям. — Лёша, если узнает, он… Отвернется. Ещё и Беллатрикс сворачивает в очень темную магию… По типу пыточных. Я боюсь, что я рано или поздно сорвусь, тоже, если я потеряю нужных мне людей, а они уже знают, и про команду, и про Лёшу, и про родителей. Я уже не соскочу. И знаешь, что добивает больше всего? Чем дальше я иду по тёмной дороге, тем сильнее меня притягивает такая власть над всем вокруг. Северус кивнул и обнял девушку. Он слишком хорошо её понимал. — Мы справимся, я уверен. *** В Запретном лесу разразился очередной волчий вой, первые курсы, которые всё ещё не могли привыкнуть к собраниям привидений, сидели по своим гостинным в компании старост. В эти ночи даже деканы не разгоняли студентов, а наоборот, были благодарны старшекурсникам за то, что те стараются успокаивать младших. Нет, никто не боялся привидений, ведь они в Хогвартсе — не редкость, но слух про привидений всем печально-известной хижины всё же вынуждал обходить стороной участок Гремучей ивы. Даже Филч в подобные ночи усерднее охранял известные ему лазейки из Школы, но после каждого безрезультатного ожидания Мародёров, что по любой теории вероятности в «призрачные ночи» должны были идти на разветку, потому что шило в одном месте, так никого и не засекал, отчего сильно был раздосадован и хмур. На кануне полнолуния ребята чуть не поругались впух и прах, оттого, что за этот год стали друг к другу ещё ближе, чем до появления новых лиц Хогвартса, а когда тебе человек важен, ругаешься в особую сласть. — Ещё раз. Превратитесь в зверей, пожалуйста. — Вечер ещё только начинался, но мародёры уже собрались в Визжащей хижине. — Зачем, Лунатик? — начал ныть Сириус, которого уже за три года устала, кажется, выводить из себя излишняя предосторожность Ремуса. — Хватит. — рявкнула Диана, как будто уже превратилась в барса. — Эй, ты чего? — к ней подошёл Поттер, начиная трясти за плечи. — Где наш пятый мародёр, который лезет во все передряги и ссоры? — Я всего лишь хочу, чтобы мы спокойно оберегли Ремуса в эту ночь, вот и всё. Тем более мне совсем не сулит ничего хорошего то, что Лёша мне не доверяет мою собственную жизнь. Так надоело, что за меня кто-то переживает… Джеймс отошёл, а Сириус стал на его место. — Ты врёшь, Ди, и я вижу это! — Сириус взял её за плечи. — И хорошо, что Ал не стал анимагом, Потому что в противном случае ты знаешь, что не сдержалась бы и вечно за него переживала, а в твоём состоянии сейчас… — В каком, в моём? Со мной всё нормально! — Ну-ну, я, конечно, не Воробьев, раздевать тебя не стану… — Блэк! Мы не… — Даже не начинай спорить. Я знаю, ты бы не была столь невинной, если бы у Вас что-то было. — он положил руки на талию девушки и прижал её к себе. — Блэк, сейчас же убери руки! — из неё вырвался поток сил красно-чёрного цвета, ведь её одно время лично учила Миллс, основываясь на магии чувств. От неожиданности и силы магического потока у девушки затряслись руки и она их опустила. — Что это было? Я расскажу всё Воробьёву! — Ага, и то, что ты анимаг, и то, что Люпин — оборотень, не забудь рассказать! — съязвила девушка, поймав на себе зло-печальный взгляд Ремуса. — Ладно, перевоплощаемся, скоро луна взойдёт… Когда оборотень, олень, собака, крыса и снежный барс вылезли из-под гремучей ивы, девушка, чувствуя себя в теле зверя свободнее, втянула носом ароматы ночного мира и осторожно начала идти, чувствуя, что подержанные круцио кости и тут не дают ей покоя, но, удерживая сознание зверя и человека воедино, она всё же контролировала всех взглядом, особенно Питера, который последнее время суетился вокруг слизеринцев. Это полнолуние Люпина проходило очень болезненно для неё после внеочередного занятия с Беллатрикс. Друзья, теперь полностью разделяющие её мнение про Дамблдора, только лишь настаивали, чтобы Диана отдохнула, но она этого и слышать не желала, когда в ответ Люпин грозился рассказать её тайну Лёше, и девушка чуть успокаивалась, делая глубокий вздох: да, он итак знал, что Диана анимаг, а Люпин оборотень, но если Леша увидит её раны, любезно оставленные на тренировках мистером Лестрейнджем, то он её точно не оставит в покое. Когда она наконец стала барсом, раны чуть затянулись, и девушка бросила все свои силы в бег… Лёша де в это время только грустил в зале, понимая, что Диана не договаривает что-то очень важное… Парень думал о ней, смотря на полную луну в гостинной. Его очень напрягло то, что все мародёры и Диана снова куда-то пропали. Лёше не спалось… Он смотрел на лунный диск и писал новую песню, чего не делал как-то слишком давно… *** Погода стояла для квиддича практически идеальная, но солнце, что будет слепить очки игрокам, будто в подтверждение этого, ярко светило команде в глаза. Поттер обвёл всех взглядом и улыбнулся: — Если мы разгромим Слизерин, то будем ещё на один шаг ближе к победе! — Джеймс, мы знаем это. — Диана нахмурилась. Она совершенно не любила, когда парень начинал чрезмерно давить на команду, а команда не бралась его осадить, поэтому её молча уважали зуа это, но с парнем старались не ругаться. На тринеровку пришли посмотреть со стороны Игорь, Ира, Лиза и Нарцисса, девушка уверила их, что не расскажет стратегию команде своего факультета. Поттер даже хотел попросить её поклясться на крови или неприложном обете, но его хором осадиди Диана, Лёша и Игорь да так, что парень извинился буквально в следующую секунду. Когда команда оседлала мётлы, все игроки стали отрабатывать свою часть игры: кто отбивать мячи, а кто — выбивать их из рук противника. Диана же выше всех на несколько десятков метров гонялась за снитчем, иногда её отвлекал Сириус и ей снова приходилось искать маленький, практически неуловимый, снитч. Сириус и Джеймс, отбивая квоффлы, звколдованные ими же магией и атакующие их, решили произвести впечатление на своих девушек и друзей и начали ребячится, снова будто забывая проблемы, которые стояли на их пути. Парни отбивали друг другу квоффлы, и отскакивали от бладжеров, но последние очередного трюка, Сириус, который повис вниз головой, почувствовал резкую боль в локте: в него влетел ускоренный бладжер, повредив руку. Парень, закричав, вернул метлу в нормальное положение, а Джеймс уничтожил мяч, подлетев к другу. Арбенина тем временем пыталась поймать снитч, чтобы у команды было время не потерять очки, ведь сейчас другая команда из-за их неслаженности могла попросту подобивать голов в кольца. Девушка старалась высмотреть снитч, летая низко над землёй, потом ещё и ещё поднималась вверх, когда девушка заметила, что другой ловец что-то вроде как заметил, она отвлекла его, резко спикировав вниз, и тот, неуверенный, что это был снитч, а не ему привиделся какой-то отблеск, ринулся к ней, когда мячик, который заприметила девушка, полетел в сторону Сириуса. Ещё немного помедлив, девушка сделала круг на удачу и заметила в нескольких метрах наконец маленький снитч, поймав непослушный, крылатый мячик, тем самым обеспечив команде победу, даже с побитым загонщиком. Внизу Сириуса сразу приняли Нарцисса и Крутой, а Дамблдор стал паниковать: мужчина знал, что сегодня за матчем наблюдала мать Блэка, но в конце концов это был всего лишь матч и Сириус знал, на что идёт. Но вместо того, чтобы поздравить команду, которая выиграла, Директор пошёл в замок и закрылся в своём кабинете. Леди Блэк, которая всё это время наблюдала за матчем, спускалась к нерадивому сыну, когда неожиданно увидела, как к нему подлетает брюнетка и целует его в губы. Поттер указывает Диане на леди Блэк и она понимает, что будущую и прошлую коллегу ждёт знакомство с родителями. По итогу знакомство Дубцовой и леди Блэк после матча так никто и не смог наблюдать, потому что женщина сразу перенесла сына и его девушку подальше от школы, но мародёры и ребята знали, что Сириус заснул с улыбкой в своей комнате, а Диана с остальными девушками то, что Ира сделала также — в их. *** — А я тебе говорю, что то, что ты не хочешь изучать дальше зелья, ни к чему хорошему тебя дальше не приведёт! Я знаю, что ты их не любишь, Поттер, но неизвестно, что вскоре будет происходить за стенами Замка и если ты, безответственная твоя голова, не задумаешься об этом сейчас, то потом будет уже поздно! — А может я сам решу, о чём мне задуматься?! Я прекрасный дуэлянт и при надобности защищу и себя, и тебя! Я очень рад, что ты прекрасно справляешься с зельями, но и ты пойми, что если я буду заниматься одним, а ты — другим, мы только удвоим наши силы против внешних сил противника! — Поттер, ты просто не хочешь заниматься зельями, ты слишком боишьс! Да, поттер! Ты трус! Ты совершенно не хочешь пробовать что-то новое! Какая разница, что где-то на первом курсе тебе утёр нос Северус? Может, пора спрятать детские обидки? Поверь мне, Поттер, очень полезно иногда переступать через себя! Тебе об этом говорит певица! Так что о том, что мои слова и техники верны, могу утверждать не по наслышке. — Хорошо, хорошо, я займусь зельями, только ты тогда начнёшь изучать боивые искусства! Девушку затрясло от страха. Это был удар ниже пояса. Она никогда не хотела делать кому-то больно и Поттер знал об этом! В этот момент в гостиную спустился Воробьёв. — Возьми свои слова назад, она — моя подруга и твоя девушка и перестаньте уже орать друг на друга, как старая женатая пара. Обучите каждый друг друга тому, что знаете, и всё! Почему я должен Вас этому учить? Не маленькие уже дети. В проёме комнаты девушек стояла Диана. Она им гордилась. *** Шаткое положение отношений Эммы Свон и Реджины Миллс быстро распространялось среди студентов школы Хогвартс. Девушка никак не могла придумать, как же помирить двух женщин, которые так тепло к ней относились. В очередной день затяжного молчания между преподавательницами, Диана подошла к Генри, который, было прекрасно видно, очень переживал по поводу того, что его матери никак не могут вновь сойтись. Она обняла друга со спины и улыбнулась ему через плечо. — Не дрейвь, у меня есть план, мне самой выгодно, чтобы профессор Миллс пришла в себя, больно она строгая стала, а я всё же у неё учусь: не дело так со своими студентами обращаться, так что давай-ка предложим твоему мэру и шерифу романтический ужин, например, в элитном Тайм-сквере Лондона, я слышала, там продают удивительные блинчики. Диана правда всей душой хотела помирить преподавательниц. То ли из-за того, что сама когда-то была в подобных отношениях, то ли ещё из-за чего, но факт оставался фактом - девушка зациклилась на новой идее икс: помочь Генри помирить Эмму и Реджину. Она перебирала в голове множество идей, но ни одна из них не могла удовлетворить её надёжностью и яркостью образа, который она сама себе надумала - так часто бывает, когда есть в голове что-то яркое, особенное, но объяснить или описать толком не можешь, и даже не из-за скудности слов, а потому что мысль в голове гораздо ярче светится, чем ты можешь её представить окружающему миру. Однако все планы девушки пошли прахом: те ещё больше разошлись после того, как начали ругаться за преподавательским столом, когда профессор Слизнорт сказал в диалоге с Дамблдором, что взаимоотношения женщин можно было бы решить и после ужина, но вспыльчивые женщины только ещё больше стали ругаться, будто кто-то нажал на спусковой крючок, а уж ругаться Миллс и Свон умели мастерки. В иоге каждая разошлась по своей спальне и ни о каком примирении не могло даже пойти речи. Генри вздохнул, а Арбенина только и смогла, что с тяжестью на сводническом сердце с горечью закусить внутреннюю часть щеки. Но опускать руки она точно не планировала, думая над следующим планом ещё три дня. *** В вечер субботы Диана договорилась с Поттером встретиться около Выручай-комнаты. Парень передал ей что-то, что не заметил бы никто, если бы проходил мимо. Она положила мантию в сумку и улыбнулась другу. — Зачем тебе моя мантия? — Профессор Свон и профессор Миллс поругались, а ты знаешь, что мне нравятся их отношения. Вот, придумала, как помирить, а ты что, боишься что ли чего? — Да нет. — Поттер улыбнулся. Ему самому нравилось доказывать Сириусу, что их преподаватели вместе. –– Она твоя, вернёшь, как будешь готова. Парень махнул рукой и скрылся. Только девушка собралась надеть на себя один из лучших доров смерти, она увидела, что ей перегородил дорогу Питер. Она подняла бровь. — Вообще-то их отношения не правильны, и если ты их помиришь, я скажу Воробьёву, что у тебя проблемы с ориентацией, а ещё лучше, я скажу об этом твоим родителям. Посмотрим на реакцию? — Петтигрю, свали отсюда, они родители Генри и если я могу ему помочь, я ему помогу! — Это не правильно, Эмма — его родная мать, а их отношения, это отклонения и болезнь! — заверещал блондин. Арбенину жутко триггернуло. Да, она уже давно переключилась, она научилась жить дальше, в том мире у неё… Было как-то по-другому, в этом — был Лёша, но писклявые возгласы парня будто ударили в самое сложное — в подсознание. — Зря, Петтигрю, ты начал это, подонок. — она наклонила голову в бок, вспоминая занятия, которые проходили ей два прекрасных мага: мисс Миллс, и мисс Блэк. На самом деле за плечами девушки действительно находилась огромная база темной магии к этому моменту. Первым делом она откинула парня к стене. — Знаешь, чтобы с тобой сделала тётя Сириуса, если бы я себе сейчас позволила её методы? Думаю, первым делом… — она наклонила голову в бок. — У тебя не стало бы одного из твоих пальцев. Ты трус, Питер, смирись с этим и не мешай жить другим. С таким характером тебя никогда ни в каком обществе не примут. Мне кажется, даже ни в каком уголке земного шара. А сейчас, пока я не обогрила руки кровью, чего мне очень хочется, возьми свои конечности в руки и направляйся подальше отсюда, пока я не занялась тобой. Когда парень так и сделал, Арбенина поняла, что её начинает захватывать та сила, которой ей учат женщины. А это было забавно. Девушка наколдовала свиток с приглашением на Астрономическую башню и как раз к этому времени рядом материализовался сын этих прекрасных женщин. — Генри, почему ты так долго? Я что, сама должна мирить твоих родителей? — Прости-прости, я вот, вот свиток, давай левитировать… Когда Генри и Диана, спрятались под мантией невидимости и заставили лететь к женщинам один из написанных рукой парня свитков, в котором было изложено приглашение на Астрономическую башню, женщины внезапно, после прочтения письма, переглянулись друг с другом и громко засмеялись в голос, призывая Генри и Диану выйти из укрытия. Те, ничего не понимая, сложили мантию в сумку магией и обошли колонну, после чего вышли к женщинам. Те, едва переведя дух, объяснили наконец, что Генри перепутал приглашения и протянули его Диане: в нем говорилось, что парень звал какую-то девушку из Слизерина на свидание. Диана подняла бровь, проводя взглядом повеселевших женщин, что направлялись уединиться, судя по разговору, в один из пабов Сладкого Королевства, оставляя девушку краснеть и злиться на Генри одновременно — вот друг называется! Позвал помочь! Его матери итак сами могли со всем справиться. — Но что это за девушка, Генри Дэниэл Миллс, ты расскажешь мне прямо сейчас! Парню не оставалось ничего, кроме как поднять руки и начать рассказывать про некую Вайолет МакКиннон из факультета Слизерин, к которой он ещё несколько месяцев назад начал что-то испытывать, но очень боялся подойти, ведь они были совершенно из разных миров. Парень тяжело вздохнул, понимая, что он совершенно заурядный для неё. — У тебя обе матери из королевских семей, пусть и с примесями, хватит это отрицать, Миллс, а ещё ты прекрасно пишешь, так что только попробуй себя занижать при мне, понял меня? Я помогу тебе позвать её на свидание, а ты мне поможешь отработать новые заклинания. Парень улыбнулся. - Забились. - крикнула Арбенина и уже скрылась за поворотом. *** Воробьёв и Арбенина сидели около озера. Это стало их любимым местом. Прохлада, которая окутывала их здесь, была не сравнима ни с чем. А ещё девушка и парень очень хотели поговорить по душам. Они, в прошлом пережившие столько всего ещё ни разу не обсуждали это. Что-то в их сердцах требовало лечения, требовало анимания к себе. Их демоны, казалось, прочувствовали друг друга гораздо раньше, чем они тогда встретились на шоу. Что, по правде говоря они точно знали друг о друге до него? Практически ничего. У каждого была музыка, у Воробьёва — ещё и кино. Хотя когда-то и она, наверное, по его совету тоже попробывалась снять в популярном детективном сериале в эпизодической роли. Он даже позвонил ей тогда и сказал, что у женщины не плохо получается. Услышать такое от него было приятно. Женщина никогда не ставила себя выше. Она ценила всех, кто чего-то добивался. Они общались на равных и Воробьёв был ей за это благодарен. Когда он пошутил на шоу за её движения на концертах, она, конечно, возмутилась, но потом, за кулисами, без камер и шуток ведущего, они даже обсудили, что ему кажется не правильным, и женщина сделала для себя много выводов: во-первых, Воробьёв всегда знал, о чём говорит, особенно если дело касается творчества, будь то музыки или актёрского мастерства. Во-вторых, он всегда был готов помочь всем и не был скуп на советы или наставления — проект действительно не ошибся, когда он занял место жюри. Во-третьих, Воробьёв действительно был настоящим мужчиной: он умел слушать, понимать и осознанно подходить к обсуждению вопросов, которые их могли касаться. Внезапно Диана сказала Лёше чио-то крайне неразборчиво, отчего парень поднял бровь. — Знаешь, Лёш, я бы очень хотела услышать… Что я действительно… Я действительно делаю всё, что в моих силах, чтобы справиться с проблемами, что я не убегаю от них, что смогу их решить, какими бы они ни были, понимаешь? Я учусь темнейшей магии, со мной занимаются сл всех сторон, но что если у меня не получится оправдать ожидания? Что если я не подхожу ни к светлой, ни к тёмной стороне? У меня есть метка, я могу пойти на то, на что у нас ге решилась бы и под дулом пистолета, но что если этого недостаточно? Что будет в случае провала? - В случае провала я всегда буду с тобой. - парень поцеловал девушку в губы и крепко прижал к себе. *** Мародёры сидели в комнате, размышляя обо всем: за один год их жизнь настолько поменялась, что понимать, и особенно предугадывать то, что произойдёт дальше, никто уже не брался. Жили, любили, ссорились… Всё происходило будто так, квк должно быть… Не смотря на то, что Дамблдор и Тёмный Лорд всё чаще появлялись в заголовках пророка, что их семьи стали всё чаще углубляться в сражения, ребята продолжали надеяться, верить и любить. Ведь именно эти чувства могут помочь нам оставаться с верой в лучшее, в то, что рано или поздно любовь одержит верх над всем, что есть в мире, полном страха и душевной боли. Такие посиделки стали их ритуалом. Как-то быстро проносилось время. То, что некоторые студенты примкнули к силам Тома, уже передалось во все инстанции, каждый уголок Хогвартса знал: пожирателей смерти среди них, но мародёры были в любой момент готовы прервать конфликт на полуслове. Диана чувствовала себя неудобно среди друзей, что охраняли девушку на каждом шагу, но и была им за это благодарна. Но через время и об этом стали забывать: каждый волен выбирать свой путь, а каким образом уже не всех касается. Особенно если выбор сделал не сам человек, а его семья, ради которой можно наступить себе на горло. Хотя бы раз в жизни. В один из таких дней хотелось одного — уединения. — Ребят, пожалуйста, я сама могу передвигаться по школе, честное пионерское. И вообще оставьте меня в покое. — Диана свернула к гобелену и спустилась в бар «Три метлы», приняв решение наконец дать себе волю, пропустив одну бутылку огневиски. Ей безумно хотелось, чтобы жизнь стала на круги своя, чтобы сердце наконец не переживало по всем поводам подряд, но, к сожалению, жизнь очень редко даёт подобные шансы. — Мисс Арбенина? — к ней подсела Реджина. — Корпоратив индивидуального предпринимателя, полагаю? — усмехнулась. — По какому поводу пьёшь? — села рядом, сказав официанту повторить заказ девушки и тоже чуть отлипа обжигающий горло напиток. — А Вам не всё равно? — Диана даже не посмотрела на неё, впившись взглядом в стену напротив. — Мисс Миллс, я знаю, что Вы помогаете мне и всё в таком роде, но… Сейчас я не достойна Вашей помощи, да и наверное, ничьей по жизни не была достойна. А мне и писали об этом, и говорили в лицо. Там, в другом мире. — Реджина смотрела с пониманием и не задавала вопросов. — Мне нужна поддержка, только я совсем не умею её получать. Слова — остаются лишь словами. Без них я ничего не стою. Всё, что у меня есть, это мысли, что выходили на компьютер, на листы, на сцены, выходили и благо, продолжают… Что делать со своей жизнью сейчас? Я хочу вернуться к группе… Туда, где всё понятно, где жизнь не зависит ни от меня, ни от кого-либо ещё. Где не приходится взвешивать каждый свой шаг. А если война? А если прикажут убить самых близких людей? Лёша, Тоха, не дай бог — родители… Вдруг их не станет… По моей вине? Как жить потом, дальше? У Вас была месть, а сейчас идёт… Борьба за крестражи Тома, которые он перепрятывает и за мой длинный нос я столько круцио получила… Говорить об этом Дамблдору я не буду. Я сторону выбрала. Вашу защиту мыслей научилась убирать, так что Вы ему об этом не скажете, а если и да, то я лишь уберу старика с места, которое он уже лет тридцать должен покинуть. — Я никому ничего говорить не собираюсь, Дин. И я на твоей стороне. Мне кажется, если победу в войне одержит Том, то министерские ищейки выдерут на головах все волосы. Только знаешь, в чём проблема абсолютной власти? Монархия — дело тонкое. Один неверный шаг — и под лёд. А есть ещё люди, что не стремятся занять место царя, а делают всё, что им заблагорассудит. Например, мой учитель, что сейчас, насколько мне известно, воскресил мою мать — как бы я её не выжигала из сердца, связь между нами всё ещё крепка. Любовь — это и сила, и слабость. Но эти двое могут такого натворить вместе, что мама не горюй, чего я и боюсь. — То есть, Ваша мама мутит с Вашим учителем, который учил и Вас? Сколько ему лет? — Он Тёмный. По правде, без понятия. Знаю, что имел в руках власть не один сказочный век, а ещё потерял сына, в котором было его спокойствие и единственная возможность на спокойное существование сказочных миров, а воссоединение привело к смерти Бейя, который отец Генри, к слову. — А зачем познакомились с ним Вы? — О, хотела отомстить матери за убийство Дэниэла, своего жениха. Что и сделала. Приятным бонусом ко всему прочему оказалась и магия. — Отомстили? — Да, и безумно жалею об этом. После каждого поступка, Ди, идёт цепная реакция. Если в одном случае спасаешь человека, который тебе дорог, то в другом, какими бы ни были условия сделок, теряешь другого. Иногда на время, а в другой раз и на всю жизнь. Порочный круг не разорвать, как ты не мечтал об этом. — Но Вы же изменились ради Генри, ради профессора Свон, своей семьи, студентов? Значит, не всё потеряно в жизни! — Это юношеское мышление… Я жалею о прошлом, но ни за что не перепишу. Голд оказал мне главную услугу по жизни — надеится только на себя и ценить тех, кого любишь, пусть ради этого придётся «крушить селенья», — Реджина улыбнулась мыслям, — или жертвовать самыми худшими вариантами. Единственное, что я себе никогда не прощу — смерть отца, что навек останется на руках. — Вы… Безумно сильная женщина. Это… — Не надо подбирать слов. Знаю, что понимаешь. Остаток вечера девушка и женщина сидели в тишине. *** В то время, как Хогвартс жил своей жизнью, уже прошло ни одно собрание, и поведение некоторых из сторонников сильно напрягало Тома. План действовал недостаточно. — Мой Лорд, Вы поступаете слишком жестоко с ней. Эта девушка не заслуживает… — на собрании в этот раз присутствовали лишь слизеринцы. — Снейп потер переностицу и выдохнул. — Я ни в коем случае не поддерживаю сторону Дамблдора, но поймите, что если продолжать настолько сильно давить на внутреннее Дианы, то рано или поздно девушка перейдёт на сторону министерства. Я знаю, что её может удержать. Вы — нет. — Ты смеешь вести себя так, как будто тебе позволено знать больше моего? — Том посмотрел на него кроваво-красными глазами. — Нет, друг мой, план уже приведён в исполнение, а ты — запомни свое место и помалкивай, пока можешь делать это осознанно. — Том почувствовал, как по его ногам и спине быстро заползала Нагайна, одно из недавних творений, и парень, осознавая всю серьезность намерений, прикрыл глаза и чуть поиграл губами, стараясь их увлажнить. — Не смею сомневаться, но… Диана не так проста, как кажется на первый взгляд. Позвольте доказать, это будет не сложно, уверяю Вас, Вы будите довольны результатом. — Твоё право, Снейп, настаивать на своём. Но как бы это ни выглядело благородно, всё же предложение слишком самонадеянно, а я таких людей у себя держу до первого промаха, а после тобой с удовольствием полакомиться моя дорогая Нагайна. Ступай, пока жив. Снейп тотчас аппарировал. — Повелитель. — Белла смотрела на него с восхищением. — Я знаю, что он задумал. Парень не промах. Но она нужна только на моей стороне. Ты её учила, Беллатрикс… Что её может удержать со мной? — Боль. Она может справиться с любой физической формой, но пасует перед моральной. — Тогда ты знаешь, что делать. Оборотное я тебе не дам, конечно, но… Попробуй устроиться на место преподавателя Зелий. Слизнорту давно пора на пенсию. Делай, в общем, что хочешь. И ещё. Нужно испортить взаимоотношения снобов Гриффиндора. — Я вас услышала. — Исполняй. *** В кабинет Дамблдора постучали. — Я пришла устроиться к Вам на место преподавателя зелий. — Это место уже занято. — Профессором Слизнортом? Вам не кажется, что Вы уже давно не меняли принцип преподавания? Дамблдор настороженно посмотрел на женщину. — Мисс Лестрейндж… Я не собираюсь идти против Министерства и нанимать Вас сейчас. Я не знаю, есть ли живущий или признак, который не знает, что вы прислуживаете Волан-де-Морту. — А что если я Вам скажу, что обезопашу Ваших студентов от его влияния? Меня волнует судьба моих племянников, которых я не хочу отдавать в руки Тома. Последнее время он слишком многое себе позволяет, а я за такое иду наперекор. — Хорошо, с завтрашнего дня можете приступать к обязанностям. Портал между Хогвартсом и Вашим домом работает. — Дамблдор, молчи. Даже если бы не работал, это меня не остановило бы. И женщина, полностью добившись ухода Слизнорта, ждала понедельника для первого урока. Особенно у Гриффиндора. Но для начала она вернулась в Гостиную, снова выпив оборотное зелье и украв волос и у возлюбленного Дианы. *** Лёша возвращался в гостиную Гриффиндора, когда вдруг почувствовал, как в его сердце что-то стало слишком холодно. Как будто это возможно! Но ощущение слишком быстро отступило, поэтому парень не стал задумываться об этом — только вспомнил Кая из сказки Снежная Королева… Этот персонаж ему всегда нравился, и было бы круто сделать тот же клип по мотивам сказки, но в данном мире остаётся только писать. Ещё видел, что с Арбениной что-то не так, но уже битую неделю не мог до неё достучаться, ещё и Сириус стал ревновать Дубцову к нему, когда кто-то брякнул, что раньше он был вместе с Ирой, и как бы парень не уверял друга, что сейчас его интересует только Диана, Блэк не хотел и слова слушать. Под тяжестью всех звучавших в голове мыслей, парень и думать забыл о недавнем ощущении холода в груди. А вот Беллатрикс за углом чувствовала себя прекрасно: довольно детское заклинание заморозки эмоций, но будет интересно посмотреть на итог событий в « дружелюбном » факультете Гриффиндор. Женщина направлялась прямиком из кабинета Дамблдора. Интересно, что думает старик о её появлении? Но женщине было плевать — не взять в Хогвартс настолько сильного мага, который наконец научит варить действительно нужные зелья… Это было бы глупо с его стороны. Начнёт панику и вызовет министерских? Доказательств того, что она прислуживает Тому, нет, а значит, то, что она здесь найдёт новых приспешников, равна ещё большему количеству, чем изначально предполагала женщина, ещё и Арбенина постоянно будет под присмотром, потому что, сколько бы она не работала на Тома, у того постоянно закрадывались сомнения, а под руку как раз попадала именно женщина. Беллатрикс Лестрейндж спрятала тело Алексея Воробьёва. Разумеется, живого и здорового — никакого вреда. Разумеется, без нескольких волосинок. Разумеется, принявши его облик. Лже Лёша шагал по Хогвартсу. Когда Беллатрикс увидела в отражении наполированной стены коридора гриффиндорский значок, практически у себя на груди, пусть и на чужой мантии, женщину передёрнуло. Беллатрикс увидела кузена и улыбнулась во все тридцать два. А вот сейчас она наконец сможет повеселиться! Женщина подошла к Сириусу, решив узнать, что у него на личном и заодно понять, насколько сильна привязка её ученицы к этому Алексею Воробьёву. — Хм, как у тебя с Арбениной, срослось что? Ты её уже брал? — Беллатрикс знала, что её кузен хорошо общается с этими обоими музыкантами, но сначала решила узнать о том, на что в будущем давить во время обучения Арбениной. — Слушай, ты сейчас настолько мне осточертеешь, что я реально возьму её прямо в гостиной, ясно? Не трогал я твою ненаглядную, Воробьёв! Хватит, иначе я расскажу ей, что ты псих. — парни снова сцепились возле портрета Полной Дамы, которая не ожидала таких разборок в школе и отправила студентов в гостиную, сказав, что если ещё раз услышит подобное, то обо всем узнает профессор МакГонагалл. — Свали отсюда, Воробьёв, по-добру, по-здорову! А то я действительно буду верить, что она тебя любит только за внешние данные, не хотелось бы разочароваться в уме хорошей девушки. И пока ты не изменишься, тебе она не даст однозначно. — когда зашли внутрь, Воробьёв лег на диван и усмехнулся. — Ну если только не напоишь её амортенцией. — Это сейчас за Диану или Иру? Ты уж определись, на кого стоит. И вообще, Воробьёв, ты даже пари проиграешь, больно бесхребетный, знаю я таких, чуть что — голову в песок. Ты, конечно, мой друг и всё такое, но твоё отошение к Диане, например, хм… Наиграно, я уверен, что если подойти с другой стороны, она будет моей. В постели точно. — Сириус отпил немного пива и усмехнулся, смотря, как краснеет лицо Воробьёва. — Ах, Блэк, не размечтался ли ты? Она доверилась только мне, ясно? И если я захочу, она сделает что угодно, видишь, в чем беда — слишком привязалась… — Насколько же ты мелочный самовлюбленный идиот. Я не хочу иметь хоть что-то общее с тобой. А ты ей, между прочим, голову вскружил. — Я? Голову? Ей? Ты не знаешь её. Это сейчас, когда у нас одинаковый возраст и всё такое, она ведёт себя мягко, а в нашем времени это гордая и самодостаточная женщина. Я ей нужен чисто для статуса здесь. Чтобы наша Королева Диана, Снежная Королева полюбила кого-то? Ну уж нет. Это не про неё. — Надеюсь, она разглядит в тебе монстра. — Я тоже, друг мой, я тоже. — и Лёша, улыбнувшись, вышел из гостиной. *** Беллатрикс в обличии Алексея Воробьёва нашла свою ученицу и сразу сходу поцеловала её, требовательно и без особого повода. Диана немного растерялась, но ответила на поцелуй… — Эй, что нашло на тебя?.. Всё время такой спокойный, а тут что, вспомнил, что было раньше?.. — Ага… Давай перенесёмся отсюда, хочу острых ощущений… — Беллатрикс перенесла её в свой дом, где учила девушку и Арбенина дрогнула от ужаса. Она смотрела по сторонам. Девушка не могла поверить, что Лёша способен на такое. Растерянность и непонимание виднелось во всех её метаниях и движениях. Она смотрела по сторонам, выхватив из кармана палочку и озираясь. Тут девушка услышала холодный, пронизывающий до костей смех Воробьёва. Она трясущимися от страха и боли руками направила на него палочку. Сделать ему больно — хотелось в последнюю очередь. Кому угодно, но только не любимому человеку. — Нет, Воробьёв! Ты не можешь так со мной поступить. — прошипела Диана, держа палочку на готове и не сводя с него взгляда. Её обуяло такое неприятное ощущение, что её любимый человек смог так измениться. Можно было, конечно, включить рациональное мышление, но страх и боль оказались гораздо сильнее. Девушка хотела уже произнести защитное заклинание, если он начнёт атаковать. Их взгляды, полные вызова со стороны парня, как думалось Арбениной и боли — с её стороны были непередаваемо полны перечисленными эмоциями. Девушка неожиданно опустила палочку. — Знаешь, Лёша, я люблю тебя и если ты решил перейти на сторону Тома, ты знаешь, что я тоже на ней. Так что давай закончим этот спектакль. Убери палочку. — Как скучно, Арбенина. А что если я изначально дурил тебе голову и уже давно перешёл на сторону Волан-де-Морта? А что если я хочу власти? Я слишком красив, чтобы тратить свою жизнь на жалкого старика, которому осталось не больше двадцати лет, и то, если ему повезет и Волан-де-Морт или его приспешники не убьют его раньше… Так вот, в чём сейчас мой главный вопрос, куколка… — он подошёл к ней, прижал к стене, и укусил девушку за ухо. — Тебе не надоело разрываться между Волан-де-Мортом и жалким директором? Пора выбирать, на чьей мы стороне. Слишком многое на кону, нам нужно выбрать сторону. — он провёл носом по её шее и зализал укус, который оставил минуту назад. — И я хочу, чтобы мы с ней не ошиблись, понимаешь меня, Ди? — Ты знаешь, что я на стороне Тома, Лёш, Дамблдор слишком самонадеян, если думает иначе… Но ведь за твоим лицом сейчас кто-то ещё, покажись. Я знаю, на что способен Воробьёв, а на что — никогда. Так что снимай маску. — девушка наконец очнулась, когда лже Лёша начал настаивать на выборе стороны. Она прекрасно знала, на что он способен, а на что — однозначно нет. — Раскусила, Арбенина. — Беллатрикс превратилась в себя и наклонила голову в бок. — Насколько быстро ты поняла, что это не твой ненаглядный Воробьёв? — Он бы не стал так себя вести, он слишком мягок. — она отстранилась и села на диван, тяжело вздохнув. — А как ты перебралась из состояния внешности Воробьёва в свою за секунду? Там же должны меняться волосы и всё такое… — Я слишком часто пользовалась этим зельем, может, выработала что-то вроде контроля. — женщина пожала плечами. — А ты действительно молодец, Дамблдору будет сложно тебя обхитрить, а играешь как, не плохо, но я бы ещё потренировалась. — Буду иметь ввиду, а по-поводу Воробьёва, я думаю, что он тоже перейдёт на сторону Волан-де-морта, только не знаю точно, когда он созреет… Хотелось бы конечно, чтобы скоро. — Арбенина, а ты никогда не думала, что я изначально на своей стороне в этом безумии? Подумай над этим, пожалуйста. Если решишь бороться и против Тома, и против Дамблдора, дай мне знать… Тех, кому действительно доверяешь, тоже можешь посвятить в эту тему, я буду учить всех. Но не более пяти человек. Избранных. Для останых останусь обыкновенным преподавателем. Хорошего дня. Она перенесла её обратно в Хогвартс и пожала девушке руку. — Тренируйся ещё, Арбенина. Теперь я ваш преподаватель. *** Настоящий Воробьёв очнулся и наконец нашёл Ди в гостиной факультета. Он был настолько рад её видеть, что улыбался так ярко, как раньше не улыбался никогда, ни на камеру, ни на сцене. Только она научила его улыбаться и быть настоящим, время от времени приподнимая от лица его клоунскую маску так резко и безапеляционно, что парень всегда недоумевал от того, как она умудряется это проделывать из раза в раз. Он внимательно посмотрел на неё и сказал, вынырнув из своих мыслей: — Прости, я тут, я с тобой, что случилось? — Всё хорошо, Беллатрикс решила проверить меня на стрессоустойчивость, ты лишь попал под горячую руку, вот и всё… Девушка прижалась к нему и обняла парня. Его запах, его мускулы и заботливый характер, настоящий характер… Она сходила с ума от Воробьёва, одновременно боясь этого. Парень был абсолютно разным, и каждый раз она открывала Лёшу с других сторон. А ещё этот шанс — узнать друг друга подростками, отказался очень важным для неё — теперь она могла снова быть собой, пускай плечами всё ещё был груз тех лет. — Я рад, что ты справилась. — он поцеловал её в висок. — Ты удивительная, Ди, спасибо тебе большое за это. Я никогда бы не подумал, что смогу полюбить настолько сильно кого-то, что мы станем волшебниками, и что я буду тебя вот так обнимать, чувствуя себя абсолютно счастливым человеком в мире, куда мечтают попасть миллионы людей. И я очень рад, что оказался здесь с тобой. Парень крепко обнимал её. Он не слукавил. В его голове теперь любая новая музыка ассоциировалась с ней. Такая серьёзная в том мире женщина, которая изредка, возможно, только ради шоу, позволяла себя целовать, тут стала открываться совершенно иначе… Иногда смущалась, иногда злилась и надувала губы… Но и там, и здесь точно имела одну особенность, которая всегда отличала Арбенину от всех остальных — она всегда говорила правду и испытывала с честью любые, выпавшие ей на долю, эмоции. Здесь, рядом с ним, она не боролась с ними, и ему это очень нравилось. В его мире больше не существовало никого. Да, он смог бы защитить её, смог бы с кем-то сдружиться или выпить сливочного пива, но его внутренний мир, его состояние, его чувства — всё это крепло и выражалось самыми яркими красками только рядом с Дианой Арбениной, что стала самым стандартным подростком, на которого иногда давил целый мир…